М ИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РО ССИ ЙСКО Й ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЦЕНТР АМ ЕРИКАНСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Волгоград 2005

M1 NI‘nTRr DUCATION AND SCIENCE HE RUSSIAN FEDERATION

VOLGOGRAD STATE UNIVERSITYCENTER FOR AMERICAN STUDIES

AMERICANA

Volume VII

in ? m S ICAN Re l a t io n sHE HIS1 o r ic a i r e t r o s p e c t iv e

The Materials o f the Scholar Seminar evote to the 100 anniversary o f j . William Fulbright

Volgograd, 2004, October 17

Dr. A.I. Kubyshkin (Editor-in-Chief)■ Dr V M vDr. I I. Kurilla; Dr. M V Vassilenko F Kost°michenko;

N v o ' ' nko (Executive secretary)’N.V. Sazanova; O.V. Golovkina

Volgograd 2005

М ИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РО ССИ ЙСКО Й ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЦЕНТР АМ ЕРИКАНСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

AMERICANA

Выпуск 7

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ

Материалы научно-практического семинара, посвященного 100-летию со дня рождения Дж. Уильяма Фулбрайта

г. Волгоград, 17 октября 2004 года

Редакционная коллегия: д-р ист. наук А.И. Кубышкин (отв. ред.); д-р экон. наук

В.Н. Косторниченко; канд. ист. наук И.И. Курилла; канд. ист. наук М.В. Василенко (отв. секретарь);

Н.В. Сазанова; О.В. Головкина

Волгоград 2005

ББК 63.3(7)6-7 А47

Печатается при финансовой поддержке программы Дж.У. Фулбрайта в Российской Федерации

Редакционный совет:“ S £А.Н „И н Б°лховитинов; д-р ист. наук, ведущий науч. сотр. ИВИ ИМ R R ' Г - Та Дж- Кеннана 5 (Междунар. центрипй сьВИЛЬС°НаЛ Вашингтон- США); проф. Р. Крипо (Ун-т Централь­ной Флориды, Орландо, США); проф. Д. Аленсворт (Гос. ун-т ДжорSeKTon ВолГУ * 'P МУК Б Н КомиссаР°в> Д‘Р **»*. наук,ректор ВолГУ О. В. Иншаков; д-р техн. наук, первый проректор ВолГУ, Л , , вЬШ;Д-рЭКОННаук’ ДИР- НИИПЭИР XX века ВолГУ М.М. Загорулько

Авторы опубликованных материалов несут полную ответственность за подбор и точность приведенных фактов, цитат, экономико- статистических данных, имен собственных и прочих сведений

Americana [Текст]. Вып. 7. Российско-американские от- А47 ношения в исторической ретроспективе = Russian-American

Relations in the Historical Retrospective : материалы науч,- практ. семинара, посвящ. 100-летию Дж. У. Фулбрайта г. Вол­гоград 17 окт. 2004 г. / ВолГУ, Центр амер. исслед.; редкол.:А. И. Кубышкин (отв. ред.) [и др.] ; ред. совет: Н. Н. Болхо­витинов [и др.]. — Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2005 — 204 с

ISBN 5-9669-0093-0В седьмой выпуск сборника вошли стенограмма круглого стола

а также доклады участников научно-практического семинара «госсииско-американские отношения в исторической ретроспективе» посвященного 100-летию Дж. Уильяма Фулбрайта и состоявшегося в

лгоградском государственном университете 17 октября 2004 года. Для студентов, аспирантов, преподавателей гуманитарных

проблемами

ISBN 5-9669-0093-0 ББК 63,3(7)6' 7

© Центр американских исследований Волгоградского государственного университета, 2005

© Издательство Волгоградскогогосударственного университета, 2005

A<(f ° roc>j

Джеймс Уильям Фулбрайт (1905-1995)

ПРЕДИСЛОВИЕ

ситете с Т т о я л п ™ '' В Волгшрадском государственном универ-посвяшенные _руглыи стол и научно-практический семинарбрайта (1905 ПР ^ ™ * авшемУся юбилею Джеймса Уильяма Фул-т и е Ь~ 1995)- в заседаниях круглого стола приняли учас-Вол ГУ {Ралские стипендиаты программы Фулбрайта (только вS S T r " * трое и , них на кафедререгионоведения и международных отношений) и в ы п у ск н и к

программ - к е го 6 0 л к 30 я насыщенный и плодотворный разговор, касающийся не толь

е Г ~ д Г „ Т а з Г РИКаНСКОГО “ НаГО"; " ~ " м Ьыдело развития международного научного и кулыуп

пришли кДепм^ИВЛеННОИ ДИСКУССИИ участники круглого стола н ы е Т £ УШН° МУ мнению> что несмотря на определен­

на проблемы и трудности в последние годы сотрудничество

= н Т м ИСКИМ И американским академическим сообществом Р ичными структурами фажданского общества значительно

Г З Ж Г ™ * новым —

и щ ь ю дж ерси, СШ А), создавать интегративные пентпы „ : «еждународного академического сотрудничества сприачечением представителей ачасти и б и зн ес-со о б щ ес™ и 4 -

ким образом, превратить российско-американские связи в проч­ные и даже рутинные отношения, не подверженные политичес­кой конъюктуре и свободные от враждебных стереотипов и пре дубеждений.

Именно такой подход в осуществлении международного научного сотрудничества был присущ сенатору Фулбрайту, чья политическая и общественная деятельность вызывала всеобщее уважение даже среди его политических противников и в слож­ных обстоятельствах атмосферы «холодной войны»

Очередной выпуск «Американы» подготовлен на основе ма­териалов круглого стола и научно-практического семинара. В нем представлены как широко известные ученые с международной репутацией, например почетный профессор Лихайского универ­ситета У. Шейд, так и молодые исследователи, чей путь в науке только начинается. Эту традицию Центр американских исследо­ваний ВолГУ, готовяшийся встретить свой скромный юбилей — 10-летие со дня начала своей деятельности, считает необходи­мым условием повышения качества научных исследований в об­ласти американистики.

Участники семинара и редакторы сборника выражают глубо­кую благодарность директору программы Фулбрайта в Российс­кой Федерации профессору Э. Рослофу, сотруднику института международного образования Е. Ш абашовой, ректорату ВолГУ, директору издательства ВолГУ Ф.П. Горькову за помощь и под­держку при подготовке сборника к печати.

А. И. Кубышкин,д.и.н., проф., директор Центра американских исследований ВолГУ,

Fulbright Scholar-in residence, 1996— 1997

НАСЛЕДИЕ ДЖ . УИЛЬЯМА ФУЛБРАЙТА

ДЖ. УИЛЬЯМ ФУДБРАЙТ И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ (м атер и ал ы круглого с т о л а

17 о к т я б р я 2 0 0 4 г., Волгоград)

17 октября 2004 года в Волгоградс­ком государственном университете состоялось заседание круглого сто­ла, посвященного 100-летию со дня рождения Дж.У. Фулбрайта. В круг­лом столе принимали участие сти­пендиаты программ Фулбрайта, «Открытый Мир», RESP разных лет.

Открыл заседание доктор исторических наук, профессор стипен­диат программы Фулбрайта 1996-1997 гг. А.И. Кубышкин:

«В заседании нашего круглого стола участвуют 6 человек получивших в свое время грант Фулбрайта, четверо из которых работают в данное время в Волгоградском государственном уни­верситете: доктор философских наук, профессор Н.В. Омельчен­ко, кандидат исторических наук, доцент И.И. Курилла, канди­дат исторических наук, доцент С.В. Голунов и ваш покорный слуга. В плане мероприятия было собрать всех стипендиатов Фул­брайта и участников программы «Открытый мир», наиболее де­мократичной программы академического обмена, и обменятся мнениями по некоторым темам, в том числе связанным с име­нем Дж.У. Фулбрайта, в небольшом, но квалифицированном формате. К сожалению, сегодня не смог присоединиться к нам Эдвард Рослоф, директор программы Фулбрайта в Российской Федерации. Однако он письменно передал самые теплые слова приветствия всем участникам круглого стола, пожелал нам ус­

пешной работы и заверил, что непременно посетит Волгоград вноябре 2005 года».

Приветствие от имени ректората ВолГУ участникам кругло­го стола передала проректор по научной работе, выпускница про­граммы «Открытый мир» О.И. Сгибнева:

«Уважаемые коллеги, передаю вам поздравления от ректо­рата Волгоградского государственного университета. Хочу отме­тить, что политика университета, направленная на максималь­ную открытость, возможность освоения научных программ дру­гих университетов, дает свои плоды. И сегодня многое из того, с чем познакомились участники программ Фулбрайта, применяет­ся в практике нашего университета, помогает нам ощущать себя в едином образовательном пространстве, к которому призывает нас Министерство образования и науки и к которому приближа­ет вступление в Болонский процесс. Такие встречи это своеоб­разное начало сотрудничества в открытом мире, на создание ко­торого нацелено большинство программ».

Доклад, посвященный личности Дж.У. Фулбрайта и его вкладу в формирование гражданского общества, гак называемому вто­рому открытию Америки 1 представил А.И. Кубышкин. Доклад­чик обратил особое внимание на новаторский характер деятель­ности Фулбрайта, который был выдающимся политиком, во многом опережающим свое время. Американский конгрессмен, имевший высшее образование и ученую степень, получивший образование в Университете Арканзаса имени Дж. Вашингтона и в Англии, был исключением из правила в атмосфере недоверия со стороны политиков к так называемым яйцеголовым 2. Им впервые была предложена оригинальная схема финансирования образовательных программ — за счет продажи военного оборудо­вания, предоставленное СШ А по ленд-лизу третьим странам, и помещения полученных средств в банки под проценты. Так обра­зовался фондовый капитал в 108 млн американских долларов.

Значение программы научных обменов Фулбрайта, по сути, было равнозначно второму открытию Америки. До Второй миро­вой войны Америка была культурно изолирована от Европы и остального мира. До 1945 года только два европейских (английс­ких) университета изучали американскую литературу и культу­ру. Американцы в глазах европейцев в рамках культурных сте­реотипов оставались «выскочками» (par venue). У. Фулбрайт по­

— 9 —

ставил во главу угла своей программы принцип взаимоизучения культур Нового и Старого Света. Это была своего рода финансо­вая, культурная и идеологическая инъекция, стимулирующая изучение американской культуры представителями Европы и Азии, а американцами — культуры других стран. Результатом стало создание не только программы Фулбрайта — самой пре­стижной научной программы обменов в мире, но и создание многих научно-благотворительных фондов, например Форда и Маккартуров. Благодаря программам академических обменов в США, странах Западной и Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки формировалось особое общество интеллек­туалов, высокопрофессиональных специалистов — общество фул- брайтеров.

Аничкин М.А., к.ф.н., заведующий кафедрой общей социо­логии ВАГС: Какое значение для последующей биографии Фул­брайта, его деятельности имела стажировка в Великобритании. Может быть, она явилась тем интеллектуальным мостиком, что соединил Европу и Америку? Присутствуются ли специфичес­кие взаимоотношения между выпускниками программ Фулбрай­та из США и Великобритании? Или эта программа нацелена в основном на страны ЦВЕ?

Кубышкин А.И.: Не только Европа, но и сами Соединен­ные Ш таты являю тся активным объектом программы Ф улб­райта. В СШ А авторитет фулбрайтера исключительно высок, впрочем как и в Европе. Что касается стажировки Фулбрайта в Англии, то, в частности, на его взгляды оказал большое влияние его английский наставник (тьютор) Р. М аккалэм. По словам самого Фулбрайта, главное что он вынес из парламен­тской системы Великобритании — поним ание того, что это свобода в сочетании с ответственностью . Н есом ненно, пре­бывание будущего сенатора в Англии способствовало в даль­нейшем сближению представителей американской и британс­кой интеллектуальной элиты. Например, первые стипендиа­ты Фулбрайта отправились в 1947—1948 гг. читать лекции имен­но в британских университетах.

Доклад С.В. Голунова, к.и.н., доцента, стипендиата Фулб­райта 2004 года был посвящен американскому опыту и возмож­ности его использования в пограничной политике РФ (по мате­риалу Фулбрайтовского исследования).

- 10 -

Докладчик, прежде всего, отметил, что грант Фулбрайта имел огромное значение для написания его докторской диссер­тации. Материал, собранный в ходе исследования, ляжет в осно­ву монографии. Пограничная безопасность — важный компонент государственной безопасности страны. Специфика пограничной политики состоит в том, что это внутренняя политика государ­ства, которая обусловливается факторами извне, такими как от­ношения с сопредельными государствами, оценка вызовов со­предельной стороны, интенсивность и характер трансграничных потоков. Исходя из этого существует несколько подходов к фор­мированию пограничной политики:

- секьюритизаторский подход (пограничная политика тожде- ствена пограничной безопасности);

- кооперативный подход (совместное управление в погранич­ной зоне);

- оптимизаторский подход (фильтрация нежелательных пото­ков, при интенсификации желательных). Секьюритизаторский подход более всего распространен в

мировой практике, но есть и более оптимальный — интегра­ционный подход. Например, в случае ам ерикано-м ексиканс­кой границы. С точки зрения решения приграничных проблем интересен и полезен опыт ЕС и СШ А, последний из которых наиболее применим к российским реалиям. В американском слу­чае учитывается асимметрия приграничных регионов. Также важ­на схожесть структур, обеспечивающих пограничную полити­ку, большая протяженность границы в обоих случаях. Амери­канская стратегия пограничной политики состоит их трех «ли­ний обороны»: служба натурализации, рейнджеров и полиции. Позитивным моментом является и то, что наряду с традици­онными средствами обеспечения пограничной безопасности применяются и новейшие высокотехнологические разработки. Важным моментом остается тот факт, что во главу угла ста­вится не только безопасность государства, но и личности, сба­лансированность безопасности (секьюритизации) и сотрудни­чества, заинтересованность обеих сторон в обеспечении безо­пасности.

Сообщение, затронувшее актуальную проблему безопаснос­ти, вызвало оживленную дискуссию, в ходе которой были зада­ны следующие вопросы.

Головкина О.В., аспирант кафедры регионоведения и меж­дународных отношений: Если на региональном уровне внутри интеграционных сообществ (таких как ЕС) применяется в ос­новном кооперативный подход в пограничной политике, какой подход применяется в отношении сопредельных стран — не-чле- нов ЕС?

Годунов С.В.: Вероятнее всего — оптимизации, но вышепе­речисленные подходы — идеальные типы, в реальности в погра­ничной политике присутствуют элементы сразу двух или трех стратегий.

Кубышкин А.И.: Какова доходность одной операции по про­возу наркотиков?

Голунов С.В.: В зависимости от того, сколько провезут.Попова Л.О., заведующая информационно-аналитическим

отделом ВолГУ, выпускник программы «Открытый Мир» 2002 года: А в абсолютных цифрах?

Голунов С .В.: На третьем месте в мире по доходности.Кубышкин А.И.: То, о чем говорил Сергей Валерьевич —

вопрос открытости и закрытости границ, это, по сути, индика­тор уровня открытости общества в целом, того общества, к со­зданию которого призывал Фулбрайт.

Леонтович О.А., д.ф.н., директор Центра американистики ВГПУ, стипендиат программы RESP: Возможно ли обозначить, какой уровень безопасности достаточен, а когда начинаются уже «перегибы»? Какая ситуация, на ваш взгляд, складывается в СШ А после событий 11 сентября? М ожно ли считать нововве­денные меры безопасности чрезмерными?

Голунов С.В.: Любое понимание безопасности субъективно. Государство исходит из интересов своих граждан и граждан зару­бежных государств, при этом естественно, что интересы после­дних имеют меньшую ценность. Но, по-моему мнению, в амери­канском случае «перегибы» все же есть. Хотя, с другой стороны, неудобства, связанные с прибытием в страну, компенсируются высоким уровнем безопасности на территории страны прибытия.

Фулбрайтовский профессор в ВолГУ доктор Кэрол Нечеми- ас прочитала доклад «Программа Фулбрайта: изменяя себя, изме­няя наши представления, изменяя наше общество». Доклад состо­ял из двух смысловых частей, первая из которых посвящена лич­ности сенатора Фулбрайта, а вторая — анализу его принципов

— 12 —

создания программы международных обменов. Идеи и цели про­граммы Фулбрайта в целом опережали его время. Для поколения 60-х гг. это был образец смелого инакомыслия в годы вьетнамс­кой войны и напряженных отношений с Советским Союзом.

Программы международного обмена (ярким примером ко­торых может быть и программа Фулбрайта) дают, по мнению докладчика, три возможности:

- изменить себя;- изменить систему образования;- изменить само общество.

Это, конечно, идеальные цели, но мы можем изменить ви­дение, увидеть наши стереотипы, предубеждения. Приходит глу­бокое понимание культурных явлений. В этом плане в американо­российских отношениях есть две значимые фигуры: Дж.У. Фулб­райт и А Н . Яковлев. Яковлев, как и Фулбрайт, фактически осно­вал первую программу обмена в СССР, сделал их общедоступны­ми для простых советских людей (не только партийной элиты). У Яковлева и Фулбрайта много общего: приверженность к плюра­лизму, терпимости и интеллектуальный поиск.

В рамках круглого стола состоялась также свободная дискус­сия, посвященная проблемам организации и финансирования программ академического обмена.

Кубышкин А.И.: Следует признать, что усилия, деньги, выделенные государственным департаментом и американскими налогоплательщиками на обменные программы в целом, не были потрачены зря. Однако в настоящее время ввиду известных об­стоятельств, связанных с ростом террористической угрозы и из­менением подходов к проблеме национальной безопасности, резко сократилось финансирование российских обменных программ. И это приводит к известному падению интереса к американским грантам и снижению общего интереса к американистике (что еще сопряжено с возросшими трудностями в получении амери­канской визы).

Леонтович О.А.: Профессор обязан входить в социальное пространство. Цель обменных образовательных и научных про­грамм — создание интеллектуальной элиты. Наша цель — объе­диниться, чтобы войти в публичное пространство, определить наши отношения с властью и т. п. Существуют какие-либо фор­мы выхода в публичное пространство?

- 13 -

Попова JI.О.: Я не выпускник программы Фулбрайта, но человек, который неоднократно пользовался программами гос­депа США. Как использовать знания? Мы давно уже в рынке (рынке высшего образования). Рынок — это выпуск, предложе­ния результатов, продукта (интеллектуального). Рынок — это система свободной конкуренции. С этой точки зрения Болонс­кий процесс — это борьба (конкурентная борьба) американс­кой и европейской систем образования. Оптимизация европейс­кой и трансатлантической систем образования, их конверген­ция, сближение.

Леонтович О.А.: Вузовские специалисты могут привлекать­ся в качестве советников (консультантов) власти. Надо выходить за рамки только академической среды. В этом плане международ­ные программы (Фулбрайта) дают право заявлять о себе, так как придают вес не только в академическом, но и в экспертном сообществах.

Кубышкин А.И.: Проблема востребованности фулбрайтеров уже давно наболевшая. Консультации, экспертная работа зачас­тую не востребованы администрацией. При этом остро все еще стоит проблема межкультурной коммуникации. В Волгограде было несколько попыток интегрировать академическое и экспертное сообщество, но главное — каждый должен поддерживать эти инициативы.

Каретникова Л .Н ., доцент кафедры английского языка ВГПИ ВолГУ: У вас с Ольгой Аркадьевной другой уровень проблемы. У нас в Волжском приходится влиять не только на администрацию города, но и на администрацию университета, убеждая ее, прежде чем выходить на более высокий уровень, о котором вы говорите. Мне кажется, что в любой ситуации нуж­но думать о непреходящих ценностях. И что касается проблем региона, их изучения, мы будем интересны не только для мес­тной власти, но и для зарубежной аудитории. Нужно разраба­тывать совместные специальные программы, интересные в пла­не повыш ения престижа региона, и тогда не мы пойдем к вла­сти, а власть обратится к нам.

Леонтович О.А.: У власти сугубо прагматичный подход. Мы тоже должны сформулировать четко, чем мы занимаемся, по каким проблемам мы могли бы давать экспертизу и осуществ­лять информационную поддержку властных структур. Должны

_ 14 _

подготовить такой вот пресс-релиз (декларацию), чтобы вести предметный диалог с властью.

Емельянова Е.Д., координатор международных программ Волгоградской академии МВД РФ , выпускник программы «От­крытый Мир» 1999 года: Историческая ремарка... На западе со­циологи смогли убедить власть, что ни одно решение не должно быть принято без предварительного социологического исследо­вания. Необходимо нам использовать помощь СМИ.

Кубышкин А.И.: Данный круглый стол задумывался, чтобы поддержать контакты между представителями научного сообще­ства, дать основу для подготовки в ближайшем будущем следую­щего собрания, возможно, во главе с Э. Рослофом.

Дудина И.А., к.э.н., начальник международного отдела Вол! У: Мы не пионеры в стремлении выйти на региональные пробле­мы, в Ростове давно существует Ю жно-российский центр акаде­мической мобильности п о д руководством Н.В. Пелихова, кото­рый сумел заинтересовать и власть, и бизнес. Он готов включить нас в эту сферу. Форм организации на самом деле много, необ­ходимо найти свою нишу.

Леонтович О.А.: М ожно создать межвузовский центр ака­демического обмена.

Кубышкин А.И.: А как совместная организация могла быназываться? Межвузовский центр?

Дудина И. А.: Здесь нужно проанализировать юридическую составляющую объединения. Лучше проконсультироваться со спе­циалистами.

Попова Л.О.: Обменные программы финансируют и межву­зовский обмен выпускников программ внутри одной страны. Не­обходима структурно-организационная работа с нашей стороны.

Дудина И.А.: Необходимо также и самим искать финанси­рование у бизнеса (искать заказчика самим). Начинать надо с себя, а потом уже «идти во власть». Я думаю, что нужно прило­жить основные усилия по организации визитов американских делегаций к нам в регион, это было бы поистине life changing experience.

В ходе круглого стола состоялся продуктивный, имеющий перспективы разговор. Основные результаты которого будут из­ложены в резолюции о создании межвузовского координацион­ного центра, который будет сочетать аналитическую деятель­

- 15 -

ность с вовлечением представителей всех уровней академическо­го сообщества и всех, заинтересованных в научной деятельнос­ти, координацию гражданского общества. Изменяя нас самих, мы будем трансформировать и менять само общество. Это именно те идеи, которые воплощал человек, которому мы посвятили этот круглый стол — Джеймс Уильям Фулбрайт.

Примечания

1 Имеется в виду ситуация в США в конце 40 — начале 50-х го­дов XX века.

2 Яйцеголовыми «eggs head» называли американскую интелли­генцию, 1940—1950-х годов.

О. В. Головкина (Волгоград)

А.И. Кубышкин (Волгоград)

ДЖ.У. ФУЛБРАЙТ И «ВТОРОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ»

Джеймс Уильям Фулбрайт (1905—1995) хорошо известен нам как видный американский политик, на протяжении пят­надцати лет занимавший пост председателя сенатского комитета по иностранным делам и выступавший подчас с острой крити­кой внешнеполитического курса администраций СШ А от Д. Эй­зенхауэра до Р. Рейгана '. Поистине всемирную популярность Фулбрайту принесла его знаменитая программа научных обме­нов — одна из наиболее престижных среди ученых всего мира. Более 250 000 студентов, преподавателей и ученых начиная с 1948 г. получили возможность не только провести научные ис­следования, но и самое существенное — расширить свои пред­ставления о культуре, истории и научных достижениях других государств.

Среди своих коллег конгрессменов Дж.У. Фулбрайт имел репутацию интеллектуала и значительно выделялся (особенно в 1940—1950 гг.) на общем фоне американских политиков своей образованностью, чувством собственного достоинства и принци­

— 16 —

пиальностью — качествами, которые он выработал под влияни­ем семейного воспитания и в результате хорошего образования.

Будучи по своим философским убеждениям идеалистом- прагматиком, Фулбрайт, как и один из наиболее близких ему американских политиков В. Вильсон, полагал, что именно обра­зование способно разрушить барьеры между государствами и спо­собствовать сближению и укреплению взаимопонимания наро­дов, живущих в разных социально политических системах^

Как отмечает автор наиболее известной биографии Фулб­райта профессор Арканзасского университета Р. Вудс, чувство уважения к университету и университетскому сообществу Бил­лу Фулбрайту (так называли его родные и друзья) было приви­то в семье 2.

С успехом закончивш ий среднюю школу Билл в возрасте16 лет поступил в 1921 г. в А рканзасский университет в Ф аи- етвилле и никогда впоследствии не жалел о своем выборе. Вы­ходец из состоятельной и известной в городе семьи Билл Ф ул­брайт заметно выделялся среди сверстников не только увлече­ниями (гольф и автомобили), но и присущим е м у аристокра­тизмом и сдержанностью. Он был избран президентом студен­ческого общества (фратернити) «Сигма Си» и стал членом еще нескольких студенческих организаций. В университете он начал живо интересоваться политикой (политические науки стали его специализацией) и в мае 1923 г. был избран прези­дентом студенческого совета. И нтересно, что одновременно с Фулбрайтом в пятистах милях к югу от Файетвилля президен­том студенческого совета стал и студент Ю го-Западного уни­верситета в штате Техас Линдон Джонсон, будущий сенатор ипрезидент США.

Осенью 1924 г. Биллу предложили престижную стипендию Родса для продолжения учебы в Оксфорде. Стипендия присуж­далась за научные и спортивные достижения и была хорошим шансом для молодого арканзасца вступить в немногочисленный тогда круг американской университетской интеллектуальной эли­ты. В Оксфорде под влиянием своего наставника Р. Маккалэма Дж.У. Фулбрайт в течение трех лет усиленно занимается вопроса­ми британского конституционного строя, парламентской демок­ратии, интересуется проблемами рабочего и профсоюзного дви жения. Свобода в сочетании с ответственностью — вот главное

- 17 -

условие функционирования демократического правительства — к такому убеждению приходит получивший магистерскую сте­пень в Оксфорде Билл Фулбрайт.

Вернувшись в Соединенные Штаты в разгар экономичес­кой депрессии, Фулбрайт поступил в столичный университет Дж. Вашингтона— один из наиболее престижных в стране уни­верситетов, известный своим высоким уровнем преподавания юридических и политических наук. Билл выбрал юриспруден­цию. Учебу Фулбрайт сочетал с работой, занимая скромную дол­жность в Департаменте юстиции. По сложившейся в США тради­ции многие студенты столичных университетов стараются прак­тиковаться в различных государственных учреждениях уже во время учебы, чтобы получить не только необходимые професси­ональные навыки, но и солидные рекомендации для успешного продолжения карьеры.

В Вашингтоне Дж.У. Фулбрайт не только получил основа­тельное юридическое образование, но и первые впечатления от политической жизни американской столицы, деятельности кон­гресса, различных правительственных учреждений. Именно здесь он становится убежденным сторонником политики «Нового кур­са», проводимой Ф.Д. Рузвельтом и одновременно противником изоляционизма во внешней политике, которого придерживалась подавляющая часть Конгресса США.

В 1936 Фулбрайт вернулся в родной Арканзас, где вскоре был принят на должность инструктора юридического отделения в своем университете. Казалось, ему предстоит рутинная акаде­мическая карьера с постепенным должностным повышением на протяжении многих лет. Однако вскоре судьба Фулбрайта круто изменилась. 12 сентября 1939 г. в автокатастрофе погиб президент Арканзасского университета Дж. Футралл.

Кандидатура Фулбрайта на пост президента Арканзасского университета была поддержана не только советом попечителей, но и самим губернатором штата К. Бейли (также близким знако­мым семьи Фулбрайтов). В результате Фулбрайт стал самым мо­лодым президентом университета в Соединенных Штатах — ему исполнилось 34 года.

Тем не менее уже в это время у молодого президента Арканзас­ского университета сложилась своя философия образования. «Задача университета, — говорил Фулбрайт, — состоит в том, чтобы убедить

студентов в необходимости эффективного управления, научить их тому, что политика может стать наиболее почетной профессией иI юмочь лучшим студентам сделать политическую карьеру»3.

В своем первом президентском обращении Фулбрайт отверг расхожее мнение, будто цель образования заключается в том, чтобы «превратить мозги в деньги».

За два года президентства в Арканзасском университете Дж.У. Фулбрайт в своих выступлениях и в своей деятельности поднял несколько важных тем, которые впоследствии не раз возникали и в его политической деятельности. Так, он неоднок­ратно выступал против «болезни антиинтеллектуализма» и про­тив враждебного отношения к политической деятельности. Пре­зидент университета активно защищал интересы штата и призы­вал жителей гордиться Арканзасом так же, как гордятся своими штатами жители Техаса и Калифорнии4.

Со времен Оксфорда Фулбрайт испытывал глубокий инте­рес к международным проблемам. Президенство в университете дало ему трибуну и возможность высказаться по ряду ключевых вопросов внешней политики США и международных отношений. В мире разгоралась война и Дж.У. Фулбрайт решительно высту­пал против изоляционизма, призывая к объединению усилий в борьбе с угрозой нацизма. В июне 1940 г. он написал письмо президенту Ф.Д. Рузвельту, в котором призывал поддержать Ан­глию, оставшуюся в одиночестве после разгрома Франции, и при этом обращался с предложением президенту активнее опи­раться на молодых политиков, способных более адекватно оце­нивать национальные интересы страны.

Политическая активность президента Арканзасского уни­верситета и ее направленность не остались без внимания консер­вативного истеблишмента штата, и противники внутренней по­литики Рузвельта под демагогическим лозунгом деполитизации университета потребовали отставки Дж.У. Фулбрайта с занимае­мой должности. Возглавил эту кампанию никто иной, как но­вый губернатор штата Арканзас Г. Эткинс, бывший член Ку- Клукс Клана, демагог и популист. В результате довольно грязной интриги 9 июня 1941 г. совет попечителей университета (состав которого был к этому времени сформирован из людей, лояль­ных Эткинсу) потребовал отставки Фулбрайта с поста прези­дента университета.

- 19 -

Отставка с поста президента, как ни странно, способство­вала взлету политической карьеры Фулбрайта. Уже в 1942 г. он был избран членом палаты представителей конгресса США, а в январе 1943 г. — членом комиссии по международным делам. В сентябре 1943 г. он вносит в палату представителей законопро­ект о механизме участия СШ А в послевоенном урегулировании международных проблем — предложения легли в основу проектао создании ООН. Эта инициатива принесла Фулбрайту нацио­нальную популярность и создала высокую репутацию в конгрес­се. В ноябре 1944 г. он был избран в сенат.

Еще во время войны, находясь с визитом в Англии в 1944 г., Фулбрайт обсуждал с известным американским поэтом и интел­лектуалом А. Маклишем идею создания образовательного и куль­турного центра при будущей ООН. В мае 1945 г. в переписке со своим другом Б. Симстером Дж.У. Фулбрайт высказал предложе­ние о необходимости организации студенческого обмена между США и европейскими государствами в целях укрепления имид­жа Соединенных Ш татов за рубежом. Называлась цифра в 100 ООО студентов ежегодно. Возникал вопрос: где взять деньги на финансирование программы? Фулбрайт выдвинул идею ис­пользовать для этой цели средства, полученные от продажи из­лишков военной собственности и имущества, расположенных по всему миру и оцениваемых примерно в 60—105 млн долларов. Опираясь на группу сторонников этой идеи, Фулбрайт умело и тщательно подготовил процедуру принятия законопроекта (Surplus Property Act). В качестве оппонентов программы обменов между студентами и учеными США и других стран выступили предста­вители Министерства обороны и госдепа, опасавшиеся, что про­грамма может способствовать «внедрению в СШ А агентов Ко­минтерна», который, кстати, к тому времени формально уже прекратил свое существование.

В борьбе за создание программы научного обмена Дж.У. Фул­брайт использовал все аргументы, в том числе и принятый в1944 г. так называемый Закон о помощи ветеранам (JI Bill), со­гласно которому миллионы демобилизованных американских сол­дат получили возможность с государственной помощью посту­пить в колледж или в университет. Инициативу Фулбрайта под­держали известные конгрессмены сенаторы Дж. Махони (кстати, выпускник Гарварда) и У. Бентон, а также бывший президент

США Г. Гувер. Так, У. Бентон заявил, что ветеранские организа­ции получили «тысячи заявок от желающих поступить в зару­бежные университеты»5.

12 апреля 1946 г. Сенат утвердил предложение Дж.У. Фулб­райта без предварительных слушаний, а 1 августа президент Г. Трумэн подписал соответствующий законопроект, который получил название «Акт Фулбрайта».

Однако фактически программа международного обмена на­чала работать лишь через два года. 35 студентов и один профессор прибыли в США, 65 американских студентов и ученых отправи­лись за границу. Через двадцать лет программа охватила уже 110 стран. Было заключено 45 формальных соглашений об орга­низации обмена. За период с 1948 по 1966 гг. 82 585 чел. (среди них 47 900 студентов) получили стипендии Фонда Фулбрайта.

По убеждению Дж.У. Фулбрайта, программа должна была бросить вызов национализму, ксенофобии, нетерпимости и предубеждениям, которые тогда господствовали в обстановке «холодной войны» в отношениях между странами. Необходимо отметить, что сам Дж.У. Фулбрайт в годы «холодной войны» вел свою упорную борьбу с демагогической и реакционной линией сенатора Дж. М аккарти, отстаивая и свою программу, и честное имя многих американских ученых и профессоров университетов, и одержал в этом поединке убедительную по­беду. Эта страница биографии Фулбрайта еще ждет своего ис­следователя.

Одной из важнейших задач своей программы Фулбрайт по­лагал не только и не сколько улучшение имиджа СШ А за рубе­жом, но и взаимоосвоение европейской культуры американцами и американской европейцами. До 1945 г., за исключением Окс­форда и Лондонского университетов, ни в одном европейском университете не изучалась основательно ни история, ни культу­ра Соединенных Штатов.

Практически европейцы ничего не знали о важнейших ас­пектах формирования цивилизации в стране, ставшей к тому времени экономическим, политическим и военным лидером. Ана­логичная ситуация относительно европейских исследований су­ществовала и в самих США. Отнюдь не случайно, что известный американский интеллектуал и автор двухтомной книги «Ново­английская мысль» (The New England Mind) П. Миллер стал

- 21 -

одним из первых фулбрайтовских профессоров в университете Лейдена в 1949—1950 гг., а известный историк Д. Бурстин пре­подавал американскую историю в Римском университете в 1950— 1951 гг. Один из лидеров американских интеллектуалов А. Ка- зин, после чтения лекций в качестве приглашенного профессора в университетах Ниццы и Кельна, получил фулбрайтовскую сти­пендию для преподавания в Англии и скандинавских странах. Знаменитый историк Г.С. Коммаджер был фулбрайтовским про­фессором во Франции, а Д. Аарон был одним из первых фулб­райтовских профессоров, кто получил приглашения из-за «же­лезного занавеса» он преподавал в Варшавском университете в 1962—1963 годах.

Эти интенсивные научные и культурные контакты, несом­ненно, способствовали не только плодотворному обмену идеями и теориями, но вели к возникновению более широкого и толе­рантного взаимного восприятия культур и особенностей истори­ческого как Европы, так и Америки. По сути дела европейцы заново открывали Америку — страну, в свою очередь стремив­шуюся лучше и глубже понять культурный код европейских, азиатских, африканских народов и природу общественных про­цессов, развивавшихся в послевоенном мире.

Не случайно именно в этот период в американских универ- си гетах интенсивно развиваются «Area Studies» как попытка сис­тематизировать и определить разрозненные до того знания и пред­ставления о неамериканском мире.

Результаты фулбрайтовской программы научного обмена весьма впечатляют. Более 2 200 ООО ученых из десятков стран за ее почти шестидесятилетнюю историю стали стипендиатами про­граммы. Английский ученый Р.Б. Маккаллум оценил взаимный обмен участников программы «как наиболее значительное и эф ­фективное перемещение ученых по земной поверхности со времен падения Константинополя в 1453 г.». Многие фулбрайте- ры впоследствии занимали посты премьер-министров, диплома­тов, издателей и представителей академической элиты. Стипен­диатом программы Фулбрайта был, например, бывший генсек ООН Бутрос Бутрос-Гали. Среди американских фулбрайтеров до­статочно назвать имена президента Гарвардского университета Д. Бока, экономиста М. Фридмэна, историка Г.С. Коммаджера, писателя Дж. Апдайка, композитора А. Копленда, актера С. Ки­

ча и видного представителя демократической партии сенатораД.П. Мойнихэна

В своем стремлении преодолеть культурный изоляционизм послевоенной Америки Дж.У. Фулбрайт был не одинок. Так, в1945 г. по инициативе чикагского промышленника У. Папски, газетно-журнального магната Г. Люса и президента Чикагского университета Р. Хатчинса был основан «Институт Аспена», ф и­нансировавший всевозможные мероприятия, поощрявшие кон­такты американцев с европейской культурой. Впоследствии при помощи этого института был создан известный Центр им. А. Лин­кольна в Вашингтоне.

В 1946 г. в Колумбийском университете был создан первый в стране исследовательский центр по проблемам России. Через год на средства фонда Карнеги был создан аналогичный институт и в Гарварде. С 1953 по 1966 гг. Фонд Форда выделил 270 млн долл. на международные исследования в 34 университетах страны.

Наиболее активными инициаторами поиска средств для орга­низации международных исследований были У. Донован (один из создателей ЦРУ), Дж. Дэвис (бывший посол СШ А в М оск­ве) и известный дипломат Дж. Кеннан 6.

Программа американских исследований активно развивалась и в Европе. В 1947 г. был организован первый семинар в Зальц­бурге. В 1949 г. создан американский институт в Осло. К 1964 г. во всех западноевропейских странах были созданы программы по изучению американской истории и культуры.

Безусловно, деятельность всех этих институций невозмож­но оценивать без учета обстоятельств жесткого идеологического и политического противостояния в условиях «холодной войны». Вопрос о качестве высшего образования был также, по мнению многих американских политиков и Фулбрайта в их числе, воп­росом стратегической важности и непосредственно затрат ивал интересы национальной безопасности.

В этом плане необходимо напомнить об эффекте, который произвел на американское политическое и научное сообщество запуск в октябре 1957 г. первого искусственного спутника Зем­ли, осуществленный в Советском Союзе. В своей речи в сенате по поводу этого события (23 января 1958 г.) Дж.У. Фулбрайт обви­нил администрацию Д. Эйзенхауэра в недостаточном внимании к вопросам высшего образования и призвал к выработке госу­

- 23 -

дарственной политики с целью немедленного увеличения чис­ленности и улучшения качества подготовки студентов, специа­лизирующихся в области математики, инженерных и естествен­ных наук, а также иностранных языков. Речь Фулбрайта получи­ла большую огласку и вызвала оживленную дискуссию в амери­канских научных и университетских кругах7.

Поддержали Фулбрайта и многие политики. Так, бывший президент Трумен, с которым у сенатора всегда были довольно натянутые отношения, тем не менее, написал Фулбрайту теплое письмо, в котором он полностью поддержал его идеи и высту­пил с идеей создания библиотеки своего имени как еще одного научно-исследовательского центра8.

Речь Дж.У. Фулбрайта легла в основу текста закона «Об образовании в целях национальной обороны», который, как известно, в конце 50-х — середине 60-х гг. привел к серьезным структурным изменениям в системе высшего образования в США, к значительному увеличению государственной помощи университетам и колледжам, то есть, по сути дела, ко второй образовательной реформе со времен принятия закона Моррила 1862 года. В период между 1960 и 1980 гг. количество студентов в С оединенны х Ш татах удвоилось, достигнув циф ры в 12 млн чел. (включая студентов двухгодичных колледжей), чис­ло университетов и колледжей возросло более чем на тысячу, превысив число в три тысячи 9.

Будучи приверженцем педагогических теорий Д. Дьюи и У. Джеймса, Дж.У. Фулбрайт, как и они, полагал, что универси­тет способен в процессе воспитания своих выпускников способ­ствовать нравственному совершенствованию и общества в целом. Мы должны, писал он, цитируя Дж. Кеннана, исходить из пред­посылки, что «решительной и смелой ликвидацией нездоровых политических принципов можно добиться гораздо большего ува­жения в глазах всего мира, чем самой упрямой настойчивостью в достижении сумасбродных и бескомпромиссных целей»10.

Это стремление действовать через убеждение, апеллируя к разуму и здравому смыслу, было свойственно Фулбрайту на про­тяжении всей жизни.

Не являлся исключением и период 1960—1970-х гг., когда сенатор выступил не только как принципиальный и убежден­ный критик многих внешнеполитических акции своего прави-

— 24 —

гсльства, но занял позицию арбитра в конфликте, охватившем американские университеты в разгар выступлений против войны и Индокитае и подъема общественного движения против расо­вой и социальной дискриминации.

«Критиковать свою страну — значит уважать ее и оказывать ей услугу. В демократическом обществе критика является актом веры — таково было политическое кредо сенатора. Можно сомне­ваться в мудрости и эффективности движения протеста, объеди­няющего студентов, профессоров, служителей церкви и других, но нельзя сомневаться в их смелости, порядочности и патрио­тизме... В сущности это движение является выражением нацио­нальной совести и проявлением традиционного американского идеализма»".

В 1982 г. Арканзасский университет присвоил имя Фулбрайта Колледжу искусств и наук, который он окончил. Дж.У. Фулбрайт был с почестями встречен в родном Файетвилле, где когда-то выдержал первое серьезное политическое испытание. Он уже дав­но был признан наиболее авторитетным арканзасцем в стране и сполна получил все. Было объявлено о создании специального фонда в поддержку колледжа имени Фулбрайта в размере 30 млн долл., и первый миллион был внесен тут же. Поздравительную речь в честь виновника торжества зачитал Дж.К. Гэлбрейт.

Через 10 лет другой арканзасец, которого тоже все звали Билл, был избран президентом США. У.Дж. Клинтон, давний знакомый Фулбрайта и его протеже, полностью разделял взгля­ды сенатора на вопросы высшего образования и в немалой степе­ни способствовал расширению государственной поддержки уни­верситетов, особенно на Юге. В мае 1993 г. на торжественной церемонии в Вашингтоне он вручил сенатору Фулбрайту «Ме­даль Свободы» — одну из наивысших государственных наград в СШ А в знак признания его заслуг перед страной, в том числе в деле укрепления и развития науки и высшего образования.

Сенатор Джеймс Уильям Фулбрайт умер после тяжелой бо­лезни 9 февраля 1995 г. Он прожил долгую и насыщенную жизнь, в которой испытал и сладость триумфа, и горечь поражений. Более полувека он активно участвовал в политической борьбе, находился в гуще жарких внешнеполитических схваток и все- таки в глубине души оставался арканзасцем и патриотом своей страны. «Если радости жизни и имеют вообще какое-то отноше-

- 2 5 -

нйе к политике, то только к внутренней, а отнюдь не к внешней, — пйсйл он. — Это касается вопросов образования и культуры, трудоустройства, перестройки и украшения городов, а не войн на чужой территории и военно-политических союзов...»12

Его вклад в развитие высшего образования и международ­ного научного и учебного обмена был оценен десятками универ­ситетов, присудившими ему почетные степени и награды. Про­грамма его имени продолжает дело, завещанное сенатором, — способствовать «превращению международных отношений в че­ловеческие отношения и поощрению принципа личной симпа­тии — этой редкой и чудесной способности воспринимать мир таким, каким его видят другие»13.

Примечания

Отечественная литература о Дж.У. Фулбрайте в основном представлена работами В.Б. Воронцова. См.: Воронцов В.Б. Критикую­щий сенатор из Арканзаса / / Новая и новейшая история. 1971. № 3. С. 109—121; Он же. Сенатор от Арканзаса. М.: Международные отно­шения, 1971; Он же. Сенатор XX века (О Дж. Фулбрайте). М.: Про­гресс, 1992. Некоторые статьи и выступления самого Дж.У. Фулбрайта см. в кн.: Американцы размышляют. Американцы критикуют. Пробле­мы внешней политики США. М.: Прогресс, 1967. С. 38—52, 205—206.

Woods R.B. Fulbright. A Biography. Cambridge University press, 1995. P. 49.

3 Ibid.4 Ibid. P. 58.5 Ibid. P. 132.

Garson D.W. Feature Review. The Cold War and the University / / Diplomatic History. 2000. Vol. 24, № 1. Winter. P. 151.

Полный текст выступления Дж.У. Фулбрайта в сенате см: Congressional Record. Senate. 1958. Jan. 23. P. 871—877.

8 Off the Record. The Private Papers of Harry S. Truman / Ed. by Robert Y. Ferrell. N. Y.: Penguin Books, 1980. P. 354—355. О взаимоотноше­ниях между Г. Труменом и Дж.У. Фулбрайтом см: McCullough D Truman N. Y: Simon & Schuster, 1992. P. 864.

9 Lucas Ch.J. American Higher Education. A History N Y St. Martin’s Griffin, 1994. P. 228—229.

10 Фулбрайт Дж. Уильям. Самонадеянность силы. М., 1967. С. 25.11 Там же. С. 44.12 Там же. С. 223.13 Там же.

- 2 6 -

С. Nechemias (Harrisburg, USA)

TH E U .S .-R U S S I A F U L B R IG H T PR O G R A M : FU L FIL L IN G F U L B R IG H T ’S D R E A M S ?

Though many members of Congress have served lengthy periods in office, few have left as enduring and shining a legacy as Senator J. William Fulbright. Senator Fulbright served in the U.S. Congress for 29 years, including 15 years as Chair of the Senate Foreign Relations Committee from 1959 to 1974. He is closely associated with US political history and foreign relations, particularly with respect to the Cuban Missile Crisis and to dissent and the Vietnam War. But it is the Fulbright program, «the house that Fulbright built», as Dr. Tatiana Venediktova, president of the Russian Fulbright Association puts it, that defines Fulbright’s place in history '. That program fittingly bears his name not only because he «fathered» the program but because it embodies his ideals and aspirations. And it is a mark of Fulbright’s political savvy and foresight that a program that originated in 1948 and that has accounted for the international scholarly exchange of over 250 000 grantees traveling between the United States and 140 countries still engenders great enthusiasm in the new m illennium 2.

This essay provides a brief overview of the Fulbright program with attention directed toward how the exchange program has operated within the context o f U .S.-Russian relations. The history o f U .S .- Russian Fulbright exchanges bear the mark o f Cold War mistrust and tensions: the U .S.-Soviet Fulbright exchange program began only in 1973 and included a mere 500 grantees between 1973 and 1992. Since the break-up of the USSR, an additional 1 000 scholars have joined the ranks o f U .S.-Russian Fulbright exchanges. The level o f interchange rose from an average of 26 people per year during the 19 year stretch under com m unism to 91 per year in the post-Soviet era 3. Two-thirds of «Fulbrighters» therefore have been concentrated in the very recent past, a factor that limits our ability to evaluate the program ’s impact since many of its effects are considered long-term . Nonetheless, there is strong evidence that the U .S.-Russian Fulbright program fulfills the hopes and dreams of J. William Fulbright.

- 2 7 -

THE FCILBRJGHT PROGRAM: TRANSFORMING INTERNATIONAL POLITICS

The Fulbright program involves several interrelated goals, some long-term and others more immediate, but all directed toward fostering international understanding. The standards are set high: there is an expectation that Fulbright alumni will contribute to their societies in public leadership roles, in less visible ways as «engines of positive change,» and as professors exercising a«m ultiplier effect» as they share their own broadened outlooks with thousands o f students. In each of these categories the Fulbright program has achieved clear success, including significant accomplishments in the U.S.-Russia program.

THE FULBRIGHT PROGRAM AND LEADERSHIP

Senator Fulbright argued that his Exchange Program aimed at nothing less than a transformation in international relations. He called for adiplomacy conducted by individuals with athorough understanding of various issues, circumstances, and countries. For Fulbright, intercultural education represented a key means o f obtaining that understanding — the acquisition o f «the ability to see the world as others see it, and to allow of the possibility that others may see something that we have failed to see, or may see it more accurately»4. That ernpathy, in turn, can foster a focus on how to avoid war rather than how to win a war. Fulbright considered the exchange program a «positive instrument of foreign policy designed to mobilize human lesources, just as military and economic policies mobilize physical resources»5. As he put it, «In the long course of history, having people who understand your thought is much greater security than another submarine».

Fulbright’s own life provides a role model for how and why he linked the worlds of scholarship, international exchange, and public service. Here was a man of intellect and of action, combining intellectual pursuit with a political career. His experience abroad as a Rhodes Scholar at Oxford University in 1928 proved a decisive element in influencing his thinking over his lifetime. He entered the academic world as a professor and became president of the University of Arkansas before embarking on a political career by running for and winning a seat in the U.S. House of Representatives in 1942. Two years later he ran

28 —

successfully for a Senate seat where he joined the Senate Foreign Relations Committee and served as its chair from 1959 to 1974, the longest serving chair in the history of that committee. His lodging of objections to President John Kennedy before the Bay of Pigs, and above all his chairm anship o f the Senate Foreign Relations Committee’s Vietnam hearings exemplified his strong commitment to exploring alternative perspectives and questioning the underlying assumptions behind key foreign policy decisions. He was applying lessons learned from international exchange — that there is a need to reach beyond the parochial and the familiar. And he fully intended that the Fulbright program would expand the numbers of decision­makers who had enjoyed the benefits of international exchange.

Has the Fulbright program fostered the emergence of public leaders committed to the advancement of mutual understanding? Senator Fulbright understood that this effect would be long-term, delayed until students mature and take their place in society. The years have passed and the Fulbright program boasts of a lengthy list of alumni who have held leading positions in their respective countries’ governments. And Russia, despite its late entry into the exchange program, has produced one of the most notable «movers and shakers» in the political realm — Alexander Nikolaevich Yakovlev, a leading architect of glasnost and perestroika.Yakovlev participated in the first exchange program with the U.S.; he was 33 years old and studied at Columbia University. Like Fulbright, he reached beyond the familiar and gained new insights into both his own society and into western societies6. An intellectual, he nonetheless pursued a life of public leadershi p and served as apowerful voice for pluralism and tolerance in the heady days of perestroika in the late 1980s. Had Senator Fulbright lived to see perestroika, surely he would have taken pride in this «Fulbrighter» and recognized a kindred spirit who, like himself, placed a high value on dissent and on «speaking truth to power».

THE FULBRIGHT PROGRAM AND ACTIVISM

The vast bulk of Fulbright alumni will not serve as leading public officials in their societies, yet there is an expectation that many will promote positive change within their communities and professions. The Fulbright experience often radically changes the lives of participants. In the Russia-U.S. exchange, one such person is Olga Orlova, Deputy Director of the Perm Oblast’ State Library named after Gorky, and

- 2 9 -

an alumna of the Fulbright Junior Faculty Development program, 1995/1996 7. Orlova’s year at the Library and Information Research School of the University of Wisconsin, Madison, inspired her to introduce information technologies into the regional library and m unicipal libraries o f Perm oblast’. One o f her most notable achievements involves the establishment of 64 legal information centers at municipal libraries in Perm oblast’. Due to the introduction of computers and net technologies, free legal information is now available to the public and Perm plays a leading role in pioneering access to this type of information resource. Overall, Orlova has served with distinction as a leader in her area of specialization, promoting change in terms of library automation and increasing the range and quality of information available to her fellow citizens.

While it is beyond the scope of this essay to suivey Fulbright alumni in Russia, there are many stories of individual participants energized by their Fulbright experience. New dreams are acquired, along with the determination to realize them. Venediktova points to a number of «Fulbrighters» who have proved influential in their professions like the historians N.N. Bolkhovitinov, A.A. Fursenko, N.V. Sivachev, the filologists M.L. Gasparov, V.B. Kataev, V.V. Kuskov, and the Dean o f the Moscow State University Faculty of Journalism, Ya.N. Zasurskii8.

THE FULBRIGHT PROGRAM AND THE WORLD OF SCHOLARSHIP

Has scholarship and teaching benefited from U.S.-Russian Fulbright exchanges? While the Russian Fulbright Newsletter publishes a list of scholarly publications by Russian Federation Fulbright alumni, this essay looks at scholarship produced by U.S. scholars who participated in the Fulbright program in the USSR/Russia. It is a limited view, focusing on scholarly articles published in four leading Slavic studies journals in the west: these include Soviet Studies (Europe- Asia Studies after 1993), Russian Review, Slavic and East European Journal, and Slavic Review9. But these journals are crucial to the argument that Fulbright scholars generate a«ripple effect».The articles contained in these influential journals often appear as assigned readings in U.S. course syllabi for university classes on Russia; moreover, they represent the scholarly canon that informs the work of graduate students and professors alike.

- 30

A key task thus involves identifying articles appearing in those lour journals which focus on Russia and acknowledge the reseaich support of the Fulbright-Hayes program. A list of articles was gathered using J-STOR, a full-text journal data base available through Penn State University. The «data» provide insight into the sheer volume, thematic concerns, and significance of the Fulbright program in advancing understanding of the Soviet Union and Russia in the U.S. Articles were divided into two time periods: 1973 to 1993, when the U.S.-Soviet Union/Russia Fulbright program was relatively small, restricted to senior scholars, and for political reasons avoided research projects that delved into controversial topics; and 1994 to 2002, when greater numbers of scholars participated, including graduate students, and the acceptable range of research topics greatly expanded w. It should be noted that the numbers of articles identified as published by «Fulbrighters» in the latter time frame probably underestimates the true number, as J-STOR only covers Slavic Review to 2002, Europe- Asia Studies and Slavic and East European Journal through 2000, and Russian Review to 1998.

In the 20 year period from 1973 to 1993, «Fulbrighters» made substantial contributions to scholarly literature on Russia. There are26 scholarly articles that appear in the journals under review. This research largely reflects archival work and overwhelmingly falls within the sphere of history — 18 of the 26 articles not only are historical in nature but focus on the pre-Soviet period. The range of themes is broad, adding to our understanding of Russia’s past with respect to religion, serfdom, peasant movements, rural teachers, concepts of criminality, Russian military courts, urban welfare reform, and other topics. Two additional articles delve into aspects of art and literature in the pre-Soviet era. It is striking that the six articles that do focus on the Soviet era appear, with one exception, during the years of perestroika and the early 1990s. These include scholarly work on the history o f Komsomol, the purges, and Stalinist policies on science and culture.

As the sheer numbers of U.S. Fulbright scholars traveling to Russia rose, the volume of publications increased dramatically —18 articles over a markedly shorter time frame than the first set of publications. And trends that emerged in the late 1980s and early 1990s now dominate research conducted by «Fulbrighters»: 12 of the18 articles focus on the Soviet or Post-Soviet period, a shift away

- 31 -

from the former concentration on imperial Russia. Ten of these12 essays cover historical and cultural aspects of the Soviet era. The topics addressed by scholars clearly move into new territory, covering formerly off-limit subject matter like a cotton workers’ strike in 1932, «Bolshevik» Christianity during N EP, nuclear culture in postwar USSR, the Kirov murder and bread rationing in Leningrad, divorce and private life under Khrushchev, and so on. Perhaps most striking are two articles written by political scientists that concentrate on post- Soviet Russia and employ research methodologies like survey research and in-depth interviews. The former involves the analysis of voter attitudes during the 1995 Russian Duma election; the latter, an exploration of the meanings Russian citizens attach to the concept of democracy.

For students of Russia, this is an exciting and rapidly growing body of research that will greatly improve our understanding of Russia. Fulbright spoke of how university professors share the broadened outlooks they gained as a result of their international experience with thousands of students, who in turn benefit from a more accurate international perspective n . These scholarly publications, however, carry the impact of U.S. Fulbright scholars far beyond their own classrooms into a wider dialogue about the nature and direction of Russian society. Fulbright would argue that nations make mistakes because they do not understand one another — however modestly, the scholarship produced by «Fulbrighters» dispel some of that misunderstanding.

CONCLUSION

International scholarly exchange between Russia and the United States is a relatively recent phenom enon in terms of including junior scholars and substantial numbers of individuals. Yet the U.S.- Russia Fulbright program shows impressive results in several key areas: public leadership, social activism, and scholarship. The burgeoning body of research produced by U.S. «Fulbrighters» promises to foster a richer, more nuanced view of Russian realities, past and present. W hether the Fulbright program can truly transform the conduct o f international affairs remains an unfulfilled dream but one that surely cannot be reached in the absence o f intercultural education.

Примечания

1 Venediktova T. Dom, kotoryi postroil Fulbrait / / Russian Fulbright Newsletter. 2004. Issue 4. Summer. P. 28.

2 Roslof E.E. From the Fulbright Office in Moscow / / Russian Fulbright Newsletter. 2004. Issue 4. Summer. P. 5.

3 Figures calculated from data in: Roslof E.E. Op. cit. P. 6.4 Address at Brown University by Senator J. William Fulbright,

Congressional Record—House, Oct. 9, 1986, 99th Congress, 2nd Session. Vol. 132, № 139. Accessed through LexisNexis, November 9, 2004: http://we b . l e x i s - n e x i s . c o m . e z p r o x y . l i b r a r i e s . p s u . e d u / co n g c o m p /document?_m=234d3b67a.

5 Ibid.6 Yakovlev had the additional international experience of serving

as the Soviet ambassador to Canada, where he delved into the life of the country, spending days, for example, on farms trying to figure out how Canadian agriculture actually worked.

7 Alumni Success Stories. Mode of access: http://usa.perm.ural.ru/ alumni/persons/orlova/index/htm. Web site accessed December 8, 2004.I would like to thank Helen Khanzhina, a former resident of Perm, for calling my attention to Orlova.

8 Venediktova T. Op. cit. P. 29.9 Thus monographs, books, and articles appearing in other journals

are excluded. The author searched alternative categories of journals covered by J-STOR and found that virtually all published research by U.S. scholars that stemmed from the U.S.-Russia Fulbright exchange appeared in journals within the category of «Slavic studies».

10 The actual change in the Fulbright program began in 1993; assuming a minimum of a year time lag before research conducted by an exchange scholar would be published, the initial year for the contemporary period was set at 1994. However, this is an imperfect line of division as scholars participating in the U.S.-RussiaFulbright program prior to 1993 may be publishing articles many years later based on their research. The acknowledgements of Fulbright support typically do not include the year the grant was received, and the author did not have available a list of U.S. Fulbright scholars year by year over the time period in question.

11 Address at Brown University by Senator J. William Fulbright...

В.А. Смирнова (Волгоград)

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРОГРАММЫ ФУЛБРАЙТА В РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН

В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Казахстан — одно из наиболее динамично развивающихся го­сударств Центральной Азии. С самого начала своего существования в качестве независимой республики Казахстан предпринимает ак­тивные шаги по установлению экономических, политических и гуманитарных контактов с США. Факторами заинтересованности США в отношениях с РК являются значительные запасы природ­ных ресурсов на территории РК. Казахстан занимает третье место в мире по экспорту нефти и 4 место по экспорту природного газа '. Он также занимает стратегически важное расположение на евра­зийском континенте (из 13 основных трансконтинентальных марш­рутов, в том числе газо- и нефтепроводов, обеспечивающих пере­возки из стран Западной Европы и СНГ в Северо-Восточную и Юго-Восточную Азию по территории Казахстана проходят шесть коридоров2). Казахстан играет важную роль в международных от­ношениях в регионе, который граничит с Афганистаном, где США проводят антитеррористическую операцию. США взаимодействуют с Казахстаном во многих областях. Одним из важных направлений американо-казахстанского сотрудничества в гуманитарной сфере являются контакты в сфере высшего образования и науки.

Программа Фулбрайта — одна из самых известных зарубежных инициатив, действующих в сфере образовательных обменов в Цент­ральной Азии в постсоветский период. Программа финансируется правительством США и оказывает помощь исследователям и препо­давателям, специализирующимся в таких сферах, как политология, юриспруденция, экономика, экология, американские исследования и др. Ежегодно более 10 американских и казахстанских исследовате­лей и преподавателей получают фанты на проведение исследований и преподавание в Казахстане и США соответственно. Отбор стипен­диатов проводится по таким критериям, как профессиональная ква­лификация, потенциал, способность и желание разделять идеи и опыт людей другой культуры. О выделении фантов в рамках дея­тельности профаммы Фулбрайта в Казахстане и других ценфально- азиатских республиках можно судить по следующей таблице.

— 34 -

Коли

чест

во

гран

тов,

пол

учен

ных

в хо

де

реал

изац

ии

прог

рамм

ы Ф

улбр

айт

в Ц

ентр

альн

ой

Ази

ис

1997

по

2003

год

ы *

Ито

­го смг- оо■ЧГ

ЦП-'Г СП >

уэхгэхеаойэю -зи хиживигв -offmedjHah

fccnCDCD7CMогм

Г" - CN1 OS

ао<Зоэээфойихиюнемийане СП - сэ СЭ OS

Коли

чест

во

иэиэхеаойэю -ЗИ ХИИЭ1ВДЯ2 -0H4irediH3ti

ьГМсэсэ7CDогм

оо т СП см гм On

aodooo3$odnхююнеяийэие СП - сэ сэ ОО

И91ГЭ1Ш0Н91ГЭ-ои хияэхшее-0H4KediH3ti

2000

-200

1 гг

.

« Т VS » сэ r-

aodoo33$odnхиюнеяийэитз СП СП т о о сэ

иэнзхетоНэкз -зи хиизхшее -ончкЫшэй

1999

-200

0 гг

. оо VS V» сэ сэ оо

aodo333$odnxioDircomdswe VS vn VS сэ 2

иэиэхшоНэцз-ЗИХЮЕЭХВДге-omirediHsti

1998

-199

9 гг

. 04 VS чй- сэ сэ оо

aodo333$oduхиязнк>ок1э1лге V-I гм сэ сэ -

иэкэхваойэт-ЗИХИЮХШР2-oHTirBdiHSh

fcСОСТ\ст\

оо чэ 't- о сэ со

aodo333$odu хинз HHCoidawK

1Г'O'.0\ -*г СП СП сэ сэ о

Стра

на, г

де

дей­

ство

вала

пр

о­гр

амма

Ф

ул­

брай

т

Каз

ахст

анУ

збек

иста

нК

ирги

зия

Тадж

икис

тан

Турк

мени

стан 80

1

<£ -с ov w IР—I г*—I f*-«ьо ьо ьо ьр'и, ’и.

ON з я я Р Цн и* IXt:°о* ЕС '■Ь гп" о\ ^ rS — г- wn

■•§ ^ а- ^ * 52& ciS о, iH -2 £ . < О о О О £i_4 с\ *2 Л ХЗ rC egtens ~ ^ О О ОD.OV Й М И И И о

£ I О Й О О О и

’В *<3 >> д

(X

' I—г-*: _ 3 о о о S: -з g U U О §; О ТЭ ТЗ 73 Т1 а>1*0 е >,>.>.5 : „ л л л; -5 и тз тз т! ^з 7 О U О т1> о га 03 eg г> ^ о а а а &1 ^ Р У У л; К „а, о. а, К

, g О - <N , л О О О03 о о о о

“ о о о S■ с а а о. 2

I g 3 § | §: «j с с с с

) сл......... ..... ., Т> Ё В В в! « сЗ Я СЗ я0 > ЬО 00 00 ад • 5 О О О О<, u« v- и. С.1 w Он си 0- Си

7-< )—г ■— у и и и.5 Э со OD on сл

- 35 -

В период с 1997 по 2003 гг. программа Фулбрайта постоянно выделяла на свою деятельность в Казахстане наибольшее число грантов по сравнению с остальными центрально-азиатскими рес­публиками. На втором месте по количеству полученных грантов Узбекистан, на третьем — Киргизия.

Количество ф антов из расчета на одну страну не связано с численностью населения в ней. Так, население Узбекистана по­чти на десять миллионов больше, чем в Казахстане 3, но при этом на Казахстан приходится около 42 % всех фулбрайтовских грантов в Центральной Азии, а на Узбекистан — около 28 %. По всей видимости, политика программы Фулбрайта определя­ется уровнем развитости инфраструктуры системы высшего об­разования и науки в стране действия программы. В Казахстане этот показатель выше, чем в Узбекистане. Это может быть связа­но с большей степенью урбанизированности Казахстана: в 2002 г. доля городского населения в нем составляла около 56 %, в Узбе­кистане аналогичный показатель был равен 37 % 4.

Туркменистан и Таджикистан начали участвовать в про­грамме Фулбрайта только в 2001—2002 годах. Политическая не­стабильность и гражданская война в Таджикистане и антидемок­ратические методы управления в Туркмении, по всей видимос­ти, были ключевыми причинами, по которым программа Фулб­райта пришла в Туркмению и Таджикистан гораздо позже, чем в Узбекистан, Казахстан и Киргизию. Возможно, начало работы программы Фулбрайта в этих странах связано с помощью, кото­рую они оказывали СШ А в ходе антитеррористической опера­ции в Афганистане в 2001 году.

Таджикистан дал согласие на использование силами анти­террористической коалиции своего воздушного пространства, а также нескольких гражданских аэропортов и аэродрома м ини­стерства обороны 5. Обладая нейтральным статусом, не допуска­ющим предоставления территории для транзита иностранных войск и грузов военного назначения, Туркмения дала разрешение на использование своего воздушного пространства для оперативной переброски гуманитарных грузов в Афганистан самолетами войск антитеррористической коалиции 6.

Тем не менее Таджикистан и Туркмения до сих пор полу­чают наименьш ее количество грантов, причем американская сторона не посылает своих исследователей и преподавателей в

- 36 -

эти центрально-азиатские республики. Возможно, это объяс­няется тем же комплексом причин, которые долгое время пре­пятствовали началу работы программы в этих центрально-ази­атских республиках.

Реализация программы Фулбрайта повлияла на деятельность многих представителей академической среды в США и Казахста­не: способствовала установлению неформальных контактов меж­ду ними, карьерному продвижению ученых и преподавателей, развитию науки, обмену образовательными технологиями, пе­ременам в мировоззрении и ломке негативных стереотипов в отношении друг друга.

Так, американец Кейт Ростен (Keith Rosten) по итогам своего пребывания качестве фулбрайтовского профессора в Ка­захстане в начале 1990-х гг. написал книгу «Когда-то в Казахста­не» («Опсе in Kazakhstan»). Книга представляет собой очерк жиз­ни в республике в самом начале постсоветского периода — пер­вые парламентские выборы, переход от рубля к тенге, проблемы простых казахстанцев, их отношение к своей истории и т. д.7 Таким образом, благодаря участию в программе Фулбрайта К. Ро­стен не только сам получил представление о Казахстане и казах- станцах, но способствовал тому, чтобы об этом узнали другие американцы. Программа Фулбрайта способствовала формирова­нию основы для дружественных отношений между двумя страна­ми и их народами.

В Казахстане продолжается реформирование всех сфер об­щественной жизни, поэтому ему необходим модернизационный опыт других стран. В частности, в казахстанском высшем образо­вании сейчас проводятся реформы по переходу на двухуровне­вую систему (бакалавриат/магистратура) и кредитную систему оценки знаний студентов8. В 2004 году министр образования и науки РК попросил фулбрайтовского профессора Дж. Натана (Jay Nathan) помочь министерству произвести оценку национальных стандартов программ управления частными компаниями по сте­пеням магистра и бакалавра9. Опыт СШ А может быть особенно полезен для Казахстана, поскольку качество американского выс­шего образования считается одним из самых высоких в мире.

Экономика Казахстана нуждается в квалифицированных экономистах. Опыт Дж. Натана в качестве преподавателя менедж­мента, который готов поделиться секретами своего мастерства со

- 37 -

своими казахстанскими коллегами, немаловажен в данном кон­тексте. Дж. Натан проводит семинары по американским програм­мам бизнес-образования, американской кредитной системе, аме­риканским методам преподавания и т. д. Как отметил сам про­фессор, работа, которую он делает, должна помочь «не только университету, но и экономике страны в целом, поскольку сту­денты, используя принципы менеджмента... будут способство­вать модернизации страны в целом»10.

Для молодого государства, взявшего курс на построение рыночной экономики и демократического общества, серьезной проблемой является изменение мировоззрения. В данном контек­сте особенно важным является воспитание нового поколения, которому предстоит творить будущее своей страны. Демократи­ческий опыт США может стать очень полезным для будущих журналистов Казахстана. В 1997 году профессор У. Хикман (W. Hickman), прибывший в РК по программе Фулбрайта из Оклахомского государственного университета, преподавал жур­налистику в Казахстанском государственном университете. Рабо­та с американским преподавателем способствовала созданию по­ложительного образа американца и США в РК, вопреки нега­тивным стереотипам времен «холодной войны». Очень важно то, что такое положительное восприятие складывается именно у жур­налистов — людей, которые будут формировать общественное мнение ".

Непростая ситуация в экономике Казахстана делает крайне затруднительным полноценное финансирование науки из госу­дарственного бюджета. Это касается даже научных изысканий, напрямую связанных с обеспечением национальной безопаснос­ти РК. Зарубежные фонды частично компенсируют тот финансо­вый вакуум, который образовался в сфере науки практически на всем пространстве бывшего СНГ. Так, исследовательница из Ка­захстана, выиграв стипендию фонда Фулбрайта в 1994—1995 гг. и установив контакты с университетом Мериленда, основала пер­вый в РК центр изучения урегулирования конфликтов. В 1998 году она была уже президентом лаборатории по управлению конф­ликтами, а ее коллеги из университета Мериленда приезжали в Алматы с лекциями. Сотрудники данного центра публикуют ис­следования и проводят семинары по конфликтологии. Выпуск­ница программы Фулбрайта была награждена премией СШ А и

— 38 —

КС за вклад в развитие демократии и гражданского общества Таким образом, программа Фулбрайта дала толчок очень важ­ным для РК научным изысканиям, созданию исследовательско­го центра и карьерному росту ученых.

Налаживание связей с внешним миром уменьшает потери в ходе осуществления реформ, поскольку учиться на чужом опыте всегда дешевле, чем на своем собственном. Рост уровня знания английского языка среди населения в стране с переходной эко­номикой имеет большое значение для развития международных экономических, политических и культурных связей. Большое число ученых и преподавателей из СНГ, чьи научные интересы связаны с лингвистикой, приезжают в СШ А по программе Фул­брайта, чтобы улучшить свое знание английского языка и мето­дики его преподавания. Повышение квалификации преподавате­ля означает более качественные знания его студентов. В 2000 году благодаря программе, Сапаркуль Мирсеитова провела 10 меся­цев в университете Аризоны, где исследовала методы преподава­ния чтения на английском языке как способа развития навыков критического мышления. Она написала несколько статей по пси­холингвистике и языкознанию. Профессор кафедры языков, чте­ния и культуры университета Аризоны К. Гудмэн признался, что он многому научился у С. Мирсеитовой. Связи, налаженные с казахстанской исследовательницей, не прекратились с ее отъез­дом из США. К. Гудмэн и его супруга, преподаватель этой же кафедры, планировали приехать в Казахстан с лекциями ,3. Та­ким образом, программа Фулбрайта поспособствовала не только научному и профессиональному росту ученого и преподавателя, но и развитию международных контактов в сфере высшего обра­зования и науки.

Программа Фулбрайта помогает американским учебным за­ведениям расширять их программы международного сотрудниче­ства, обеспечивая прямое общение со специалистами из тради­ционно мусульманских стран. Осенью 2004 года колледжи Сент- Филипс и Сан-Антонио принимали Г.О. Абикееву, журналиста газеты «Мегаполис» из Алматы. Ее визит проходил в рамках но­вой программы фонда Фулбрайта, связанной с поддержкой гло­бального узнавания мусульманского общества и культуры (global understanding of Muslim society and culture). В программе визита Г. Абикеевой были занятия и просмотр фильмов по всемирной

- 39 -

истории, психологии, социологии, журналистике, истории ис­кусства, встреча с профессорско-преподавательским составом и обмен методическим опытом.

Г.О. Абикеева — специалист по исследованию кино. В 2003 году она опубликовала книгу «Сердце мира: фильмы из Центральной Азии». Она преподавала курс по отражению исто­рии культуры Центральной Азии в кинематографии в Гарвард­ском, Питтсбургском и Стетсоновском университетах. В заявке на получение гранта Г.О. Абикеева написала, что в ходе своих предыдущих визитов в СШ А она столкнулась с огромным ин­тересом со стороны американских преподавателей и студентов по отношению к культуре, традициям, мировоззрению и рели­гии населения Центральной Азии. Казахстанская исследователь­ница считает, что многое о стране можно почерпнуть из книг и газет, но кинематография — лучший способ понять людей. По ее мнению, визуальная информация дает возможность больше узнать о повседневной жизни, среде и эмоциях людей |4. Реали­зация новой программы очень важна для развития взаимопони­мания между представителями разных народов, для ф ормиро­вания более четких представлений об иной культуре, жизни, мировоззрении.

Республика Казахстан — молодое государство, в котором происходит сложный процесс реформирования всех сфер обще­ственной жизни. Использование опыта других государств очень важно для успешности проводимых реформ. Программа Фулб­райта это одна из возможностей, благодаря которым осуще­ствляется взаимодействие между Казахстаном и международным сообществом. Успешность внешних связей, в том числе и подоб­ного рода, будет одним из факторов, определяющих стабиль­ность внутреннего развития страны.

Очень важным фактором общественного развития является уровень развития науки и образования в стране. Деятельность программы Фулбрайта в Казахстане стала одним из факторов приобщения казахстанской интеллигенции к достижениям аме­риканской науки и американским образовательным технологиям. Благодаря этой и другим аналогичным программам, казахстанс­кие многие ученые и преподаватели получают мощные финансо­вые и карьерные стимулы для дальнейшей работы, в то время как государство не может поддерживать науку и высшее образо­

- 4 0 —

вание в том объеме, в каком это было во времена СССР. Статус фулбрайтовского стипендиата открывает перед ученым широкие возможности с точки зрения признания его заслуг другими фон­дами, поддерживающими науку и высшее образование.

Примечания

1 Trade with Kazakhstan. Mode of access: http://www.dfah-maeci.gc.ca/canadaeuropa/kazakhstan/tradewithkaz-en.asp.

2 Транспортные коридоры Казахстана. Режим доступа: http://www. transsystem. kz/rus/mdl_arch_year.asp?idx= 20&i=T69&lang—rus.

3 В Узбекистане растет численность населения. Режим доступа. h ttp ://cdf.gov .kg /ru /new s/cis/?dd= 6& m m —10& yy=2003& id=2702.

4 Рассчитано по данным: Численность населения 7 стран Со­д р у ж е с т в а растет//Демоскоп weekly. 2005. 10—23 янв. (№ 185 186). Ре­жим доступа: http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0185/barom01.php.

5 Стрешнев Р. Трудный путь к стабильности и безопасности. Режим доступа: http://www.redstar.ru/2002/08/20_08/3_01.html.

6 Что значат для Ашхабада итоги выборов в США и Афганис­тане? Режим доступа: http://www.afganistan.ru/print/?id=3005.

7 См.: http://www.keithrosten.com/Once in Kazakhstan.8 Король Д.Ю. Смена приоритетов в образовательной политике

республики Казахстан (1990-2004 гг). Режим доступа: h ttp :// charko.narod.ru/tekst/an9/2_3.htmlII.3.

9 John’s University — Web Digest. Mode of access: h ttp :// digest.stjohns.edu/04-06-16_nathan.htmlSt.

10 Sadowski M. Fulbright scholar hits road for fourth time. Mode of access: http://www.zwire.com/site/news.cfm?newsid=l 1618600&BRD =2185&PAG =461 &dept_id=4l6046&rfi=6.

11 Collington Jason. Journalism prof receives Fulbright. Mode of access:http://www.ocolly.okstate.edu/issues/1997_Spring/970507/stories/fulbright.html.

12 1998—1999: Annual Report on the USA Fulbright Scholar Program / Prepared by the Council for International Exchange of scholars. P. 48.

13 Fulbright Scholar Progam: Annual Report 2000 / Prepared by the Council for International Exchange of Scholars. P. 47.

14 St.Philip’s College, San Antonio College to Host Visiting Fulbright Specialist from Kazakhstan. Mode of access: http://www.accd.edu/stories/ fullbright_sac_spc. htm.

- 4 1 -

Н.В. Сазонова (Волгоград)

АМЕРИКАНСКИЕ ОБМЕННЫЕ ПРОГРАММЫВ РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

В течение многих десятилетий основой взаимоотношений между СССР и США было взаимное соперничество во многих областях деятельности государства (экономической, политической, военной и т. д.). Однако, несмотря на имевшиеся противоречия по многим аспектам внешней и внутренней политики, существовали и общие интересы между нашими странами. В пользу этого говорит тот факт, что 27 января 1958 года в Вашингтоне было подписано первое соглашение между СССР и Соединенными Штатами в области научных, технических, образовательных, культурных обменов. В тот же год 17 американских и 22 советских участника обменных про­грамм посетили СССР и СШ А соответственно. К сожалению, с нашей стороны данный договор использовался в недостаточной сте­пени. Ежегодное количество участников, практически вплоть до конца 1980-х годов, было невелико, и их отбор проводился, что вполне естественно для того периода, не на конкурсной основе.

За более чем сорокалетнюю историю своего существования число обменных программ сильно возросло, как и возросло количество людей, вовлеченных в них. Наиболее известными и охватывающими большее число участников были и остаются такие программы, как «Программа стипендий Эдмунда С. Маски» (1992), «Программа Фул­брайта по обмену учеными» (1973), «Программа Фулбрайта-Кеннана для ученых в области гуманитарных и общественных наук» (2003) и некоторые другие. Все эти программы посвящены, в основном, на­учным, академическим обменам и исследованиям.

Увеличение числа обменных программ и их участников на­чинается с середины 1980-х годов. Это было связано с большими переменами, происходившими в нашей стране. Начавшаяся в 1985 году «перестройка» способствовала зарождению демократи­ческих процессов в России, что, в свою очередь, повлекло за собой расширение российско-американских отношений посред­ством личных контактов граждан двух государств.

В 1990-е годы начинают появляться программы, предназна­ченные для зарождавшегося тогда в России нового класса —

— 42 -

I

предпринимателей, занимающихся развитием малого и среднего бизнеса. В качестве примера можно назвать такие программы, как 11рограмма эффективного производства (1996), «Бизнес для Рос­сии» (1994) и другие.

В последнее десятилетие XX века острота давнего соперни­чества несколько спала, стали появляться тенденции, говорящиео стремлении к взаимному сотрудничеству. Обменные програм­мы между США и Россией являются сейчас одним из направле­ний во внешней политике Соединенных Штатов.

Сразу же следует отметить, что столь длительная эпопея деятельности американских обменных программ в нашей стране не дала тех результатов, на которые надеялись их инициаторы. Возникло множество проблем, которые тормозили работу про­грамм. Все более острым и актуальным становится вопрос о не­обходимости внесения изменений в структуру деятельности об­менных программ в России.

Для обсуждения возникающих проблем отделом прессы и куль­туры Посольства США был организован специальный российско- американский симпозиум «Подготовка к новому десятилетию про­грамм обменов между США и Россией». В данном мероприятии, проходившем в Москве в марте 2004 года, приняли участие замести­тель Госсекретаря США по образовательным и культурным связям Патриция Харрисон, Посол США в России Александр Вершбоу, более 100 ведущих представителей российских деловых и академи­ческих кругов, государственных учреждений, неправительственных организаций, а также выпускники американских обменных программ.

Одной из наиболее остро стоящих проблем является про­блема сохранения как можно большего числа обменных про­грамм, увеличив их эффективность при наметившемся умень­шении их финансирования американской стороной. Сокращение количества обменов не всегда выгодно для нашей страны, по­скольку определить, какая из программ нужнее и эффективнее на данном этапе, достаточно сложно, что же будет в будущемпредсказать еще труднее.

Подобная ситуация возникает потому, что за последнее де­сятилетие XX века Россия достаточно сильно изменилась. В нача­ле 1990-х годов наша страна находилась в глубочайшем полити­ческом и экономическом кризисе. Отсутствие стабильной поли­тической власти внутри страны не давали возможности эконо­

- 4 3 -

мике развиваться по нарастающей. В стране еще не было доста­точного количества людей способных заняться восстановлением разрушенных экономических, хозяйственных и инфраструктур­ных связей, зарубежные же предприниматели боялись вклады­вать свои средства в столь нестабильное государство. К началу XXI века сложилась другая ситуация. Россия стала более стабиль­ной как в политическом, так и в экономическом плане. В после­дние годы все больше внимания стало уделяться проблемам раз­вития среднего и малого бизнеса, рыночным отношениям и т. д.

Идея постепенного сокращения финансирования обменных программ с Россией стала возникать в СШ А еще в середине 1990-х годов. Почему это стало происходить?

На наш взгляд, существует несколько предположений, ко­торые в той или иной мере дают ответ на данный вопрос.

Одним из аспектов данной проблемы можно считать то, что правительственные структуры США, в частности Конгресс, стали выражать сомнение в необходимости тратить столь огром­ные деньги, вкладывая их в столь непредсказуемое государство, как Россия, поскольку неизвестно, что может произойти в этой стране. Демократические реформы и становление гражданского общества происходят очень медленно, постоянно пробуксовы­вая, а значит, основные цели обменных программ не достигнуты. Из этого может следовать вывод о низкой эффективности столь большого количества обменных программ и о необходимости со­кращения их числа за счет снижения финансовой базы.

Кроме этого, принимая во внимание изменения во внешнепо­литических приоритетах США и увеличение ассигнований на ста­тьи, связанных с обороной и безопасностью, финансовая поддерж­ка столь большого числа обменных программ слишком обремени­тельна для, и без того дефицитного, бюджета Соединенных Штатов.

Другой аспект — отсутствие обратной реакции и выгоды для самих Соединенных Штатов (Да, мы вкладываем деньги в Россию, российские граждане приезжают в США на учебу, стажировку и т. п., а что же мы? Американцы реже бывают в России, следова­тельно, вложенные средства оправдываются лишь отчасти).

Одним из аспектов вопроса, почему происходят сокраще­ния денежных ассигнований именно на российские обменные программы является то, что в конце прошлого — начале нынешне­го столетия огромное внимание США привлекли бывшие советс­

— 44 —

кие республики (особенно Украина, Молдавия, Грузия). Этому можно найти несколько объяснений. Во-первых, считается, что пострадав­шие от развала СССР бывшие советские республики нуждаются в помощи не меньше, а в некоторой степени больше, чем Россия, и именно поэтому на них сосредотачиваются финансовые интересы США. Во-вторых, существует предположение, суть которого состо­ит в том, что Соединенные Штаты хотят ослабить положение Рос­сии на международной арене путем ее частичной политической изо­ляции, и именно поэтому стараются оказывать помощь бывшим советским республикам, вкладывая в них средства. Таким образом, они (США) пытаются установить свое политическое влияние на постсоветском пространстве, которое Россия, в свою очередь, все­гда считала и продолжает считать сферой своего влияния.

Трагедия И сентября 2001 года также отчасти повлияла на проблему финансирования обменных программ. На первый план в США, как и в других странах, выходит проблема безопасности. Происходит переориентирование внешнеполитических приорите­тов С ИТА, что не лучшим образом сказывается как на финанси­ровании обменных программ, так и на их работе вообще.

Так, одним из широко обсуждаемых в последние годы вопро­сов, отрицательно повлиявшем на реализацию обменных программ, является получение виз, позволяющих въезжать и находиться на территории той или иной страны в течение определенного периода времени. Эта проблема особенно обострилась в связи с террористи­ческими угрозами и, как следствие этого, многочисленными про­цедурами по усилению мер безопасности как в Соединенных Шта­тах, так и в России, и усложнением процедуры выдачи виз.

Данная проблема может быть частично решена путем упро­щения процесса выдачи виз участникам обменов и предоставле­ния более доступной информации о процедуре получения виз. Процедура получения виз, особенно для поездок в США, очень длительная, трудоемкая и, на наш взгляд, не всегда оправданна и эффективна. Упрощение процедуры получения виз для участ­ников обменных программ могут способствовать интенсифика­ции процесса обменов, увеличению числа участников, посколь­ку именно процедура получения визы довольно часто становится «камнем преткновения» во всей программе.

Так, в результате усиления мер безопасности, сотни, если не тысячи иностранных студентов лишились возможности по­

— 45 -

ехать на стажировку в Соединенные Штаты, которые, в свою очередь, также лишились определенных ассигнований в разви­тие собственного образования.

Тем не менее несмотря на все это проблема сокращения финансирования американцами обменных программ с нашей стра­ной остается нерешенной. Как предотвратить сокращение числа российско-американских обменных программ?

В своем интервью Патриция Харрисон высказала следующее точку зрения : «Отношения с Россией всегда будут для нас очень важными. ...мы предлагаем изменить основу сотрудничества и двигаться от оказания помощи к равноправному партнерству. Обмен предполагает две стороны»1.

Данное высказывание, на мой взгляд, является наиболее рациональным решением проблемы финансирования российско- американских обменных программ. Переходя к софинансирова- нию обменов, Россия может даже в чем-то выиграть от такого положения. Во-первых, «равноправное партнерство» предполага­ет не только совместное финансирование программ, но и совме­стную разработку проектов и направлений этих программ. Во- вторых, но это уже в будущем, возможно создание собственно российских программ обмена, работающих как внутри России (на межрегиональном уровне), так и в рамках сотрудничества с ближним и дальним зарубежьем.

Именно в связи с этим вопросом (софинансирования) на проходивший симпозиум были приглашены представители рос­сийского бизнес-сообщества.

Отсутствие на начальном этапе деятельности обменов в на­шей стране надлежащей законодательной базы является одной из причин низкого интереса российского бизнес-сообщества к уча­стию и поддержке обменных программ.

Тем не менее следует отметить, что для России, особенно в начале 1990-х годах, само понятие «бизнес-сообщество» было еще чем-то новым и не совсем понятным для российских граж­дан, Средний и малый частный бизнес был еще практически не развит, а лишь начинал зарождаться. Государственные же пред­приятия не были заинтересованы в подобных частных инициати­вах, а точнее, они о них просто не знали. Возможно, это было упущением с американской стороны, а возможно, просто не было тогда условий и возможностей для проведения специаль-

- 4 6 -

пых маркетинговых исследований в среде зарождающегося рос­сийского бизнес-сообщества.

Выпускники же обменных программ, ставшие частными предпринимателями, которые могли бы заняться подобными воп­росами, были не столь многочисленны, как сейчас, и более раз­розненны. По причине отсутствия каких-либо координационных центров выпускники программ не имели возможности постоян­но общаться друг с другом.

Что сыграло более важную роль в недостаточно высоком интересе зарождающегося российского бизнес-сообщества к оменным программам?

Возможно, причиной было отсутствие или слабое развитие технических средств общения (например, того же самого Интерне­та) инфраструктур, что не давало выпускникам программ, зани­мающимся частным бизнесом и заинтересованных в решении по­добных вопросов, чаще встречаться и заниматься этими вопросами.

Отсутствие возможности постоянно поддерживать контак ты друг с другом отрицательно сказывалось и на самих програм­мах обменов, поскольку снижало ценность тех знании и опыта, которые были получены выпускниками обменов как для каждо­го отдельного человека, так и для всего российского общества. Осознав необходимость и эффективность подобных сообществ, американцы стали способствовать их созданию в России. Одним из наиболее известных сообществ подобного рода является Ассо­циация «Профессионалы за сотрудничество», которая действует в нашей стране уже на протяжении нескольких лет .

Необходимость создания различных общественных струк­тур, способных создать координированную деятельность и нала­дить постоянные связи между выпускниками программ нараста­ла. Привлечение и лоббирование обменных программ в среде рос­сийского бизнес-сообщества (среди которых достаточно много выпускников различных программ обменов) на сегодняшний день реальная и крайне важная проблема.

Привлечение к финансированию или софинансированию отдельных программных направлений способствовало бы расши­рению возможностей лоббирования исследований в наиболее важ­ных для России областях жизнедеятельности.

Малый процент участия в совместных программах можно объяснить еще и наличием такой проблемы как пассивность биз­

- 4 7 -

нес-организаций, да и отдельных людей в вопросах обществен­ного, политического и экономического устройства нашей стра­ны. Эта болезнь российского общества (всех его слоев), от кото­рой, по возможности, надо избавляться.

Одним из вариантов совместной деятельности российской и американской сторон может быть разработка специальных целе­вых программ, которые имеют ряд преимуществ. Во-первых, они четко сориентированы на какую-либо одну определенную сферу деятельности. Во-вторых, здесь более широкие возможности для новых инициатив отдельных людей или групп. В-третьих, подоб­ные программы способны повысить интерес к себе со стороны заинтересованных структур и организаций, как коммерческих, так и общественных, что может способствовать увеличению числа обменных программ и интенсификации двусторонних контактов между физическими и юридическими лицами обоих государств3.

Одним из примеров успешного совместного сотрудничества между Соединенными Штатами и Россией в области обменных программ является Центр гражданских инициатив (ЦГИ). Эта аме­риканская некоммерческая неправительственная организация, ос­нованная в 1983 году, была создана с целью поддержать полити­ческие и экономические преобразования в России. Программы ЦГИ способствуют развитию корпоративного партнерства и укреплению отношений между Россией и США. Центр оказывает широкий спектр информационных и консультационных услуг для руководителей и владельцев предприятий малого и среднего бизнеса; организует ста­жировки в США для руководителей и владельцев российских пред­приятий малого и среднего бизнеса более чем по 20-ти видам дея­тельности; осуществляет подбор квалифицированного персонала для российских и международных компаний. В настоящее время в нашей стране действуют семь офисов-партнеров: в Санкт-Петербурге, Вол­гограде, Екатеринбурге, Воронеже, Ростове-на-Дону, Дубне и Вла­дивостоке. Данные офисы координируют работу 45 представителей, действующих практически во всех регионах России. Основными направлениями работы ЦГИ является обучение и информационная поддержка российских предпринимателей4.

Таким образом, если стоит проблема о сокращении финан­сирования обменных программ американской стороной и умень­шение самого числа программ, то существует возможность со­хранить эти программы путем поддержки этих обменных про­

_ 48 _

грамм российскими бизнесменами. Однако возникает вопрос: как привлечь, заинтересовать российское бизнес-сообщество в реше­нии данной проблемы? С одной стороны, желание и возможнос­ти есть, но с другой — нет никаких гарантий, что эти средства будут использованы целенаправленно на поддержку именно об­менных программ. С этой точки зрения, некоторая насторожен­ность и апатия российской бизнес-элиты может быть объяснена отсутствием в нашей стране необходимого законодательства, за­щищающего интересы потенциальных спонсоров.

Как уже упоминалось выше, вопрос сокращения финанси­рования обменных программ американской стороной может быть связан с низким уровнем отдачи от этих программ. Число амери­канцев, посетивших Россию, значительно ниже, чем число рос­сийских граждан, посетивших США. Так, за сравнительно не­большой период немногим более 10 лет более 50 тыс. российских граждан и 5 тыс. американцев приняли участие в академических и профессиональных обменных программах5.

Иными словами, существует значительный перекос в пользу российских граждан, что, естественно, не может устраивать аме­риканцев. В течение всего периода существования обменных про­грамм между Россией и СШ А существует проблема некоторой односторонности обменных программ. С одной стороны, амери­канцы готовы принимать у себя российских участников обменов, но в тоже время вопрос посещения России ими самими остается открытым. Следовательно, возникает проблема: почему американ­ские граждане не хотят или не могут приехать в Россию?

Одна из причин связана с финансами. Всем известно, что обу­чение в Соединенных Штатах (особенно в высших учебных заведе­ниях) — платное. Поездка на стажировку за границу очень дорогос­тоящее мероприятие, поскольку, несмотря на полученный грант на обучение в другой стране, американский студент вносит плату за обучение в своем университете (хотя сам обучается за пределами США), помимо этого возникает и масса других расходов.

Еще одной из причин, касающейся больше школьников и студентов, может быть низкий уровень знаний о России вообще у этих двух категорий потенциальных участников обменных про­грамм, а также проблемы с доступом к информации о нашей стране, которая могла бы их заинтересовать. Например, в Интер­нете возможности получать не только общие сведения о России

- 4 9 -

(крупное государство на евразийском континенте и т. п.), а бо­лее интересные данные. Для этого в рамках совместного сотруд­ничества необходимо создавать англоязычные Интернет-сайты, посвященные различным аспектам истории, культуры, совре­менной деятельности России и т. д. (например, Международное общество им. Владимира Соловьева — это неформальное сообще­ство людей, интересующихся российской культурой, философс­кими традициями и т. д. Данное сообщество было организовано в 1991 году в Москве представителями России, Соединенных Штатов и стран Западной Европы )6.

Серьезной причиной, препятствующей приезду американс­ких студентов в Россию, является проблема зачета изучаемой дис­циплины. В силу различий между образовательными системами наших государств, данный вопрос становиться достаточно острым. Решением проблемы так называемых «зачетных единиц» могут стать специальные договора между университетами двух стран, в которых данный вопрос был заранее оговорен. Так, например, у Волгоградского государственного университета существуют подоб­ные договоры с Мэнсфилдским университетом (штат Пенсильва­ния) и Кентским университетом (штат Огайо), в рамках которого студентам засчитываются их курсы, прослушанные ими в России.

Нерешенной до сих пор остается и еще одна из наиболее важных и сложных проблем — проблема языкового барьера. Хо­роший уровень знания русского языка среди американских сту­дентов встречается достаточно редко, что объясняется низким интересом американской молодежи к нашей стране, а также, возможно, отсутствием либо небольшим количеством соответ­ствующих специалистов. В качестве возможных вариантов посте­пенного решения данной проблемы можно выделить следующие. Во-первых, можно привлечь большее количество американских студентов (а возможно и школьников) в Россию путем увеличе­ния в российских высших и средних учебных заведениях числа курсов по разным предметам на английском языке. Подобное мо­жет только приветствоваться. Да и раньше, и сейчас основная часть курсов в высших учебных заведениях и в школах читается на русском языке. Это, естественно, резко ограничивает число аме­риканцев, имеющих возможность и желающих участвовать в про­граммах обмена с Россией. Чтение курсов (особенно касающихся истории, культуры, политической деятельности, языка и т. д. на­

- 50 -

шей страны) на английском языке могло бы привлечь к участию it обменных программах американских студентов, интересующих­ся Россией, но не имеющих хорошего знания русского языка. Гак, например, в Волгограде на базе Волгоградского государ­ственного университета уже на протяжении нескольких лет идет работа над программой «Russian Studies». В рамках данной програм­мы для иностранных студентов читаются несколько курсов на английском языке. В настоящее время уже читаются такие курсы, как «История России», «Русская философия Серебряного века», «История внешней политики России», «Русская интеллигенция в литературе XIX века» и ряд курсов по изучению русского языка, также сейчас разрабатывается курсы, касающиеся современной России («Современная политика России», «Внешняя политика России и проблема безопасности» и др.). Данные курсы помогут американским студентам лучше узнать и понять Россию, вызовут у них интерес к дальнейшему изучению нашей страны и привле­кут большее число американских учащихся.

Волгоградский государственный педагогический универси­тет в рамках сотрудничества с Ramapo College (штат Нью Джер­си) на протяжении 6 лет осуществляет разработку и электрон­ный обмен совместными курсами на английском языке, препо­даватели ВГПУ также по программе обмена посещают СШ А для чтения разработанных ими курсов российским и американским студентам, обучающимся в данном колледже.

Подобные эксперименты полезны и для российских студен­тов и школьников, они помогали бы им совершенствоваться в английском языке, что, в свою очередь, повысило бы их шансы в обменных программах. Отсутствие подобных курсов в нашей стране можно объяснить тем, что не всегда специалист по Рос­сии в какой-либо области знаний владеет английским языком в необходимом объеме для составления и чтения на нем своего курса. Это еще одна из многих проблем, которые возникают в связи с языковыми трудностями у организаторов и участников обменных программ между Россией и Соединенными Ш татами1.

Что же касается старшего поколения, здесь вопрос необхо­димо рассматривать несколько в другом аспекте. Основной про­блемой этой категории людей являются предрассудки и стерео­типы, оставшиеся еще с периода существования Советского Со­юза и «холодной войны». Решить эту проблему окончательно в

- 51 —

ближайшем будущем вряд ли удастся, но необходимо продол­жать попытки преодолеть и этот барьер.

Для решения данной проблемы можно использовать несколь­ко вариантов. Во-первых, необходимо использовать в качестве воз­можных разрушителей существующих стереотипов выпускников обменных программ. Для этого можно организовывать специальные собрания, на которых американцы среднего возраста могли бы по­лучить ответы на интересующие их вопросы, или проводить пре­зентации, где бы выпускники программ представляли бы общность ценностных, культурных ориентиров двух стран и необходимость дальнейшего совместного сотрудничества в различных областях или решения схожих проблем. Во-вторых (хотя это потребует некоторых дополнительных расходов), организовывать специальные обменные программы для людей старшего поколения. Это могли бы быть как просто туристические обмены, так и в рамках какого-либо куль­турного мероприятия (например, съезды филателистов и т. п.).

Указанные выше причины, конечно, не являются един­ственными и характерными только для американского общества. Однако вопрос, как привлечь американских граждан в Россию, остается открытым до сих пор.

Одним из вариантов решения возникающих проблем может быть привлечение, как многие считают, неиспользуемых или мало используемых ресурсов распространения информации о про­граммах, а именно, выпускников обменных программ и лиц, занимающихся администрированием подобных программы. Их предлагается привлекать к распространению информации, кото­рая могла бы «заинтересовать американские семьи, принимаю­щие российских студентов, в поездках в Россию»8. Подобная де­ятельность может осуществляться путем проведения небольших презентаций или информационных дней в американских средних и высших учебных заведениях, возможно даже с привлечением администраций и преподавательского состава школ и универси­тетов. Это могло бы повысить информированность американской молодежи о существовании подобных обменных программ и при­влечь их внимание и интерес к нашей стране.

Естественно, осуществление всего выше предложенного воз­можно лишь при постоянном соответствующем финансировании обменных программ. Совместное финансирование обменов рос­сийской и американской сторонами будет способствовать расши­

— 52 -

рению взаимных связей между нашими государствами. Естествен­но, вопросы распределения сфер финансирования каждой из стран должны оговариваться и решаться тоже совместно, с учетом воз­можностей и интересов той или другой стороны-партнера.

Двусторонние отношения — это не только отношения меж­ду двумя государствами, это, прежде всего, отношения между отдельными людьми, общественными движениями, коммерчес­кими компаниями и т. д. Все они в процессе общения обогащают друг друга чем-то новым, вносят динамику, что-то изменяют, расширяют области двусторонних контактов.

Таким образом, вопрос, почему возможно сокращение ф и­нансирования обменных программ с американской стороны, ос­тается открытым.

Скорее всего, истинная причина подобного решения частично впитала в себя все выше приведенные объяснения и предположе­ния. Сплетение всевозможных факторов касающихся внутри- и внеш­неполитических и экономических интересов и проблем обоих госу­дарств, изменения, произошедшие в обеих наших странах — все это и является наиболее вероятной причиной принятия подобного решения и возникающих в его результате проблем в эффективной реализации обменных программ между Россией и США.

Примечания

1 Харрисон П. «Если сосредоточиваться на громких именах, рискуешь упустить из виду суть» / / Известия. 2004. 26 марта.

2 Полную информацию см. на сайте: http://www.msu.ru.3 По материалам российско-американского симпозиума, про­

ходившего в Москве в мае 2004 года. Режим доступа: h ttp .//www.usembassy.ru/bilateral/bilateralr.php?record_id=symposium_groups.

4 Полную информацию см. на сайте Центра гражданских ини­циатив. Режим доступа: http://www.ccirussia.ru.

5 Remarks — Exchanges Symposium, Opening Plenary Session Alexander Vershbow, U.S. Ambassador to Russia, Moscow, 2004.03.25. Modeof access: http://www.usembassy.ru/bilateral/statement.php?record_id=83.

6 http://members.valley.net/~transnat/solsoc.html.7 По материалам российско-американского симпозиума...8 Предложения рабочих групп. Режим доступа: ht tp: / /

www.usembassy.ru/bilateral/bilateralr.php?record_id=symposium_groups.

ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА

И. И. Курилла (Волгоград)

РУССКИЕ ИНЖЕНЕРЫ В США В 1830-е гг.(ЗА ВЕК ДО ФУЛБРАЙТА)

К числу общепризнанных заслуг основанной сенатором Уиль­ямом Фулбрайтом программы обмена относится расширение круга иностранных ученых и профессионалов, посещающих Соединен­ные Штаты. Такие поездки не только помогают лучше понять другую страну, поколебать устоявшиеся стереотипы, но и полу­чить новые знания, приобрести новый взгляд на область соб­ственной профессиональной деятельности.

Неудивительно, что закрывающие собственные страны ре­жимы обречены на застой и отставание, тогда как программы модернизации, как правило, связаны с приглашением иностран­ных экспертов и направлением собственных специалистов за гра­ницу — в страны, лидирующие по показателям развития техники и экономики в данный исторический период. Так было в России начала XVIII века, когда Петр Великий отправлял русскую моло­дежь учиться в Голландию, так случилось и в 1830-е гг., в период царствования императора Николая I, когда лучшие русские инже­неры были отправлены в США. Именно на этих инженеров по возвращении в Россию легла задача технического перевооружения Российской империи.

В конце 1830-х гг. правительство Николая I дало старт мо­дернизации России, включавшей строительство железных до­рог, внедрение парового двигателя, расширение начального об­разования и ряд других мер. Самодержец хотел вытащить импе­рию на новые технические позиции, сохранив ее политическую систему и идеологию нетронутой. Российское правительство ре­шило опереться в выполнении этой программы на американс­кую помощь. Англия, бывшая ведущим источником технологий

- 54 -

н ту эпоху, оставалась в то же время главным политическим соперником Российской империи. Николай не хотел попадать в какую бы то ни было зависимость от Великобритании. Серия командировок русских офицеров в Соединенные Штаты в конце 1830-х гг. привела к постройке за океаном пароходов для русско­го флота, к решению царя опереться на американских специали­стов в его главном начинании — постройке петербурго-московс- кой железной дороги, а также заложила основы сотрудничества двух стран в предстоявшие бурные десятилетия, отмеченные Крымской войной, Великими реформами в России и гражданс­кой войной в США.

Первый знак новой политики был подан в ходе аудиенции нового американского посланника Дж.М. Далласа в августе1837 года, когда император Николай сообщил тому, что собира­ется «направить несколько морских офицеров в Соединенные Штаты учиться военно-морскому строительству и науке»1.

Обещание царя было исполнено незамедлительно. По всей видимости, уже во время разговора Николая с Далласом в Со­единенных Штатах или на пути туда находился штабс-капитан И.С. Д м итриев2, написавший в подробном отчете: «Я посетил все порты, как принадлежащие правительству Соединенных Штатов, так и те купеческие Адмиралтейства, которые встреча­лись мне на пути при переезде из одного места в другое; был на озерах Erie и Ontario и на реке Ohio до мест Синеннатти и Луизвилль. — Старался везде собирать сведения и делал мои под­робные замечания относительно способа строения всякого рода судов как военных так и купеческих. <...>

Так как употребление параходов на реках и озерах в Амери­ке для облегчения средств путешествия и транпортирования то­варов внутренней торговли есть одно из замечательнейших про­изведений Американского народа, то я в особенности обращал на этот предмет внимание... Так что ежели в случае введения подобных судов на водах и в нашем Отечестве, я научюсь и должен буду дать верный отчет строения и употребления парохо­дов на реках в Америке; которые в конструкции своей, скорости хода и силе машин разнетвуют противу тех употребляемых доныне в Европе»3.

Иван Сергеевич Дмитриев (?—1881) к моменту своей аме­риканской поездки был уже известным кораблестроителем.

В 1834—1836 гг. на Николаевской верфи он построил два кораб­ля, после чего и был командирован на три года в Англию и Северную Америку для усовершенствования своих познаний по кораблестроению4.

Отчеты дают хорошее представление о дотошности русских офицеров и их стремлении не упустить из виду ничего действи­тельно важного.

Через несколько месяцев после Дмитриева за океан отпра­вился капитан 2-го ранга Иван Иванович фон Ш анц 5. В мае1838 года он докладывал А.А. Бодиско: «Для обозрения казенных Адмиралтейств и главных купеческих верфов, посещены мною города Бостон, Ньюйорк, Филадельфия, Балтимур, Вашингтон и Норфолк. <...>

Идучи на пароходах из Новой Орлинг вверх по рекам М ис­сисипи и Охио, посетил я города Начес, Виксбург, Луисвиль, Синсинати и Вылинг, в которых местах о тамошних превосход­ных речных пароходах, о их машинах и устройствах вообще, собраны мною полные сведения»6.

В следующем году еще два офицера Корпуса корабельных инженеров, капитан Пипин и подпоручик Шарубин путешество­вали по США, изучая пароходы, доки и военно-морские соору­жения 7. Их работа оказалась такой важной, что русский послан­ник А. Бодиско настоял на продлении их командировки на год и повышении годового жалования с 250 до 350 фунтов стерлин­гов 8. Свою деятельность за первый год пребывания в США рус­ские офицеры охарактеризовали в рапорте на имя посланника: «Мы посетили уже почти все порта по берегам Атлантическим расположенные, как то: Норфолк, Вашингтон, Балтимур, Ф и­ладельфию, Нью-Йорк и Бостон. — Занимаясь в оных во испол­нение наших инструкций обозрением как военных, так и парти­кулярных верфей и производящихся на оных судостроении, — а равно и разных других заводов и мануфактур, — входя во все подробности работ как собственно по кораблестроению, так и прочим механическим частям к нему соприкосновенным, и во­обще до инженерного искусства относящимся. Ознакомились с системою пароходства Северных рек Америки, системою их по­строения и механизмам, сколько время и местные обстоятель­ства дозволяли. Составили подробные описания здешних воен­ных верфей с их устройствами, образа производства работ, а

— 56 -

равно и судов, Американский флот составляющих. Снимая с дела и моделей и составляя рисунки и чертежи всему заслужива­ющему внимания, — и что только не превышало нашей возмож-I юсти приобрести»9.

Пипин и Шарубин закупили в США большое количество чер­тежей и несколько машин, в том числе «ледопробивную машину удивительной силы», после чего подали прошение остаться в Нью- Йорке на время строительства там парохода по русскому заказу, на что получили разрешение руководства российского флота .

Флотские инженеры не проходили мимо любой возможнос­ти изучить все новое, что встречалось им в Соединенных Ш та­тах, будь то устройство тюрьмы или способ минерализации мяса ". Среди новых знакомств русских офицеров был и молодой ору­жейник Сэмюель Кольт, который производил в то время экспе­рименты по укреплению побережья и подводным взрывам .

Нахлынувшим в Америку командированным инженерам все­мерно помогали сотрудники немногочисленной российской мис­сии. Особую признательность И. Дмитриев высказывал в адрес секретаря посольства Е. Кремера «за его постоянное содействие в трудах моих, ибо в противном случае, я при всем моем усердии не мог бы сделать того, что ныне к совершенному моему удо­вольствию имею счастие нести в Отечество»13. Иван фон Ш анц также отметил чрезвычайную важность помощи осведомленного Кремера: «Возвративши из запада в Вашингтон... в начале апреля был готов оставить Америку, но желание Поверенного в делах г- на Кремера познакомить меня с новыми важными усовершен­ствованиями по части пароходных машин, над которыми тогда в тайне производились опыты, заставило меня остаться еще на более месяца в Нью-Йорке. - Как господин Кремер в сем ус­пел, и как полезны для России могут быть эти усовершенство­вания, Вашему Превосходительству самому хорошо известно»14.

Наибольшим энтузиастом использования опыта американс­кого пароходостроения для перевооружения русского флота ока­зался капитан 2-го ранга Иван фон Ш анц, установивший дове­рительные отношения с А. Бодиско. Он (видимо, привлекая в союзники секретаря миссии Е. Кремера) сумел убедить нового посланника в важности такого предприятия. Во всяком случае, в мае 1838 года А.А. Бодиско писал К.В. Нессельроде: «Если суще­ствует в Соединенных Штатах предмет, заслуживающий всего

- 57 -

нашего внимания, и который достиг здесь замечательной степе­ни совершенства, то это, безусловно, навигация при помощи пара. Количество и разнообразие машин, чрезвычайная быстро­та, с которой пироскафы проходят расстояния, все это поистине удивительно, и, вернувшись недавно из Англии, я не колеблясь отдаю предпочтение американским пароходам»15.

Поездки и изучение опыта кораблестроения увенчались ре­шением русского правительства построить в Соединенных Шта­тах быстроходное паровое судно для Балтийского флота Россий­ской империи. И. фон Ш анц в новом звании капитана 1-го ранга был назначен представителем российского правительства на по­стройке «Камчатки», а позже стал капитаном этого парохода, считавшегося лучшим судном Балтийского флота.

В середине лета 1839 года А. Бодиско, узнавший из частных писем о скором возвращении в Америку фон Ш анца с придан­ным ему в помощь лейтенантом фон Флотовым, ездил в Нью- Йорк в надежде встретить его сразу по прибытии |6. Посланник поторопился, но ожидал не напрасно: 28 июля с борта «British Queen» в Нью-Йорке сошли офицеры корпуса путей сообщения П. Мельников и Н. К раф т|7.

Одновременно с подготовкой к постройке парохода для Российского флота Николай решил сделать важнейший шаг к модернизации империи — соединить железной дорогой Санкт- Петербург и Москву. Столкнувшись с возражениями министра финансов Канкрина и главноуправляющего путями сообщения Толя, император решил изучить международный опыт. Наиболее интересным представлялся пример Соединенных Штатов, как по сравнимой с Россией обширности территорий, так и по кли­матическим особенностям.

Не прошла бесследно и активная деятельность в Соединен­ных Штатах морских инженеров Пипина и Шарубина, собирав­ших за океаном всяческую информацию о новейших изобрете­ниях и конструкциях. «Резолюциею на докладе главноуправляю­щего путями сообщений его величество не соизволил оконча­тельно разрешить вопрос о железных дорогах... с тем вместе, имея в виду развитие устройства сих дорог в Америке, повелено послать для осмотра их двух надежных офицеров»18.

Весной 1839 года, получив от Пипина переданные через Бо­диско и Нессельроде чертежи и описание водопровода, постро-

— 58 —

снного через реку Потомак, главноуправляющий путями сооб­щения и публичными зданиями граф Толь, «изъявив благодар­ность за сообщение сих сведений, присовокупил, что с Высо­чайшего соизволения Государя Императора, в июне сего года отправляются в Америку двое отличнейших инженеров Корпуса пул ей сообщения для осмотра там всех достопримечательностей в отношении к различным системам внутренних сообщений»19.

В результате этого решения летом 1839 года два русских офицера, инженеры департамента путей сообщения подполков­ник П.П. Мельников и полковник Н.О. Крафт были направлены в Соединенные Штаты для изучения американской системы же­лезных дорог. Павел Петрович Мельников (1804—1880) был в то время преподавателем Института корпуса инженеров путей со­общения и признанным специалистом в области железнодорож­ного дела. Еще в 1835 году он опубликовал небольшую работу о железных дорогах20 и начал читать соответствующий курс в ин­ституте. Позднее он вспоминал, как в 1837 году был на 15 меся­цев командирован «для путешествия по всей Европе с целью изучения инженерного дела, а через год по возвращению от­правлен был с той же целью и на тот же срок в Соединенные штаты Америки»21.

Николай Осипович Крафт (1798—1857) — преподаватель того же института, работавший в ведомстве путей сообщения (в част­ности, он разрабатывал проект соединения каналом Волги и Дона)2-.

В отличие от Морского министерства, несколько раз про­длевавшего командировку Пипина и Ш арубина и во второй раз отправившего за океан фон Ш анца, Министерство путей сооб­щения и публичных зданий строго ограничило поездку своих офицеров одним годом: «При столь важном поручении и при ограничении срока пребывания Полковника Крафта и Подпол­ковника Мельникова в чужих краях одним только годом, Штаб- Офицерам сим необходимо содействие и указание способов к успешному выполнению возложенного на них поручения, со сто­роны особ, более знакомых с местными обстоятельствами; — писал Нессельроде Бодиско, — по сему я вменяю себе в обязан­ность отнестись к Вашему Превосходительству с покорнейшею просьбою, принять Г г. Крафта и Мельникова, по прибытии их в место пребывания Вашего, в особенное покровительство ваше, и доставить им все возможные способы и удобности к обозрению

- 59 -

всех достойных примечания работ и сооружений по той части, для изучения которой они посылаются»23.

В архиве российского посольства в Вашингтоне сохранился план, который потом лег в основу как отчета, так и серии ста­тей, написанных П.П. Мельниковым для ведомственного «Жур­нала путей сообщения»: «Согласно с инструкциею данною на­чальством полковнику Крафту и подполковнику Мельникову, они в течение десятимесячного их пребывания в Соединенных Штатах, занимались изучением различных вопросов, относящихся к внутренним сообщениям; — таким образом, объехав большую часть линий внутренних сообщений Северной Америки, они ста­рались ознакомиться с системою построения каналов, гидро­строительных сооружений <нареках?>, мостов, речных парохо­дов и железных дорог, не упуская из виду различные механичес­кие приборы служащие для сокращения времени и издержек при производстве работ, а также обращая внимание на заведения для снабжения городов водою и для освещения их газом.

По всем сим предметам приобретены подробные чертежи, модели и мемории. — особенное внимание сих офицеров было обращено на железные дороги и речные пароходы, как предметы которые по их мнению могут иметь ближайшее и полезное при­менение к улучшению внутренних сообщений России»24.

Задача Крафта и Мельникова облегчалась тем, что их пред­шественники проделали большую работу и установили полезные контакты в Соединенных Штатах. Крафт докладывал Бодиско, что «находящиеся сдесь (так в тексте — И. К.) по Высочайшему повелению офицеры Корпуса Корабельных Инженеров Пипин и Шерубин оказали нам также услуги доставлением различных чер­тежей... речных пароходов и машин и познакомив нас с морски­ми инженерами»25.

Одним из важнейших вопросов, ответ на которые искали М ельников и Крафт, был вид локомотивов, которые следовало предпочесть для использования в русских условиях.

Среди первых выводов М ельникова и Крафта было пред­почтение американских локомотивов английским: «Мы полага- ем5 писал в своем отчете Мельников, — что при определении среднего груза поездов с товарами и исчислении стоимости дви­жения их по железной дороге, назначаемой для перевозки боль­шого количества грузных товаров, какова например дорога меж­

— 60 -

ду С. Петербургом и Москвою, надобно принимать за основание расчетов машины системы Американских локомотив»26.

Для американских заводчиков это был шанс получить ог­ромный заказ от русского правительства, что создало для инже­неров уникальный шанс не просто познакомиться с американс­кими заводами, но и устроить испытания паровозов для их срав­нения между собой.

Крафт писал в своем отчете, что «заведение Болдвина есть самое обширное в Соединенных Штатах... Заведение Норриса хоть менее обширно, но не уступает Болдвину с совершенстве пост­ройки паровозов... Иствик и Харрисон недавно еще завели в Ф и­ладельфии машинное производство, но уже построили много паровозов, которые прочностью, силою, изобилием парообразо­вания и простотою конструкции не уступают лучшим паровозам Норриса и Болдвина»27. В результате исследований Мельников так­же пришел к выводу о том, что «лучшее единение условий для возки больших грузов, из числа всех машин, какие я видел в Соединенных Штатах», представляет паровоз «Gowan and Marx», производства Истуика и Гаррисона28. Более того, Мельников на­стаивал, что «ежели бы машины были делаемы в России, в заве­дении, учрежденном при самой железной дороге, то не было бы необходимости в дубликатах, и сверх того ценность их не увели­чивалась бы расходом за доставку их из Америки. К тому же, так как рабочие и материал стоят здесь гораздо дешевле, нежели в Соединенных Штатах, то пола[га]ть должно, что устроиваемые дома машины системы Г. Нориса, могли бы обходиться значи­тельно дешевле нежели сколько требует за них Г. Норис»29. Что же касается Истуика и Гаррисона, то эти господа «выражали готов­ность поселиться в России, для учреждения фабрики локомотив, ежели б им были предложены достаточно выгодные условия, пред­ложение это можно бы иметь в виду в случае нужды, ибо тот и другой, суть молодые люди весьма предприимчивые и отлично знающие свое дело; сверх того, не связанные еще большим заве­дением они могут переместиться с меньшим пожертвованием и потому на выгоднейших для Правительства кондициях, нежели заводчики в большом виде как Норис или Болдуин»30.

Вернувшись в Россию, инженеры предложили использо­вать опыт американских специалистов для постройки железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой. В результате реше­

- 6 1 -

ние о строительстве дороги было принято. На должность главно­го консультанта строительства (фактически технического руко­водителя, так как никто из русских руководителей не имел прак­тического опыта такого строительства) был приглашен амери­канский знакомый М ельникова и Крафта Дж.В. Уистлер. Кон­тракт на изготовление подвижного состава для дороги получили Истуик, Гаррисон и братья Уайнансы.

Исследовавшая историю правительственной политики в обла­сти строительства железных дорог в России Н.С. Киняпина пришла к выводу, что именно отчеты П.П. Мельникова и Н О. Крафта «заставили царское правительство перейти от общих рассуждений о назначении железных дорог к решению конкретных вопросов о характере, направлении и сроках железнодорожного строительства»31.

Что же до русских инженеров и офицеров, работавших в Со­единенных Штатах во второй половине 1830-х гг., то практически все они в последующем заняли ведущие позиции в своих областях. И.С.Дмитриев стал в конечном итоге председателем кораблестрои­тельного отделения морского технического комитета, Н.О. Крафт и П.П. Мельников руководили строительством петербурго-москов- ской железной дороги; Крафт потом стал ее первым руководите­лем, а П.П. Мельников стал позже министром путей сообщения.

Россия начала модернизацию с постройки в Америке боль­шого военного парохода, равного которому не было в тот мо­мент у самих Соединенных Штатов. На военную значимость же­лезных дорог указывал П.П. Мельников. В этом сказалась разная логика модернизации: в СШ А паровой двигатель внедрялся пер­воначально в пассажирских и грузовых перевозках, тогда как Российское правительство, для которого модернизация была го­сударственной задачей, подчиняло экономические нужды воен­ным соображениям.

Именно поэтому первыми русскими инженерами в СШ А были офицеры флота и Корпуса путей сообщения. Их было со­всем немного в 1830-е годы. Но эти люди привезли в Россию навыки и знания, почерпнутые ими во время американской ко­мандировки, по их настоянию и выбору в Россию приглашались в последующем американские эксперты и консультанты. И зна­чение их командировок очень велико, причем не только для Российской империи, выступавшей реципиентом передовой аме­риканской технологии.

- 6 2 -

Россия оказалась первой страной, признавшей в Соединен­ных Штатах технического лидера тогдашней эпохи. Ни францу­зы, ни немцы, ни, конечно же, англичане середины XIX века не обращались к американской экспертизе в собственных модер- низационных начинаниях. Именно такое признание заложило ос­новы сближения двух стран в 1840—1860-е годы.

Примечания

1 Dallas G.M. Diary of George Mifflin Dallas, While United States Minister to Russia 1837 to 1839, and to England 1856 to 1861 / Ed. by Susan Dallas. Philadelphia, 1892. P. 11.

2 Во всяком случае, в рапорте, написанном 1 мая 1838 г., Дмитриев отчитывается о «10-ти месячном пребывании» в Америке, что предполагает его приезд туда в июле 1837 г. (Дмитриев — Бодиско,I мая 1838 г. / / АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 469.1838. Д. 222. JI. 52).

3 И.С. Дмитриев — А.А. Бодиско, 1 мая 1838 г. / / АВПРИ. Ф. Кан­целярия. Оп. 469.1838. Д. 222. JI. 52—53.

4 По возвращении И. Дмитриев руководил строительством множества судов для российского Черноморского флота, в 1858 году (когда по результатам Крымской войны Черноморский флот перестал существовать) был переведен в Петербург, в 1864 году, несмотря на возраст, вновь был командирован за границу для изучения железного судостроения, в июне 1868 года назна­чен председателем кораблестроительного отделения морского тех­нического комитета, в 1880 году произведен в корабельные инже­нер-генералы с назначением членом адмиралтейств-совета (Рос­сийский биографический словарь. Т. Дабелов — Дядьковский. Спб., 1905. С. 454-455).

5 Шанц И.И. (1802—1879) совершил в 1834—1836 гг. кругосвет­ное плавание на военном транспорте «Америка», после чего был направлен в Соединенные Штаты.

6 И. фон Шанц - Бодиско, 9 мая 1838 г. //АВПРИ. Ф. Канцеля­рия. Оп. 469.1838. Д. 222. Л. 56—56 об.

7 См.: Binder F.M. American Shipbuilding and Russian Naval Power, 1837-1846 / / Military Affairs. 1957. Vol. 21, № 2. Summer. P. 81.

8 АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. On. 512/3. Д. 41. Л. 10—II об., 12—12 об., 15—15 об., 19—19 об., 237—237 об. 265—265 об.

9 Пипин и Шарубин — А.А.Бодиско, рапорт. 15 марта 1839 г. //АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3. Д. 41. Л. 265—265 об.

10 А.А. Бодиско — А.С. Меншикову, 2/12 ноября 1839 г. / / АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3. Д. 41. Л. 393—394 об.; Меншиков —

- 6 3 -

Бодиско, 16 февраля 1840 г. (на бланке Канцелярии Морского мини­стерства, №2762) / / АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп 512/3 Д. 42. Л. 251.

11 Шарубин - Бодиско, 27 февраля 1840 г. //АВПРИ. Ф. Посоль­ство в Вашингтоне. Оп. 512/3. Д. 43. Л. 78,79. '

'■ Bradley j. Guns for the Tsar: American Technology and the Small Arms Industry in Nineteenth-Century Russia. De Kalb, 111., 1990. P.54.

13 Дмитриев - Бодиско, 1 мая 1838 г. //АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 469.1838. Д. 222. Л. 53 об.

14 И. фон Шанц — Бодиско, 9 мая 1838 года //АВПРИ. Ф Канце­лярия. Оп. 469.1838. Д. 222. Л. 56 об.

15 Бодиско — Нессельроде, № 7. 2/14мая 1838г. //АВПРИ Ф Кан­целярия. Оп. 469.1838. Д. 222. Л. 77—81.

16 А. Бодиско — К. Нессельроде, № 28. 21 июня/3 июля 1839 г. / / АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 469.1839. Д. 217. Л. 227.

17 А. Бодиско — К. Нессельроде, № 28. 19/31 июля 1839г. //АВПРИ Ф. Канцелярия. Оп. 469.1839. Д. 217. Л. 230.

IS [Мельников П.П.] Начало железнодорожного строительства в России / / Мельников П.П. Сведения о русских железных дорогах / Публ. М.Крутикова// Красный архив. 1940. Т. 99. С. 164.

19 Департамент внутренних сношений МИД — А.А. Бодиско, 25 мая 1839 г. Исх. № 3721 / / АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне Оп. 512/3. Д. 41. Л. 317 об.

20 Мельников П.П. О железных дорогах. Корпуса инженеров пу­тей сообщения майора Мельникова. С. Петербург: В тип. Глав, управле­ния путей сообщения и публичных зданий, 1835.

21 [Мельников П.П.] Начало железнодорожного строительства в России / / МельниковП.П. Сведения о русских железных дорогах / Публ. М.Крутикова// Красный архив. 1940. Т. 99. С. 135.

22 Российский биографический словарь. Т. Кнаппе — Кюхельбе­кер. СПб., 1903. С. 419.

23 Нессельроде — Бодиско, 8 июня 1839 г. (на бланке Департа­мента внутренних сношений МИДа, № 4120) / / АВПРИ. Ф. Посоль­ство в Вашингтоне. Оп. 512/3. Д. 43. Л. 7 об. — 8.

24 <Документ без заглавия> / / АВПРИ. Ф. Посольство в Вашин­гтоне. Оп. 512/3. Д. 43. Л. 5.

25 Н.О. Крафт — А.А. Бодиско, № 44.4/16 ноября 1839г.//АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3. Д. 43. Л. 20 об.

26 [Мельников П.П.] Описание в техническом отношении же­лезных дорог Северо-Американских Штатов. Корпуса инженеров пу­тей сообщения Подполковника Мельникова. 1841 года. Ч. IV. Отд. V. Чис­ленные данные относительно железных дорог и применение их к до­роге между Петербургом и Москвою. С. 26—27. (Рукопись) / / Редкий

- 6 4 -

фонд Библиотеки Петербургского государственного университета мутей сообщения (ПГУПС).

27 [Крафт Н О ] Водные и сухопутные пути Пенсильвании.1839 и 1840 г. Составлено полковником Крафтом. (Рукопись). С. 239— 241 / / Редкий фонд Библиотеки Петербургского государственного университета путей сообщения (ПГУПС).

28 [Мельников П.П.] Описание в техническом отношении же­лезных дорог Северо-Американских Штатов. Корпуса инженеров пу­тей сообщения Подполковника Мельникова. 1841 года. Ч. IV. Отд. V. Чис­ленные данные относительно железных дорог и применение их к до­роге между Петербургом и Москвою. С. 34—36. (Рукопись) / / Редкий фонд Библиотеки Петербургского государственного университета путей сообщения (ПГУПС).

29 Там же. С. 113-114.30 Там же. С. 116.31 Киняпина Н.С. Железнодорожный вопрос в политике само­

державия 20—50-х гг. XIX в. / / Ученые записки Горьковского государ­ственного университета. Серия историко-филологическая. 1964. Вып. 72, т. 2. С. 790.

О.Ю. Редькина (Волгоград)

ПРОБЛЕМА РЕЭМИГРАЦИИ МОЛОКАН ИЗ США В РОССИЮ В 1920-х гг.

И СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО

Во второй половине XIX — начале XX вв. религиозная эмиг­рация из Российской империи в Северную Америку привела к складыванию компактно проживавших на территории Канады и СШ А групп старого русского сектантства — духоборцев, моло­кан, субботников; протестантов — меннонитов, штундистов, бап­тистов *. Религиозная ситуация и государственно-церковная поли­тика в России кардинальным образом меняются после революций 1917 г., что привело к возникновению религиозной реэмиграции. До настоящего времени данная проблема остается малоизучен­ной как в отечественной, так и зарубежной историографии. Лишь как фрагментарные упоминая в немногих работах можно встре­тить сообщения о возвращении русских сектантов из Америки в Россию в 1920-х годах2. При этом в основном внимание уделя­

лось реэмиграции духоборцев Канады. Политика советского го­сударства в вопросе реэмиграции молокан из США в годы нэпа в СССР не была предметом специального изучения историков и религиоведов. В связи с вышесказанным представляет определен­ный интерес исследование причин, стимулировавших реэмиг- рантские настроения в среде молокан США в 1920-х гг., разра­ботка государственными структурами советской России проек­тов переселения и участия сектантов Америки во внутренней колонизации юго-востока страны, отношение к данным планам молокан, хода и итогов реэмиграции молокан.

Основными источниками, позволяющими достаточно под­робно осветить названный выше круг проблем, являются матери­алы фондов Ц И К СССР (ГАРФ. Ф. 3316), СНК СССР (ГАРФ. Ф. 5446) и СН К РСФСР (ГАРФ. Ф. 130), протоколы заседаний Постоянной комиссии СТО СССР по трудовой сельскохозяйствен­ной и промышленной иммиграции и эмиграции, ее переписка с ведомствами и Центральным бюро Общества технической помо­щи советской России (ГАРФ. Ф. 364), проекты договора с молока­нами на пользование земельными угодьями в Сальском округе Донской области, разрабатывавшиеся Главным концессионным комитетом при СНК СССР (ГАРФ. Ф. 8350); докладные записки о политических настроениях и экономическом состоянии групп ста­рого русского сектантства в США, отложившиеся в фонде НКЮ РСФСР (ГАРФ. Ф. А-353) и личном фонде А.И. Клибанова (ОР РГБ. Ф. 648); переписка Наркомзема РСФСР с КомСТО по воп­росам реэмиграции религиозных групп (РГАЭ. Ф. 478).

В 1921 г. складывается благоприятная обстановка для воз­вращения групп русского сектантства и старообрядчества из-за границы в Россию. Окончание гражданской войны, законода­тельное закрепление принципов свободы совести и отделения церкви от государства было дополнено особым курсом больше­виков по отношению к «сектантам-коммунистам» и гонимым при царском режиме религиозным группам3. Важнейшим шагом стало создание осенью 1921 г. при Главсовхозе Наркомзема Орга­низационной комиссии по расселению сектантов (Оргкомсекта). Его основной задачей было предоставление сектантам земель для устройства хозяйственных объединений на особых договорных условиях с Правительством РСФСР. Сектантам предполагалось передать все совхозьг за исключением тех, которые были агроба­

з е -

ими; использовать все пустующие земли. В состав комиссии вошлиВ.Д. Бонч-Бруевич, представители наркоматов и сектантов. В на­чале октября 1921 г. состоялось заседание Комиссии, на котором в качестве возможных мест заселения сектантов предлагались 615 тыс. десятин в Донской области, 250 тыс. десятин в Ставропольской 1убернии, 250 тыс. десятин в Терской области, 150 тыс. десятин в Черноморско-Кубанской области. Комиссия решила обратиться ко всем сектантам с призывом вернуться в Россию4. 5 октября 1921 г. воззвание Оргомсекта к сектантам и старообрядцам было рас­пространено по стране тиражом в 50 тыс. экземпляров. В нем религиозные группы, пострадавшие от притеснений царских вла­стей, призывались включиться в строительство социализма5. Пла­нировалось создание сектантских районов, где сельское хозяй­ство строилось бы изначально на коллективистских основах. Эти районы должны были стать показательными по уровню сельско­хозяйственного производства, применению новых коллективис­тских форм груда и быта на практике. Вопросами переселения религиозных групп занимался Отдел колонизации и переселения Наркомзема и Постоянная комиссия СТО по трудовой сельско­хозяйственной и промышленной иммиграции и эмиграции (да­лее — КомСТО).

Советское государство было заинтересовано в первую оче­редь в переселении материально обеспеченных групп, которые могли принести с собой не только трудовой потенциал, но и значительные капиталы, технику и т. д. Уже в сентябре 1921 г. советское правительство во главе с Лениным считало переселе­ние духоборцев и молокан Америки «архиважным делом»6. Начи­ная с 1922 г. КомСТО велись переговоры о переселении духобор­цев Канады и молокан США. Деятельное участие в подготовке реэмиграции из Америки принимало Общество технической по­мощи Советской России США и Канады (далее ОТПСР). Эта организация начала свою деятельность в 1919 году. В СШ А и Канаде в это время проживало около 300 тыс. русских и выход­цев из России, которые были слабо интегрированы в американ­ское общество. Кроме того, русская фракция в компартии США в 1919 г. составляла 15 тысяч человек 1. К своему I Национально­му съезду ОТПСР уже имела 50 локальных отделов. На съезде в июле 1921 г. было избрано Центральное бюро (далее — ЦБ О ТП СР)8. Одним из направлений деятельности ЦБ ОТПСР ста­

- 67 -

ло выявление потенциальных реэмигрантов из числа бывших выходцев из России. К таковым относились духоборцы, молока­не, меннониты, проживавшие в СШ А и Канаде 9. По подсчетам Наркомзема, в СШ А проживало 300—500 тыс. немцев, эмигри­ровавших из Поволжья в СШ А |0. Наркомзем предполагал, что вывоз капиталов из Америки может стать серьезным фактором восстановления сельского хозяйства в Н ем республике “ . ЦБ ОТПСР изучало состояние хозяйств потенциальных реэмиг­рантов, возникновение разногласий внутри религиозных групп, связи с единоверцами в России 12. М онопольное право на пере­возку реэмигрантов и паломников согласно циркуляру КомСТО № 4553 от 9 декабря 1924 г. имел Союзфлот |3, что давало допол­нительную прибыль государству.

Одним из центров реэмиграции русских религиозных групп могли стать США и Мексика. Наиболее многочисленные группы старого русского сектантства и протестантов, выходцев из Рос­сии, проживали в штате Аризона у г. Феникс — 500 человек, в Калифорнии (в Сан-Ф ранциско и округе — 4 тыс. человек, в Лос-Анджелесе — 5 тыс.), в Мексике (г. Ансенада и Гваделупа — 500 человек). По конфессиям они делились следующим образом: молокан — 1 500 человек, баптистов — 1 500 человек, субботни­ков — 1 000, Новый Израиль — 1 000 и около 1 000 бывших сектантов, уже вышедших из общин, но сохранявших родствен­ные связи |4. Однако реальным центром религиозной реэмигра­ции в СССР стал только штат Калифорния. Уже с 1921 г. отделе­ние ЦБ ОТПСР вело активную работу среди молокан Лос-Анд­желеса и Сан-Франциско. 30 ноября 1921 г. прошло общее собра­ние молокан и баптистов в г. Сан-Ф ранциско, где была образо­вана I Калифорнийская земледельческая коммуна ОТПСР 15. Це­лью данного объединения был переезд в Советскую Россию для устройства там показательных сельских хозяйств. Собрание на­правило своих представителей Афанасия Каютенко и Ивана Селезнева с прошением во ВЦИК разрешить скорейший переезд на родину, так как безработица заставляет тратить средства, ко­торые можно будет использовать для подъема хозяйства в СССР |6. А. Каютенко представил советскому правительству специальный доклад, в котором обрисовал сложную ситуацию положения сек­тантов в США. С одной стороны, подчеркивалось, что массив желающих вернуться в Россию значителен — 10 000 человек. Среди

- 68 -

причин стремления к реэмиграции назывались предсказание о непременном возвращении в Россию духовных вождей, эконо­мический кризис в США, рост безработицы, трудности куль­турной интеграции в американское общество (сохранение тради­ционной одежды, поведения, незнание английского языка), раз­вал семей под влиянием жизни в больших городах, письма еди­новерцев с Кубани, описывающие хорошие условия жизни. Един­ственным препятствием, по мнению А. Каютенко, оставалась бо­язнь сектантов привлечения их к службе в Красной армии. Аван­гардом реэмиграции называлась коммуна «Калифорния», кото­рая состоит из 25 семей (110 человек), обладающая капиталом в 25 150 долл. и сельскохозяйственными машинами 17. По сведени­ям И. М. Трегубова, занимавшего пост инструктора Наркомзема по организации сектантских коммун, в Сальский округ из Ка­лифорнии в 1922 г. за свой счет переселилось 270 молокан

Несмотря на негативное отношение части сектантов к ОТПСР, Бюро продолжало свою работу по подготовке групп реэмигрантов, сумело организовать и отправить первую группу из молокан 2 мая 1923 г. в СССР, не дожидаясь разрешения КомСТО. Молокане сами закупили сельскохозяйственные машины, переплатив при этом, отправили груз. Позже ЦБ ОТПСР пришлось предпринимать меры для возвращения разницы переплаченной суммы 19.

В 1923 г. реэмиграционная политика начинает связываться с концессионной политикой в СССР. В связи с этим КомСТО, Главконцесскомом и Наркомземом была сделана весной 1923 г. попытка разработать проект типового договора на передачу в срочное пользование земли сельскохозяйственным иммигрантам20. Проект договора был разработан представителями Наркомзема. Юрискон­сульт Главконцесскома 7 мая 1923 г. признал его как в целом, так и по статьям согласным с утвержденным Главконцесскомом ти­повым договором на сельскохозяйственные концессии 21. Проект договора стал предметом серьезного обсуждения между Главкон­цесскомом, КомСТО и Наркомземом. Главконцесском рассматри­вал его на своих заседаниях дважды — 10 и 18 мая 1923 года.

Проект предусматривал передачу в арендное пользование на 24 года группе молокан из СШ А 24 тыс. десятин в северо- западной части Западного коннозаводства Сальского округа Дон­ской области. Земельный массив должен быть поделен на 10 уча­стков по 2 400 десятин в каждом. На этих участках образовыва­

- 6 9 -

лись земельные хозяйства по 40 дворов. В случае недостаточного количества реэмигрантов молокане из Америки могли пригла­сить вступить в члены своего коллектива молокан, переселив­шихся из Карса, но число последних не должно превышать 25 %. Половина земельного массива сразу же отводилась для пастбищ и лугов. На второй половине разрешалось выращивать хлеба и кормовые травы.

Согласно п. 5 молокане должны были ввезти из США не менее 10 комплектов тракторов, пяти гарнитур моторных моло­тилок, семи жнеек, 15 сенокосилок, двух сноповязалок, одного комплекта оборудования для мельниц, не менее 30 чистокров­ных верховых маток и 20 английских жеребцов в возрасте от 4 до Шлет. Расходы по переезду и устройству на месте водворения группа молокан должна была провести за свой счет. Молокане могли рассчитывать только на общие для переселенцев и сельс­кохозяйственных иммигрантов льготы. Получая земельный мас­сив во временное пользование, молокане обязывались содержать находящиеся в нем дороги, колодцы, пруды, древесные насаж­дения и т. д.22 Группа обязана была страховать имущество и скот, могла добывать необходимые для хозяйства песок, глину и ка­мень, но не для продажи. Согласно п. 13 через три с половиной года молокане каждого участка должны быть иметь не менее60 плодовых маток донских, кабардинских и калмыцких пород и по 4 жеребца-производителя. Все работы по коневодству молокан должны были находиться под строгим контролем Управления коневодством Наркомзема, инспекции кавалерии военного ве­домства. Помимо лошадей, группа молокан должна была к концу3 года аренды иметь не более 300 голов крупного рогатого скота и 600 голов овец 23.

Вызвала разногласия формулировка п. 12, запрещавшая в проекте Наркомзема сдачу пастбищ молоканами третьим лицам в аренду без разрешения на то в каждом случае правительства 24. С данной формулировкой согласился 10 мая 1924 г. Главконцес- ском 25. КомСТО предлагала более мягкую формулировку: «груп­па молокан не имеет права допускать на заповедных (нераспа­ханных) площадях выпас каких бы то ни было животных, не принадлежащих непосредственно этой группе»26.

Спорным оказался п. 16 о размере арендной платы. В проекте Наркомзема выплаты по аренде предполагались в натуральном

— 70 —

виде. Начиная с 6 года аренды с каждого участка должно было сдаваться молоканами по 20 лошадей для кавалерии (из них 10 ло­шадей в виде арендной платы и 10 по средним ремонтным це­нам) и 3 бугая. За сданных сверх плана лошадей и крупный рогатый скот Наркомзем выплачивал бы суммы по средним ре­монтным ценам (не выше рыночных цен). Только в случае отказа земельных органов от покупки молокане имели право продать сверхплановых лошадей на рынке. За невыполнение плана уста­навливался денежный штраф: за первых 5 несданных лошадей — по двойной цене лошади, свыше 5 — в пятикратном размере 27.

На первом заседании Главконцесскома были внесены по­правки в п. 16. Арендная плата устанавливалась золотых рублях, размер которой не должен быть ниже платы, взимаемой с сель­скохозяйственных концессий Круппа. За каждую десятину еже­годно уплачивалось 2 руб. 80 коп. золотом. За 24 года аренды мо­локане должны были выплатить за 24 000 десятин 1 515 000 руб. Размер выплат должен быть следующим: 1 год аренды —2 500 руб., 2 год — 6 000 руб., 3 год — 11 300 руб., 4 год —30 000 руб., 5 год - 40 000 руб., 6 год - 67 000 руб., с 7 по24 годы — по 81 000 руб. ежегодно. Натуральные взносы, огово­ренные в проекте Наркомзема, предлагалось сравнить с аренд­ной платой шестого и последующего годов и соответственно внести их в размер арендной платы. Если стоимость подлежащих сдаче лошадей и бугаев окажется превышающей размер арендной пла­ты данного года, то излишек засчитывается группе молокан в счет последующих арендных взносов. Если напротив, стоимость скота будет ниже арендной платы, то недостающую часть группа молокан либо покрывает деньгами, либо другими продуктами своего производства по средним рыночным ценам 28.

Против таких условий выступили КомСТО и Наркомзем. Главконцеском был вынужден с ними согласиться. На своем за­седании 18 мая 1923 г. Главконцеском признал, что арендная плата молокан должна быть ниже, чем взимаемая с концессий Круппа. В силе оставлено указание Главконцескома о возможнос­ти взимания аренды в золотых рублях начиная со 2 года пользо­вания так, чтобы к 6 году она взыскивалась бы в полном разме­ре. С другой стороны, по желанию правительства СС СР, аренда могла взиматься и поставками определенного количества и каче­ства лошадей, стоимость коих будет соответствовать стоимости

71 -

арендной платы. В проект был добавлен пункт о государственном кредите молоканам на 30 тыс. бревен на обычных условиях29.

Спор между ведомствами вызвал и вопрос о том, кто дол­жен заключать договор. В типовых договорах Главконцескома именно он заключал договоры с концессионерами. КомСТО считала не­обходимым предоставить Наркомзему заключать договоры с им­мигрантами по утвержденному Главконцескомом типовому дого­вору на земельные участки не более 10 тыс. десятин и в пределах установленного постановлением СТО 2 февраля 1923 г. земельного фонда иммиграции в 220 тыс. десятин без отдельного в каждом случае вынесении таковых договоров на рассмотрение и утвержде­ние Главконцесскома 30. 24 мая 1923 г. представитель молокан И.М. Селезнев направил в Главконцесском письмо с просьбой о предоставлении его группе таких же льгот, как для молокан, пе­реселившихся в Сальский округ из Карса (Турция). Подчеркивая ге затраты, которые будут произведены молоканами при переез­де, говорил о том, что п. 5, 13, 16 представляются невыполнимы­ми. И. М. Селезнев просил уменьшить количество поставляемых ло­шадей, аренды, освободить от оплаты землеустроительных работ, предоставить лес для жилых построек на льготных условиях3|.

Аналогичное письмо поступило и в Наркомзем. Ответ был дан 31 мая 1923 г. за подписями начальника Центромелиозема Андреева и Центрозема Тендзекадзе. В нем назывались предельные уступки Наркомзема молоканам: по п. 5 — молокане должны ввезти из США 20 чистокровных английских жеребцов; по п. 13 — к концу шестого года на каждый участок молокане должны иметь по 40 ма­ток и 3 верховых жеребцов, а к концу 9 года — не менее 60 маток и 4 жеребца; по п. 18 — в счет аренды с каждого участка начиная с 6 года молокане должны сдавать по 15 лошадей, а с 9 года — по 20; по п. 29 Наркомзем разбивает массив на участки бесплатно, прочее же земельно-хозяйственное устройство ведется за счет моло­кан. Вводился дополнительный пункт о государственном кредите на лес: за 30 тыс. бревен молокане без процентов выплачивали их стоимость начиная с 8 года аренды в течение последующих 6 лет (с 8 по 11 годы аренды — по 15 % стоимости, с 12 по 13 годы — по 20 % стоимости). Лес молокане должны были заготовить сами в указанных земельными органами лесничествах. Условия Наркомзем объявил окончательными, требовал от представителей молокан дать ответ в течение 7 дней. Отсутствие ответа расценивалось как отказ

— 72 -

от ведения переговоров, после чего участок будет сдан другим пре­тендентам 32. 7 июня 1923 г. представитель I образцовой молоканской артели И.М. Селезнев подписал договор на пользование 24 тыс. десятин в Сальском округе33, но переселение этой группы так и не состоялось. ЦБ ОТПСР сообщало 27 июля 1923 г. в КомСТО, что договор заключенный Наркомземом и Селезневым не приемлем для молокан Лос-Анджелеса, так как они не желают заниматься коневодством. Позиция самого И. М. Селезнева была двойственна: он отговаривал возвращаться в Россию своих родственников, а остальных молокан усиленно призывал к такому ш агу34.

Несмотря на неудачу, ЦБ ОТПСР продолжало активно ра­ботать среди молокан Калифорнии, сообщало КомСТО, что в августе 1923 г. настроения молокан за отъезд растут, просило прислать в адрес молокан специальное приглашение от М.И. Ка­линина 35. Кроме того, молокане хотели узнать отзывы об усло­виях жизни и труда уже переселившихся в Сальский округ еди­новерцев 36. ЦБ ОТПСР неоднократно сообщал КомСТО о недо­вольстве молокан условиями переселения в Сальский округ, обя­зательным разведением коней для Красной армии 37. КомСТО на рубеже лета — осени 1923 г., в свою очередь, не раз писала в Наркомзем о своей готовности изменить договор с молоканами, дать им свободу выбора в организации хозяйства, отказаться от пункта обязательного коневодства38. Но структуры Наркомзема иначе решили данный вопрос. Управмелиозем соглашался только на некоторое сокращение требований по коневодству в Сальс­ком округе либо на отведение молоканам земель в другом мес­те 39. КомСТО предполагала в случае принципиального несогла­сия молокан наделить их землей в Поволжье40.

В Наркомземе и КомСТО в связи с переплетением пересе­ленческой политики и политики концессионной боролись две тенденции в вопросе о формах ведения хозяйства реэмигранта­ми: индивидуальной или коллективной. В записке Наркомзема подчеркивалось, что при заселении 150 000 десятин в Поволжье иммигрантам и реэмигрантам не предъявлялось требование кол­лективной обработки земли, могли быть основаны и индивиду­альные хозяйства, но проводить переселение необходимо было только в групповом порядке, когда договор о переселении заклю­чался с переселенческим товариществом. Обязательным также было наличие у переселенцев опыта хозяйствования в засушливых рай­

_ 73 -

онах41. Несмотря на то, что председатель КомСТО В.А. Смолья - нинов еще в октябре 1923 г. высказывался за разрешение одиноч­ной реэмиграции42, все же КомСТО в 1923—1924 гг. продолжала требовать только коллективного въезда, экономической обеспе­ченности групп для переезда и первоначального устройства без кредитов от СССР; организации на арендуемых землях в первую очередь коллективных хозяйств (артелей, коммун) с примене­нием механизированных средств обработки земли, которые ста­ли бы показательными для остального крестьянства43. Борьба двух точек зрения завершилась победой второй из них.

Реэмиграция молокан Лос-Анджелеса осенью 1923 г. была отложена из-за неясной ситуации, сложившейся с их представи­телем в СССР. Молокане получили известие, что И.М. Селезнев арестован. По сообщению КомСТО в ЦБ ОТПСР, он был заме­шан в уголовной истории, арестован за кражу, но 26 августа 1923 г. его освободили без суда. Власти заявляли, что считать его жертвой антимолоканской кампании нет оснований44. В октябре 1923 г. И.М. Селезнев, передоверив исполкому Объединенных молоканских общин (переселенцы из Карса в Сальский округ) дело устройства молокан-реэмигрантов из Америки, уехал на Кавказ. Исполком Объединенных молокан, не имея никаких из­вестий из Америки, отказался от продолжения решения этого дела. Вопрос оставался открытым и в январе 1924 года 45.

Группа молокан из Сан-Франциско оказалась более настой­чивой. Ее представители Фетисов, Агапов и Лоскутов 19 сентяб­ря 1923 г. подали ходатайство об аренде 800 десятин земли в Сальском округе 46. По договору, заключенному с Наркомземом29 октября 1923 г., коллективу из 192 молокан было сдано в аренду на 24 года 850 десятин земли, причем земли духоборцев и молокан, переселившихся из Карса не были затронуты47. Расчет арендной платы за землю по годам был следующим (см. табл.):

Расчет арендной платы за землю по годамСроки платежей За 1 десятину За 850 десятин

1 -й год - _2-й год 10 коп. 85 руб.3-й год 60 коп. 510 руб.4-й год 1 руб. 20 коп. 1 020 руб.5-й год 2 руб. 50 коп. 2 125 руб.с 7-го по 24-й год 3 руб. 30 коп. 53 295 руб.

- 74 -

Итого за 24 года аренды молокане должны были заплатить арендной платы 57 045 рублей48.

В октябре 1923 г. из Сан-Ф ранциско прибыли 28 человек с тракторами и машинами. В связи с тем, что участок был явно недостаточен по площади для ведения коневодства, молокане вновь обратились к земельным органам с просьбой разрешить им организовать зерновое хозяйство и садоводство49. Данный воп­рос слушался 17 марта 1924 г. в Коллегии Наркомзема, но реше­ние осталось прежним.

29 октября 1923 г. уполномоченный Наркомзема на юго- востоке сообщал в отдел Госземимуществ о том, что группа мо­локан из Сан-Ф ранциско активно взялась за дело. Она помогла слабым хозяйствам молокан, переселившимся из Карса, при убор­ке хлебов50. Группа, занимая 850 десятин, осенью 1923 г. вспаха­ла 70 десятин, засеяла — 50 десятин. В апреле 1924 г. у коллектива было 7 лошадей, 15 голов крупного рогатого скота, 21 голова мелкого рогатого скота и 150 штук птицы 51. Весной 1924 г. моло­кане вспахали 80 десятин, засеяли — 60 52. Таким образом, хотя группа молокан и была достаточно обеспеченной сельскохозяй­ственным инвентарем и скотом, все же при малой ее численнос­ти вряд ли было возможно освоить всю арендованную площадь без продолжения переселения.

Осенью 1923 г. ЦБ ОТПСР сообщало КомСТО, что моло­кане СШ А не готовы к отъезду, среди них много консерваторов. Но все же ЦБ ОТПСР организовало группу «Сектант», которая вышлет ходоков в СССР, предупреждая сразу, что это не будет массовое переселение53. В декабре 1923 г. представитель Бюро про­должал работу и среди молокан в Лос-Анджелесе. Он предлагал молоканам вновь послать ходоков в Россию и подыскать другой участок земли, отмечая, что среди молокан значительное число готово переселиться к единоверцам в Россию немедленно. В связи с этим, КомСТО запрашивалась им о возможности переселения молокан в местности, населенные их единоверцами в СССР, без предварительной посылки ходоков на места. ЦБ ОТПСР просило дополнительно выслать список свободных участков в молоканс­ких селениях для ведения индивидуального хозяйства 54. Однако ни одна государственная структура, участвовавшая в подготовке реэмиграции не пошла на нарушение уже выработанных правил. Кроме того, КомСТО пресекало любые попытки решения воп­

- 75 -

росов о реэмиграции помимо него. КомСТО в январе 1924 г. сообщала Наркомзему, что по ее сведениям молокане СШ А по­лучили приглашение на переселение в Сальский округ от Рос­товского земельного комитета на лучших условиях, нежели чем в договоре, проведенном КомСТО и Наркомземом через Глав- концесском. КомСТО требовала от Наркомзема расследовать это дело и принять все меры по пресечению возможных контактов местных органов власти с иммигрантами минуя Ком С ТО 55. Рас­следование было проведено, но «Ростовский комитет земледе­лия» обнаружен не был. Управление же уполномоченного Н ар­комзема РСФ СР на юго-востоке сепаратно никаких предложе­ний молоканам не посылало56.

В 1924 г. вопрос о широком переселении молокан из СШ А продолжал находиться в основном в стадии рассмотрения. Об­суждались как условия переселения, так и регионы возможной реэмиграции. В частности, желали переселиться из Южной Кали­форнии и Северной Мексики свыше 2 500 человек, из Северной Калифорнии — 300 человек, из штата Аризона — около 500 че­ловек. Группа общей численностью до 3 500 человек просила Нар­комзем выделить долгосрочную ссуду в 1 млн золотом в валюте на переезд и лесоматериалы для строительства жилья на новом месте. При этом предполагалось привезти с собой инвентарь и семена на 500 тыс. рублей. Отдел кооперации Наркомзема зая­вил, что просимая ссуда не обеспечена хозяйственным имуще­ством реэмигрантов; пароходствам придется платить 750 тыс. ва­лютой, а возврат ссуды будет осуществлен только через 8 лет в натуральной форме. Государство может приобрести на таковую ссуду на 50 % больше инвентаря, чем везут реэмигранты, кото­рый при этом будет собственностью государства. В связи с выше­сказанным реэмиграция сектантов на их условиях для государ­ства не выгодна и обременительна. Наркомзем может согласиться на реэмиграцию только в случае самостоятельной оплаты сек­тантами своего проезда; ссуда будет выделена в советских денз­наках на приобретение инвентаря и устройство в пределах РС Ф С Р57.

В феврале 1924 г. в СССР прибыли ходоки от молокан, желавших переселиться в Вологодскую губернию58. Но в февра- ле-марте 1924 г. на заседаниях КомСТО рассматривался вопрос о переселении молокан только на юго-восток59. Весной-летом 1924 г.

— 76 -

продолжалось переселение отдельных семей молокан в Сальский округ60. Обычным было наличие значительного багажа и капита­лов при переезде. Например, семья молокан Добрыниных (8 че­ловек) привезла личный багаж 12 мест стоимостью 700 долла­ров, груза на 650 долларов, наличного капитала 1 200 долларов. Кроме того, через Промбанк на имя Добрынина посылалась еще тысяча долларов С Ш А 61. Однако в целом трудности с реализаци­ей имущества, дороговизна переезда, несогласованность условий договора об аренде, желание и сектантов, и советского государ­ства извлечь максимальную выгоду от реэмиграции привели к тому, что не-молоканская реэмиграция в СССР массовой так и не стала.

Затягивавшаяся реэмиграция, нежелание сектантов вести хозяйство на условиях концессионных договоров сказались на изменении условий колонизации. В 1924 г. КомСТО признает Поволжье первоочередным регионом в иммиграционной сельс­кохозяйственной политике. С другой стороны, учитывая перена­селенность северных уездов Саратовской губернии, КомСТО от­мечала, что пустующие земли могут быть в скором времени за­няты, поэтому переселение из других губерний признавалось не выгодным. Кроме того, Поволжье и юго-восток были местом хлебного производства и экспорта, сельскохозяйственного от­ходничества для крестьян малоземельных и аграрноперенаселен­ных губерний. Необходимо было максимально быстрое восста­новление зернового хозяйства, но у местного населения не было живого и мертвого инвентаря для его восстановления. В связи с этим признавалось более целесообразным в южные правобереж­ные уезды привлекать арендаторов-концессионеров, которые дол­жны поднять пустующие земли в результате ведения интенсив­ного хозяйства на небольших площадях, с привлечением соб­ственных капиталов, сельскохозяйственных машин и последних достижений агрономической науки. Основного капитала на со­здание хозяйства требовалось до 60—65 рублей золотом на одну десятину и оборотных — до 30 рублей62.

В 1924 г. Наркомзем и подкомиссия КомСТО совместно вно­сят уточнения в план расселения в засушливых районах Повол­жья и юго-востока РСФСР реэмигрантов из Северной Америки. Наркомзем выделял 150 тыс. десятин для этой цели. В Самарской и Саратовской губерниях (часть Пугачевского и Новоузенского

- 7 7 -

уездов) — 50 тыс. десятин; в Царицынской (Николаевский уезд) —25 тыс. десятин; в Сальском округе — 20 тыс. десятин; в Ейском районе Донского округа Северо-Кавказского края — 10 тыс. де­сятин; в Ставропольском округе — 25 тыс. десятин; в Терском округе — 20 тыс. десятин63. Согласно инструкции КомСТО по подбору и отправке реэмигрантских групп было определено об­щее число иммигрантов и реэмигрантов для поселения в Повол­жье и на Северном Кавказе: в Самарской губернии — 5 ООО че­ловек; в Саратовской губернии 3 500; в Царицынской — 2 500; в Северо-Кавказской области — 12 500. Коллективы переселенцев должны были иметь средства в размере не менее 50 руб. на деся­тину при коллективной обработке и 60 руб. на десятину при индивидуальной обработке м. Для изучения земельных ресурсов Поволжья была создана Поволжская колонизационно-мелиора­тивная экспедиция (далее — Экспедиция). Одной из основных задач ее работы стало привлечение в Поволжье и на юго-восток иммигрантов и реэмигрантов65. 15—17 марта 1925 г. прошло сове­щание представителей Экспедиции и Самарского губернского землеустроительного совещания. Было решено включить в коло­низационный фонд в Самарской губернии Самарский, Бузулук- ский, Пугачевский уезды; в Саратовской губернии — Новоузен- ский уезд; в Царицынской губернии — Николаевский, Л енинс­кий уезды и 2-й Донской, Хоперский, Усть-Медведицкий окру­га; в Астраханской губернии — Волго-Ахтубинскую пойму, дельту р. Волга и Калмыцкую областьб6. Таким образом, переселенчес­кий фонд увеличивался за счет традиционных мест компактного проживания ф упп старого русского сектантства (особенно моло­кан) и старообрядчества. Однако это не сдвинуло с мертвой точ­ки вопроса о массовом возвращении молокан из С ИТА в Россию.

1927 г. стал годом сворачивания переселенческой и реэмиг- рационной политики в целом и религиозной в том числе. Свою роль при этом сыграл целых комплекс различных причин: эко­номических, внешне- и внутриполитических. Важнейшей из них было то, что во второй половине 1920-х гг. в результате быстрого роста населения вновь возникает проблема аграрного перенасе­ления в европейской части России 67. Так, только в Армавирс­ком округе Северо-Кавказского края в середине 1926 г. насчи­тывалось 26 тыс. безземельных крестьян, которые стремились переселиться в Сальский, Терской и Ставропольский округа68.

- 7 8 -

Органы земледелия не могли уже удерживать в зарезервирован­ном состоянии земли для сектантов, переселение которых рас­тягивалось иногда на неопределенные сроки. Повлияло на пре­кращение иммиграционной и реэмиграционной деятельности международное коммунистическое движение. В частности, она крайне негативно оценивалась Компартией Америки, гак как ослабляла «революционный потенциал» в США и Канаде 69. Сво­еобразной точкой в реэмиграции в СССР стало упразднение КомСТО 28 февраля 1927 года70. Дела КомСТО ликвидированы к 1 марта 1927 г.; функции ее распределены между другими государственными органами СССР. Отныне разрешение при­глашения из-за границы рабочих и служащих решал ВСНХ СССР по соглашению с НКТ СССР, Н К И Д СССР, ОГПУ, НКВД, НКВТ, Н К Р К И 71.

На рубеже 1920—1930-х гг. происходит угасание в среде рус­ского сектантства за границей реэмигрантских настроений. Это­му способствовали вновь возникшая религиозная эмиграция из СССР (меннонитов, духоборцев и молокан), сведения о пресле­дованиях в СССР верующих, о раскулачивании, коллективиза­ции. Религиозная реэмиграция стала одной из половинчатых, не доведенных до конца мер нэпа, полное осуществление которой могло бы вернуть России раз и навсегда ее граждан, утраченных в результате недальновидной религиозной политики российско­го государства в конце XIX — начале XX века.

Примечания

1 См. подробно: Оболенский (Осинский) В. В. Международные и межконтинентальные миграции в довоенной России и СССР. М., 1928. С. 58—59, 75; Ипатов А.Н. Меннониты: вопросы формирования и эволюции этноконфессиональной общности). М., 1978. С. 46, 84 85 и др.; Башкирова Г., Васильев Г. Путешествие в Русскую Америку. М., 1990. С. 67; Нитобург Э.Л. Русские религиозные сектанты и старо­веры в США / / Новая и новейшая история. 1999. № 3. С. 34—55; и др.

2 Малов П.Н. Духоборцы, их история, жизнь и борьба. Париж, 1948. Кн. 1. С. 140,243-244, 305—309; Рыбин С.Ф. Труд и мирная жизнь. И с т о р и я духоборцев без маски. Сан-Франциско, 1952. С. 184 185 (фото № 52); Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. Т. 2. Ч. I. С. 143; Эткинд А. Русские секты и советский коммунизм: Про­ект Владимира Бонч-Бруевича / / Минувшее: Исторический альма­

- 79 -

нах. Вып. 19. М.; Спб., 1996. С. 306; Крапивин М.Ю., Лейкин А.Я., Дал- гатов А. Г. Судьбы христианского сектантства в Советской России (1917- конец 1930-х годов). СПб., 2003. С. 202-204.

5 См. подробно: Эткинд А. Русские секты и советский комму­низм... С. 272—319.

4 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д 174. Л. 2-3.5 Революция и церковь. 1922. № 1—3. С. 54—56.6 Крапивин М.Ю., Лейкин А.Я., Далгатов А.Г. Судьбы христи­

анского сектантства... С. 79.7 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 24. Л. 8.8 Там же. Л. 54.9 Там же. Д. 11. Л. 221, 244, 246, 300.10 РГАЭ. Ф. 478. On. 1. Д. 1790. Л. 257-258." Там же. Д. 1856. Л. 12.12 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 11. Л. 244.13 Бывший Русфлот. ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 9. Л. 71.14 ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 5. Д. 237. Л. 223.15 Там же. Л. 229. По другим данным собрание прошло 20 ноября

1921 г. (ОР РГБ. Ф. 648. К. 12. Цц. хр. 8. Л. 2).*6 ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 5. Д. 237. Л. 193-194,196.17 Там же. JI. 223 23118 Крапивин М.Ю., Лейкин А.Я., Далгатов А.Г. Судьбы христи­

анского сектантства... С. 202.19 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 11. Л. 144.20 Там же. Ф. 8350. On. 1. Д. 795. Л. 1.21 Там же. Л. 5.22 Там же. Л. 2 об.23 Там же. Л. 2—4.24 Там же. Л. 3.25 Там же. Л. 12—12 об.26 Там же. Л. 7.27 Там же. Л. 3 об.28 Там же. Л. 12 об., 19.29 Там же. Л. 17-18.30 Там же. Л. 7.31 Тамже. Л. 21.32 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 712. Л. 61,63.33 Там же. Л . 64.34 Там же. Л. 67.33 ГАРФ. Ф. 364. On. 1.Д. 11.Л. 246.36 Там же. Л. 203.37 Тамже.Д.24.Л. 174об.38 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 712. Л. 68.

— 80 -

39 Тамже.Л.70.40 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 24. Л. 190-190 об.41 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 1.Д. 1856. Л. 2—2 об.42 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 2. Л. 251.43 Там же. Д. 6. Л. 33.44 Тамже. On. 1.Д. 24.Л. 379.45 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 712. Л. 72,100.46 Там же. Л. 73.47 Там же. Л. 82-83.48 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 2. Л. 229.49 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 712. Л. 83,92,106.50 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 2. Л. 228.31 Там же. Л. 26.52 Там же. Л. 27.53 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 1.Д. 11. Л. 300.54 Там же. Д. 23. Л. 74—75.55 РГАЭ. Ф. 478. On. 1. Д. 1161. Л. 25-25 об.56 Там же. Л. 56.57 Там же. Оп. 7. Д. 703. Л. 34.58 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 2. Л. 122.59 Тамже.Д. 2.Л.98об.;Ф. 3316. Оп. 16а.Д.77. Л. 21,27.60 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 23. Л. 185,244.61 Там же. Л. 244.62 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 1528. Л. 8-8 об.63 ГАРФ. Ф. 364. Оп. 8. Д. 6. Л. 41,95,98,159-160.64 Тамже.Л. 154—157.65 РГАЭ. Ф. 478. Оп. 7. Д. 1508. Л. 182.66 Там же. Д. 2958. Л. 19.67 Рогалина Н.Л. Нэп как реформа (Аграрный аспект) / / Нэп в

контексте исторического развития России XX века. М., 2001. С. 230.68 Зацепин И. «Кубанский мираж» / / Экономическая жизнь. 1926.

5 сент. № 204 (2323). Л. 5.69 ГАРФ. Ф. 364. On. 1. Д. 24. Л. 49.70 Тамже.Оп.8.Д.9.Л.56.71 Там же. Ф. 5446 On. 1. Д. 26. Л. 326.

Д.А. Калистратова (Санкт-Петербург)

УЧАСТИЕ АМЕРИКАНСКИХ РАБОЧИХ В КАМПАНИЯХ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ: СОЦСОРЕВНОВАНИЕ, УДАРНИЧЕСТВО

Основным методом «рационализации труда» в годы первых пятилеток можно считать ударный труд, основанный на экстен­сивном способе увеличения производства, преимущественно на дополнительных физических усилиях рабочих. По мнению Л. Си- гельбаума, термин «ударничество» возник в годы гражданской войны и означал «выполнение особенно трудных и безотлагатель­ных задач»1. В период пятилеток значение понятия «ударный труд» расширилось и включило в себя выполнение каких-либо сверху­рочных обязательств вообще. «Возрождение» ударничества отно­сится к 1926 г., когда комсомольская бригада завода «Красный треугольник» взяла на себя обязательство увеличить выпуск рези­новых галош, производимых за одну смену. В мае 1927 г. пресса рапортовала о добровольном движении создания рационализатор­ских ударных смен на ленинградских заводах2. В начале 1929 г. партия и правительство начали активно развивать движение удар­ничества. 16 января 1929 г. ВСНХ издал постановление о создании ударных бригад для «действительного улучшения и ускорения про­изводственного процесса, снижения издержек, интенсификации труда и решения других важных экономических вопросов»3.

Власти стремились превратить ударные бригады в массовое дви­жение путем различных кампаний, наиболее важная из которых — социалистическое соревнование — началась в 1929 г. Социалистичес­кое соревнование приняло форму вызова, устного или письменно­го, который бросали друг другу бригады, цеха, а иногда отдельные рабочие. Зачастую социалистическое соревнование охватывало несколь­ко заводов одной отрасли. Вызовы принимали форму встречных пла­нов или предложений достичь больших результатов за меньшее вре­мя, увеличить объемы производства, производительность труда, сни­зить издержки, повысить трудовую дисциплину. Ударничество спо­собствовало повышению трудовой дисциплины и производительно­сти труда бригады, вело к возникновению взаимопомощи и контро­ля, создавало чувство ответственности за дело бригады.

— 82 —

При обращении к документам, отразившим участие иност­ранных рабочих в движении социалистического соревнования, обращает на себя внимание «национальная специфика» этого яв­ления: принимая повышенные обязательства, иностранные ра­бочие провоцировали на ответный шаг соотечественников из сво­его рабочего коллектива или трудившихся на других предприя­тиях. Так, например, на Октябрьском вагоноремонтном заводе 8 марта 1932 г. состоялось собрание иностранных рабочих, на ко­тором было принято заявление американцев Андерсена, Дейна, Муссоя, Янова, Буссанича и англичанина Хантера о вступлении в соревнование с американцами-«краснопутиловцами»4. Извест­ны и случаи «международного соперничества» пролетариев. Вы­зовами обменивались иностранные и русские бригады рабочих5. Бригадир плотников 3-го отделения 4-го Госстройтреста амери­канец Натан Голубь бросил вызов бригаде русских рабочих, ко­торой он руководил 6. Соревнования проходили и между тремя крупнейшими колониями иностранных рабочих Ленинграда — немцами, американцами и финнами 1.

Поскольку в бригадах американских рабочих находились в центре внимания не только свои соотечественники (их поведе­ние оценивалось и членами других иностранных колоний, и рус­скими пролетариями), игнорировать такие вызовы или отказаться от соревнования в подобных случаях было невозможным. Эф ­фективность социалистического соревнования как средства мо­билизации возрастала благодаря использованию принципа глас­ности: имена рабочих вывешивались на регулярно обновлявшей­ся цеховой доске почета. Отстающая бригада «награждалась» же­лезной черепахой, которая устанавливалась на рабочем месте пе­ред началом смены. Таким образом, «проигрыш» в социалисти­ческом соревновании мог повлечь не только общественное пори­цание, но и публичное осмеяние товарищами по цеху. В условиях взаимодействия в одном коллективе американцев и русских ра­бочих такая презрительная оценка воспринималась особенно ост­ро, учитывая, что американцы позиционировались, во-первых, как носители передовой производственной культуры, а во-вто- рых, в контексте рабочего класса Америки, как наиболее актив­ная и сознательная его часть. Ударный труд в сочетании с социа­листическим соревнованием, по замечанию С. Коткина, стал «средством дифференцирования индивидуумов, а заодно и мето­

- 83 -

дом политической вербовки внутри рабочего класса»8. И ност­ранные рабочие, организованные в образцовые, или ударные, бригады, олицетворяли авангард мирового пролетариата. П ри­мер, который подавали ударники, по мнению X. Куромиа, «спо­собствовал не только продвижению социалистического сорев­нования, но и другим аспектам политической и социальной мобилизации»9.

Символический капитал, который приносил статус удар­ника и победителя социалистического соревнования, конверти­ровался в экономические привилегии. В отношении американс­ких рабочих материальные льготы до 1931 г. вряд ли были основ­ным стимулом ударного труда, однако в связи с началом колдо- говорной кампании и переводом иностранцев на общие условия труда и снабжения с советскими рабочими экономический ф ак­тор приобрел гораздо большее значение.

Власть именовать рабочего ударником принадлежала «треу­гольнику» — административному коллективу производственной организации, в который входили представитель менеджмента, председатель партийной ячейки и глава профсоюзной организа­ции. Конфигурация коллектива изменялась, и, в зависимости от обстоятельств, «треугольник» мог быть представлен двумя или четырьмя членами. Соотношение сторон также не было постоян­ным; как правило, оно сдвигалось в сторону большей «партий­ности», в некоторых случаях в составе заводского треугольника преобладали члены администрации, но никогда коллектив, при­сваивавший звание «ударника», не был «беспартийным». Под­пись представителя ячейки ВКП(б) легитимировала решение «тре­угольника».

Каковы были признаки статуса ударника с точки зрения власти? Критерии соответствия могут быть выявлены на основа­нии запросов, рассылавшихся по иностранным отделам заводов заведующим иностранным бюро ЛОСПС т. Греве, который ру­ководил в Ленинграде комиссией по выявлению лучших удар­ников среди иностранных рабочих в рамках ежегодных кампа­ний, проводившихся по инициативе Инобюро ВЦСПС. Победи­тели конкурса Награждались билетами на летний круиз по Волге. В 1934 г. на звание лучшего ударника Ленинграда были «номини­рованы» пятеро американцев: рабочий завода «Красный Путило- вец» Кечин и начальник цеха Пантелло, рабочие швейной фаб­

— 84 -

рики им. Володарского Гуревич и М алина и бригадир 4-го Гос- стройтреста Голубь. Заведующие заводскими бюро по работе сре­ди иностранных рабочих и специалистов обязаны были предоста­вить фотокарточки и краткую биографию претендентов, а также предоставить уточненные сведения по следующим пунктам:

- как передает свой технический опыт;- сколько обучил русских рабочих;- какие дал рациональные предложения и их суммарный и

экономический эффект;- какую нагрузку несет;- какие премии получил;- как выполняет план;- как выполнили обязательства XVII партсъезда 10.

Помимо экономических показателей эффективности труда,таких как выполнение плана и рационализаторские предложе­ния, от американских рабочих требовалось не только соответ­ствовать декларированным целям приглашения в СССР иност­ранной рабочей силы — делиться техническими знаниями и раз­вивать русских рабочих, но и соблюдать советские ритуалы по демонстрированию политической лояльности — принимать на себя обязательства к партийным съездам и годовщинам знамена­тельных событий.

Портрет «идеального» американца-ударника можно допол­нить теми характеристиками, что выдавались на американских рабочих заводским треугольником. Например, такого рода: с мо­мента приезда в СССР американец непрерывно работает на од­ном и том же предприятии, где обучил не менее 20 молодых русских рабочих, но даже старым, кадровым пролетариям он умеет показать ценные приемы и высокий темп работы. Приняв под свое начало отстающую бригаду (цех), он постепенно вывел в ударники своих подчиненных.

Неизменность места работы, отмечавшаяся в характеристи­ке, была призвана подчеркнуть включенность иностранца в со­ветский трудовой коллектив и бесконфликтные отношения с ним. Вертикальная мобильность подопечных американского ра­бочего иллюстрирует высказывание И.В. Сталина о сущности про­изводственного соревнования, противопоставляемого конкурен­ции: «...товарищеская помощь отставшим со стороны передовых, с тем, чтобы добиться общего подъема... социалистическое со­

- 85 -

ревнование говорит! одни работают плохо, другие хорошо, тре­тьи Лучше, — догоняй лучших и добейся общего подъема»11. Та­ким образом, иностранный рабочий, проявляя «Сознательность», «берет на буксир» и подтягивает отстающий, он преследует цель общего блага. Он регулярно подаёт рационализаторские Предложе­ния и перевыполняет производственный план на 130—190 %, бе­режно относится к станкам. Американец-ударник — член коммуни­стической партии США. Он политически активен не только на рабочем месте, где разъясняет товарищам особенности положения рабочего класса в капиталистических странах и, тем самым, подни­мает боевой дух строителей социализма, но и за пределами рабоче­го места — в общежитии или клубе, принимает участие в работе партийной фракции, организует кружок политической грамоты, участвует в распространении государственного займа пятилетки, убеждает других иностранцев отказаться от индивидуальных усло­вий работы и подписать коллективный трудовой договор |2.

В целом, возможность получить звание ударника и приви­легии этого статуса зависела от множества обстоятельств, среди которых исполнение общественных обязанностей и участие в не­пременных политических ритуалах было не менее важным, чем какой-либо из критериев производительности труда. По мнению Л. Сигельбаума, это являлось «неизбежным следствием зыбкости системы заводского управления в 1931 — 1934 гг.»13.

По официальной статистике, 35—40 % иностранных рабочих Ленинграда работали «методами социалистического соревнования»14, в среднем 90 % иностранцев были ударниками 15. Насколько адек­ватно эти цифры отражают отношение иностранцев к кампаниям ударничества и социалистического соревнования и включенность иностранцев в «ритуалы» индустриализации? Совпадало ли их вос­приятие ударничества с официальной точкой зрения?

Историографическая ситуация, сложившаяся вокруг сюже­тов об отношении иностранных рабочих в СССР к кампаниям первой пятилетки, на мой взгляд, излишне тенденциозна. Тема пролетарской солидарности была актуализирована советской ис­ториографией в конце 1960-х гг. в связи с юбилеем Октябрьской революции. Советскими историками была создана рафинирован­ная картина труда иностранных рабочих в СССР и их участия в основных кампаниях индустриализации: «Многие иностранные рабочие и специалисты, работавшие в СССР, принимали актив­

- 86 -

ное участие в соцсоревновании и ударничестве, в движении раци­онализаторов и изобретателей»16. В работах Л.С. Озерова неоднок­ратно подчеркивалось «высокое сознание интернационального дол­га» зарубежными пролетариями, их стремление «оправдать дове­рие рабочего класса своей страны и Советского Союза», что «по­буждало многих зарубежных рабочих показывать замечательные образцы труда на предприятиях и стройках СССР», «посланцы пролетариата многих стран мира самоотверженно трудились вмес­те с советским народом над претворением в жизнь величествен­ной программы социалистической индустриализации СССР»17.

Кризис марксизма в конце 1980-х — начале 1990-х гг. при­вел к исчезновению в отечественной историографии интереса к «рабочему вопросу», и его реанимация связана с появлением работ зарубежных социальных историков, которые, в большин­стве своем, воспроизводили схемы, созданные историками тота­литаристской и ревизионистской школ времен «холодной вой­ны» 18 (причина этого кроется в традиционно повышенном вни­мании прежде всего к истории государственных институтов. Альф Людтке, отмечая сходную тенденцию в западногерманской ис­ториографии, назвал этот подход «государство и власть»19). Л. Си- гельбаум, X. Куромиа, У. Чейз, Д. Ш ирер акцентировали вни­мание на «театральности» поведения ударников, принимавших правила игры в строительство социализма20. «Интернациональ­ный контекст» восприятия кампаний первых пятилеток воссоз­давался западными историками с привлечением воспоминаний американцев, работавших в СССР; большинство их автобиогра­фических сочинений было опубликовано еще в 1930-е годы. Так, по словам Эндрю Смита, американского рабочего московского электрозавода, «ударники были... низкими подхалимами, слоня­ющимися без дела и без цели... Технически некомпетентные, они нашли способ достичь успеха»21. Август Трос, начальник бу­рения, работавший в Баку, отмечал, что «ударные бригады по большей части состояли из тех, кто искал известности. Обычные рабочие возмущались несправедливыми претензиями ударников на превосходство и фальшью всего движения ударных бригад в целом»22. Однако приведенные выше точки зрения не охватыва­ют весь спектр отношений американцев к кампаниям индустри­ализации и не объясняют специфику их участия в движении ударничества.

- 87 -

Сохранившиеся в фондах контрольных комиссий РКИ ма­териалы расследования конфликтных ситуаций на производстве, участниками которых были американцы, не позволяют принять точку зрения советских историков о безусловном инкорпориро­вании американских рабочих в советские трудовые коллективы, в то же в анализ документов Инобюро ЛОСПС позволяет сде­лать вывод о том, что концепция ударного труда была близка американцам: они с энтузиазмом включались в производствен­ные соревнования, стремились к перевыполнению норм, работа­ли без выходных. Какой смысл вкладывали американцы в глав­ные термины пятилетки? Со всеми вариациями социалистичес­кие обязательства, оформленные в виде «вызова» или протокола собрания американских рабочих, имели следующую структуру23:

1. Самоидентификация. Определение автором включенности в группы двух уровней: во-первых, отнесение себя именно к иностранным рабочим, во-вторых, идентификация себя с заво­дом: «Я, иностранный рабочий Горин, проживающий на ул. Ла­бораторной П/17»24, «Мы, иностранные рабочие и специалисты Октябрьского вагоноремонтного завода», «иностранцы-красно- путиловцы».

2. Ритуальный политический контекст вызова', «беру на себя обязательства к годовщине февральских событий», «к финишу1 /V», «к 1 мая», «включаясь в актив на местах», «с целью увели­чения средств в помощь заключенным в стране капитализма, а также спасения Тельмана»; «к производственному походу XVII съезду для выполнения и перевыполнения производственной программы 1933 г. и подготовки к второму году II Пятилетки»),

3. «Соцобязательства»'.I. Экономические обязательства. Наиболее распространенной

была формулировка «работать по-ударному», «быть ударни­ком на производстве», которая конкретизировалась в пере­числении намерений:

- бесплатный сверхурочный труд («работать каждую пятидневку по 1 часу»);

- экономия материалов, «освобождение от импорта»;- «ставка» рационализаторских предложений («дать не менее

^предлож ений ценой не менее Fтысяч рублей»). Примеча­тельно, что подача рационализаторских предложений, ко­торая в силу специфики изобретательской работы не может

быть принудительной в рамках кампании соцсоревнования, стала обязательной («Обязать всех иностранных специалис­тов, не сдавших свои рацпредложения, сдать в срочном по­рядке», «не стесняясь сдавать не только изобретения, но и рацпредложения»);

- повышение статуса отдельной производственной проблемы путем включения ее в пункт социалистических обязательств («всем иностранным рабочим иметь самостоятельные инст­рументы, а отсюда изжить нужду в оных», «сделать соб­ственноручно недостающие инструменты», «оборудовать шкафы с ключами для хранения инструментов для полной ответственности за сохранность их»);

- технический тренинг. Эта разновидность социалистических обязательств была специфической чертой иностранных «вызо­вов» («беру на себя обязательства передавать свои знания дру­гим товарищам», «обязать каждого иностранца поднять ква­лификацию не менее 2 русских», «принять участие в техпом- финплане», «обучить не менее 8 учеников от инобригады»).

II. Обязательства дисциплины труда («работать без опозданий», «выполнять все зависящие от меня работы беспрекослов­но», «уплотнить рабочий день на все 100 %», «содержать машины в полном порядке и накануне выходного дня де­лать капитальную очистку»).

III. Политические обязательства: общие фразы, такие как: «уча­ствовать в общественной жизни» или «повысить свой поли­тический уровень», в соцобязательствах американцев встре­чались довольно редко. Как правило, их обещания носили конкретный характер («принять участие в колдоговорной кампании», «вовлечь всех иностранных рабочих на приня­тие участия в колдоговорной компании», «занимаюсь при заводе в политическом круге», «приняли на себя обязатель­ство активно осветить себе задание съезда, а также прора­ботать их со своими семьями», «обязать всех 3 раза в месяц посещать политучебу»25, «доклады и беседы по следующим темам: от XVI к XVII съезду, проработка тезиса II Пятилет­ки», «производственные подарки XVII Съезду: завод Ваго­норемонтный Октябрьский — ремонт международного ва­гона, «Красный Путиловец» — чернильный прибор для тов.. Сталина», «общежитие на Детской 3 — в социалистический

- 89 -

дом!») , Необходимость вербального определения, «прогова­ривай ия» политической составляющей соцобязательств сви­детельствует, на мой взгляд, об отсутствии у американских рабочих практик изъявления политической лояльности. При­мечательно, что изучение русского языка воспринималось американцами как политический акт.

IV. Расширение круга соревнующихся («вызываю на соревно­вание остальных иностранных рабочих»).Таким образом, «вызовы» американских рабочих выполня­

ли несколько функций, а именно: функцию демонстрации по­литической лояльности, функцию индивидуализации, артику­ляции социальной идентичности и, в некоторой степени, функ­цию манифестации превосходства над советскими пролетариями. В участии инорабочих в соцсоревновании и ударничестве, наряду с искренним интересом, был велик, безусловно, момент при­нуждения следования дисциплине.

Носители иной трудовой этики, иностранные рабочие, вклю­ченные в ударничество и социалистическое соревнование, болез­ненно воспринимали дистанцию между реальной производствен­ной практикой и идеалами. «Много говорят о соцсоревновании, я тоже за это. Но как выглядит соцсоревнование? В лучшем слу­чае, бригада отделывается заключением соответствующего дого­вора. Я теперь вижу, что соцсоревнование ничего общего с на­стоящим социализмом не имеет, но является контрреволюцион­ным спором. Было установлено, что мастеру, например, необхо­димо сделать ремонт, который бы занял полчаса времени, если это сделать своевременно, но он его не делает. Заступает 2-я сме­на, и ей нечего делать, как ремрнтировать станки. Так выглядит соцсоревнование. Действительной социалистической задачей можно назвать тогда, когда мы можем сказать: это мы уже сделали, и это нам еще нужно провести. А здесь только бы скорее выпол­нить норму и сверх этого еще 2 штуки, но как это делается и сможет ли работать другая смена без забот о ремонте — это без­различно», — говорил рабочий завода «Знамя труда № 4»26.

Несмотря на то, что производственный энтузиазм иност­ранных рабочих приветствовался, начальство вскоре почувство­вало себя в замешательстве — не только потому, что требования иностранных рабочих вносили разлад в и без того непрочные отношения профсоюзов и заводского начальства, но и потому,

- 9 0 -

'ТТнГр

эашга производственного процесса на многих:прщприя

равленцев среднего звена. Важн ' инструментов «са-соревнование, таким образом, стадо одним из инструмен мокритики» и, как следствие, звсгтммеханизм

: s z = = = E = =

iстроя, и бросить их на чаи^ у в страны»28. В специальномми врагами как внутри, так и вне нашей сф<ш

вит^р^^ганизш инГнаиш х... государственньгх ^ ™ ^ ^ ^ с о ц и а - профсоюзных и хозяйственных о Р ™ и м и ™ *” л2 йТ зТ р е д о в и Ц

ШШЯР^^ о̂лшГшш с̂омтолога̂ Брймс, ̂ шадистическое

” е м ы Ц « ™ ” веТи“ства, а также покончить с консерватизмом инженерно» элиты,

с тем чтобы в итоге последняя была заменена новыми карьерис­тами, наделе показавшими себя представителями более жестко­го типа иерархии 31.

Примечания

1 Siegelbaum L. Stahanovism and the Politic of Productivity in the USSR, 1935—1941. Cambridge, 1988. P. 40.

2 Первые шаги индустриализации СССР, 1926—1927 гг. М., 1959. С. 378.

3 Постановление ВСНХ № 355 / / Комсомольская правда. 1929.17 янв. С. 1.

4 Протокол заседания от 8 марта иностранных рабочих по воп­росу вызова Путиловскими рабочими на выполнение решений парт- съезда// ЦГАСПб. Ф. 6276. Оп. 232. Д. 60. Л. 29.

5 См., напр.: [Ответы на вызов русских рабочих] //Там же. Л. 87.6 [Вызов Н. Голубя] 02.02.1935//Там же. Д. 75. Л. 57; [Вызов брига­

ды Н.Голубя] //Т ам же. Л. 58.7 См., напр.: Протокол от 18 марта 1934 г. собрания иност­

ранных рабочих и специалистов Октябрьского вагоноремонтного дела / / Там же. Л. 31.

8 Kotkin S. Magnetic Mountain. Stalinizm as a Civilization. University of California Press, 1995. P. 205.

9 Kuromiya H. Stalin’s Industrial Revolution. Politics and Workers, 1928-1932. Cambridge, 1988. P. 117.

10 [Доклад заместителя заведующего Инобюро т. Германа заве­дующему Инобюро ЛОСПС т. Греве] / / ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 232. Д. 60. Л. 58-59.

11 Сталин И.В. Соревнование и трудовой подъем масс / / Соч. М., 1949. Т. 12. С. 110.

12 Характеристика на Марфиан Ивана Ивановича / / ЦГА СПб. Ф. 6276. Оп. 232. Д. 60. Л. 130; Характеристика на Голубя Натана //Там же. Л. 136; Характеристика на Пантелло //Т ам же. Л. 138.

13 Siegelbaum L. Op. cit. P. 52.14 Стенографический отчет первой общегородской конференции

иностранных рабочих и специалистов / / ЦГА СПб. Ф. 6276 Оп. 232. Д. 3. Л. 5.15 Доклад о работе Инобюро ЛОСПС среди инорабочих и спе­

циалистов по подготовке к XVII съезду ВКП(б) / / Там же. Д. 60. Л. 9—24. По нескольким заводам имеются более конкретные цифры: среди11 иностранных рабочих Госштампа 7 ударников, на заводе «Крас­ный Выборжец», Октябрьском вагоноремонтном и заводе Бадаева все иностранцы были ударниками (7, 8 и 12, соответственно) из30 иностранцев-краснопутиловцев ударниками были 27 человек.

— 92 —

16 Ленинградские рабочие в борьбе за социализм. Л., 1975.С. 279-280.

17 Озеров Л.С. Строительство социализма в СССР и междуна­родная пролетарская солидарность (1921 — 1937 гг.). М., Мысль, 1972.С. 114—116. См. также: Озеров Л.С. Индустриализация СССР и между­народный пролетариат (1926—1932). М., 1983.

18 «Тоталитаристская» версия исходила из признания репрес­сивной сущности сталинской политики, исключавшей любую воз­можность проявления независимости рабочих и тем более коллек­тивных выступлений. Нужно отметить, что при этом историки пред­полагали объективное существование антагонизма между рабочим классом и большевистским режимом (См., например: Arendt Н. The Origins of Totalitarionism. N. Y., 1951; Schwarz S. Labour in the Soviet Union. N. Y., 1951). В противовес этим утверждениям так называямая ревизионистская школа писала о подлинной поддержке рабочими большевиков, основанной на улучшении положения пролетариата и возможности социальной мобильности (Fitzpatrick Sh. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921 — 1934. Cambridge, 1979).

19 Людтке А. Полиморфная синхронность: немецкие индустри­альные рабочие и политика в повседневной жизни / / Конец рабочей истории? М., 1996. С. 63.

20 Kuromiya Н. Op. cit.; Siegelbaum L. Op. cit.; Shearer D. Industry, State and Society in Stalin’s Russia, 1926—1934. N. Y., 1997.

21 Smith A. I Was a Soviet Worker. L., 1937. P. 61.21 Цит. no: Siegelbaum L. Op. cit. P. 51.23 ЦГА СПб. Ф. 6276. On. 232. Д. 60,75.24 Адрес компактного размещения самой многочисленной груп­

пы американских рабочих в Ленинграде, так называемая иноколония.25 Имеется в виду кружок политической грамоты. Такие кружки

были открыты в общежитиях иностранцев и Выборгском и Володар­ском Домах культуры.

26 Стенографический отчет 1-й общегородской конференции иностранных рабочих и специалистов / / ЦГА СПб. Ф. 6276 Оп. 232. Д. 3. Л. 9 об.

27 Ольхов В. За живое руководство социалистическим соревно­ванием. М., 1930. С. 67.

28 Сталин И. В. Соревнование и трудовой подъем масс. С. 109—110.29 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пле­

нумов ЦК. М., 1973. Т. 4. С. 251.30 Правда. 1929. 20 июня.31 Bailes К.Е. Technology and Society under Lenin and Stalin: Origins

of the Soviet Technical Intelligentsia, 1917—1941. Princeton, 1978.

ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА

Л. Ф. Воскресенская (Волгоград)

ПЕДАГОГИ РОССИИ И США: КАК МЫ ПОНИМАЕМ ДРУГ ДРУГА?

Данная статья написана вследствие рефлексии участия в про­грамме «Партнерство в образовании», финансируемой правитель­ством США и организованной российским отделением АСПРЯЛ. По прошествии нескольких лет после непосредственного участия в программе, поездки в Соединенные Штаты, живого общения с коллегами возникают вопросы более общего содержания, ана­лиз категорий и понятий претендует на объективность и осво- божденность От первоначальных эмоций.

Проблема понимания — ключевая в процессе коммуника­ции. Ее можно рассматривать с психологических, социологичес­ких, лингвистических позиций. Наша задача проанализировать уровни понимания в процессе коммуникации профессионалов с точки зрения лингвистической прагматики, где важны как лин­гвистические, так и профессионально-педагогические аспекты. Понимание представляет собой сложную мыслительную деятель­ность, в которую включены фантазия, воображение, эмоции. В ситуации профессионального общения предполагаются профес­сиональные знания и профессиональный опыт участников ком­муникации.

Среди параметров ситуации межкультурной коммуникации педагогов США и России наиболее значимыми представляются следующие:

- двоякий контекст: ситуация имеет профессиональную и стра­новедческую направленность;

- асимметричность: российские педагоги чаще являются пред­ставителями культуры-акцептора, американские — культу­ры-донора;

- 9 4 -

- язык коммуникации: английский,- мотивация: взаимный культурно-профессиональныи интерес,- продолжительность: от единичного контакта д а нескольких

лет Поясняя указанные параметры, можно добавить, что в современном мире общение педагогов в подавляющем ко­личестве случаев носит организованный характер, причем организатором чаще выступает американская сторона. Если целью общения в обыденной жизни часто выступает обмен эмоциями, то цели профессионального общения строго ког­нитивны: приобретение нового профессионального знания, а также рефлексия собственного опыта в ситуации меж­культурной коммуникации. Учитывая, что любая деятель­ность направлена на преобразование объекта, можно утвер­ждать, что общение педагогов разных стран направлено на создание нового совокупного профессионального опыта. Асимметричность общения обусловлена тем, что всей аме­

риканской культуре присуща агентивность - деятельностный подход к окружающему миру, тогда как ведущим свойством рус­ской культуры является бытийность - созерцательное отноше ние к действительности В ситуации общения педагогов это вы­ражается в том, что американские педагоги проявляют психоло­гическую компетентность в ситуациях межкультурного общения, открыты, доброжелательны, готовы помочь и поделиться раз­личного рода информацией. Они могут долго и обстоятельно от­вечать на вопрос и рассказывать о какои-либо проблеме вряд ли спросят об аналогичной проблеме в российской школ . В отличие от учащихся, американские учителя выглядят «само­достаточными и нелюбопытными» в общении с иностранными коллегами. Таким образом, российские педагоги оказываются в роли реципиентов. Точнее, они сами определяют для себя эту роль, так как в ситуации общения с американскими коллегамиболее мотивированы „а получение ™ вого нроф есеион^ьно™знания. А если учесть, что участниками общения чаще бываю учителя английского языка, то возникает мотивация получения дополнительных сведений культурно-страноведческого характе­ра чего не наблюдается у американских учителеи. Асимметрич­ность общения проявляется и в употреблении английского в ка­честве языка-посредника, который для россииских представи лей не является языком их сознания.

- 9 5 -

Продолжительность ситуации общения в большинстве слу­чаев можно разделить на два периода: непосредственное устное общение, которое длится в рамках организованной программы, и непосредственное общение через обмен письмами, которое не регулируется и длится до нескольких лет с тенденцией к посте­пенному прекращению. Однако следует выделить в этом про­цессе и ситуации опосредованного общения, когда анализиру­ются полученные материалы: документы, различного рода аутен­тичные тексты (в том числе фотографии, аудио-, видеоматери­алы), специальная литература. Полученный опыт рефлексирует- ся в процессе аутокоммуникации. Необычайно важный процесс происходит на этом этапе развития ситуации, когда педагог встречается с уже знакомым ему материалом (например, текст учебника о праздниках или о других подобных культурных реа­лиях) и осознает его по-новому, с точки зрения полученного личного опыта.

Указанные параметры ситуации межкультурного общения определяют уровни понимания и модули понимания. H.JI. Шам- не,;основываясь на исследованиях отечественных психологов А.Н. Соколова, 3 .И. Клычкова, А.А. Смирнова, выделяет 4 уровня понимания 2.- Фрагментарное понимание, которое составляют уме­ния и навы ки перцептивно-сенсорной базы аудирования, уме­ния различать, узнавать, дифференцировать языковые едини­цы, сегментировать высказывания, устанавливать значения не­знакомых слов на основе словообразовательного анализа. Гло­бальное понимание характеризуется умением выделять ключе­вые слова и с их помощью определять общее содержание сооб­щения. На уровне детального понимания реципиент выявляет формальную структуру текста, отделяет основной фактический материал от второстепенного, новую информацию от уже извес­тной, обобщает детали содержания, усиливает эксплицитно вы­раженную главную мысль текста. Уровень критического понима­ния предполагает умение понять цель речевого сообщения, оце­нить содержание сообщения и отношение к нему говорящего, проникнуть в подтекст.

Указанные выше параметры ситуации межкультурного про­фессионального общения определяют достижение уровней фраг­ментарного и глобального понимания в процессе непосредствен­ного общения. Это объясняется прежде всего тем, что языком

- 96

общения для российских педагогов является язык иностран­ный, и в самом начале диалога они вынуждены проходить этап иноязычной речевой адаптации. На этом этапе все усилия на­правлены на фрагментарное понимание и адекватное реагиро­вание в диалоге. Глобальное понимание наблюдается в процессе восприятия монологических высказываний: лекции, экскурсии, презентации.

Детальному пониманию в процессе общения могут препят­ствовать различные барьеры. Проблема барьеров понимания в межкультурной коммуникации требует особого рассмотрения. В рамках статьи, следуя профессиональному контексту, следует особо выделить значимость такого барьера, как расхождение фо­новых знаний. При определении фоновых знаний как информа­ции об определенном культурном пространстве, выступающем в качестве контекста общения, можно утверждать, что знания ос­новных компонентов образовательного пространства и будут вы­ступать фоновым контекстом.

Одним из самых наглядных примеров расхождения фоно­вых знаний может служить различие в понимании слова «школа». В понимании российского педагога слово школа означает единую систему, довольно условно разделенную на начальное, среднее и старшее звено. Американские педагоги не могут представить себе, как в одном школьном здании могут обучаться школьники от6 до 17 лет.

Одним из основных компонентов любого образовательного процесса является учебный план. Американский справочник об­разовательных терминов дает следующее определение учебного плана 3: Curriculum is a written plan that outlines what students will be taught. Curriculum may refer to all the courses offered at a given school, or all the courses offered at a school in a particular area of study. For example, the English curriculum, the curriculum of an elementary school.

Прочитав данное определение, российский педагог не най­дет каких-либо расхождений в семантике английского «curriculum» и русского «учебный план». Однако при знакомстве с учебными планами американских школ российские педагоги видят, что они скорее напоминают программы учебных дисциплин, содер­жат подробное описание тех умений, которые должны приобрес­ти учащиеся, очень общее описание содержания образовательно^

- 9 7 -

го процесса и вообще не содержат количества учебных часов, отводимых для прохождения учебных курсов V

Таким образом, педагоги, не имеющие большого опыта межкультурного общения, достигают уровня детального и кри­тического понимания чаще всего именно в период, следующий за непосредственным общением. Период рефлексии и опосредо­ванного общения представляется чрезвычайно важным в процес­се профессиональной межкультурной коммуникации.

При определении «понимания» ученые выделяют различ­ные аспекты или вспомогательные характеристики, которые при­нято называть модулями понимания. Описание процесса профес­сиональной межкультурной коммуникации с позиций модулей понимания позволяет полнее охарактеризовать проблемы обще­ния специалистов одной профессиональной области и в то же время представителей различных культур.

В рассматриваемом процессе коммуникации происходит отождествление понятий «понимание личности коммуниканта» и «понимание языка». Поскольку общение в большинстве слу­чаев происходит на английском языке, для российских педаго­гов коммуникативная задача сводится к правильному понима­нию фразы и ее отдельных слов и к подбору английских слов для выражения собственной мысли. Только очень опытные в подобном общении люди видят за фразой личность человека ее породившую, который может обладать самыми разными черта­ми характера и мотивами. С другой стороны, американские пе­дагоги в ситуации общ ения не всегда правильно оценивают степень владения их родным языком, преувеличивая возмож­ности российских коллег. Это ведет к тому, что некомпетентное в языковом отнош ении высказывание принимается за неком ­петентность профессиональную.

Однако взаимопонимание как цель процесса коммуника­ции может быть достигнута прежде всего контекстом самой си­туации. Построение и верификация гипотетических интерпре­таций обеспечивается пониманием профессионально педагоги­ческого дискурса. Понимание обогащено интерпретацией кон­текста и знаниями интерпретатора, взятыми в рамках социума. Взгляд на понимание как на процесс интерпретации выражает то представление, что задача понимания не в том, чтобы «рас­шифровать» (перекодировать) слова, а в том, чтобы устано-

- 98 -

нить, что за ними леж ит5. Данный модуль понимания особенно актуален в процессе межкультурного общения педагогов.

Еще одним модулем понимания является осознание нетож- дественности внутреннего и модельного миров участников про­цесса коммуникации. Когда человек в процессе говорения «по­нимает себя» (интерпретирует собственную речь), его внутрен­ний мир меняется вследствие сложного процесса рефлексии. В си­туации, когда об одном и том же феномене профессиональной деятельности педагог рассказывает с позиций культуры своей страны (чего он не делает в общении с коллегами-соотечествен- никами), происходит рефлексия своего профессионального опыта. Это позволяет педагогу достичь более высокой степени абстрак­ции в профессиональной деятельности и, следовательно, сделать еще один шаг в своем профессиональном развитии. Рефлексия собственного опыта (собственного не только в личностном смысле, но и в смысле всей культуры, которую представляет специа­лист) является одной из важнейших задач межкультурной ком­муникации профессионалов.

Модуль соотнесения интерпретации с линией поведения интерпретатора предполагает ответ как реакцию на сообщение. Существует мнение, что между пониманием и ответом невоз­можно провести значимой границы, и всякое понимание пред­полагает возможный контекст ответа. В ситуации межкультурной коммуникации детальное и критическое понимание часто насту­пает в период, отсроченный от непосредственного общения, о чем говорилось выше. Поэтому и ответ может быть дан значи­тельно позже как в непосредственном письменном общении с коллегами, так и в процессе аутокоммуникации самим говоря­щим. Этот процесс является важнейшим этапом в достижении цели общения.

Важным для понимания является и модуль «тональности», тесно связанный с мотивами участников межкультурной комму­никации. Если участники ситуации коммуникации настроены на взаимопонимание, то все уровни понимания будут достигнуты на соответствующем этапе общения.

Проблема тональности общения тесно связана с проблемой соотнесенности знания и понимания в процессе коммуникации. В рассматриваемом контексте знания часто выполняют роль пре­суппозиций, негативно влияющих на оптимизацию тональности

- 9 9 -

коммуникации. Так, суждение российских педагогов о том, что отечественная система образования дает более обширные и глу­бокие знания по сравнению с американской, могут служеть ба­рьером к критическому пониманию получаемой информации. С другой стороны, суждение американских педагогов о России как о малоразвитой стране приводит к усилению асимметрии в ситуаций общения, и они часто занимают роль ментора, инст­руктора или, в лучшем случае, наставника. В роли пресуппози­ций могут выступать собственные убеждения педагога, основан­ные на его профессиональном опыте или на практике деятельно­сти, общепринятой в его стране. Так, российскому школьному учителю с привычной ему «дисциплиной на уроке» трудно по­нять логику американской «democratic classroom». Эти ситуации в крайних своих проявлениях приводят к эмоциональному со­стоянию, известному под названием «культурный шок». Под этим понимается качественное изменение психологического состоя­ния индивидуума, обычно в результате количественного накоп­ления новой информации в рамках чужой культуры6. Причем испытывают его не только российские, но и американские педа­гоги. Так, увидев фотографии российских школ, американские учителя средней школы, с которыми было организовано обще­ние в рамках программы, были крайне удивлены внешним ви­дом учителей и учеников. И если в завершение непосредственно­го этапа коммуникации общий эмоциональный фон российских педагогов можно выразить фразой «Мы ожидали большего!», го у американских коллег превалировала реакция «Мы этого не ожидали!»

Таким образом, при столкновении культурных проявле­ний в любом социально-профессиональном контексте нацио­нально-специфические особенности, не осознаваемые при внут- рикультурном общении, становятся очевидными. В теории меж- культурной коммуникации используются термины «внешняя» и «внутренняя» культуры. Первая включает «поверхностные», явные компоненты, включая язык. «Внутренняя» культура рас­полагается в сфере ценностей и менталитета, она не столь оче­видна, но именно Зтот компонент играет ведущую роль в опре­делении сущностной неповторимости культуры. Познание этих двух компонентов в их совокупности может обеспечить истин­ное понимание в межкультурном взаимодействии. Взаимопони­

- 100 -

мание коллег - представителей различных национальностей возможно только в контексте их культуры. Таким образом, кон­текст культуры и профессиональной деятельности находятся друг с другом в диалектическом единстве: национальная культура проявляется в профессиональной деятельности, тогда как пос­ледняя может разворачиваться только в конкретной культурно­исторической ситуации.

Примечания

■ Леонтович О.А. Россия и США: Введение в межкультурнуюкоммуникацию. Волгоград, 2003.

2 Шамне Н.Л. Актуальные проблемы межкультурном коммуникации: Учеб. пособие. Волгоград, 1999. д r-i.iHp tn

3 McBrien J.L., Brandt R.S. The Language of Learning. A Guide toEducation Term. Alexandria; Virginia, 1997. Qpmience

4 Vigil A., Garcia J. District Core Curriculum and Scope & Sequence.Instructional Support System. Albuquerque, NM, 1998.

5 Шамне Н.Л. Указ. соч. С. 129.‘ Бергельсон М.Б. Образовательные и научные обмены в свете

теории и практики межкультурной коммуникации / / Статьи участии ков научных, культурных и образовательных программ сотрудниче­ства с США. Режим доступа: http://www.prof.msu.ru.

A.L. McEvoy (Mansfield, USA)

E X P E R IE N C E O F A N A M E R IC A N P R O F E S S O R IN V O L G O G R A D

The Fulbright Program aims to bring a little more knowledge, a little more reason, and a little more compassion into world affairs and thereby to increase the chance that nations will learn at last to live in peace and friendship.

Although I was not a scholar in residence, the aim of the Fulbright Program well describes my purpose behind and experiences with the faculty/student exchange program between Mansfield University an Volgograd State University. I am excited to share my thoughts and experiences with those who are also concerned about increasing the

- 101 -

levels of knowledge and compassion in the world. I hope that the following stories of my personal expectations for and experiences in Russia will convince women and men who are considering teaching, researching, or even studying abroad through Fulbright or other programs that it will be the most incredible experience of their lives, which is not to say that it will be a bowl of cherries.

Being a thirty-something American woman transposed into what is considered a deeply patriarchal culture, I experienced no discrimination or hostility and felt as respected in Russia as I do here in the States. I have no doubt that my character, actions, and ideas positively influenced many whom I met in Volgograd. I became a role model for a number of students there — both female and male. I hope that my stories will persuade other women to take advantages of these or similar opportunities.

There is simply no good reason not to partici pate in international educational experiences. In fact, I believe that the world would be a much better place if more of us traveled away from our comfort zones into cultures and perspectives profoundly different from our own. Although it is practically unfeasible, I truly believe that our students should be required to go abroad, if for no other reason than to realize that there is more to the world than the United States (or, in the case of many of the students here at Mansfield, more than the State of Pennsylvania). As educators, we have a professional — no, a moral obligation to open ourselves to new ideas and opportunities for our own growth. Regardless of our discipline, we ought to be (1) beginning and continuing to facilitate educational dialogues, (2) teaching the importance of acquiring and fostering an attitudinal openness to new or foreign beliefs, and (3) providing the skills necessary for critical thought and reflective self-analysis. This is not simply for the students in our classrooms; these are duties toward anyone that we m eet and build some semblance of a relationship with.Living and teaching abroad strengthens our skills and broadens our perspectives in ways far beyond that which can be done at home.

WALK A MILE IN SOM EONE E L S E ’S SH O E S

I am a philosopher by trade and I truly believe that some of our most important understandings o f the world come from our lived experience of it and patient, critical reflection on our experiences and

- 102 —

belief paradigms. I am not an empiricist nor is relativism found anywhere in my conceptual framework of the universe. But in order to understand what it is like to be something or someone (say, a Russian student or an American teacher), one has to have experienced it in some fashion (imaginatively or otherwise). Sometimes, people in similar circumstances will experience similar things. For example, American students in Russia and Russian students in America both experience great frustration about the local and university «cuisine.» And we all go through periods of homesickness, though the extent and length of it varies from person to person. Often, however, such a similarity is simply not present and we have to take a leap in our imaginative perspective shifting in order to grasp the experiences of others through their eyes. For example: trying to understand what it is like to be a Chechen student whose only options are University (which means life, although it also often m eans living with continuous, blatant hostility) or war (which may well be a death sentence). None of us Mansfieldians have experienced war or blatant hostility because of our ethnicity or nationality; but we have experienced some form o f racism or sexism and we can appreciate, conceptualize, or understand part o f the C hechen’s situation based on our (albeit) limited experiences. Moreover, even if it is a very limited level of empathic understanding, the knowledge gained helps to undermine our egocentric beliefs about the world and allows better appreciation of our opportunities and ways of life. We can share experiences with others, even if we cannot have identical experiences.

Frankly, such empathy is frequently absent in interpersonal relationships and it was one of the primary goals I set for myself and for my American students while we were there. I wanted to know what it was like to be in Russia. I wanted my students to know what it was like to be in Russia — to get over the entitlement attitude and nanve egoism prevalent in our culture. More accurately, I wanted us all to know what it was like to be an American in Russia, and to perhaps experience things as a Russian might rather than as an American. If we could put ourselves into the shoes of these others, and try to adopt a perspective similar to theirs, our level of understanding and compassion would exponentially increase. Of course, none of us can really know what it’s like to be a Russian, because we are not Russians. But we can gain a much better understanding of their individual lives — as well

- 103 -

as our own — by immersing ourselves in their culture and frameworks of beliefs and opening up dialogues and conversations.

There is no one «typical» Russian, just as there is no «one» typical American. This point was perhaps the single most frustrating one to make to both the Americans with me in Volgograd and the Russians we interacted with or befriended. Come to think of it, the misunderstanding or intellectual laziness that confuses the concepts of «some» and «all» is the single most frustrating thing about teaching here in the States. But this merely emphasizes the whole point I want to make in this essay: we are not all that different, Americans and Russians, and nowhere is this more true than in our experiences with the University.

In the description of my experiences that follows, I am telling a story — my story. I am trying to put words to the lived experiences, perspective- shiftings, and understandings that came from the 100 days submersed in Russian life. These are simply my experiences — not ones that I expect all other visitors to share, but ones that might give readers some understanding of what it could be like for them were they to live, work, and study abroad for a significant amount of time. The advice given to me was, in large part, irrelevant — perhaps even erroneous. Yet, these stories functioned to give me a framework for understanding their experiences in a context that would be far different from my own and to reinforce the obvious, but important, fact that what Russia is like will be different for every man or women who travels there.

UNDERSTAND THE EXCHANGE

The Mansfield-Volgograd exchange is entering its fourteenth year.lt is arather unique program in that the faculty participants are paid for their experience — in both Russian rubles and American dollars. As an untenured, junior faculty member, there is little chance that I could participate in an exchange were I not funded by my university or an outside grant source. I am paid by Mansfield (or rather, the Pennsylvania State System) as well as by Volgograd University (VolGU). The latter salary is approximately the same as that paid to Russian faculty with their first doctoral degree and amounted to about $400. The Russian exchange faculty are paid a typical adjunct salary, which for them can be enough to put a significant down payment on a house or a new car. Faculty on both ends pay for

- 104 -

their visas and plane tickets as well as food; lodging, in well-maintained apartments, is provided for us through the host University. It is a fantastic opportunity on both sides.

Students pay their own way on both sides of the exchange, although Mansfield offers a $1 000 scholarship to help defray the cost of travel. My own personal belief is that this is done as an incentive since many American students and the vast majority of Mansfield studeints — feel they lack the funds to complete the exchange or have no real interest in studying abroad. Thefe aie waiting lists every year for Russian students and scholarship monies are not an option. In fact, even the students who have tuition scholarships at VolGU have to come up with all of the money themselves. Being put on a waiting list has never been an issue for the Mansfield students;I only wish we could have enough interest to generate such a list! Our students pay their tuition, room and board as though they were attending Mansfield and the Russian students pay their tuition and room fees as though they were attending Volgograd. Basically, the Americans are paying the tuition, room and meal plan for the Russian students and the Russian students are paying for the tuition and room for the Americans (there is no «meal plan» at Volgograd). It is not generally in the financial interest of either University to participate in this program, yet there is a strong commitment to continuing the program even in times of severe fiscal crisis. Of this I am quite glad and I am forever grateful that I was given this opportunity.

TEACH AND BE TAUGHT

What was it like for me to teach in Russia? It really wasn’t much different than teaching here. I’m a philosopher by trade and most of my students walk into their first few classes with a fail amount of trepidation because they don’t know what to expect or are afraid of the subject material. This was as true there as it is here. I have an advantage of being young, reasonably attractive and a woman. Yes, being a woman is most certainly an advantage foi me as an educatoi as much here as it was there. That surprised me a good deal. I was all set to go into this highly patriarchal society and have to fight sexism at every turn. This was not the case — although there was a fair amount of covert sexism that I noticed but that did not really affect me. There were some brief looks of surprise when 1 was introduced as «Dr. McEvoy, a visiting philosophy professor at VolGU,» but I get

- 105 -

that here in the States too — most people think all philosophy professors are old, white men.

In the classroom, my style of teaching is more like coaching or facilitating learning rather than traditional lecture. This usually takes new students aback in the first few weeks of the semester, and I’m sure some never quite get used to it. I don’t lecture unless I really need to although I typically engage in a fair amount of instructor-led discussion. The average day in my classroom consists of me posing questions in the beginning of class and encouraging discussion. In Russia, I taught in the fashion that feels most comfortable to me — one using Socratic questioning. This was difficult for the Russians at first, but they soon opened up and involved themselves in discussion and debate.

There are some striking institutional differences between education here and education in Russia. One is their focus on developing foreign language proficiencies. The overwhelming majority of Russian students we met speak at least two different languages. Many speak three or four. In fact, some of the Russian students’ English was better than that of some of my students back home. Another difference is in the focus of educational programs. Presently there is no opportunity for the liberal arts education that is so prevalent here in the States. The students declare a major from day one and take courses only in that program until they graduate. If they change their mind (which a good number do), they have to start all over again. They can’t just switch majors two or three times like we can. Many Russian students do not pay for their university education. The students who do well on their entrance exams are funded and their waivers are contingent on maintaining high marks. There is no system of governmentally funded student loans — at least not yet.

Another thing that struck me as interesting is that the entering students share all classes together for the entire time they are at the University. This is a cohort that stays together throughout their program requirements and there is typically a very strong sense of loyalty that develops between the «group mates.» This characteristic is of interest for many reasons, including understanding their tendency to share work with each other in ways that are expressly forbidden here in the States. But when it all comes down to it, my experience was that Russian students are not really all that different from what we see in our classrooms here in America. This was somewhat o f a surprise to me.

- 106 -

LEARN FOR YOURSELF:

For the eight months between my selection as the Fall 2005 visiting faculty to Volgograd University and my departure from Newark airport, it seemed like people were falling over each other with advice and encouragement about what to expect (and to not expect) from the Russians I would interact with, teach, and befriend on my semester-long journey abroad. This was especially true of a dear friend and colleague in my department at Mansfield who, more than anyone else, shaped my early expectations of Russia. But stories came from the Provost and his wife, several English faculty, a Nursing colleague, the French professor (who is in charge of the exchange program), my Russian friends who had participated in the exchange, Russian students here on exchange, and several American students who had been in the program in past semesters. The reality-expectation gap for me ended up being much larger than anyone could have guessed.I don’t know if this is because of circumstances unique to my visit, character traits peculiar to me, or a style of teaching and interaction that is based upon a true desire for active engagement and learning for everyone involved including me, the teacher.

I think it is important that I give some idea of what I was told to expect once I arrived on Russian soil alongside what actually transpired while I was there. If for no other reason than to show that one should never expect anything to be in any particular way while in that wonderful country. Also, and directly in line with the Fulbright mission, whatever your particular teaching style happens to be, the self- reflection, compassion, understanding, and empathy that comes from teaching abroad is well worth any frustrations that will undoubtedly accompany it.

I will say that what scared me the most about going was not the language barrier or being far from my comfort zone. I believed that I’d have a translator for the semester to get me through the rough spots and I get pretty antsy if I don’t get away to «far-away-places» as often as possible. I wasn’t real concerned about missing the everyday conveniences like fast food, a car, ATMs and credit cards (although I was a bit nervous about Russian food and transportation options). My biggest fear stemmed from the professional obligations of my time there: the courses I would be assigned to teach and presentations and papers I would be expected to give.

- 107 -

Now, m ind you, I had already been given my teaching «assignment.» I would have two or three courses in the English Philology Department, although none of the faculty here could tell me what exactly that entailed. I would teach a course in the History Departm ent called «Contemporary Political, Social, and Moral Problems in the United States» and whatever practical ethics topic 1 choose for the philosophy department assignment. But for two years I had heard stories from the philosopher regarding his convoluted teaching assignment. He raved about being told he was going to teach a course on Hegelian and Marxist philosophy a day or two before the course started when he had prepared a course on some completely different topic and his ability to pull it off. Even my Nursing friend had a similar experience although she handled it much differently than the philosopher — she said no. The philosopher also took great glee in describing the conferences he attended while there: «At the end of the conference, the University Rector or organizer will stand up and give a summary of the papers and praise those he liked and critique those he didn’t.» One conference in particular sticks in my head: «This one English girl, I felt so bad, the airline lost her luggage and her paper was in her luggage. So she had no clean clothes and no paper, and she tried to wing it. When the after­conference summation came, he tore her apart saying that she should go back to school and learn to do it right. Taught me always to fly with a spare set of clothes and my papers in my carry-оп.» Ouch. The nursing professor had a similar experience to the philosopher regarding teaching assignments, except she stuck her guns and told them «no — 1 am teaching the courses I have prepared for.» It wasn’t a problem for her, but part of me chalked that up to here senior faculty status.

Now, my knowledge about Hegel and Marx are about as good as my Russian was, which is to say not very good at all. And, truth-be- told, although I am utterly at home in the classroom, I still get nervous presenting my work in front of my peers. I am still a junior faculty member and, like many others out there who aren’t too far removed from their graduate school days, I am often convinced that someone out there will finally figure out I’m some sort of a fraud because — well, because I don’t know everything about all of the philosophers. Yes, I know: that’s ridiculous. I realize it’s ridiculous. But it’s a concern I have a hard time setting aside. And I secretly believe that all teaching faculty share in this fear in one sense or another,

- 108 -

regardless as to how long out of graduate school they are. So needless lo say, along with my laptop with every PD F I have ever read on an external hard drive, I brought 72 pounds of books with me « c M m g Coppleston’s entire History o f Philosophy series (a life-saving reference set that every philosopher owns or has ready access to). Lugging those books all over Russia was most unpleasant; but darn it, if ey as me to teach a course on Mane or Hegel or Wittgenstein or an obscure philosopher I had no background in, I ’d be ready. Turns out I w unnecessarily spooked. I was never asked to change topics ^ history or philosophy and the philology assignment turned out to entail reading and discussing some of F. Scott Fitzgerald’s short stones and

— what I was ,old ,o expec, apd wha. < found were quite different. Neither the philology students nor I were really interested in Fitzgerald or Hemingway so we quickly moved into reading some more philosophical short stones and articles th a tI h saved on my laptop. They found these articles more difficult but generally , ra th e r in teresting and they helped gain a b e tte r understanding o f contem porary Americanized English My history students were enthralled by stories about American culture and we spent several classes watching and discussing the movies Bowling For Columbine, Fahrenheit 911, and The Life o f .David Gale. 1 showed these particular movies because I wanted to give them perspective on the America they thought they knew so ^ h ab o tit- not because I agree with the political sentiments behind the films but because I appreciate the dialogues that inevitably ensue. They were quite a hit and led us to trem endous discussion which I was told, is rare in Russian classrooms. The truth is, good discussion in ro b a b ly rare in American classrooms as well.

My philosophy class on ethical problems in the States br°ugh some interesting and intelligent conversations and debates. It was; difficult to teach through a translator, but my good f n e n d U M i s u i t i n e d d a

fantastic job and I don’t think too much was lost through the cracks. Regarding philosophy conversations - the conversations had students outside of the classroom were often much more profound ^ and rewarding - than those in the classrooms. This was more due to time restraints in class than any characteristics of the students themselves. A handful of college students and older men and women often congregated with «the Americans» over tea to discuss philosophy.

- 109 -

We had a regular Socrates’ Caffi going on Sunday mornings and afternoons. Some of these students were in the VolGU philosophy class but many were not. All of them brought such a vivacious interest to the table and, more than any other professional experience, my time in Philosophy Club is some of my most cherished.

Of course, my invited presentations were met with warm reception, quality questions, and interesting discussion. I felt welcome and there was much more sincerity and interest than I have seen at many professional conferences here in the States. In general, teaching in Volgograd was much like my experiences here: animated, interesting class discussions. I was respected by my students as much there as I am here, and the level of critical discussion of difficult issues paralleled my classrooms here. In a nutshell, my Russian students were neither better nor worse than those at Mansfield: some took class seriously, others didn’t; some learned as individuals, others in a collective; some left learning something new and continuing discussion outside of class, others only came on the last class to be assigned a grade.

LEARN WITH (AND FROM) OTHERS:

My colleagues here at Mansfield simultaneously raved about and warned me of what they referred to as «typical» tendencies of the students in Russia as well as the attitudinal differences of the average Russian. One warning was regarding the attitude (or lack thereof) about cheating and plagiarism. «I had a student,» explained a nursing faculty friend, «that got up in the middle of the exam and walked over to her friend in the front of the room to ask her the answer to the question.» The philosophy professor seconded this with several warnings regarding the prevalence of plagiarism on written papers and homework assignments and his frustration with the inability to give failing marks to any of his Russian students, regardless as to their lack of academic integrity, quality, or effort. Of course, this is the same man who raved over and over about the high quality of students found in the Volgograd schools. «Adrianne,» he opined on countless occasions, «it was such a joy to teach students eager to learn. Students who literally hung on every word I said — who respected me, my thoughts, and my teachings. Being surrounded by like-minded faculty members who I could sit and talk with for hours on end. I have to admit that I ’m jealous. My semester in Russia was perhaps the greatest time of my life and now you’ll get to experience just what it’s like».

— 110 —

Regarding the collective knowledge experience, I asked three of my close friends, who were also students, about the penchant foi sharing work. Each of them answered fundamentally the same way: «why wouldn’t I help a friend?» To me, having someone else do my work is cheating. To them it is giving the person an opportunity to do something else — something which may well be more important than whatever that lesson happens to be. I asked Constantine whether he was concerned that one of his group-mates would take advantage of him. «No — why would they?» Sharing work, asking for help, and explaining difficult concepts helps everyone.

I find it interesting that the Russian students have firmly in place what is right now one of the leading pedagogical movements in the States: a focus on collaborative learning. This isn t a new movement, but it is certainly a hot topic right now. To engage students in active and collaborative learning is the «thing to do.» 1 guess the difference is that the students in Russia do this regardless as to whether theii professors utilize any particular method of teaching. They realize that it is important to ask others for help when they need it and to use the help as a way of understanding the material being taught in the classroom. Understanding — not memorization and regurgitation of information. To other faculty, this was inappropriate behavior: students are expected to do their own work and exhibit their own level of knowledge. Well, as far as my teaching philosophy is concerned, what matters is the learning that takes place; the student s specific method isn’t really so important.

EXPECT THE UNEXPECTED

What turned out to be perhaps the only accurate piece of information (certainly the most helpful) was given by the head of the International Program here at Mansfield. She is a wonderful, bluntly honest French woman who studied in Leningrad for several years back in the 70’s and has been to Russia probably a dozen times since: «In Russia everything changes — and you never know what to expect in any given situation.» Right on the money. As it turned out, the mantra that carried the greatest explanatory force (Without leally explaining anything!!) was «hey — it’s Russia.» This kept us sanemost of the time.

Living in Russia was in some ways like living in the Twilight Zone. One minute we felt like we were in the States and we understood

- I l l -

what was going on around us. Everything made sense and we didn’t feel like clueless tourists. Just like that, we were in this crazy place where nothing made any sense. At least, it made no sense to us. And then, a little while later, it did make sense because we realized «hey — we aren t in Kansas anymore and everything is done differently here.» Except of course, those things that aren’t done differently, and it was anyone’s guess which things were which. Now this could be incredibly frustrating at times. For the first few weeks a number of us pulled out large quantities of hair trying to figure out what was going on in any given situation. Trying to regain some semblance of understanding, we had numerous discussions over vodka, movies, and cards with our Russian friends and other exchange students from Austria and Norway about the «Twilight Zone» feeling. And then it hit us (some took longei to get it than others, unfortunately): «Why? Because, hey — it’s Russia».

It seemed as though every time we would expect something to go one way, what we believed was the right or the rational or the practical way, it would go in a completely different direction. So we’d take that as a learning experience and next time the situation would arise,^ we’d expect it to go this way and bang — it was different.I can t explain it any better than that. I ’ve tried countless times. I’ve also tried to explain how, though it was intensely frustrating, it was also rather alluring because it was so different than anything we had evei encountered! The only people who seem to understand any of this aie people who have been to Russia. Aha — there’s that shared experience again.

What a valuable lesson: we could never expect anything to go a certain way. We had to be ready for countless contingencies and possibilities. This was the best practical experience in hypothetical teasoning and critical thought — not to mention the development of an open-minded stoicism — that I could ever ask for. What a growing experience. And isn’t that the point: to grow and learn?

THE BOTTOM LINE:

Russia. Russia was incredible. I had some of the highest highs, and the lowest lows in the 100 days spent immersed in Russian life. The people I met there were some of the greatest men and womenI have ever been fortunate enough to know. I would go again in a heart-beat and I wholeheartedly recommend eveiyone who has even

- 112 -

the slightest thought about traveling to Russia to go for a week, a month or more. But — take my stories and those of others who have been there with a grain of salt. They are all true, but may well be trivially true.

Go. Experience. Find your own stories. Spread your passion for reason and absorb the wealth of knowledge available. Meet people who will awaken compassion, concern, and care in your soul like nothing you will know here in the States. Discover who you are and what really matters.

0 . 10. Анцыферова (Иваново)

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КУЛЬТУРА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

И ГЕНРИ ДЖЕЙМС

Письмо — это деятельность, всегда тесно связанная с куль­турой, это внутренне определенная культурная практика, кото­рая по-разному проявляет себя в изменчивых исторических ус­ловиях или, если воспользоваться формулировкой М. Уорнера, «средство* само по себе всегда опосредованное»1. Произведение словесности обретает свою особую форму бытования во взаимо­действии с сетью социокультурных взаимоотношений, которые его окружают. С осознанием культурной обусловленности письма и литературной практики связан, в частности, один из наиболее продуктивных подходов к истории литературы, когда она изуча­ется литературной культуры, «рабочих условий существования литературы, истории разнообразных и изменчивых представле­ний, которые конструировались вокруг письма в... социальной жизни»2.

Американская литературная культура второй половины XIX века, как и американское общество в целом, претерпевала сложные трансформации. Среди процессов, характерных для ее динамики, обозначим следующие:

- распад некогда однородного пространства литературной куль­туры СШ А (1860-е годы и далее);

- 113 -

- резкое увеличение читательской аудитории и ее последую­щая стратификация; возникновение массовой литературы;

- коммодификация литературы, которая все больше превра­щается в товар, в средство потребления;

- профессионализация литературы;- рост влияния литературы на общественное сознание США;- публичность как определяющий фактор общественной и

частной жизни.Литературный рынок США и Англии во второй половине

XIX века был отмечен резкими изменениями в производстве и потреблении книг. Некоторые из них были связаны с развитием технологии книгопечатания: «С переходом на производство бу­маги из целлюлозной массы и с увеличением скорости набора процесс книгопечатания существенно дешевел. Все более доступ­ными по цене становились переиздания старых произведений и, до принятия в 1891 году международного соглашения по автор­скому праву, публикации современной иностранной прозы... К 1890-м годам книгопечатание и в Англии, и в СШ А стало очень прибыльным бизнесом, и последнее десятилетие XIX века было отмечено появлением обширной сети книжных магазинов, издательств и профессиональных журналов и, конечно, резким увеличением количества товаров»3. Однако исторической спра­ведливости ради следует отметить, что значительное расширение американского литературного рынка произошло уже до начала Гражданской войны. Если в 1820-х гг. книгоиздательская про­мышленность приносила доход в два с половиной миллиона дол­ларов, то в 1850-х гг. — уже 12,5 млн. Если в 1820-х гг. печаталось около 100 американских романов в год, то в 1840-е гг. — 1000 4. По замечанию Джона Теббела, Гражданская война, как ни стран­но, была од ним из факторов, способствовавших расширению круга читателей художественной литературы: «Возникновение мас­совой читательской аудитории было результатом первой револю­ции в книгоиздании, связанной с появлением книг в бумажных обложках, и произошло еще до войны. Борьба между Севером и Югом только ускорила этот процесс, ибо книги в бумажных обложках, распространявшиеся по оптовым ценам среди солдат, значительно расширили ряды читателей»5.

Прогресс в технологии книгопечатания естественным обра­зом сопровождался количественными и структурными измене­

— 114 —

ниями читательской аудитории. Рост населения и все более ши­рокое распространение грамотности с совершенствованием сис­темы школьного образования привело к резкому увеличению числа читателей как в-Англии, так и в США. Молодая американ­ская нация изначально отличалась очень высоким уровнем гра­мотности, но в рассматриваемый нами период радикально менялось соотношение читателей с более низким образователь­ным уровнем (middlebrow and lowbrow readers) по сравнению с численностью высокообразованной читающей публики (highbrow readers): первая группа начала количественно доминировать, став основным потребителем массовой литературы6. Однако, в це­лом, расширение читательской публики в СШ А было не беспо­рядочным процессом. Оно вполне определенным образом лока­лизовалось вокруг среднего класса с его укладом жизни и его вкусами. Новая читательская аудитория очень отличалась от той, для которой творили писатели первой половины и середины XIX века — она была гораздо менее однородной. К концу века срез читательской аудитории демонстрировал невиданное ранее разнообразие вкусов, конкурировавших между собой на чита­тельском рынке.

Генри Джеймс очень хорошо осознавал все эти процессы. Еще в 1865 году, в одной из первых своих критических статей — рецензии на роман английской писательницы М.Е. Брэддон «Ав­рора Флойд», он писал: «Американская читательская аудитория в целом... состоит из большого числа отдельных публик, подобно тому, как наше государство состоит из отдельных штатов, и совершенно необходимо принимать во внимание, для какой из этих публик пишет Мисс Брэддон»7.

Это беглое, но весьма проницательное замечание начинаю­щего литератора обретает особый смысл, если мы вспомним дру­гую его статью, написанную много позже. В работе1898 года «Про­блема широких возможностей» Джеймс, по сути, намечает соб­ственную концепцию «литературы для миллиардов». Американс­кая литературная сцена, какой она сложилась к концу XIX века, представляется ему в виде «шахматной доски, четко поделенной на квадратики, каждый из которых доступен лишь определенно­му читателю». Долгое время стереотипно воспринимавшийся как художник сугубо элитарный, признававший настоящей литера­турой лишь то, что способно оценить искушенное в проблемах

- 115 -

литературного мастерства меньшинство, Генри Джеймс откры­вается в этой статье с неожиданной стороны, что свидетельству­ет, конечно, о более сложном облике этого художника. Он не только видит определенные положительные моменты в стреми­тельно растущем количестве читателей, но и рассматривает «ли­тературу для миллиардов» как некую новую ступень, которая неизбежно приведет к значительному расширению возможнос­тей печатного слова. С образовавшимися «подразделениями и гра­ницами», пишет он, все более заметная стратификация амери­канской читательской аудитории по социально-классовому при­знаку, по образовательному уровню и по интересам заставит американских авторов выступать против возможного доминиро­вания в литературе некоего единого направления, «вкуса или тона», который утвердился бы в качестве некой общепринятой нормы, подчиняющей себя всех и вся. «Если этот процесс пойдет так и дальше, то в нашей стране могут развиться и оформиться самые разнообразные типы читательских аудиторий, каждая из которых будет гораздо более однородной и требовательной по своим вкусам группой, нежели где-либо в другом месте, подоб­но рыбным косякам, взыскующим более тонкой приманки»8.

Различные иерархические уровни американской литератур­ной культуры маркировались разными способами. Среди них были и чисто литературные — стилевые, жанровые предпочте­ния, различные миметические модусы. Каждому из них соот­ветствовали различные сегменты читательской аудитории. При­чем литературные вкусы становились в эпоху Позолоченного века своего рода способом социокультурной самоидентифика­ции. Эстетические предпочтения отражали, по сути, моральные различия, прочерчивали демаркационную линию между «сво­им» и «чужим»9. В статье 1899 года «Будущее романа» Джеймс напишет: «Значение книги в англо-саксонском мире практи­чески безгранично, и основная форма ее распространения — пухлые прозаические истории, которые с удивительной легко­стью расходятся максимально широко»'0. Можно с полным пра­вом сказать, что к этому времени американская культура ста­новится литературоцентричной (что, к слову, являлось одной из причин колоссального интереса американцев второй полови­ны XIX века к литературе России — стране с традиционно кни- гоцентричной культурой)11.

- 116 -

Еще одним фактором развития литературы в конце XIX века была ее все возрастающая профессионализация. В США и ранее были писатели, которые зарабатывали себе на жизнь литератур­ным трудом (достаточно вспомнить хотя бы Дж.Ф. Купера иЭ.А. По), но эти случаи были скорее исключением, чем прави­лом. В условиях капитализма второй половины XIX века акцент начинает ставиться на все большую рационализацию в исполь­зовании времени и пространства, что вело, в частности, к осо­бой форме жизнестроительства — планированию жизни как ка­рьеры. Избранная карьера, в свою очередь, определяла профес­сиональную сфокусированность и профессиональный характер самосознания 12. По мнению Джонатана Фридмена, в области аме­риканской литературной культуры этот процесс был тесно свя­зан и мощно подпитывался оформлением эстетизма — одного из самых влиятельных литературно-художественных течений концаXIX века. Творчество Джеймса и художественная практика эсте­тизма — явления не только синхронные, но и связанные слож­ными взаимоотношениями притяжения и отталкивания. Иссле­дуя данную проблему, Дж. Фридман обращает внимание на ве­ликолепную начитанность Джеймса в трудах английских эстетов и его личное знакомство со многими из них и отмечает в то же время, что для Джеймса не прошла незамеченной и особая аме­риканская модификация эстетизма, в гораздо более сильной сте­пени подверженная тенденциям коммодификации и профессио­нализации |3.

Английский и американский варианты эстетизма отлича­лись от аналогичных явлений французской и немецкой лите­ратуры тем, что были тесным и очень сложным образом связа­ны с развитием культурного аппарата, одновременно высоко профессионализированного и полностью управляемого зако­нами рынка. Вообще говоря, каждый из участников движения эстетизма по-своему способствовал профессионализации л и ­тературы: «...Тезис Рескина об эстетическом преобразовании как пути спасения цивилизации, сосредоточенность Пейтера- на на моментах наиболее интенсивного переживания, мысль Уайльда о приоритете искусства перед жизнью — все это было задумано как вызов духу стяжательства и прагматизма буржу­азной эконом ики, открывая вместе с тем новые карьерные возможности, новые профессиональные пути в рамках той же

- 117 -

экономики». Речь здесь идет не только об академических карь­ерах М. Арнольда, Дж. Рескина и У. Пейтера, преподававших теорию литературы в университетах, не только о появлении таких новых профессий, как эксперты живописи и скульпту­ры, изготовители и продавцы стильной мебели, уникальных книг, изящных предметов интерьера, вдохновленных теория­ми Джона Рескина и Уильяма М орриса о значении ручных ремесел. Самой блестящей карьерой, которую узаконил эсте­тизм, была карьера художника. В это время сформировался новый тип самосознания художника. «Нашедший свою особую нишу в изменившемся культурном рынке, освободившийся от тирании Академии и зависимости от аристократического пат­ронажа, художник, опираясь на дискурс эстетизма, мог ос­мысливать свой собственный социальный статус в терминах отчужденности, изолированности, известной маргинальное™ , что вместе с тем подразумевало, что эта отчужденность имела свои, хотя и несколько проблематичные преимущества на но­вом культурном рынке»14.

Конечно, сам по себе феномен «отчужденного художника», то есть художника, лишенного взаимопонимания с современной публикой, совершенно не обязательно связан с эстетизмом и необязательно синхронен ему. В США достаточно вспомнить, ска­жем, судьбу позднего Купера, некоторые аспекты рецепции Го­торна, По и Мелвилла, путь поэзии Э. Дикинсон к читателю. В Англии примеры Росетти, Суинберна и, в особенности, Уайль­да, сделали очевидным, что позиция «отчужденного художника может стать источником значительного финансового успеха и заложить основы устойчивой литературной репутации в том са­мом обществе, утилитарному духу которого противопоставлял себя художник. Благодаря эстетизму сформировалась новая каста профессионалов, которые осознавали себя знатоками культуры и видели свое предназначение в приобщении наиболее воспри­имчивой части публики к эзотерическому знанию, монополия на которое принадлежала им и только им. В результате измени­лась сама природа «эстетического». Несмотря на некоторые де­мократические тенденции, присущие раннему эстетизму, резуль­татом усилий эстетизма в целом было то, что восприятие пре­красного перестало рассматриваться как некое универсальное пе­реживание, объединяющее людей в едином порыве (как это было,

- 118 -

по крайней мере, в теории, для романтиков). Приобщение к прекрасному стало подразумевать некую профессиональную под­готовленность, предварительное изучение особых законов, подобных, скажем, законам физики.

Еще одним фактором, несомненно, повлиявшим на то, как Джеймс выстраивал свои отношения с современной читательс­кой аудиторией, стала трансформация понятия публичности. «Ли­тературные суждения далеких от литературы читателей подчас могут быть очень полезны. Некоторые из весьма занятых людей прочитали больше романов и стихов, чем десятки праздных жен­щин... Им удается сделать это благодаря исключительному тру­долюбию, к вящему удивлению их дочерей и сестер, которые сидят дома и только тем и занимаются, что разучивают моно­тонные сонаты и читают журналы... Со своей стороны, мы не можем представить для себя лучшей перспективы, чем писать рассказы для усталых адвокатов и директоров школ... их дар во­ображения, весь день, находящийся в узде рассудка, вырывает­ся на свободу, когда его обладатель уютно устраивается пол ве­черней лампой и отдается на волю литературным сочинениям»15.

Утопическому представлению об «усталых бизнесменах и адвокатах» как идеальных читателях соответствует в этом раннем эссе не менее, быть может, неожиданное для нас представление об авторстве, которое, по сути, уравнивает писателя и широкого читателя, свидетельствует о фактически полном тождестве этих понятий. На вопрос жены гипотетического автора, не надоело ли ему придумывать все новых персонажей, не устал ли он жить среди этих призрачно лживых созданий, литератор отвечает: «Так же, как самый работоспособный человек оказывается лучшим читателем романов, он же является и лучшим сочинителем рома­нов. Так что лучший романист — самый занятой человек»16.

Эти представления двадцатидвухлетнего литератора могут быть взяты за исходную точку его долгого — длиной в жизнь размышления о том, что такое автор, что такое читатель и как должны строиться взаимоотношения между ними. Джеймс заяв­ляет о себе декларацией утопического единства автора и его чи­тательской аудитории.

Джеймс выходил на литературную арену в ту пору, когда начинало складываться такое новое для литературной жизни яв­ление, как бестселлер. Написанные преимущественно женщина­

- 119 -

ми-писательницами и находившие живой отклик в опять-таки женских душах (а женщины в то время составляли львиную долю потребителей печатной продукции) такие произведения, как «Фо­нарщик» («The Lamplighter», 1854) Марии С. Каммингс (продано 40 ООО экземпляров за 8 недель), «Листья папоротника» («Fem Leaves») Фанни Ферн (70 ООО за год), «Огромный, огромный мир» («The Wide, Wide World», 1850) Сьюзен Уорнер, продавались в колоссальных количествах. (Для сравнения можно привести следу­ющие данные, за первые пять лет после опубликования романа «Моби Дик» было продано только 2 500 экземпляров, а за первые двадцать лет менее 3 000. Соответствующие данные по «Алой букве» выглядят так 10 800 экземпляров за первые три года и 25 200 за первое двадцатилетие)17. Это не могло не влиять не толь­ко на сам смысл/ценность литературного успеха, но и на содержа­ние самого понятия «литература». Невероятный успех романа «The LaTplighter» заставил Готорна с горечью пожаловаться своему из­дателю в середине 1850-х годов: «Америка сейчас оказалась пол­ностью во власти проклятой толпы писак женского пола, и у меня нет никакого шанса на успех, пока публика увлечена их халтурой — да мне и стыдно было бы пользоваться успехом у таких читателей»18.

Готорн был одним из первых в истории взаимоотношений писателей и читателей в Америке, кто внес столь явную нотку презрения к вкусам широкой публики. Снисходительное отно­шение к массовому читателю войдет в качестве одного из ком­понентов в состав сложного отношения Джеймса к читателю. Однако, в отличие от Готорна, ему суждено было жить и тво­рить в условиях все большей коммерциализации литературы. И он не мог остановиться в осмыслении этой проблемы там, где по­ставил точку Готорн, сказавший «Мне было бы стьщно пользо­ваться успехом у такой публики», хотя такие интонации встре­чаются и у Джеймса. Размышления о природе литературного ус­пеха, о вкусах современной публики стали для Джеймса посто­янным источником литературной саморефлексии, определившей, в известной степени, и своеобразие эстетики его художествен­ной прозы и избранные им формы литературной коммуникации. Конец 1890-х годов в творчестве Джеймса принято рассматри­вать как своего рода «экспериментальный период». Хотелось бы подчеркнуть, что это время было ознаменовано не только новы­

— 120 -

ми экспериментами с новыми темами и с повествовательной техникой, которые часто рассматривались как все более последо­вательные и самодостаточные формальные поиски. Параллельно Джеймс продолжал поиски своего читателя, что особенно инте­ресно проследить на примерах сотрудничества Джеймса с новы­ми журналами, появившимися в конце XIX века.

Печатная сфера в СШ А конца XIX века подтачивалась все более углублявшимся внутренним конфликтом: общепризнан­ной литературной элите — либеральным священникам, консер­вативным журналистам, интеллектуалам — приходилось все чаше убеждаться, что их культурная гегемония активно оспаривается. Представители этой интеллектуальной элиты, по сути, контро­лировали такие почтенные литературные журналы, как The Nation, Atlantic, North American Review, и самые старые американские уни­верситеты Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии. К ней по свое­му происхождению и по семейным связям принадлежал Генри Джеймс. Однако эта старая элита (gentry elite) не могла не ощу­щать все более решительное противостояние ей другой, пока еще не до конца оформившейся культурной элиты, состоявшей в основном из образованных бизнесменов и менеджеров и их се­мей, чье возросшее благосостояние, упрочившийся социальный статус и культурные амбиции в послевоенной Америке позволи­ли оказывать влияние на культурную жизнь не только северо- востока США, но и всей страны. Эта новая, в сущности, далекая в профессиональном плане от литературы социальная группа пыталась утвердить свой авторитет в вопросах культуры, вне­дряя в свою жизнь последние достижения английского эстетиз­ма: оформляя интерьер своих домов в новом «эстетическом» сти­ле, собирая коллекции, которые станут основой первых амери­канских художественных музеев, поддерживая «изящные» жур­налы, следовавшие образцу знаменитой британской Yellow Book, журналы, получившие широкое распространение на американс­ком Западе и Юго-западе, в городах от Омахи до-Форт-Уорта .

Вопреки распространенному мнению, Джеймс смело экс­периментировал с разными типами читательской аудитории, со трудничал с журналами самой различной ориентации. В 1890-х го­дах он публиковался и в авангардном Yellow Book, и в его амери­канском аналоге The Chap Book, в консервативном North American Review, почтенном английском Punch и популярных еженедель­

- 121 -

никах, типа Collier's в США и The Illustrated London News. В плане завоевания широкого читателя особенно интересной была исто­рия сотрудничества Джеймса с американским еженедельником Collier’s. В конце 1890-х годов новый редактор Роберт Дж. Кол­льер провозгласил изменения в издательской политике. Отказав­шись от исключительно новостной ориентации и поставив зада­чу конкурировать с такими известными литературными журна­лами, как Harper’s, Century, Scribner’s и The Atlantic Monthly, он пригласил к сотрудничеству Генри Джеймса и опубликовал в своем далеко не элитарном журнале целый ряд его произведений малого жанра. По заказу Collier’s, в частности, были написаны «Поворот винта» («The Turn of the Screw», 1898), «Данный слу­чай» («The Given Case», 1899), «Настоящее» («The Real Right Thing», 1899), «Особый тип» («The Special Type», 1900). Сам факт согласия Джеймса участвовать в таком журнале означал и важность для него поисков нового читателя, и попытки переос­мыслить свое положение в новой социокультурной ситуации. Обращаясь к таким сенсационным темам, как развод, разглаше­ние семейных тайн или вмешательство сверхъестественных сил, Джеймс свои произведения, написанные для Collier’s, предназ­начал читателю, жаждавшему «низкопробных» мелодраматичес­ких сюжетов. Это подтверждается, к примеру, письмами и за­метками, относящимся ко времени создания повести «Поворота винта». Джеймс рассматривает это произведение как попытку попробовать себя в роли сочинителя «низкопробного чтива»20, а в одном из писем Хоуэллсу он иронически определял «Поворот винта» как «самую презренную, примитивную халтуру, неприк­рашенную и однозначную, которую когда-либо создавал дове­денный до отчаяния гордый автор»21.

Однако по предисловию к 12-му тому нью-йоркского из­дания, куда вошел «Поворот винта», можно судить, что на са­мом деле предполагаемая читательская аудитория повести пред­ставлялась Джеймсу более сложной и разнородной. С одной сто­роны, в предисловии он определяет жанр «Поворота винта» как сказку (fairy-tale), продолжая настаивать на общедоступности про­изведения. С другой стороны, он подчеркивает что его сказка, в отличие от других образцов этого жанра, безыскусных и непос­редственных, — плод холодного расчета, «ловушка для тех, кого нелегко поймать... читателей пресыщенных, разочарованных, раз­

- 122 -

борчивых», ведь задача завладеть вниманием «безмозглых» пред­ставляет небольшой интерес 22. Таким образом, одни и те же «сенсационные» произведения, написанные по заказу популяр­ного журнала Collier’s (и «Поворот винта» здесь пример очень характерный именно в виду своей сенсационной популярнос­ти), адресовались одновременно и массовому читателю, читате­лю достаточно искушенному, готовому оценить дерзость попы­ток автора искусно балансировать между вкусами литературной элиты и массовой публики. В то время как сам проект Collier’s ставил своей целью поднять культурный уровень рядового чи­тателя периодики, заставить его осознанно принимать участие в культурных процессах, Джеймс скорее делал очевидной слож­ность и разнонаправленность этих процессов, обнажал проти­воречия между культурными ценностями и их рыночной конъ­юнктурой. Джеймс словно бы подводил читателя к мысли, что осознанное участие в культурных процессах обязательно приво­дит к тревожащему пониманию собственной нетождественнос- ти той культурной роли, с которой ассоциирует себя участник, с теми культурными стереотипами, которые навязывает ему общество.

Позднюю прозу Джеймса (major phase) с ее сложным син­таксисом, изощренным психологизмом, запутанным стилисти­ческим рисунком, требующую от читателя невероятных герме­невтических усилий, вряд ли правомерно рассматривать как сво­его рода пренебрежение литературного мэтра к вкусам широкого читателя и привычной для него практике чтения. Приняв в кон­це XIX века стратификацию читательской аудитории как неиз­бежное условие новой литературной ситуации, Джеймс надеялся и верил, что его творчество найдет своего читателя, о чем, соб­ственно, говорит предпринятое им нью-йоркское издание про­изведений. Однако на этой заключительной стадии своей карье­ры Джеймс уже однозначно формулирует свои представления о своем читателе как о начитанном, искушенном в вопросах лите­ратурного мастерства. В это время Джеймс осознает свой статус писателя для немногих, для избранной читательской аудитории, и принимает его.

Как мы помним, Джеймс-критик впервые заявил о себе декларацией утопического единства автора и его читательской аудитории. Пройдя долгий путь от 1864 года до 1900-х гг., он до

- 123 -

Конца сохранит стремление к этому единству, правда, оно пе­рейдет на качественной иной уровень. Искомое тождество труда писателя и читателя у позднего Джеймса из социокультурной сферы, подразумевающей несколько упрощенное уравнивание труда писателя и читателя, будет перенесено в сферу текстуаль­ных процедур. Границы, отделяющие автора от читателя, будут размыты, станут проницаемы благодаря саморефлективности его прозы. Реально-историческому читателю, современнику Джейм­са не дано будет ни понять, ни оценить это. Незадолго до смер­ти, в августе 1915 года Генри Джеймс писал Эдмунду Госсу о полном финансовом провале нью-йоркского издания: «Издание оказалось полным крахом как с моей точки зрения, так и с точки зрения издателя; выражаясь обтекаемо, оно не продается... я уже оставил всякие моления не этот счет; в моем возрасте, на излете моей долгой карьеры я остаюсь абсолютно и безнадежно непродаваем»27,.

Однако наследию Джеймса не суждено было забвение. Его книги, в особенности во второй половине XX века, постоянно переиздаются, причем и в популярнейшем формате Pocket book. Только роман «Послы» выдержал уже около десятка изданий в бумажной обложке. Конечно, резкое расширение границ ауди­тории читателей Джеймса связано с повышением образователь­ного уровня, с популярностью курсов по американской лите­ратуре в колледжах и университетах, преподававшихся адепта­ми «новой критики». Нынешняя волна читательского интереса к Джеймсу, несомненно, связана отчасти с «культурологичес­ким» уклоном в изучении литературы, со стремлением рассмот­реть литературные явления в контексте современной литератур­ной культуры. Это открывает совершенно новую ипостась Джей- мса-художника и человека. Из культовой фигуры непогреш и­мого Мастера, художника для избранных современная рецеп­ция превратила Джеймса в сомневающегося, вечно ищущего художника, чьи эксперименты разворачивались не в башне из слоновой кости, но были неотъемлемой частью современной литературной культуры, откликом на ее самые болезненные процессы и трансформации. И эта созвучность Джеймса своему времени парадоксальным образом раскрывает секрет его острой актуальности сегодня.

ПримечанияI . .. ; : : * "• ' ■ > - • ' ■>

1 Warner М. The Letters of the Republic: Publication and the Public Sphere in the Eighteenth Century America. Cambridge, 1990. P. 5.

2 Brodhead R. Cultures of Letters. Scenes of Reading and Writing in Nineteenth-Century America. Chicago; L., 1993. P. 8.

3 Jacobson M. Henry James and the Mass Market. The University ofAlabama Press, 1983. P. 4.

4 Hart J.L. The Popular Book: A History of America’s LiteraryTaste. N. Y., 1950. Chap. 6,7.

5 Tebbel J. A History of Book Publishing in the United States. N. Y.,1972. Vol. 2. P. 673.

6 Jacobson M. Op. cit. P. 4.7 James H. Notes and Reviews. N. Y., 1968. P. 8.8 James H. The Question of Opportunities / / James H. Literary

Criticism /Ed. L. Edel. N.Y., 1984. Vol. 1. P. 653-654.9 Brodhead R. Op. cit. P. 103—104.10 James H. The Future of the Novel / / James H. Literary Criticism.

Vol. 1. P. 100.11 См. об этом: Анцыферова О.Ю. Русская литература и художе­

ственные искания американских писателей конца XIX века (Г. Джеймс, У.Д. Хоуэлле, С. Крейн). Иваново, 2000.

12 Bledstein В. The Culture of Professionalism: The Middle Class and the Development of Higher Education in America. N. Y., 1976.

13 Freedman J. Professions of Taste: Henry James, British Aestheticism, and Commodity Culture. Stanford, 1990. P. XXIII.

14 Ibid. P. 53-54.15 James H. Notes and Reviews / Pref. by Piene De Chaignom la Rose.

N. Y., Inc, 1968. P. 5.16 Ibid.17 См.об этом: CharvatW. The Profession of Authorship in America,

1800—1870. Columbus, 1968. P. 262; Maigolis A T. Heniy James and the problem of Audience. An International Act. Ann Arbor, Mich., 1985; Habegger A. Henry James and the «Woman Business». Cambridge (England), N. Y., 1989.

18 Ticknor C. Hawthorne and His Publisher. Boston, 1914. P. 141.19 Ziff L. The American 1890s: Life and Times of a Lost Generation.

N. Y„ 1966. P. 12-145.20 James H. Letters / Ed. L. Edel. Vol. 3. P. 88.21 Anesco M. «Friction with the Market»: Henry James and the

Profession of Authorship. N. Y.; Oxford, 1986. P. 143.22 James H. The Art of the Novel: Critical Prefaces / Ed. by and with

pref. of R.P. Blackmur. N. Y., 1934. P. 171.23 Цит. no: Henry James: The Critical Heritage / Ed. R. Gard. P. 531.

- 125 -

Т.А. Анисимова (Волгоград)

СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИЕ МЕТРОПОЛИСЫ XX ВЕКА: ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ

И РАЗВИТИЯ *

Урбанизация XX века стала мощным процессом быстрого роста и усложнения городов, повышения их роли в развитии общества, процессом, который охватывает социально-профес­сиональную и демографическую структуру населения, его об­раз жизни, размещение производительных сил и все, связан­ные с этим черты расселения. Города, сложившиеся в систему, ядром которой часто становится крупный центр, воздействуют на экономическую и социально-культурную жизнь прилегаю­щих районов гораздо сильнее, чем единичные города, влияю­щие каждый порознь. Исследования показывают, что такие ур­банистические структуры оказывают влияние и на окружаю­щую среду в 50 раз больше, чем собственный радиус отдельных крупных городов '.

До начала 80-х годов XX века в научной литературе не наблюдалось какого-либо специального рассмотрения мировых урбанизационных тенденций, базирующихся на особенностях развития процесса в отдельных странах. Термин «агломерация» (от лат. agglomerare — «присоединять», «сосредоточивать») дос­таточно универсальный для обозначения крупномасштабных си­стем расселения — скопления близко расположенных городов и других поселений, объединенных в сложную динамическую си­стему производственным, трудовыми, культурными, бытовы­ми и прочими взаимосвязями. В европейской англоязычной ли­тературе такие средоточия городов называют «конурбациями» (от лат. соп — «с, вместе» и urbs — «город»), в североамерикан­ской литературе — «метрополисами» (от гр. metropolis — «глав­ный город, столица»)2.

* В статье использованы материалу, полученные в результате работы в Библиотеке Конгресса СШ А (Вашингтон, 2003 г.), благодаря грантовой поддержке канадского правительства (Faculty Enrichment program).

- 126 -

В 1972—1975 гг. в результате работы нескольких междуна­родных агентств и исследовательских групп была выработана кон­цепция так называемого «протяженного города» или «города, вышедшего из границ», базового понятия для определения по­добного рода урбанизационных систем. Так, в СШ А это — стан­дартная метрополитенская статистическая зона (the standard metropolitan statistical area — SMSA) \ в Канаде — метрополитен­ская зона переписи (the census metropolitan area СМА), в Вели­кобритании - неофициальная стандартная метрополитенская зона рынка рабочей силы (the unofficial standard metropolitan labor market area - SMLA), во Франции - агломерация, в Австралии, Германии, Ш веции и других странах введены также собствен­ные определения4. „ .

Характерной особенностью урбанизации Северной Аме- рики в XX веке является разнообразие форм, выраженность временных периодов, относительная молодость городов и чрез­вычайно быстрое пространственное разрастание их сети. Ана­лизируя особенности процесса урбанизации в СШ А в этот пе­риод, Т.В. Бочкарева предложила выделение в нем несколь­ких стадий. Конечно, невозможно точно обозначить рубеж, где заканчивается одна стадия и начинается другая, но с оп ­ределенной долей условности можно согласиться с такой ста­дийностью: «усиленный рост городов, особенно крупных, до 60-х годов XX века, расслоение урбанизированного простран­ства в 60-е годы, бурное освоение пригородов в ходе субурбо- низации и формирование агломераций, активное освоение вне- агломерационных территорий в 70-е годы, как результат так называемого процесса контрурбанизации. И некоторая стаби­лизация урбанистической структуры страны в 80-е годы: про­должение роста малых и средних городов при некотором ожив­лении центров крупнейших городских агломераций после миг­рационной депрессии 70-х годов»5.

Внесем некоторые уточнения. Первые десятилетия XX века в СШ А были ознаменованы интенсивным развитием автомо­билизма и созданием обш ирной сети шоссейных дорогу о чем свидетельствуют такие данные: в 1915 г. автомобильный парк насчитывал 2 млн, а в 1930 г. - уже 26 млн единиц*. Это способствовало расш ирению жилых и промышленных приго­родов вокруг крупных городов — своеобразных ядер склады­

- 127 -

вавшихся урбанистических систем расселения. Волна крупного промышленного строительства сопровождалась массовым при­током фермерского населения и иммигрантов в города. По мне­нию Е.Д. М ихайлова, в отличие от эпохи промыш ленной ре­волюции, когда главным источником роста городского насе­ления была м играция из сельской местности, «в эпоху науч­но-технической революции преобладающим источником стало само городское население, как за счет естественного прирос­та, так и, в меньш ей степени, за счет миграции из малых и средних городов в крупные города. Известную роль в росте городов США играла и продолжает играть иммиграция»7. К 1940 г. в СШ А пять городов имели население более 1 млн жителей (Чикаго, Ф иладельфия, Детройт, Лос-Анджелес, а в Нью- Йорке проживало 7,4 млн человек), но уже 11 городов явля­лись ядрами миллионных агломераций, среди них Бостон, Кливленд, С ан-Ф ранциско и др.8

В 1940—1970-е годы концентрация квалифицированной ра­бочей силы и научных кадров в ключевых точках привела к росту агломераций, их функциональному усложнению и слия­нию и, как следствие, формированию высоко урбанизирован­ных зон — мегалополисов (термин ввел в середине XX века географ Ж. Готтман). На северо-восточном побережье СШ А (Бо­стон — Вашингтон) и в районе Великих озер в СШ А и Канаде (Милуоки — Питтсбург, Детройт — Торонто) образовались по­лосовидные мегалополисы, суммарное население каждого из них — не менее 40 млн человек9.

В 70-е годы население отдельных метрополисов СШ А со­ставляло меньше половины от населения SMSA, и темпы ро­ста агломерационного кольца в среднем в 4—5 раз превышали темпы роста населения ядер, а за 1970—1980 гг. по данным переписи населения 1980 г. «суммарное население пригород­ных зон агломераций выросло на 18,2 %, в то время как цен­тральных городов — всего на 0,1 %. В 1980 г. в пригородах проживало 60 % населения американских агломераций»10. Ви­доизмененные к этому времени структуры расселения в СШ А и Канаде имеют свои национальны е особенности, поэтому стоит рассмотреть в самых общих чертах, как проходило ф ор­мирование м етрополисов в Канаде в первые три четвертиXX века.

- 128 -

В отличие от США, рост численности городского населе­ния Канады в XX веке был более интенсивным (в противовес тому, что исторически колонизация в Канаде шла медленнее, чем в СШ А), и к 1980 году урбанизированность составляла уже 78 %. До 55 % городского населения страны сосредоточено в 22 крупных городах, среди которых 3 города — миллионеры (Монреаль, Торонто и Ванкувер). Распределение населения на территории Канады в целом неравномерное: более 90 % канад­цев живет вдоль границы с СШ А пределах 300—400-километ­ровой полосы, наибольшая концентрация наблюдается на юге провинций Онтарио и Квебек. Малолюдна северная часть стра­ны — севернее 50° с. ш. плотность населения составляет лишь1 человек на 150—200 кв. км

Большинство городов Канады было основано еще до воз­никновения промышленности, в формировании их сети боль­шую роль сыграло строительство железных дорог. Транспортная система позволила удовлетворить потребность в перемещении на значительные расстояния информации и взглядов, товаров и людей. Коммуникации разного рода, как издательское дело, почта, системы телефонной и телеграфной связи, сконцентри­рованные в урбанизированных зонах, развивались совместно с метрополисами п.

М ощный рост канадских городов, в том числе и террито­риальный, наблюдался в конце XIX века. Пик экономического роста многих городов и так называемая «урбанистическая экс­пансия» Канады были отмечены накануне I М ировой войны, что было непосредственно связано с массовой иммиграцией из Европейских стран. Те или другие города проявляли определен­ную активность в разное время, но в начале XX века рост «метрополитанизма» в Канаде наблюдался повсеместно. В пер­вую очередь это проявлялось в концентрации коммерческой, транспортной и финансовой активности в городах, которая была привнесена в Канаду извне, ну а затем стали формироваться собственные метрополисы, базируемые поначалу на националь­ной коммерческой и транспортной активности, к которым в последствии добавились еще промышленная и финансовая со­ставляющие. Главные экономические функции как показатель доминирования метрополиса над окружающей территорией, спо­собствовали созданию фокусирующих и контролирующих струк­

- 129 -

тур и влияли на формирование взаимных интересов метрополи- сов и их окружения |3.

За период с 1881 по 1921 г. население Монреаля выросло почти в 4 раза — с 177 тыс. жителей до 618 тыс. жителей, Торон­то почти в 6 раз — до 618 тыс. жителей, а Ванкувер из неболь­шой деревушки в несколько сот жителей к 1927 г. вырос в круп­ный по канадским меркам метрополис с населением в 260 тыс. жителей 14, И не всегда такой рост и «расползание» городов имели стихийный характер.

В качестве одного из мощнейших стимуляторов развития теории расселения в Северной Америке в начале XX века стала широко известная основополагающая идея «города-сада», раз­работанная Э. Говардом (Англия), в которой были рассмотре­ны возможные пути целенаправленного и рационального раз­вития отдельных групп взаимосвязанных городских и сельс­ких поселений. В частности, в Канаде эта новая идея была впоследствии интерпретирована в национальную идею «при­города-сада» и нашла широчайшее распространение, особенно в метрополисах.

Ярким примером нового подхода к проектированию при­городов в Канаде явилась разработка генплана г. Моунт Роял. Канадская Северная железная дорога получила возможность глу­бокого ввода терминала в центр г. Монреаль благодаря смелой и дорогостоящей разработке 5-километрового тоннеля с 2-сто­ронним движением. Задавшись целью снизить стоимость строи­тельства (а это было 12 млн долларов), управление железной дорогой приобрело недорогой участок земли размером около2 ООО гектаров возле северной границы города и заказало про­ект нового поселения — г. Моунт Роял, который должен был расположиться всего в десяти минутах езды на электропоезде от центра г. Монреаль. Строительство тоннеля началось, и от продажи земельных участков в первое же утро было выручено более 1 млн долл. Таким образом, земли, проданные под деви­зом «пригорода-сада», во многом снизили затраты на строи­тельство тоннеля |5. Принципы нового вида расселения опреде­лили директивы пригородного строительства в Канаде на пос­ледующую половину века (см. рис. 1).

Рис. 1. План г. Моунт Роял, пригород Монреаля. 1910—1911 гг. [1]. Из архива библиотеки г. Моунт Роял

Но рост пригородов имел и отрицательные стороны. Ка надские (и американские) пригороды не были спроектированы как самодостаточные, большинство из них представляли собой «спальные» зоны, поскольку, как правило, не имели в своем составе мест приложения труда, и жители пригородов вынуж­дены были ездить на работу в центр города. Прокладка транзит­ных линий электротранспорта и автобусных маршрутов через пригороды способствовала их безмерному разрастанию, как и росту метрополисов в целом. Положение усугубилось, как и в СШ А, с развитием автомобилизма и строительством скорост­ных дорог (см. рис. 2, 3).

- 131 -

Рис. 2. Южный Ванкувер, пригород-сад в западной части города [2]. Возникший за 40 лет до этого рабочий поселок и к 1929 г. отличался удивительно низкой плотностью населения. Смог от лесопильных

предприятий закрывает центр города и горные склоны

а бРис. 3. Метрополис Нью-Йорк (город и его предместья) [3|:

а — проект развития метрополиса до 1965 г.; б — действительное состояние метрополиса в 1962 г.

Выдающийся британский архитектор Т. Адамс работал в Комиссии по консервации в качестве консультанта по пла­нировочным проблемам. К ом иссия была создана в Канаде в

132 -

1909 г. (по настоянию администрации Т. Рузвельта в СШ А с целью ф орм ирования континентальной консервации) и од­ной из главных сфер ее работы было инф орм ационное обес­печение и разработка реком ендаций по рациональному и с­пользованию природных и людских ресурсов. Адамс внес ог­ромный вклад в канадское градостроительство, при его ак ­тивном содействии были основаны Лига общ ественного раз­вития (1916) и Канадский институт градостроительства (1919). Подход Адамса к градостроительству заключался в представ­лении «квалиф ицированного города» и «ф ункционального города», спроектированного с наилучш им использованием городской земли под различны е социальны е нужды, города, все части которого соединены хорошими коммуникационны ­ми системами, что, следует отметить, актуально и на сегод­няшний день |6. Идеи, предложенные Адамсом и развитые дру­гими урбанистами, заложили новые принципы расселения, в последствии сформировав так называемый прогрессивный этап (1940—1960 гг.) развития канадских (и ам ериканских) мет­рополисов.

В.В. Владимиров и Н.И. Наймарк, проанализировав разви­тие зарубежных школ теории расселения, отмечают, в частно­сти, что в 1940—1960-е гг. урбанисты стали применять не только многоаспектную (комплексную) оценку вариантов развития всех основных функциональных подсистем поселений в границах круп­ных урбанизированных районов, но и подход к решению каж­дой конкретной проблемы (жилье, транспорт и т. д.) стал мно­гоуровневым 17. В Канаде, например, это государственный уро­вень, уровни провинции, метрополиса и муниципалитета от­дельного поселения (город, пригород).

С некоторым ослаблением интереса к господствовавшим долгое время «утопическим» моделям преобразования сложив­шегося североамериканского расселения (и на глобальном уров­не, включая Западную Европу и СССР) их место «постепен­но стали занимать теоретические и экспериментальные разра­ботки по экономико-математическому моделированию (про­гнозированию) альтернативных путей развития отдельных фун­кциональных подсистем систем населенных мест разного тер­риториального ранга, выполняемые с применением методов системного анализа и ЭВМ »18. Новые технические возможнос­

- 133 —

ти способствовали разработке и внедрению новых технологий и методов анализа.

Таким образом, теория расселения переш ла к третьему этапу своего развития, что сопровождалось разработкой пра­вовых и управленческих механизмов решения ряда актуальных и сложнейших задач расселения. К их числу можно с уверен­ностью отнести проблему взаимосвязанного развития «цент­рального ядра» и «периферии» крупных урбанизированных ре­гионов, метрополисов в том числе ,9. Потребность в таких ме­рах была очевидна, так как суммарное влияние на окружаю­щую среду в межселенном пространстве приводило к кризис­ному состоянию. Экологическая проблема приобрела к этому времени несравненно с предыдущим этапом более емкое со­держание, глобальный масштаб, поскольку к нарушению при­родных ландш афтов и «обеднению» природы добавились и н ­тенсивное и опасное загрязнение окружающей среды и нера­циональное использование природных ресурсов. В 70-е годы правительства СШ А и Канады вынуждены были перейти к принятию мер, направленных на смягчение неблагополучной экологической ситуации.

Абсолютное большинство североамериканских метропо­лий представлено моделью моноцентрической урбанистичес­кой структуры, то есть имеющей один главный центральный город и множество поселений, на которые распространяется его влияние, а модели полицентрических структур характер­ны лиш ь для немногих городов — особенно на ю го-западе США. Ученые, занимающиеся проблемами расселения, утвер­ждают, что для значительного числа экономических преобра­зований в метрополии (производство, оптовая и розничная торговля, система здравоохранения и т.д.) канадские города более центрально ориентированны е в своей структуре, чем американские.

Канадские метрополисы в целом отличаются от американ­ских относительной компактностью. Так, Р. Томалти, всесторон­не исследовав три крупнейших метрополиса Канады (Ванкувер, Торонто и Монреаль), называет их яркими представителями ком­пактного развития города (см. рис. 4).

^ . M e t r o p o l i t a n 4'»c i t r W '" 1'0™"10

I o fГогопюЧ,^/

In itia lsettlement

M T A R.T.S. - Metropolitan Toronto and Region \Transportation Study Area (the urban field)С M.A. • Census Metropolitan Area ___

Рис. 4. Изменение границ Торонто с 1961 по 1971 гг. [4]Теория «наиболее компактной урбанистической формы» в

последнее время становится доминирующей парадигмой в севе­роамериканской и международной литературе по градостроитель­ству. На международном уровне проблемой компактного города занимается Организация экономической кооперации и развития (Organization for Economic Cooperation and Development — OECD). В США концепция более компактного роста городов преобразо­валась в планировочную стратегию ряда штатов, в том числе. Флорида, Орегон и Нью-Джерси. В Канаде на государственном уровне идея компактного города нашла одобрение в публикаци­ях Канадской ипотечной и жилищной кооперации, Канадского института урбанистики и Канадского института градостроитель­ства. Рядом провинций были адаптированы основные принципы компактного развития (Британская Колумбия 1995 г., Онта­рио — 1992 г. и Квебек — 1994 г.). В самых крупных метрополисах разработки компактного города были приняты как модель для дальнейшего развития и были созданы соответствующие инсти­туты: в Ванкувере это The Great Vancouver Regional District (1993), в Торонто — The Office for the Greater Toronto Area (1992), The

- 135 -

Great Toronto Area Task Force (1996), в Монреале — The Task Force on Great Montreal (1993) 20.

Во многих метрополисах Северной Америки государственные, провинциальные, региональные и муниципальные управления в своей деятельности должны не только принимать во внимание по­литических инициативы, отражающие контроль над огромным раз­растанием городов и регулированием плотности населения в метро- полисах, но и учитывать общие рекомендации по развитию высоко урбанизированных зон. Обзор достижений и недостатков региональ­ной интенсификации показывает, что многие из преимуществ та­кой деятельности накапливаются на региональном или даже госу­дарственном уровне, в то время как значительный рост или паде­ние цен на недвижимость проявляет себя на уровне муниципалите­тов. Поэтому не удивительно, что многие из них с большей долей осторожности воспринимают некоторые директивы, идущие сверху, нежели это происходит на уровне региона или метрополиса.

Наметившейся в последние десятилетия XX века тенденции урегулирования плотности населения центральных городов и при­городов пришлось преодолевать определенные трудности. Напри­мер, в Монреале, Ванкувере и Торонто городские власти пыта­лись препятствовать внедрению в центральный город. Здесь му­ниципалитеты стремились сохранить существующие жилые об­разования и по возможности направить новое социальное ж и­лищное строительство на береговую зону и площадки, занимае­мые в прошлом промышленными предприятиями. Это, в свою очередь, вызывало новые проблемы — застройщики неохотно брались за освоение подобных территорий, с одной стороны здесь просто невозможно было использовать типовые, уже «обкатан­ные» решения, с другой стороны, учитывая уровень загрязне­ния подобных территорий, вложенные инвестиции могли не оп­равдать надежд, так как продать новое жилье, построенное на таких участках, сложнее. С большей охотой власти шли на фор­мирование новых функциональных зон (жилье, торговля, про­изводство) в узлах ближе к периферии и вылетных коридорах.

Но есть и некоторые отличия: если в Торонто мэр города четко стоял в оппозиции к новым преобразованиям, то в Монреале наблюдался рост давления общественности на принятие важных решений. В Ванкувере была разработана строгая программа обще­ственного участия в создании некоммерческих отношений между

— 136 -

существующими жилыми образованиями и вновь внедряемыми в них комплексами, в результате работы таких структур ожидалась определенная польза жителям центрального города метрополиса

Интенсификационные процессы в пригородных зонах трех метрополисов более случайны, и трудно поддаются классифика­ции Некоторые муниципалитеты пригородов препятствуют ини­циативам целесообразного развития, а другие относятся к ним с большим энтузиазмом. Многие пригородные муниципалитеты адап­тировали политику артериальной интенсификации, освоения не­большими участками свободных территории, развития новых жи­лых единиц. В пригородах Ванкувера и Торонто муниципалитет придерживаются идеи развития городских центров вокруг глав­ных узлов с высокоорганизованным транзитным движением тран - порта что более очевидно наметилось в 90-е годы в Монреале.

В своей монографии Р. Томалти приходит к заключению, что интенсификации в пригородных зонах трех метрополисов препятствуют широко представленная на местах антипатия к ур­банистическому развитию высокой плотности, ограничение чис­ла предоставляемого жилья в сообществах и готовность занять открытые зеленые зоны под новое строительство, блокирование достижения консенсуса между официальными органами и про­ектировщиками жилых образований низкой плотности, нежела­ние профессионального вовлечения в урбанистическое проекти­рование (в основном работают транспортники и инженеры) с адаптацией новых, более компактных стандартов, что приводит к всеобщей зависимости от частного автомобиля в сообщениипригородов и центрального города.

Одним из действенных путей урегулирования расселения в ур­банизированных районах США была финансовая ■к^ДДС^ка^де- ральным правительством частного жилищного строительства. С 940 1976 годы Министерством жилищного строительства и юродского развития было выдано ссуд на сумму 204,6 млрд долл., а в целом сумма, затраченная на строительство частного жилья, составила за этот период свыше 940 млрд долл. В послевоенный период значи­тельные средства выделялись правительством США и для ликвида­ции трущоб в американских городах. Так, до 1977 г. Министерство предоставило для этих целей местным властям более 22, млрд долл.

С 1954 по 1977 гг. планировочные агентства разных уровней (регионального, местного и уровня штатов) получили средства в

— 137 —

размере 882 млн долларов для осуществления комплексной город­ской планировки в масштабах всей страны. А сумма, выделенная частным сектором на развитие новых городов в метрополисах (и урбанизированных зонах вообще), была во много раз выш е22. Под новым городом в США стали понимать не только свободностоя­щие города и города-спутники, но и крупномасштабную, разно­стороннюю, хорошо спланированную новую застройку в пределах уже сложившихся городов. И значительный опыт подобного стро­ительства был накоплен в 70—80-е гг. XX века (см. рис. 5, 6).

Вапг*мог>з

Рис. 5. План развития метрополиса Вашингтон, O.K. на 2000 г. [5J:/ — город-спутник; 2 — скоростной транспорт; 3 — скоростная магистраль;

4 — высокая плотность; 5 — город в пригороде

Рис. 6. Модель функционально-планировочной организации районов индивидуальной застройки, формируемых по направлениям

транспортных коридоров. Предложение применительно к пригород­ной зоне Вашингтона, О. К. [6]

Рост городов в эти годы объясним и специф икой амери­канской федеральной системы, в рамках которой у местных властей находились собственные земли, и можно было на локальном уровне осуществлять контроль над их использова­нием 23. Реш ения, принимаемые на стадии планирования но­вого города и разработки программы его строительства и даль­нейшего развития, становились определяю щими В его жизни. В этой связи значительно возрастала роль правильности про­гноза, так называемого научного «предвидения». Наибольшее распространение для реш ения целого ряда задач, таких как

выбор метрополитенского ареала, определение роста занятос­ти населения, размещ ение ж илой застройки, потребность в территории для административных зданий и т. д., получили специально разработанные прогнозные модели NUCOM S (New C o m m u n ity S im u la tio n S y stem ), D R A M (D isag g reg a ted Residential Allocation M odel) и модели регионального уровня (RECAM O, E M PIR IC , P L U M /S D , PLU M -74, RAND и дру­гие). Наиболее совершенные модели позволяют учитывать не только аспекты отдельного города, но и его взаимодействие с окружением и регионом, «таким образом, на планы регио­нальной инфраструктуры оказываю т влияние прогнозы рос­та, и, в свою очередь, эта инфраструктура оказы вает влия­ние на характер роста»24.

В заклю чение следует отметить, что автору во время по­лугодового пребывания в Вашингтоне в 2003 г. довелось нео­днократно бывать в некоторых исторически сложившихся при­городах и новых городах не только американской столицы, но и ряда других крупных метрополисов. Подобного рода поездки были совершены в 2000 г. и в пригороды некоторых канадских метрополисов. С полной уверенностью можно сказать, что эти жилые образования в большинстве своем размещ ены в благо­приятных в природном отнош ении районах, спроектированы во взаимосвязи с транспортно-коммуникационны м каркасом и его узлами, что придает им структуроформирующие рассе- ленческйе качества. При наличии каких-то отрицательных сто­рон в ряде случаев (порой неэффективное использование зем­ли или значительное расстояние от центрального города) все- таки думается, что принятая в СШ А в 1970 г. федеральная программа по развитию новых городов способствовала в зна­чительной мере целесообразному развитию американских мет­рополисов в конце XX века.

Примечания

1 Владимиров В.В. Экологические основы методологии рассе­ления и районной планировки: Дис.... д-ра архит. М., 1986. С. 55.

2 Крупнейшие города капиталистических и развивающихся стран / Под ред. В. В. Вольского, Л.И. Бонифатьевой, В.М. Харитонова. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 8.

- 140 -

3 В англо-русском лингвострановедческом словаре «Америка- на» приведена хронология формирования этого термина. См.. Амери- кана: Англо-русский лингвострановедческий словарь. Смоленск: По­лиграмма, 1996. С. 591.

4 System of Cities: readings on structure, growth, and policy. N. Y.: Oxford University Press, 1978. P. 29.

5 Бочкарева T.B. Экологический «джин» урбанизации. М.: Мысль,1988. С. 8.

6 Озерова Г.Н., Покшишевский В.В. География мирового про­цесса урбанизации. М.: Просвещение, 1981. С. 144.

7 Михайлов Е.Д. США: проблемы больших городов. М.. Наука,1973. С. 59.

8 Озерова Г.Н., Покшишевский В.В. Указ. соч. С. 144.9 Крупнейшие города капиталистических и развивающихся

стран. С. 11—12.10 Тамже.С. 11.11 Озерова Г.Н., Покшишевский В.В. Указ. соч. С. 151.12 Careless J.M.S. Frontier and Metropolis: Regions, Cities, and

Identities in Canada before 1914. Toronto: University of Toronto Press,1989. P. 60.

13 Ibid. P. 60-61.14 Kalman H. A History of Canadian Architecture. Vol. 2. Toronto:

Oxford University Press, 1995. P. 659.15 Ibid. P. 657.16 Ibid. P. 659-660.17 Владимиров B.B., Наймарк Н.И. Проблемы развития теории

расселения в России. М.: Эдиториал УРСС, 2002. С. 258.18 Там же. С. 259—260.19 Там же.20 Tomalty R. The Compact Metropolis: Growth, Management and

intensification in Vancouver, Toronto, and Montreal. Toronto: ICURR Publications, 1997. P. V.

21 Ibid. P. IX.22 Управление развитием новых городов. М.: Стройиздат, 1987.

С. 104-105.23 Алексеев Ю.В., Сомов Г.Ю. Градостроительное планирова­

ние поселений. Т. 1: Эволюция планирования. М.: Изд. Ассоциации стро­ительных вузов, 2003. С. 220.

24 Управление развитием новых городов. С. 145.

- 141 -

Литература,использованная для извлечения иллюстративного материала

1. Kalman Н. A History of Canadian Architecture. Vol. 2. Toronto: Oxford University Press, 1995. P. 658.

2. The Canadian City: Essays in Urban and Social History / Ed. by G.A. Stelterand A.FJ. Artibise. Ottawa: Carleton university press, 1984. P. 188.

3. Johnson D.A. Planning the Great Metroplis. E & FN Spon, 1996. P. 172, 173.

4. System of Cities: readings on structure, growth, and policy. N. Y.: Oxford University Press, 1978. P. 23.

5. Управление развитием новых городов: Совместные иссле­дования по соглашению между СССР и США о сотрудничестве в области жилищного и других видов строительства. М.: Стройиздат, 1987. С. 112.

6. Формирование районов индивидуальной жилой застройки: Пособие по проектированию. М., 1993. С. 42.

ПОЛИТИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

W.G. Shade (Bethlehem, USA)

THE FOURTH GREAT AWAKENING AND THE ELECTION OF GEORGE BUSH IN 2004

As I am sure you know, there was a lot of hand wringing and soul-searching among Democrats following our recent presidential election. It is hard to deny however, the assessment made by former Democratic Committee Chair and present governor of Pennsylvania, Ed Rendell: «It is nearly impossible to defeat a sitting President in the middle o f a war». In fact, it has been nearly impossible to defeat a sitting President. Fifteen have been granted a second term and four men who inherited the presidency have won the own second term.

What struck me was how close the election of 2004 was and how similar the vote was to that in 2000. For months the polls revealed a close race, often too close to call. In the course of this parlor game, the differences between polls became an issue in itself and the art of polling attacked even as more polls appeared on the Internet and both candidates paid very close attention.

The 2004 election was also the bitterest election in my memory, consumed in negative ads, in which the Republicans accused their opponents of being both unpatriotic and immoral. To criticize the President’s policies was to put a bullet in the heart of some poor American soldier sent into Iraq and to promote terrorism around the world. Bob Jones, the President of Bob Jones University, an extremely right- wing evangelical religious institution, told our President, who campaigned there, that his election was endorsed by God and would help us resist «the Pagan assault on American society». He was not referring to Muslims, but his opponents within the United States — liberal Democrats.

143 -

What I will try to do is focus almost exclusively on voter behavior using early estimates, which I think are fairly solid. I think that, because they fit nicely with other electoral studies and seem to have an explicable historical context. Also the data is mostly taken from the generally reliable source, The New York Times, which included details of how the survey was done.

No American election can be explained by a single variable. Analyzing them is generally a matter of looking at what stays the same and isolating what changes would have pushed a candidate like Bush up from 48 to 51 % of the popular vote. This is not a very large shift and most Americans voted either Republican or Democratic as they had in 2000. Bush’s percentage of the electoral vote (53 %) was lower that anyone of the re-elected presidents except Wilson in 1916. The Republicans were able to add to their margin in the House and gain control of the Senate, so it will be easier for Bush to get done what he wants, but that does not always work out.

What I am going to say is not accepted by all American pundits although it is firmly in line with most of what I have said and written about American political history. My thesis, which has to do with my title (taken from a recent book by Nobel Laureate and economic historian, Robert Fogel) is basically that this election hinged on racial and ethno-religious conflicts within the United States — the domestic «culture wars,» more than the actual foreign wars.

To put it as clearly as possible, my country has become sharply divided on something that has taken the generic name, «moral values» or sometime «family values.» This is a concept difficult to explain to Europeans, because it involves a mixture of attitudes and «rights» that are foreign to you. In this election the portion of this issue that set off lights was the decision of a Massachusetts court to permit same sex marriages and the state referenda — the President suggested a Constitutional amendment — against such marriages. This was seen as a wedge issue that opened up all of the attacks on the sanctity of the family. «Moral values» involves attitudes on abortion, birth control, divorce, premarital sex, and drug abuse, but also cursing on camera. On Veteran’s Day, a large number of conservative television stations would not show the movie, «Saving Private Ryan,» because the soldiers were used the word «fuck» and several other expletives during the D-Day invasion. It also has something to do with putting the Ten Com m andm ents in secular courtrooms.

— 144 -

But the «moral issue» is something that also relates to the debate over public education — what is or is not done in our public schools. The Republicans almost all take the position that public education in the United States is fatally flawed and not worthy of fixing. The Christian Right, to which Bush is committed, attacks the «liberal» federal courts that have struck down mandatory prayer in the schools. They say that sex education encourages sexual activity. Thus they want to ban the movie, «Kinsey,» about the sex researcher who died fifty years ago. The Christian right also wants schools to teach «creation science,» or what they now call «intelligent design,» rather than the theory of evolution in the high schools. You all know that in the 1920s there was a famous American case about this, the trial of John Scopes. And we are back to that. What are called «moral values» are basically Evangelical Protestant ideas, but many Catholics and someconservative Jews have jumped on board.

But back to the election. A person’s race and religion, with a little consideration of the effect of certain geographic and economic gioups, is as central to American voting behavior as it ever has been. Of course the best predictor of how a person would vote in this election is the same as it usually is, what we call «party identification»: How did he or she vote last time. It seems that 93 % of the Republicans and 89 % of the Democrats hued to the party line. The deterioration of partisanship since the 1960s has meant agrowth of Independents — which is really a technical registration status — and as usual, they split their votes.

One of the best indicators this time was the preference ot those who went to church once or more a week. Over 60 % of those who did, voted for Bush. They saw that to mean they were more moral than their opponents. I read, what I had never seen before, letteis to the editor proclaiming the Republicans anointed by God and the Democrats eternally damned. Of course, Jefferson talked about the people who labored in the earth being the chosen people of God. Many politicians equated the will of the people with the will of God, but Jefferson and Jackson, Lincoln, Theodore Roosevelt, the rather pious Woodrow Wilson, and the immensely popular FDR, used such phrases loosely. Our current President seems to believe that he talks to God; and his core supporters, who believe they do as well, are now putting demands on him to keep the faith. But I am an historian and that means there has to be some context.

- 145 -

First lets deal with the usual things that effect American elections. No one argued much about the attack on Afganistan and deposing the Taliban to destroy A1 Qaeda. But the issue, like the policy, got lost and was not part of the election. Osama showed up alive and well, but I do not think his appearance changed a vote. Each side seemed to believe that it helped them. The real difference in the country was about invading Iraq. Something like 90 % of the American people who thought it was a «just» war voted for Bush. The opponents of the war, in similar high numbers, voted for Kerry, who called it «the wrong war at the wrong time.»

It was almost as if we Americans lived in two different worlds. Those who voted for Bush said that the war made the world «safer» while 90 % who thought it did not, voted for Kerry. Right up to the election consistent polling showed that nearly three-fourths of Republican voters believed that there were weapons of mass destruction in Iraq and that Saddam’s government sponsored the A1 Qaeda attack on 9/11. At one level the Bush administration — the President’s press officer — admitted those claims were false, but the Vice President kept saying they were true. Coming out of the polls, Republicans said their vote was determined in part by the war on terrorism, which they conflated with the war in Iraq, but they placed the joined issues below others on their agenda. Democrats did so as well, although they emphasized the bungling of the war and its injustice.

The same bipolar perception appears in attitudes about the economy. It should have worked for Kerry since things were not good and even Bush’s supporters were not confident. Actually they blamed their problems on Clinton. My own view is that economic ebb and flow is made up of long waves and smaller cycles. Politicians calm credit when it is not due and place blame where they can. The combination of the tax cuts and the Iraq war boosted the deficit out of sight and weakened the dollar relative to the Euro. More importantly American owned international companies were not paying taxes, using off-shore accounts and outsourcing all sorts of jobs from needle-work to computer programming. So there was a good deal of insecurity. But it seems that nearly 90 % of the Bush supporters felt the economy was «excellent» or «good» and a similar proportion of the Kerry supporters felt it was «fair» or «poor.»

But back to my real lecture. You do not have to be a follower of Marx or Lenin to believe that wealth has something with how people

- 146 -

vote. In 2004, as is usually the case, there was a statistically significant relationship between the two variables.But one has to wonder Why one third of the people in families who made under $15,000 a year generally our poverty level — voted Republican. And at the same time, why an even larger proportion, slightly over one third of the very’richest people in the country supported Kerry, who said hewould raise their taxes.

Lets look at this quickly. At the extremes economically, there was this one third vs. two-thirds division, but in the vast middle there was an even split. The Republicans spent a lot of time on the «class issue,» portraying their millionaire as a common man and the other, less wealthy candidate, as a Liberal Boston Brahmin. Of course Kerry could speak a sentence and, perhaps to his regret in this election, even knows French. «Dubbya» somehow at Yale learned to mangle things. (He actually said that he learned nothing at Yale and the truth is thatthe candidates had similar grades.)

Of course many people voted against their economic interest. Yes the wealthy, some of whom see economic development as more important than their immediate tax rate, but also much poorei and rather common Americans, and these are the ones to explain. They need a reasonable minimal wage, medical benefits, and social security (often just a decent job.) It is not just in the rust belt of Ohio and Pennsylvania, but the strained rural communities of the all those «Red» (Republican) states on the USA Today map in the South and the Central Plaines. One of the best selling books of this campaign season, W hat’s the Matter with Kansas, talks about the state s radical background and its irrational conservative present. Certainly there are Democrats who live there and there are red states that were competitive. Tom Dashile lost, but in a state, South Dakota that is more often Republican than not.The Democratic senators who got wiped out mostly came from the South. John Edwards did not carry his state foi the Democrats, but he may have been on the ticket because he thought he could not win back his North Carolina senate seat.

Ok, now I have done enough on the everyday issues. Let s consider some of the things that were different. As I said, almost all of those who voted in 2000 voted for the same party candidate in 2004. This year turnout jumped. I was still scandalous, but nearly 60 % of the eligible voters. It Was called «record high» by those who could only remember back to 1968. The conventional wisdom has always been

- 147 -

that if they could get out the vote, the Democrats would win. It is a simple equation. There is a correlation between wealth (and education) and voting. At the same time there is a correlation between wealth and Republican voting. So get out the poor and the Democrats will win.

This year turnout went up and the Democrats lost. If all of the voters had gone to the polls, I can only imagine Kerry winning. But it would not have been a Democratic blitz. For years we have been doing studies of non-voters and they break down pretty much like the voters. The reason the new voters (except the young) went Republican was that Karl Rove managed a campaign to get out the 4 000 000 Christian conservatives who had not voted in 2000 almost the margin of victory for Bush. They were Bush’s base.

As I said, look at what was stable and what changed. The rich and the poor did not move very much. The urban and rural voters and the generally geographic basis of the vote did not change very much from 2000. The large cities, which are to the Evangelicals «centers of sin» and responsible for the nation’s loss of «moral values,» went heavily Democratic. But the Bushies built their base especially in the white South and the more rural central states that are very white. In the country as a whole whites were nearly 60 % Republican and blacks a bit less than 90 % Democratic. Black dominated cities in the South such as Richmond, Memphis, and Montgomery, Alabama — the «Cradle of the Confederacy» — were carried by Kerry. Of course since whites still make up at least four-fifths of the electorate and, thus, a candidate who gets two-thirds of their votes is on his way to victory. Bush lost both the Hispanic and the Asian-American vote. He did better among the Hispanics, especially in Florida, but you must remember many of the Florida Hispanics are from wealthy families who left Cuba at the time of Castro’s revolution and have been quite successful economically. They also are Roman Catholics.

But the numbers were much more impressive in other areas. Bush won overwhelmingly among white men, while the majority of women — especially the unmarried and professional women — continued their Democratic allegiance. Bush not only won the Protestant vote by about 60 %, but also the white Protestant vote by over tw o - thirds; and, significantly for my argument, 80 % of those Evangelicals who believe they are «born again» Christians voted for him. That is my point. There were eleven states with the hot button issue of gay marriage also on the ballot and Bush won them all, including four of

- 148 —

five of the battleground states. It was the Christian Right march to the polls hat won Ohio and essentially the election. Even if Bush had the majority of the popular vote and Ohio went to Kerry, as it nearly did, Bush would be in retirement cutting brush in Crawford, Texas.

I do not blame you for being bewildered about the intricacies of American religion. My point is that all of this, which may seem to you as random commentary, relates to the exit polling that showed the main issue in the election for one quarter of Americans and near the top of the agenda among another three quarters was «moral values.» Karl Rove, the president’s key political adviser, got out Bush’s base by playing on issues that most Americans would rather not deal with. In this case it was the marriage of homosexuals and lesbians. This little package called «moral values» is so malleable that everyone can play with it. Rove is a master.

For a little history: that saint and former president Richard Nixon, following in the footsteps of Joseph McCarthy, struck on this as a topic at the beginning of the Cold War. And he sent his henchmen, led by Vice President Spiro Agnew, who was eventually forced to resign in a scandal, to harangue crowds about the immorality of the unpatriotic kids in the streets — including by this time John Kerry — protesting his administration’s war. They preferred the music of the Beatles, the Rolling Stones, Janis Joplin and Jimmi Hendricks to that of Glenn Miller, Lawrence Welk, and Doris Day and they alsoseemed to be changing the sexual behavior of the country in the 1960s and 70s.

So lets look more closely at the little differences in the voting and then offer some more historical and less political response. I have said that most of the boost in turnout seems to have been among white Protestant evangelicals — the 4 million that Rove targeted — and that could account for the fact that Bush got 4 million more votes than he did in 2000. This does not include Roman Catholics whose vote for Bush this year increased by 5 percentage points. The conservative Catholic hierarchy openly attacked Kerry, who is a practicing Catholic, on abortion, gay marriage and stem cell research, and tried to bring the Pope into the election in a way that would have been impossible when I cast my first vote for JohnKennedy in 1960.

Catholics had traditionally—that is for over a century— been Democrats but some did defect to Eisenhower in the 1950s on the

- 149 -

matter of anti-Communism — McCarthy was an Irish Catholic. They returned to home with the Irish Catholic and impeccable anti­com m unist, John Kennedy in 1960 and stayed loyal in 1964. They later would vote for two Baptists, Jimmy Carter, and Bill Clinton. The majority of American Catholics also voted for the divorced Ronald Reagan. The allegiance of Catholic voters has been up for grabs since the 1960s and there has been a movement toward the Republicans that Bush did not have the advantage of in 2000, but clearly did this year with the issue of «moral values.»

This primarily involved abortion, but the issue of «choice» in primary school education, which to many Catholics is a dollars and cents matter, had an impact. They believe that religious schools teach better «values» than the secular public schools and they deeply resent having to pay to have their children taught by nuns and Christian brothers, as well as an army of lay teachers.

While many blacks wish to be given vouchers to send their children to Catholic schools in districts where the public schools are poor and ill-funded, the question of black voting is different. Yet it is crucial to my argument. African-Americans have not turned out for elections. Their general poverty and lack of education can be cited as reasons, but I would suggest that it is the general sense — felt by many white voters as well — that voting does not matter. Studies of non-voters tend to show that this is the main reason they don’t go to the polls. In any case, this year there was a 25 % increase in the turnout of African Americans.

While the black vote remained loyal to the Democrats, Bush gained three points (8 % to 11 %) and there was some real change that could be found especially in the so-called «battleground» states. In Texas Bush’s vote went from 5 % to 16 % and in a series o f important states Ohio, Florida, Georgia, and North Carolina it went up 5 or 6 points. In my state, Pennsylvania, it went from 7 % to 16 %. We are talking about small figures, but lots of new voters. The new black voters seemed to be middle class church-goers over 50.

With all of the media attention focused on the most extreme and abnormal elements of African American society — the sports stars and the media stars — the facts are different. The success of the Civil Rights movement have benefited black Americans. High school graduation rates are almost the same for blacks and whites. There are more black students than ever in our colleges and universities. The blacks who

— 150 —

voted for Bush on average made over $50 000 a year. Black college educated women make more than white college educated women.

Making money matters and it clearly was part of the shift of the Catholics to the Republicans over the long haul. Blacks since Reconstruction, when they gained the vote, were Republicans until 1936. Then in the crisis of the Great Depression, they switched to the Democrats and voted for FDR. When the Daughters of the American Revolution refused to allow Marion Anderson to sing in their hall, Mrs. Roosevelt forced the government into allowing Anderson to sing «America the Beautiful» at the Lincoln Memorial. Truman integrated the armed forces and for all their foot dragging, the Kennedy brothers reached out to Martin Luther King and eventually supported the Civil Rights movement which gained its most inprovable champion in a white Texan, Lyndon Johnson. White southerners like Jimmy Carter and Bill Clinton continued that tradition. Bush put black faces in his cabinet and on his staff, but nothing was done positively on racial issues during the first Bush administration.

But aga'in I am away from my point. Why was there a big bump in black turnout and how does that fit in with my argument? We do live in a segregated society and Sunday is the most segregated day. But the data shows that in the perhaps three-quarters of the African-American community is not broken and not dysfunctional. We have a huge number of black people, who are more churchgoing than whites and live by family values that would embarrass George Bush. These blacks oppose abortion and detest homosexuality. They warn their children about drugs, guns, prostitution and premarital sex. They pull their kids out of failing public schools, scrimp to send them to private, usually Catholic, secondary schools, and save for them to go to college. On the whole African-Americans are social conservatives, but they have adhered to the Democratic Party, because it has befriended them and produces for the large minority of their community who need a bit of help from the state. So when we see some defections, as those I have noticed, it is black people voting their «social values» — because their economic lives are in order.

In conclusion, I would like to dissociate myself from the standard version of the «moral values» argument, which is a favorite of the Christian Right that the election was one of «the secular coasts and the virtuous heartland.» I am not feeling un-virtuous that I do not go to church and that I oppose the war in Iraq. Most of the homosexuals

- 151 -

I know live pretty decent lives. I do not think that our society having more guns — in personal ownership than we have people — represents something «spiritual» or admirable. Like other Democrats I think health care is a moral issue. I think having just taxes is a moral issue. I think education is a moral issue. I will let you decide on this.

Back to my title. Religious awakenings are hard to chart. There has been, however, a new mood in American politics. In 1979 Jerry Falwell created a political action group called the Moral Majority and the Fundamentalists (Evangelicals who have been «bom again’) took over the Southern Baptist Convention, the largest such group in the United States. Then presidential candidates began to want support of religious groups and Reagan won them for the Republicans. This was a key part of the longer term shift of the white South from being exclusively Democratic to being entirely Republican as they are now. In 1989 Pat Robertson, a television Evangelical like Falwell, created a lobbying group for conservative causes called the Christian Coalition with a man named Ralph Reed as its dynamic leader. He is now one of Bush’s biggest defenders on television. Church attendance is up to over three-quarters of the population, far higher than Europe. In 2004 the issue of «moral values» and the votes of white evangelical Protestants decided the election.

О. В. Богатов (Волгоград)

АМЕРИКАНСКОЕ ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО И ФОРМИРОВАНИЕ КАСПИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ

США В 1990-е ГОДЫ

В последнее десятилетие в России вышло множество работ, посвященных изучению американской политики в Каспийском регионе. Часть исследователей сходятся во мнении, что на протя­жении 1990-х гг. главной целью Соединенных Штатов здесь было установление контроля над нефтяными богатствами бывших со­ветских республик '. Другие авторы акцентируют внимание на геостратегических интересах США, полагая, что политическое доминирование в регионе для американской администрации было важнее собственно экономических интересов. Подталкивание же

- 152 -

государством частных компаний к активному участию в раз­работке энергетических ресурсов было подчинено именно этой логике 2.

В ряде публикаций отечественных исследователей отдельно говорится о возможности периодизации каспийской политики США в 1990-х годах. В частности, М. Братерский выделяет 1996— 1997 гг. как своего рода рубеж, после которого произошла значи­тельная интенсификация американской политики здесь 3. Еще один очевидный поворот в политике США в Каспийском регионе на­метился, по мнению российских ученых, с приходом в Белый дом в начале 2001 г. администрации Д. Буша. Окончательное же ее изменение произошло после терактов 11 сентября 2001 г. и начала военной операции в Афганистане, когда государства ре­гиона превратились в «линию фронта войны с международным терроризмом»4.

Таким образом, американская политика в Каспийском ре­гионе довольно подробно проанализирована в контексте как эко­номических, так и геостратегических интересов США, выделе­ны этапы ее становления и развития в 1991—2004 годах. Однако от внимания исследователей зачастую ускользает один очень важ­ный аспект: как в Соединенных Штатах, а именно, в эксперт­но-аналитических кругах воспринимаются процессы, происхо­дящие в Каспийском регионе, как представители тех или иных неправительственных исследовательских центров оценивают роль и перспективы России, США, других государств на данном гео­политическом пространстве. Тем не менее общепризнанно, что в Соединенных Штатах именно эксперты-интеллектуалы играют определяющую роль в принятии тех или иных решений на меж­дународной арене. Обуславливается это во многом особенностью формирования американской администрации: множество различ­ных должностей во властных структурах (в том числе и в аппара­те ведомств, отвечающих за реализацию внешней политики) за­нимают специалисты, пришедшие во власть из научных кругов. При смене президента происходит смена сотрудников админист­рации на нескольких уровнях. Зачастую уходящие с государ­ственной службы специалисты возвращаются к научной деятель­ности, а их места занимают другие представители академических кругов, сотрудники «мозговых центров», по своим идеологичес­ким установкам наиболее близких правящей партии 5.

- 153 -

Таким образом, анализ концепций американских исследо­вателей постсоветского пространства, рекомендации авторов, при­держивающихся различных идеологических установок, представ­ляется очень важным компонентом изучения механизма приня­тия в США внешнеполитических решений в целом. Кроме того, в отечественной литературе практически не исследован генезис, первоначальный этап каспийской политики Соединенных Шта­тов, не проанализированы основные факторы, повлиявшие на ее формирование.

Начало формирования официальной политики США в отно­шении бывших советских республик Закавказья и Центральной Азии приходится на зиму 1991—1992 гг., когда с ними были уста­новлены дипломатические отношенияб. Определяя стратегические интересы на постсоветском пространстве, госсекретарь Д. Бейкер уже через четыре дня после подписания Беловежских соглашений заявил, что «Америка обязана не допустить возникновения здесь режимов или сил, способных угрожать ей, а также по возможности способствовать уничтожению оружия массового поражения в быв­ших советских республиках»7. Усилия администрации Д. Буша в 1992 г., а затем администрации У. Клинтона в 1993—1995 гг. были направлены в первую очередь на минимизацию угрозы распростра­нения ядерных вооружений, а также на лишение Украины, Бело­руссии и Казахстана ядерного статуса.

Сразу же после распада Советского Союза Белым домом было официально провозглашено о построении «особых отноше­ний» с Москвой. Как заявил в январе 1992 г. Д. Буш, главным условием безопасности США и всего мира является демократи­ческая Россия, экономика которой основана на рыночных прин­ципах. То же было объявлено в отношении и других бывших советских республик8. Большая часть финансовой помощи, вы­деляемой Соединенными Штатами бывшим советским респуб­ликам по различным программам, направлялась на стабилиза­цию социально-экономической системы России. О многом гово­рит и количество встреч на высшем уровне — только в 1992—1995 гг. лидеры России и США встречались двенадцать раз. Мож­но констатировать, что в этот период американская политика на юге СНГ не отличалась особой активностью. Государства региона в первой половине 1990-х гг. явно не входили в число приори­тетных объектов американской дипломатии.

— 154 —

Изменения в политике США произошли в 1997 г., когда американская администрация объявила «новые независимые го­сударства» Центральной Азии и Закавказья сферой своих жиз­ненных интересов. Летом и осенью того же года чиновники Гос­департамента С. Айзенстат, С. Сестанович и С. Тэлботт озвучили цели американской политики в регионе. В целом, они повторили все то, что было провозглашено в 1991—1992 гг.: интересы США заключаются в построении здесь рыночной экономики, демок­ратии и институтов гражданского общества. Новым же здесь было заявление об «укреплении независимости» этих стран9.

Тогда же началось наращивание военного сотрудничества с государствами региона, в основном в рамках специальных программ НАТО. Кроме того, американская администрация за­явила, что ключевой задачей политики СШ А является соору­жение основного экспортного трубопровода каспийской нефти по маршруту Баку — Тбилиси — Джейхан. Многие эконом ис­ты, в том числе и американские, в этот период отмечали, что в условиях ценовой конъюнктуры на энергоносители во второй половине 1990-х гг., когда стоимость барреля нефти не превы­шала 20 долларов США, этот проект является убыточным для его инвесторов. Гораздо выгоднее было бы построить нефтепро­вод с большой пропускной способностью через территорию России или Ирана.

Большинство российских исследователей сходятся во мне­нии, что эта политика СШ А имела своей целью вытеснение России из Каспийского региона.

Почему же произош ел такой резкий поворот в ам ери­канской внеш ней политике? Рассмотрим взгляды сотрудни­ков наиболее авторитетных в СШ А «мозговых центров» на эту проблему.

Вашингтонский Центр международных и стратегических ис­следований (ЦМ СИ) — одна из влиятельнейших в Соединенных Штатах экспертных организаций. Центр был основан в 1962 г., его питомцы в последующие годы не раз занимали высшие госу­дарственные посты США, причем как в республиканских, так и демократических администрациях |0.

По мнению экспертов ЦМ СИ, изменение политики США на постсоветском пространстве произошло во многом из-за опа­сений Вашингтона за суверенитет бывших советских республик.

- 155 -

Так, по словам 3. Бэран, в середине 1990-х гг. Вашингтон осоз­нал, что после распада Советского Союза Россия не лишилась имперских амбиций по отношению к своим новым соседям. Мос­ква в этот период стремилась вернуть центрально-азиатские и закавказские государства под свой контроль, однако из-за ог­раниченности своих военных и экономических ресурсов она не могла эффективно влиять на ситуацию здесь. Видя, что руко­водители «новых каспийских государств» совсем не стремятся вернуться под протекцию Кремля, Россия решила продемонст­рировать, что без ее присутствия в регионе он неминуемо ввер­гнется в хаос межнациональных войн. Поэтому Россия была заинтересована в дестабилизации обстановки у своих южных рубежей и напрямую участвовала в разжигании конфликтов в Закавказье, открыто поддержав абхазских сепаратистов в их борьбе с центральной властью Грузии и Армению в карабахс­ком конфликте ".

Еще один сотрудник Центра П. Салливан отмечает, что в то время, когда Запад был открыто заинтересован в стабильной России, и «видел ее будущее среди процветающих свободных народов», российские лидеры, поддерживая нестабильность в Каспийском регионе, стремились восстановить свое былое влия­ние здесь п.

В конце 1995 г. была опубликована статья координатора Про­граммы российских и евразийских исследований Центра С. Фойе. В ней автор, отметив, что «большинство россиян считает восста­новление гегемонии над бывшими республиками СССР основ­ным национальным интересом своей страны», подробно проана­лизировал подписанную Б. Ельциным «Стратегию России в от­ношении стран СНГ». Главный вывод, к которому пришелС. Фойе — цель «Стратегии» заключается в «новом порабоще­нии» бывших советских республик. В связи с этим автор призвал правительство СШ А активизировать свою политику на постсо­ветском пространстве, не допустить «воссоздания империи». В це­лом же Фойе оценил политику России на постсоветском про­странстве с лета 1992 г., направленную на разжигание войн у своих же границ, как «шизофреническую»13.

«РЭНД-корпорейшн» — политически не ангажированная американская экспертно-аналитическая организация, созданная в 1946 г. в Санта-М онике (штат Калифорния). Она проводит

- 156 -

исследования преимущественно по заказу государственных ве­домств, специализируясь на разработках в области оборонной политики м.

Г. Фуллер, ведущий политолог РЭНД, в вышедшей в 1997 г. статье предлагал не рассматривать политику России в Каспийс­ком регионе как некую монолитную систему. По его мнению, после 1991 г. сохранение СН Г было для России одной из важ­нейших внешнеполитических целей. Для ее достижения Москва на протяжении 1990-х гг. зачастую использовала различные «гряз­ные трюки», политическое и экономическое давление. Подоб­ная политика проводилась преимущественно реваншистско-на- строенными силами, сторонниками жесткой линии. Однако, по мнению Фуллера, из-за ряда причин именно на каспийском направлении Россия не сможет восстановить «свои имперские позиции». Поэтому автор рекомендовал СШ А и Западу в целом не конфликтовать с ней, а налаживать взаимовыгодное сотруд­ничество |5.

Сотрудники «РЭНД-корпорейшн» П. Хенц и Э. Уимбуш согласились с мнением, что Россия стремится восстановить свой имперский статус за счет доминирования над своими ближай­шими соседями. В наибольшей степени эта тенденция проявилась с назначением Е. Примакова на должность главы МИДа. Одна­ко, как отметили авторы статьи, «имперские привычки» во внеш­ней политике могут привести Россию только к ее собственной дальнейшей дезинтеграции, поскольку «время империй прошло»16.

В 2003 г. «РЭНД» опубликовал доклад, подготовленный по заказу Министерства обороны СШ А и посвященный анализу конфликтов в Каспийском регионе. Один из его авторов О. Оли- кер, анализируя причины противоречий в политике России здесь в начале 1990-х гг., пришла к следующим выводам. После распа­да Союза российские военные и некоторые политики не могли смириться с независимостью бывших советских республик. Для массового сознания большинства россиян Российская империя и Советский Союз — это и есть Россия в ее естественных грани­цах п. Соединенным Штатам, по мнению О. Оликер, нужно все­мерно противостоять имперским амбициям России, но при этом необходимо отделять эти амбиции от ее объективных интере­сов |8. И, кроме того, основные вызовы безопасности региона детерминируются не внешними факторами (в том числе не Рос­

- 157 -

сией), а факторами внутренними. США, по мнению экспертов «РЭНД», должны не искать врагов, а в первую очередь сфоку­сировать свое внимание на помощи прикаспийским государствам в преодолении их экономических, политических и социальных проблем 19.

Если «РЭНД» и Центр международных и стратегических исследований — организации без четкой идеологической уста­новки, то ниже представлены концепции экспертов двух «моз­говых центров», которые можно отнести скорее к либеральному крылу американской политической арены.

Институт Брукингса (Вашингтон) — одна из старейших эк- спергно-аналитических организаций США, руководимая в на­стоящее время С. Тэлботтом (в администрации У. Клинтона он занимал должность заместителя госсекретаря).

В феврале 2001 г. была опубликована работа Фионы Хилл, старшего сотрудника отдела исследований международной поли­тики Института, посвященная анализу американской диплома­тии в Каспийском регионе в 1990-е годы. Автор подвергла жест­кой критике чрезвычайно упрощенный, по ее мнению, подход руководства Соединенных Штатов к формированию политики в Прикаспии. По мнению Ф. Хилл, США, объявляя в середине девяностых годов отношения с закавказскими и центрально-ази­атскими республиками своим внешнеполитическим приоритетом, не понимали их культурно-этнических и политических особен­ностей. Кроме того, не учитывались «исторически более оправ­данные интересы» их непосредственных соседей, в том числе России 20. В статье, вышедшей в мае того же года, Ф. Хилл под­черкнула, что это непонимание и непринятие Соединенными Штатами российских интересов в Каспийском регионе, полити­ка, направленная на вытеснение оттуда России, подталкивает ее только к еще большей изоляции, отрыва от западного мира. А это, в свою очередь, отнюдь не способствует укреплению междуна­родной стабильности в целом 21.

Б. Ш эффер, руководитель Программы каспийских иссле­дований в Школе государственного управления им. Д. Кеннеди (Гарвардский университет), полагает, что Россия действительно сыграла значительную роль в эскалации многих конфликтов на­чала 1990-х гг. на постсоветском пространстве 22. Однако, по ее мнению, США допустили ошибку, полагая, что стремление Рос­

— 158 —

сии к гегемонии на постсоветском пространстве - это долго­срочная тенденция. На самом же деле, с точки зрения Б Ш эф- (Ъеп уже в 1994 году Москва скорректировала свою политику отношении «новых каспийских государств», отказавшись от сво­их прежних имперских претензий 23.

И, наконец, необходимо подробно остановиться на а нал и работ представителей консервативных «мозговых центров» СШ . По данным рейтинга американской независимой медиа-гру ^«Fair» самой влиятельной э к с п е р т н о й о р г а н и з а ц и е й ^ открзаявляющей о своей приверженности консервативной идеоло­гии, является Фонд «Наследие» (Вашингтон) .

По мнению ведущего специалиста Фонда по России разии А. Коэна, в первой половине 1990-х гг. для американско­го политического и стеб л и ш м ен та «романтическое увлечение» Рос­сией действительно было приоритетнее отнош ении с другими государствами бывшего Советского Союза - В статье, вышед­шей в начале 1996 г. (то есть в период формирования кас™ и кой политики Вашингтона), Коэн отмечал, что Росс” * ’ не смотря на огромную экономическую помощь и политическую поддержку со стороны СШ А, не развивается в сторону демок­ратического правового государства. Ее политика по отношени к ближайшим соседям направлена на ослабление и подчинение бывших республик СССР. На южном направлении главным сред­ством этой политики является разжигание межнациональных конфликтов. Ж есткой критике со стороны Коэна подверглась администрация У. Клинтона за то, что, несмотря на свое: м щ » ‘ вое лидерство и статус единственной сверхдержавы, СШ А не желают остановить «экспансию российского неоимпериализма» .

В марте 1997 года были опубликованы рекомендации А. Ко эна в адрес Конгресса США, в обеих палатах которого большин­ство в то время принадлежало республиканцам. Коэн заявил, необходимо поставить вопрос о предоставлении финансовой по­мощи России в прямую зависимость от ее политики по отнош нию к соседям. Кроме того, он предложил уделять больше вни мания двусторонним отношениям СШ А с постсоветскими госу­дарствами, по возможности интегрировать их в структуры HA1U.

Отдельно в этих рекомендациях эксперт остановился на энергоресурсах Каспия. Он подчеркнул, что только иностранные инвестиции в энергетический комплекс «новых каспииских го­

- 159 -

сударств» могут стимулировать их развитие, вывести из эконо­мической, а значит, и политической зависимости от России. Конгрессу А. Коэн предложил инициировать слушания, посвя­щенные углеводородным ресурсам Азербайджана и Казахстана, обратить внимание общественности на важность каспийской нефти для обеспечения американской энергетической безопас­ности, и следовательно, заявить о необходимости участия США в разработке здесь месторождений. Причем Коэн отдельно от­метил, что экспорт нефти и газа из Каспийского региона ни в коем случае не должен осуществляться через территорию Рос­сии или Ирана 27.

В июле 1997 г. Комитет по иностранным делам Сената дей­ствительно провел слушания, посвященные политике Вашинг­тона в отношении государств Закавказья и Центральной Азии. Здесь было объявлено, что южные республики бывшего Совет­ского Союза становятся сферой приоритетных интересов США. По сообщению «Известий», на этих слушаниях было объявле­но, что причиной такого поворота в политике Вашингтона яв­ляются «богатейшие углеводородные месторождения Каспийс­кого моря, сопоставимые с природными запасами Персидского залива... стратегическая цель США — найти альтернативные ис­точники энергии, уменьшив тем самым свою зависимость от... арабских шейхов»28.

Здесь следует заметить, что американские ученые Э. Рич и К. Уивер, проведя исследование степени влияния тех или иных «мозговых центров» на принятие внешнеполитических решений в середине 1990-х гг., пришли к весьма любопытным выводам. По их мнению, оценить вовлеченность какой-либо экспертной организации в принятие решений на официальном уровне мож­но, подсчитав количество выступлений ее сотрудников на засе­даниях Конгресса. В 1995 г., когда законодательная власть пере­шла к республиканцам, «на слушаниях чаще всего стали появ­ляться представители Фонда «Наследие»... Представители иссле­довательских центров либеральной ориентации выступали в Кон­грессе гораздо реже»29.

Научный сотрудник Фонда «Наследие» Б. Спринг в своей статье, вышедшей в 2002 г., отмечал, что в 1993—1998 гг. его организация выработала эффективный механизм влияния на при­нятие важнейших внешнеполитических решений. Основной путь

- 160 -

влияния — через конгрессменов-республиканцев, для которых Фонд организовывал многочисленные конференции и семина­ры, на которых эксперты «Наследия» представляли политикам свои рекомендации30.

Таким образом, в 1996—1997 гг. произошла трансформация политики США на постсоветском пространстве. На фоне ухуд­шения американо-российских отношений «новые независимые государства» Закавказья и Центральной Азии были включены в сферу «приоритетных интересов» Соединенных Штатов. Во мно­гом на этот процесс повлияло восприятие в политико-академи­ческих кругах Соединенных Штатов российской политики в от­ношении соседей. Экспертами наиболее влиятельных исследова­тельских организаций этого периода — Центра международных и стратегических исследований (бывшие сотрудники которого за­няли ряд ключевых должностей второй администрации У. Клин­тона) и Фонда «Наследие» (влиявшего на принятие внешнепо­литических решений через Конгресс) — политика России была оценена как агрессивная, направленная на утверждение господ­ства РФ в Прикаспии. По их мнению, только активная роль СШ А в регионе, жесткое противодействие России на этом на­правлении могло препятствовать реализации имперских амбиций Москвы. Данная концепция, в основе которой лежала идея про­тиводействия России, по всей видимости, легла в основу офор­мившейся во второй половине 1990-х гг. официальной политики СШ А в Каспийском регионе.

Следует также отметить, что американское экспертное со­общество вовсе не было абсолютно единодушным в данном воп­росе. Главными критиками политики демократической админис­трации США по отношению к Каспийскому региону выступили сотрудники влиятельнейших экспертных организаций с центри­стской и либеральной идеологической направленностью.

Примечания

1 См.: Трофименко Г А. Центрально-азиатский регион: полити­ка США и проблемы нефтяного импорта / / США: Экономика, поли­тика, идеология. 1998. № 11. С. 21—36.; Гаджиев К С. Геополитика Кавка­за. М., 2001. С. 372; Чернявский С.И. Экспортные маршруты каспийс­кой нефти / / Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 12. С. 64-68.

- 161 -

2 См.: Митяева Е.В. Международные аспекты освоения нефтя­ных ресурсов Каспийского моря / / США: Экономика, политика, иде­ология. 1998. № 2. С. 32—44; Самуйлов С.М. Политика США в отношении СНГ/ / США: Экономика, политика, идеология. 1998. № 10. С. 41—51.

3 Братерский М.В. Политика США в Средней Азии: итоги десятилетия / / США. Канада. Экономика, политика, культура. 2002. № 9. С. 55.

4 См: Гусейнова М.А. Новые тенденции в политике США в Цен­тральной Азии и Закавказье / / США. Канада. Экономика, политика, культура. 2003. № 2. С. 43—60; Самуйлов С.М. Американское военное присутствие в Средней Азии и конгресс / / США. Канада. Экономика, политика, культура. 2004. № 8. С. 25—44.

5 В последние годы в был опубликован ряд работ, посвящен­ных общим вопросам функционирования экспертных центров в США, а также их влиянию на принятие внешнеполитических решений аме­риканской администрацией в 1990-х годах. В частности: ШаклеинаТ.А. Россия и США в новом мировом порядке. М., 2002; Загорский А. Экс­пертное сообщество и внешнеполитический истеблишмент / / Pro et Contra. 2003. № 8. С. 7—17; Макарычев А. Проектные сети, трансферт знаний и идея «обучающегося региона» / / Там же. С. 32—49.

6 25 декабря 1991 г. США объявили о признании независимости Азербайджана, Грузии, Армении, Казахстана, Киргизии, Таджикис­тана, Туркменистана и Узбекистана. В январе 1992 г. в Алма-Ате было открыто первое американское посольство в регионе. Затем в течение последующих нескольких месяцев посольства США появились и в других столицах: в феврале — в Ереване и Бишкеке, в марте — в Баку, Душанбе, Ашхабаде, Ташкенте, и, наконец, в апреле 1992 г. — в Тбилиси (Fact Sheet: Armenia / / Dispatch. 1994. № 18. Mode of access: http://w w w .dosfan.lib.uic.edu/ER C /briefing/dispatch/1994/htm l/ Dispatchv5nol9; Fact Sheet: Azerbaijan / / Ibidem; Fact Sheets: Central Asian Republics / / Dispatch. 1994. № 19. May 9. Mode of access: http:// www.dosfan.lib.uic.edu/ERC/briefmg/dispatch/1994/html/Dispatchv5nol9; Fact Sheet: Georgia / / Ibidem).

7 Baker J. America and the Collapse of the Soviet Empire (Adress at Princeton University. Dec 12, 1991)// Dispatch. 1991. № 50.

8 Bush J. Coordinating Assistance to The New Independent States (Opening adress before the Coordinating Conference on Assistance to the N1S. Washington. Jan, 22 1992) / / Dispatch. 1992. № 4.

9 Eizenstat S. Testimony before the U.S. Senate Foreign Relstions In ternational Economic Policy, Export and Trade Prom otion Subcommittee. Mode of access: http://www.state.gov/www/policy_remarks/ 971023_eize_caspian.html; Talbott S. A Farewell to Flashman: American Policy in the Caucasus and Central Asia. Adress at the Johns Hopkins

- 162 —

school of Advanced International Studies (July 21, 1997). Mode of access: http://www.state.gov/www/policy_remarks/1997/970721_talbott-hire.html.

10 Например, А. Хейг, один из руководителей Центра в 1970-х гг., в администрации Р. Рейгана занимал должность государственного сек­ретаря. М. Олбрайт, сотрудник Центра в начале 1980-х гг., стала гос­секретарем в демократической администрации У. Клинтона, а одним из ее советников был назначен С. Сестанович, директор Программы восточно-европейских исследований ЦМСИ в 1987—1997 гг. (Distinguished Alumni. Mode of access: http://www.csis.org/html.alumni).

11 Baran Z. The Caucasus: Ten Years after Independence / / The Washington Quarterly. Winter 2002. P. 222—224.

12 Sullivan P.Pipeline to Ceyhan / / The Washington Post. 1999. Jan.5.13 Foye S. Russia and «Near Abroad» / / Post Sovie Prospects. 1995.

№ 12. Mode of access: http://www.csis.org/ruseura/psp/pspiiil2.html.14 Abelson D. Think Tanks and U.S.Foreign Policy: A Historical

Perspective// U.S. Foreign Policy Agenda. 2002. № 3. P. 11.15 Fuller G. Geopolitical Dynamics of the Caspian Region / / Caspian

Crossroads M agazine. Fall 1998. Mode of access: h t tp : / / www.ourworld.compuserve.com/homepages/usazerb/322.html.16 Henze P., Wimbush E. American Middle East Policy: The Need For New Thinking / / Caspian Crossroads Magazine. Winter 1997. Mode of access: http://www.ourworld.compuserve.com/homepages/usazerb/231.html.

17 Faultlines of Conflict in Central Asia and the South Caucasus: Implications for the US Army. 2003. P. 190

18 Ibid. P. 191-192.19 Foreign Policy for a World of Decision. Mode of access: http://

www.rand.org/publications/randreview/issues/rr.7.00/ foreign.html.20 Hill F. ANot-So-Grand Strategy: U.S. Policy in the Caucasus and

Central Asia Since 1991. Mode of access: http://www.brookings.edu/views/ articles/fhill/200 lpolitique.htm

21 Hill F. The Caucasus and Central Asia / / Brookings Policy Brief. 2001. №80. P. 4-5.

22 Shaffer B. Peace for Caucasus / / The Miami Herald. 2001. April 4. Mode of access: http://www.miami.com/herald.

23 Shaffer B. Executive Memorandum / / U.S.-Russian Relations: Implications for the Caspian Region. Cambrige, 2001. P. 5.

24 Think Tanks Survey 2003 / / Extra. July/Aug. 2004. Mode of access: http://www.fair.org/ extra/0405/think-tank.html.

25 Cohen A. A New Paradigm for U.S.-Russia Relations: Facing the Post-Cold War Reality (March 6, 1997). Mode of access: h ttp :// www.heritage.org/research.

26 Cohen A.The «New Great Game»? Pipeline Politics in Eurasia / / Caspian Crossroads Magazine. Spring/Summer 1996. Mode of access: http://www.ourworld.compuserve.com.

27 Cohen A. A New Paradigm for U.S.-Russia Relations.28 Юсин М. США мечтают вытеснить Иран из Закавказья и Сред­

ней Азии / / Известия. 1997. 24 июля. С. 3.29 Рич Э, Уивер К. Пропагандисты и аналитики:«мозговые цен­

тры» и политизация экспертов / / Pro et contra. 2003. № 2. С. 83—84.30 Spring В. The Heritage Foundation: Influencing the Debate on

Missile Defense / / U.S. Foreign Policy Agenda. 2002. № 3. P. 32.

O.B. Головкина (Волгоград)

МЕНЕДЖМЕНТ КУЛЬТУРНОГО РАЗНООБРАЗИЯ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ

ОТНОШЕНИЯХ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ВКЛАД АМЕРИКАНИСТИКИ

Теория международных отношений по своей сути является междисциплинарной отраслью знаний, которая активно исполь­зует подходы и методы исторического, политологического, со­циологического, правового, философского, экономического ис­следований, методы моделирования.

Проводились и проводятся многочисленные (в том числе и междисциплинарные) исследования механизма, эволюции, ос­новных этапов взаимодействия акторов 1 в современной системе международных отношений. Взаимодействие между акторами рас­сматривалось и как участие в войнах и как межгосударственное сотрудничество с точки зрения экономики, политологии (особо процесса формирования внешней политики), в последнее время активно разрабатывается социология взаимодействия акторов международных отношений. При этом система международных отношений рассматривается как некая социальная система, про­странство коммуникаций, регулируемое нормами международ­ного права.

Это было обусловлено радом причин. В первую очередь меж­дисциплинарным характером теории международных отношений как отрасли знаний, что позволяет применять методы, к приме­

- 164 -

ру, социологии. Так, международные отношения, по сути, осно ваны на взаимодействии акторов в определенном времени и про­странстве коммуникаций 2, характеризуемом единством условии жизнедеятельности субъектов в каких-либо существенных отно­шениях (можно сказать, в социуме).

Во вторых, это было вызвано острой необходимостью но­вых проблем исследования и инструментария исследования меж­дународных отношений — тем, что Ивэр Нойман описал как «общая неуверенность, происходящая из ощущения, что эта дис­циплина [Международные отношения] провела 1980-е годы, стре­ляя мимо цели».

Как любые социальные акторы, акторы международных отношений можно рассматривать как самостоятельные (единич­ные) субъекты коммуникации, так и как группы акторов, объе­диненные на основании общего признака и\или интереса Так, всех акторов международных отношений 4 можно условно разде­лить на группы по следующим признакам:

- «цивилизационному» (Запад — Восток),- «континентальному» или «региональному» (Европа, Амери­

ка, Азия); .- «конфессиональному» (христианство, мусульманство и т. п.).

Внутри таких групп у акторов складывается форма кол­лективной идентичности, традиционно базирующаяся на про­тивопоставлении «Свой — Чужой». Таким образом, оппозиция «Свой — Чужой», также как и роль «Другого» в складывании коллективных идентичностей становятся предметом присталь­ного внимания и изучения в теории современных международ­ных отнош ений5.

Но это далеко не единственная «социологическая» пробле­ма международных отношений. В данной работе нас более интере­сует следующий аспект. Современные международные отноше­ния характеризуются рядом вполне определенных признаков, таких как относительная устойчивость и предсказуемость. Это в свое время создало предпосылки для структурирования всей со­вокупности межгосударственных отношений, выстраивания оп­ределенной иерархии вокруг основных центров силы. Процесс глобализации сделал возможным возникновение и дальнейшее существование глобальных (мировых) центров силы, которые к тому же в большинстве случаев совпали по своей коллективной

- 165 -

идентичности, например, Запад — Восток. С другой стороны, совпали и две другие категории: категория «Другой/Чужой» со­впала с категорией «Меньшинство». Следовательно, группы ак­торов, не принадлежащие к западной идентичности, выступаю­щие по отношению к ней в качестве «Другого/Чужого, стали в современных международных отнош ениях так называемой «disadvantage group» в отношении к доминирующим западным центрам силы. Проблема деления социума на большинство и мень­шинство не нова для современного научно-теоретического зна­ния. Как не ново совпадение категорий «Другой/Чужой» и «Мень­шинство»6. Существует несколько теоретических подходов к по­литическому регулированию взаимоотношений большинства и меньшинства: сегрегация (геттоизация, резервация, геноцид; ас­симиляция и прокультурация; интеграция и кооптация (аккульту- рацтя, неокультурация)7. Если смотреть шире, то все их условно можно разделить на два основных тренда: исключение и включе­ние. Следует, однако, не забывать, о том, что ни один из пере­численных выше подходов не является идеальным, то есть имеет как плюсы, так и минусы, и что в реальности они встречаются скорее в сочетании, нежели в чистом виде 8.

Предположив, что к международным отношениям можно применить паттерны и методы социальной теории, интересно выяснить, какой из вышеперечисленных подходов менеджмента культурного разнообразия преобладает. Как в данной среде дей­ствуют основные подходы к взаимоотношению большинства и меньшинств.

До сих пор в международных отношениях, как ни странно, преобладали и преобладают подходы ассимиляции и сегрегации. В современных международных отношениях незыблемый прежде принцип «национального» был заменен принципом «наднацио­нального». При этом, прежде всего разрушался принцип государ­ственного суверенитета. Наступил период ломки государственно­центристской модели. Целью этого было создание определенной общей, разделяемой всем мировым сообществом, ценностной парадигмы, которая бы сняла остроту конфликта национальных интересов, приведшего в XX веке к мировым войнам. Объеди­ненное таким образом мировое сообщество должно было, по ло­гике теоретиков, отказаться от подхода «свой — чужой» или хотя бы практиковать его в меньшей степени. Но наделе этого

— 166 —

не произошло. Несмотря на то, что ключевым понятием в изу­чении теории международных отнош ений считается «систем­ность», которая предполагает наличие устойчивых, долговре­менных связей между главными элементами системы (нацио­нальными государствами), правовое регулирование их контак­тов, наличие общих ценностей. По факту основные принципы международного права, основные ценностные установки ООН не так уж универсальны, глобальны и общ еразделяемы, как того хотелось. Так, например, права человека (права человека как права, которыми обладает индивид просто в силу того, что он _ человек, безотносительно к социальному, культур­ному или политическому контексту), которые де-юре счита­ются непреходящей и приоритетной ценностью для любого человека и государства мира, исторически являются продук­том евро-христианской (протестантской) морали. И порой не являю тся априори неоспоримыми ценностями для, скажем, человека восточной, индуистской или мусульманской культу­ры. «Декультурация» или «десоциализация» (выведение прав человека за скобки культуры определенного социума) прав человека возможна только на бумаге. Так как концепт челове­ка сам по себе строго привязан к культуре и сфере социально­го, изменяется параллельно с эволю цией данных категорий. Ведь именно эти две компоненты определяли как статус чело­века, так и его роль в определенном обществе. Например, по­нятие человека в европейской культуре в определенный исто­рический период нельзя было назвать гомогенным и целост­ным, так как оно расслаивалось на цивилизованного человека и дикаря, варвара, который часто представлялся в качестве недочеловека (индеец, чернокожий). В истории религии также вставал вопрос «полноценности» (как человека) неверного. Отделение прав человека от социокультурного контекста при­водит, например, к тому, что если Устав ООН предлагает лиш ь «вновь утвердить веру в основны е права человека» , то согласно Документу Копенгагенского совещ ания конф ерен­ции по человеческому измерению СБС Е от 29 июня 199 г. соблюдение прав человека необходимо для прочного мира, бе­зопасности, справедливости, сотрудничества. При этом осуще­ствление прав и свобод возможно только в условиях демокра­тии и правового государства 10. Другими словами, происходит

- 167 -

ассимиляция акторов международного сообщества в систему, возглавляемую западной системой ценностей ".

Насколько эффективен данный подход к взаимоотноше­нию большинства и меньшинств в контексте современных меж­дународных отношений? Какие опасности скрыты в его приме­нении? Рассмотрим два примера эволюции менеджмента взаи­моотношений большинства и меньшинств в рамках единого со­циума 12, два варианта политики мультикультурализма в США и Канаде.

При создании Американской республики в Декларации не­зависимости было провозглашено, что «все люди созданы рав­ными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремле­ние к счастью»13, но отцы-основатели, как и большинство их свободомыслящих современников XVIII века, под равенством всех людей подразумевали только свободных белых мужчин. Представления отцов-основателей о равенстве, таким образом, предопределили появление ассимиляционной концепции «аме­риканского плавильного котла». В качестве эталона новой нации был смоделирован тип WAS Ра (белого протестанта англо-сак- сонского происхождения). Именно ассимиляция, в основе ко­торой был заложен эталон белого мужчины англо-саксонского происхождения, способствовала тому, что и после отмены раб­ства сегрегация в отнош ении африканцев не только сохрани­лась, но и получила законодательное закрепление 14. И это было совершенно логичным, так как «черные» и «краснокожие» жи­тели СШ А никоим образом не могли соответствовать эталону американской нации.

Во второй трети XX в. американский плавильный котел на­чал давать сбои, не успевая переплавлять активно прибывающих иммигрантов различных по цвету кожи, расовой принадлежнос­ти. Идеальный тип американца-WASPa перестал соответствовать действительности. В это же время актуальность приобрели аргу­менты сторонников «культурного плюрализма», основанные на убеждении, что полное этническое, языковое, культурное и ре­лигиозное единообразие вовсе не обязательно для нормального функционирования американского общества. Наступило время мультикультурализма и политкорректности. Но вместо единства разнообразий американское общество, по словам B.C. Малахова,

- 168 -

становится множеством единообразий, в котором проиис шг i и<> зитивная дискриминация и реактивный мультикультурпли i m

США, столкнувшись с проблемой визуально отличающп о ся меньшинства, не способного ассимилировать, тут же пред приняли меры по его сегрегации (сначала насильственной, а поз же добровольной). Многие социологи отмечали, что Affirmative Actions (как пример позитивной дискриминации) привели к гет- тоизации меньшинств и стигматизации их идентичностей. По мнению B.C. Малахова, этнические и культурные меньшинства Соединенных Штатов стали носителями реактивного мультикуль­турализма. «Если раньше их члены стремились скорее к слиянию с большинством, то теперь они, напротив, настаивают на соб­ственной инакости»16. То, что когда-то было отрицательной ха­рактеристикой, получаемой группой извне, становилось поло­жительной самохарактеристикой группы. Если раньше индиви­ды, принадлежавшие этническим и культурным меньшинствам, скорее противились выделению себя в особую группу, то теперь они подчеркивают свою особость. «Если вплоть до конца 70-х аф­роамериканцы и иммигранты из Азии и Латинской Америки пред­почитали “стушеваться” и активно вовлекались в процесс асси­миляции, то с середины 80-х они энергично и даже агрессивно подчеркивают свою культурную несхожесть с большинством американского населения»17.

Подобная ситуация, заметим, имеет место в современном мире: страны четвертого мира 18 начинают агрессивно заявлять о своей инакости, неподчинении нормам и ценностям западной цивилизации. Случайно ли появление теории столкновения ци­вилизаций Хантингтона, или то, что исламский фундамента­лизм почти стал синонимом терроризма?!

США решили проблему дискриминируемого меньшинства посредством Affirmative Actions и введения политики идентич­ностей. Под давлением назревающего конфликта американское правительства решило дать черным американцам то, что по его мнению было им необходимо (признание страданий черноко­жих вследствие рабства и дискриминации) и во искупление причиненного зла наделила льготами и привилегиями. Такое решение вопроса не принесло черным ни уважения, ни пони­мания со стороны белого большинства. Чернокожие американ­цы не были им услышаны, им не было создано условий для

- 169 —

продуктивного диалога. Того, к чему по большому счету они стремились более всего, не получилось. Власть СШ А не готова была включать отличающиеся меньшинство в жизнь большин­ства. Не могла изменяться в соответствии с потребностями, иде­алами, целями меньшинства. Намного легче было исключить, обособить отличающихся (теперь уже посредством мер позитив­ной дискриминации), выделить из правила исключение, неже­ли менять правило.

Но в отличие от грамматических конструктов, социальным агентам присуща активность. Оставленные без внимания «исклю­ченные» в гетто позитивной дискриминации начинают создавать свою систему взаимодействия, исключение из правила создает свои правила игры, которые искажают исходную систему, ввер­гая ее в хаос абсурда.

В СШ А меры позитивной дискриминации (Affirmative actions) способствовали культивированию «афроамериканости». Если раньше меньшинства насильственно отделялись от пред­ставителей титульного этноса, то теперь (благодаря выгодам Affirmative actions) они сами отделяют себя от большинства. И уже белое большинство нуждается в защите от мер позитив­ной дискриминации.

В МО нежелание изменять систему таким образом, чтобы были учтены интересы как большинства, так и меньшинств, чтобы меньшинства имели возможность влиять на политические процессы, нежелание услышать страны-изгои, аутсайдеров гло­бализации привело к международному терроризму, который, вна­чале вынесенный за скобки мировой системы, создал свою сис­тему взаимодействия, свои правила игры, которые разрушают исходную систему, ввергая ее в хаос, заставляет ее играть по своим правилам.

В отличие от американского, канадский мультикультура- лизм возник как результат долгих поисков компромисса между двумя титульными этносами, нациями-основателями: франко­канадцами и англоканадцами. Наиболее яркая и специфичная черта канадского общества — это его этнокультурная мозаич­ность, выраженная в том, что ни одна этническая группа канад­цев не составляет большинства населения страны в целом. «Кана­да — это страна меньшинств, связанных общенациональной иде­ей, этнокультурных групп, большинство членов каждой из ко­

- 170 -

торых считает себя канадцами и одновременно с гордостью под­черкивает свою принадлежность к данной этнической группе, не выказывая сознательного стремления к ассимиляции с ка-кой-либо другой группой»19.

Именно эта особенность демографии населения Канады ста­билизировалась и даже имеет тенденцию к некоторому росту, выказывает определенную сопротивляемость к ассимиляции, определяет видимую «мозаичность» канадского общества. «На­пример, уроженец русско-английской семьи обычно проявляет особый интерес к русской культуре и считает себя скорее рус­ским канадцем”. “Канадскость” и даже “англоканадскость” та­кого человека естественна и не подвергается сомнению, а кров­ная связь с еще одной великой культурой предоставляет ему возможность дополнительного духовного обогащения»20.

Канадская концепция мультикультурализма (как либераль­но-демократического механизма взаимоотношений между пред­ставителями этно-культурного большинства и меньшинств) зас луживает самого серьезного внимания в первую очередь из-за своей несхожести с моделью американского мультикультурализма.

Первое отличие канадского мультикультурализма заключа­ется в том, что в канадском обществе на протяжении всего вре­мени его существования не было четко очерченного этнического эталона, как тип WASPa в США. Канадскому обществу всегда была присуща (в большей или меньшей степени), по крайней мере, дуалистичность сознания. Наличие в качестве этнического эталона не одного, а двух типов (французского и британского) исключало возможность жесткой ассимиляции.

Возможность выбора делала возможным сосуществование в Канаде двух различных типов социализации, основанных на различиях культуры (в том числе и политической), а значит, и на различиях социальных институтов. Что также препятствовало глубинной ассимиляции этнических сообществ21. Данная ситуа­ция сохраняется и по сей день благодаря исключительному праву провинций проводить самостоятельную политику в отношении этнических, религиозных, и других меньш инств (которая мо­жет значительно отличаться, но не должна противоречить ф е­деральному законодательству). Ш ирокие полномочия провин­циальных властей укрепляют отличия системы социализации в регионах.

- 171 -

В Канаде, в отличие от США, члены этнических сообществ действительно пользуются закрепленным в канадской Хартии прав и свобод, а также в языковой политике Канады, правом пользоваться своими «родными» языками, включая и право пре­подавания на «родном языке».

Таким образом, канадский мультикультурализм следует от­нести скорее к кооптационному нежели к ассимиляционному подходу. Подходу равноправного включения меньшинств в со­циум с обеспечением их возможностью достигать своих целей, вносить вклад в формирование общих институтов и ценностей, влиять на политические процессы при сохранении ими культур­ной, языковой, поведенческой и самобытности. Подходу, при котором не происходит сегрегации или геттоизации, который, напротив, способствует продуктивному диалогу различных культур и групп акторов.

Если представить, что мировое сообщество есть некое муль- тикультурное государство, обладающее определенной правовой системой, традицией управления (политической традицией), имеющее так называемые нации-основательницы (большинство22) и включающиеся (инкорпорирующиеся) в систему данного го­сударства другие нации (меньшинства), то системы взаимоотно­шений представителей различных этносов и рас в мультикуль- турных сообществах СШ А и Канады могут послужить моделью менеджмента культурного разнообразия современных междуна­родных отношений.

Американский подход предполагает ассимиляцию «нович­ков» и исключение «несогласных» ассимилировать. Канадский подход основан на включении меньшинств в жизнь общества и предполагает их полноценное участие в процессе формирования политики управления обществом, формирования\изменения си­стемы общества. Первый, наиболее простой, как мы увидели, до сих пор преобладающий в международных отношениях подход при этом несет в себе множество негативных последствий, с вызовами которых современное международное сообщество на­чинает сталкиваться в XXI веке. Последний предполагает кроме элементарного желания услышать «Другого» затрату значитель­ных усилий на предоставление возможности услышать все точки зрения (даже неприемлемые), всех участников МО (даже изго­ев), преобладание стремления найти умиротворяющий компро­

- 172 -

мисс над стремлением во чтобы то ни стало отстоять свой инте­рес. Недостатком последнего является гораздо меньшая степень сплоченности общества, многослойность общей идентичности. Кроме того, сложно представить себе, что подобная идеалисти­ческая система обладает продолжительной жизнеспособностью. Но 138-летняя история Канады вселяет определенные надежды.

Примечания

1 Наиболее употребительным термином, которым в социоло­гии международных отношений принято о б о з н а ч а т ь ^ ™ имодействия на мировой арене, является TCpNmH ^KTop- CouH^b актор - это субъект международных отношении, который Действует и способен своими действиями внести любые изменения в окру

ЩУЮ "^международные отношения - это совокупность отношений возникающих в ходе многомерных контактов основных субъектов(акторов) на международной арене. д ПЯн Tv-

3 Один из представителей французской социологии, У пен выделяет следующие признаки социального актора:р ^ спогобность выражать свое собственное и независимое инение;

- признание со стороны других акторов,- принадлежность к определенной группе.4 Речь идет обо всех без исключения акторах, к которым отно­

сят государства, ТНК, внутригосударственные регионы, различного рода международные и неправительственные организации|(пРавоза щитные, экологические, профессиональные и другие движ®™^'

5 Наиболее полное описание основных подходов к фор р ванию идентичности, использования «Другого» в мировой политике можно найти в книге Ивэра Ноймана «Использование ДРУ™Г°

6 Достаточно в качестве примера привести сложные по культурному составу общества, в которых «Чужие/Другие» стали мень­шинствами внутри одного социума.

7 Сегрегация — разделение в обществе на категории, групо признаку различия социальных статусов, требующее ограничения сферы жизнедеятельности, при котором контакты между группами воспрещены частично или полностью. Может быть насильственной и

добров Ассимиляция _ ВКЛЮЧение одной социальной группы другойпутем усвоения ее культуры, языка, обычаев и т. п. rr,vnnv

Интеграция и кооптация — включение в общество, гру у новых членов как равных, при сохранении последними видимых раз­

- 173 -

личий в стиле и укладе жизни, культуре, языке и т. п. Интеграция — процесс (политика) комплементарного включения целых народов (групп), в то время как кооптация — политика комплементарного вклю­чения конкретных социальных групп и членов, как правило, элит.

Приведенные выше политические подходы — лишь состав­ная часть типов социокультурной переработки (формы фундамен­тального процесса освоения работы с населением, включая коллек­тивные формы сознания и бессознательного), которые включают в себя формы социокультурной переработки (аннигиляция, метиса­ция) и методы социокультурной переработки (натурализация, адап­тация, депотрация). Подробнее см.: Градировский С., Лопухина Т. Ис­торические типы СК переработки. Режим доступа: h ttp :// www. antropotok. archi pelag.ru/text/a007. htm.

8 В работах Чарльза Тейлора подробно описывается пример того, что включение и исключение неотделимы друг от друга в де­мократических обществах. «Включающей, инклюзивной демократию делает то обстоятельство, что она является властью всего народа, тогда как исключающей, эксклюзивной ее делает то, что она явля­ется властью всего народа. Исключение — это побочный продукт по­требности самоуправляющихся обществ в высокой сплоченности» (Тейлор Ч. Демократическое исключение (и «лекарство» от него?). Режим доступа: http://www.antropotok.archipelag.ru/text/a061.htm.

9 Устав Организации Объединенных Наций от 24 октября 1945 года / / Действующее международное право / Ю.М. Колосов,Э.С. Кривчикова. Т. 1. С. 7.

10 Документ Копенгагенского совещания конференции по че­ловеческому измерению СБСЕ от 29 июня 1990 г. / / Права человека: Сб. междунар.-правовых документов. Минск, 1999. С. 694.

11 Очевидно наличие основных составляющих данного подхода: существует ярко выраженный эталон, представителями которого является большинство, меньшинство инкорпорируется исключитель­но посредством ассимиляции, подчинения, растворения в домини­рующей ценностной парадигме за счет отказа от собственной иден­тичности, другие пути развития, достижения целей («осуществление прав и свобод возможно только в условиях демократии и правового государства») категорически отрицаются.

12 На наш взгляд, правомочным данное сравнение внутригосу­дарственной политики и функционирования международного сооб­щества делает тот факт, что на современные международные отно­шения значительное действие оказывает процесс глобализации, од­ним из его следствий становится включенность абсолютно всех акто­ров в международные процессы, невозможность для последних само­устраниться, изолироваться от международных процессов. Это зас­тавляет все акторы действовать в едином коммуникационном про­

_ 174 _

странстве, которое характеризуется интенсификацией неомирш.и социальных отношений, которые связывают отдаленные местности таким образом, что локальные события определяются событиями, происходящими на большом отдалении, и наоборот. Что создает не­которые аналогии между внутренним функционированием государ­ства и международного сообщества.

13 Конституция Соединенных Штатов Америки / / Конституции зарубежных государств. М.: Бек, 1996.

14 В 1898 г. Верховный суд утвердил «равное, но раздельное об­ращение в отношении черных и белых американцев в южных шта­тах». Поправка XIV к Конституции США, принятая в 1868 году, уже после отмены рабства, устанавливала количество представителей в нижнюю палату Конгресса в соответствии с численностью населе­ния штатов, за исключением не обложенных налогом индейцев (Кон­ституция Соединенных Штатов Америки).

15 Малахов B.C. Скромное обаяние расизма. М.: ДИК, 2001.16 Малахов B.C. Мультикультурализм и политика «инакости». Ре­

жим доступа: http://www.intellectuals.ru.17 Малахов B.C. Указ. соч.18 Страны-аутсайдеры процесса мировой глобализации. См.:

Manuel Castells. The information age: economy, society and culture. Vol. III. End of millennium. 2nd ed. L.: Blackwell 2000. P. 67 127.

19 Черкасов А.И. Этнокультурная мозаика и межэтнические от­ношения в Канаде. М., 1999. С. 5.

20 Conway J.F. Reflections on Canada in the year 1997—1998 / / D‘Haenens L. Images of Canada. Ottawa: Ottawa University Press, 1998. P. 15.

21 По мнению С. Ильинской, этническое меньшинство являет­ся умозрительной общностью. Считается, что в реальной действи­тельности ей соответствует некая группа индивидов, которая, как правило, находится в численном меньшинстве по отношению к ос­тальной части населения государства и не занимает в нем доминиру­ющего положения. Члены такой общности, как правило, являясь граж­данами страны, обладают этническими, религиозными, языковыми или жизненно-стилевыми отличиями, которые выделяют их среди основной части населения. Умозрительность этнических меньшинств проявляется в том, что уроженцы одного государства, прошедшие социализацию в типовых институтах, как правило, не имеют между собой культурных отличий, значимых для социальной коммуника­ции. И даже считая «родными» различные языки, они с успехом мо­гут объясниться на общем — государственном, а их идеи, верова­ния, правила, обычаи и образцы семейной жизни привычны и не являются шокирующими друг для друга.

- 175 -

22 Большинством может быть не только группа, превосходя­щая другие по количественным показателям, но также имеющая значительные политические, экономические преимущества.

Ф.М. Неганов (Уфа)

РАЗВИТИЕ СЕКТОРА НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

В США И В РОССИИ

В развитых западных странах растет общее число непри­быльных (non-profit) организаций, которые выполняют самые разнообразные социальные задачи. В связи с этим усложняется социальная структура общества. Кроме того, организации тре­тьего сектора становятся организационной основой гражданс­кого общества. Несмотря на то, что их сущностной чертой выс­тупает добровольный мотив возникновения и независимый ха­рактер существования, учитывая важность выполняемых этими организациями общественных функций, развитие данного сек­тора предполагает его государственное регулирование. Практика жизни заставляет создавать партнерские отношения между тре­мя секторами общества.

Анализ различных теорий показывает, что некоммерчес­кие организации возникают и функционируют в рыночной эко­номике вследствие определенных несовершенств, присущих рын­ку , возрастающей потребности населения в реализации постма- териальных по характеру идей, проектов, любительских, про­фессиональных интересов. При этом там, где рыночная эконо­мика имеет социальную направленность, наблюдается устойчи­вый рост числа различного рода общественных объединений, клубов по интересам, экологических организаций, ассоциаций, союзов. Не имея оснований для получения статуса коммерчес­ких организаций в силу того, что они не устремлены на полу­чение прибыли, а нацелены на выполнение своей миссии (идеи, принятой постматериальной ценности), но, вместе с тем, удов­летворяя посредством своей деятельности социально-значимые потребности населения, НКО с необходимостью возникают и

- 176 -

развиваются в рыночной экономике в качестве одного из ее секторов.

Как и предпринимательская деятельность, деятельность орга­низаций некоммерческого сектора есть реакция человека на не­прерывно возникающие общественные потребности. Но в пред­принимательстве реализуется экономическая предприимчивость человека в определенном виде практической деятельности. В тре­тьем секторе также получает реализацию человеческая предпри­имчивость, но ее результатом оказывается не только экономи­ческая, но и социальная эффективность. Различные субъектив­ные качества личности выступают основой, в одном случае для предпринимательской, в другом — для некоммерческой деятель­ности человека. Однако оба этих вида деятельности оказываются во благо обществу и создают благоприятные условия для более полной реализации сущностных сил личности, развитию ее со­циально-значимых качеств. Если предпринимательство дает жизнь творческой энергии человека для достижения более эффектив­ного вида труда, то некоммерческая деятельность, прежде всего, ориентирована на реализацию свободной воли индивида или ак­туальной потребности общества. Если для успешного развития предпринимательства как важнейшего элемента общества жизненно необходим институт конкуренции, то для организаций третьего сектора, не стремящихся к прибыли, важно только соответствие их деятельности идеалу выполняемой миссии.

Успех предпринимательской деятельности в масштабе об­щества в целом, также как и успех НКО третьего сектора, опре­деляются совпадением частных и общественных интересов, бла­годаря которому в одном случае достигается экономический, в другом — социальный эффект. К преимуществам, которыми об­ладают организации третьего сектора экономики, следует отнес­ти следующие:

- экономия государственных затрат, выделяемых на органи­зацию и управление;

- более низкие расценки благодаря привлечению труда доб­ровольцев (волонтеров);

- гибкость и быстрота реакции на возникающие в обществе проблемы;

- отсутствие бюрократических проволочек при принятии ре­шений и выполнении работ;

- 177 -

- высокая квалификация, большой опыт и сознательность пер­сонала;

- горизонтальная иерархия и вытекающий отсюда плюрализм в принятии решений.Таким образом, появление в обществе третьего сектора обус­

лавливается:- экономическими причинами: «провалы» рынка;- социально-политическими причинами: «провалы» государ­

ства;- антропологическими причинами: мотивация человеческой

деятельности постматериальными ценностями.Как различать материальные и постматериальные ценнос­

ти? Если обратиться к словарю, то мы там можем найти следую­щее определение постматериальных ценностей «А philosophy that emphasizes quality of life over acquisition of material goods»1 («Воз­зрение, согласно которому утверждается, что постматериальные ценности есть ценности качества жизни в отличие от ценностей приобретения материальных вещей»). Согласно вышеуказанному определению человека с постматериальными ценностями инте­ресует не вещь сама по себе, а определенное состояние восприя­тия жизни (состояние восприятия ее так сказать мизансцены). Например, нас интересует не хлеб, а качественное состояние сознания и чувств (эмоций) от потребления хлеба. При этом понятно, что для этого состояния нужен предмет и при этом определенный, но сам по себе предмет не является уже ценнос­тью. Главное — это человек, находящийся в определенной пред­метной мизансцене жизни.

Или, например: человеку нужна работа, чтобы получать деньги, на которые он хотел бы покупать вещи. В этом случае, учитывая, что конечная цель человека есть вещь, тогда работа как ценность есть материальная ценность. Если же человека ин­тересует любимая работа, то его интересует как конечный итог его душевное состояние от самого процесса выполнения работы. 1 о есть его целью выступает не результат работы, а сама работа. Это душевное состояние позволяет нам заключить, что лю би­мая работа как ценность есть ценность нематериальная (= пост­материал ьная).

В секторе рыночных отношений (можно сказать и так — в рыночном обществе) отношения между людьми опосредуются

- 178 -

деньгами. И иначе здесь нельзя, так как Деньги есть: 1) необ­ходимое средство достижения эквивалентности в общениях лю­дей (обмен); 2) показатель эконом ической эффективности. Деньги, становясь главной ценностью , толкают людей к вы­сокоэффективному труду, что необходимо рассматривать как благо. Деньги здесь выступают в качестве стимула необходи­мой деятельности. Для представителей третьего сектора, сек­тора нерыночных отнош ений, деятельность обуславливается мотивом, исходящим от самого человека. Он испытывает удов­летворение от состояния окружающей его жизни. Экологу нуж­но, чтобы была сохранена природа, ее красота, ее жизненные формы, представитель молодежной организации отдает свои силы и свободное время на работу с подрастающим поколени­ем, он хочет чтобы его ценили не за материальные качества, а качества нематериальные и т. д. Как видим, человек третьего сектора (средний, усредненный) соверш енно иначе внутренне устроен, нежели представитель рыночной культуры. Его могут стеснять невидимые этические, семейные, групповые и дру­гие нормы жизни. Он может остаться один и быть не в органи­зации, но оставаться человеком новой нерыночной цивилиза­ции. Объединения подобных людей дают нам соответствующие НКО. Но также нужно отметить, что нерыночный человек по­ступает не так, как ры ночный, не потому, что ему так выгод­но, он просто не может поступать иначе. Рыночные и неры­ночные люди как бы живут в разных мирах и правила их деятельности также совершенно различны. Между ними излом цивилизаций, на котором разворачиваю тся порой трагедии жизни отдельных людей. Так, постматериальные ценности не­рыночных людей, вступающие в нерыночные отношения меж­ду собой, институализируясь в НКО, формируют и развивают так называемый третий сектор общества.

Прогрессивное развитие третьего сектора на Западе начи­нается примерно с 1970-х годов. Наиболее распространенное название этого сектора — неприбыльный сектор (nonprofit sectoi). Однако можно встретить также и другие варианты, например независимый сектор (independent sector). Сектор неприбыльных организаций включает в себя все организации [отмеченные, например, в США отделом внутренних доходов М инистерства ф и н ан сов (The In ternal Revenue Service, a b ranch o f the

- 179 -

Departm ent of Treasury)], освобожденные от уплаты налогов. Независимый же сектор составляют организации, входящие в неприбыльный сектор, то есть они является его (неприбы ль­ного сектора) частью. Это организации, которые отделом внут­ренних доходов Министерства финансов обозначаются кодами 501(c)(3) и 501(c)(4) (здесь имеются в виду главным образом благотворительные организации — charitable, и так называе­мые social welfare organizations), а также религиозные конгре­гации, братства и т. п. Если в 1998 г. неприбыльный сектор составлял 6,7 % (прибы льный сектор — Business sector — 80,0 %, а государственный сектор — Governm ent sector — 13,3 %), то доля независимого сектора в нем 6,1 % (от всех организаций страны).

Если обратиться к динамике роста числа организаций неза­висимого сектора США, то она представляет следующую карти­ну2 (см. табл. 1).

Таблица 1

Динамика роста числа организаций независимого сектора СШАГоды 1977 1982 1987 1992 1997 1998Число организаций 739 тыс. 793 тыс. 907 тыс. 1,03 млн 1,19 млн 1,23 млн

Проявившийся социальный феномен стал предметом при­стального исследования и обсуждений. Сегодня можно признать тот факт, что государственная и муниципальная политика в раз­витых странах неизменно строится с учетом экономического и политического потенциала некоммерческих организаций. Это обус­ловлено теми реальными достижениями в экономике и социаль­ной сфере, которые демонстрируют НКО. В отдельных странах, например, в Ш веции, доля некоммерческого сектора в эконо­мике страны достигает 15 %. Во Франции к началу 1990-х гг. число организаций неприбыльной направленности возросло до 600 тысяч, в то время как в Великобритании их количество достигло 250 тысяч 3.

Полтора миллиона американских некоммерческих органи­заций имеют доход в размере 670 млрд долл., что превышает размер внутреннего валового продукта таких стран, как Россия, Бразилия или Австралия. Один из двенадцати американцев рабо­тает в неприбыльном секторе (см. табл. 2).

Таблица 2

Организации США *Показатели 1998 г.

27,71997 г. 27,6

1992 г. 24,5

1987 г. 21,9

1982 г. 18,2

1,626 1,586 1,426 1,285 1,180

П роцент от общего числа органи-5,8 5,8 5,8 5,9 6,5

Сектор независимых организаций1,23 1,19 1,03 0,907 0,793

Процент от общего числа органи­заций 4,4 4,3 4,2 4,1 4,4

• Источник: The New N onprofit Almanac: In Brief. 2001. Mode of access: http://www.independentsector.org.

Таким образом, почти 6 % от всех организаций США явля­ются организациями третьего сектора. При этом 109 млн амери­канцев, что составляет 56 % от числа всех взрослых, являются добровольцами в этих организациях.

Рост некоммерческого сектора в масштабе передовых за­падных стран подтверждается данными об уровне занятости в неприбыльных организациях. Н апример, в 1997 г. в третьем секторе было задействовано почти 5 % от общего числа всех зан яты х4. В частности, в СШ А средний ежегодный уровень прироста числа занятых в неприбыльном секторе составил 2,5 %, что значительно выше, чем в бизнесе (1 ,8% ) й в государ­ственном секторе (1,6 %). Число американцёв, Занятых в не­прибыльном секторе, удвоилось за последние 25 лет. Занятость в этом секторе составляет 9,5 % от общего числа занятых в СШ А, где общее число занятых в неприбыльном секторе в 2001 году исчисляется 12,5 млн человек. Следующая таблица дает нам более полную информацию о занятости в различных секторах США по годам (см. табл. 3).

- 181 -

Таблица 3

Динамика занятости в трех секторах США в 1977—2001 гг. (млн человек) *

Секторы 1977 1982 1987 1992 1997 2001Занятость во всех секторах 82,4 89,4 102,3 108,6 122,6 131,8Неприбыльный сектор 6,0 7,0 8,0 9,7 11,3 12,5Независимый сектор 5,5 6,5 7,4 9,1 10,6 11,7Другие неприбыльные органи­зации 0,5 0,5 0,6 0,6 0,7 0,8Бизнес-сектор 61,3 66,6 77,3 80,2 91,7 98,4Производство 24,3 23,8 24,8 23,2 24,9 24,9Сфера обслуживания 37,0 42,8 52,5 57,0 66,8 73,5Государственный сектор 15,1 15,8 17,0 18,7 h 19,6 20,9Федеральные организации 2,7 2,7 2,9 3,0 2,7 2,6Организации штата 3,4 3,6 4,0 4,4 4,6 4,9Местные организации 9,0 9,5 10,1 11,3 12,3 13,4

‘ Источник: Nonprofit Almanac. Facts and findings / / Independent Sector. 2001. Mode o f access: http://www.independentsector.org.

В течение 1991 г. совокупные временные трудозатраты доб­ровольцев в США составили 15,2 млрд часов, что эквивалентно работе 9 млн штатных сотрудников. В 2001 г. в третьем секторе США было задействовано 12,5 млн человек, что составило 9,5 % от всей рабочей силы занятой в производстве.

Значимость третьего сектора в экономике определяется его долей в национальном доходе страны (см. табл. 4).

Таблица 4

Динамика национального дохода США и доля в нем третьего сектора экономики *

Показатели 1998 г. 1997 г 1992 г 1987 г 1982 г.Национальный доход (грлн долл.) 7,3 6,9 5,2 3,8 2,7Доля неприбыльного сектора (%) 6,7 6,7 6,8 6,5 6,4Доля независимого сектора (%) 6,1 6,1 6,3 5,7 5,8

‘ Источник: The New Nonprofit Almanac: In Brief. 2001. P. 7. M ode of access: http://www.independentsector.org.

Как видим из таблицы, национальный доход США неук лонно растет с 1982 по 1998 годы. При этом доля неприбыльною (и независимого) сектора остается практически стабильно неиз­менной, вместе с тем растущей в абсолютном выражении.

Следует отметить, что некоммерческий сектор развивает­ся на Западе в различных направлениях. Например, известный за рубежом экономист Е. Склут выделяет особый тип непри­быльных организаций — «высокодоходные неприбыльные орга­низации», которые специализируются на развитии высокорен­табельных видов деятельности. П оданны м ученого, таких орга­низаций в СШ А около 60 % от числа всех некоммерческих структур5. Такие организации являются самоокупаемыми, так как полностью окупают свои расходы посредством собствен­ной деятельности, не требуя привлеченного со стороны ф и ­нансирования. Главным же источником их финансирования выступают доходы от членских взносов и плата за услуги. Д ан­ный факт свидетельствует о том, что такого рода неприбыль­ные организации оказываются очень близки коммерческим организациям. Более того, неприбыльные организации нахо­дятся в более выгодном положении, так как обладают налого­выми льготами и другими привилегиями, в отличие от орга­низаций сферы бизнеса. Это также означает, что для после­дних они выступают конкурентами, а значит являются реаль­ными участниками экономической жизни общества, которых не следует игнорировать.

Вместе с тем, третий сектор в развитых западных странах не только вносит существенный вклад в развитие экономики и способствует снижению социальной напряженности за счет со­здания рабочих мест, но и демонстрирует заметные достижения в области социальной работы, значительный процент детских садов, интернатов для инвалидов, домов для престарелых, боль­ниц и тому подобных учреждений находятся в ведении неком­мерческих организаций (например, во Франции все программы по работе с детьми на местном уровне осуществляются исклю­чительно некоммерческими организациями). Однако важно под­черкнуть, что ценность некоммерческого сектора на Западе вы­ходит за рамки экономики, предоставления рабочих мест и про­изводства социальных услуг.

- 183 -

Как известно, в начале 1990-х гг. в США проводилось круп­ное исследование, посвященное перестройке системы органов го­сударственного управления под общим названием «Reinventing government» (= «перестройка, реформа государственного управ­ления»). Главной целью проекта было создание такой власти, которая бы стоила меньше, но работала бы лучше. Были разрабо­таны и приняты в качестве государственной парадигмы управле­ния принципы деятельности правительства.

В ходе реализации поставленной задачи было внесено мно­го интересных предлож ений и начинаний. Для администра­ции СШ А очевидной и естественной виделась политика низ­кой заработной платы для непосредственных исполнителей услуг. Это, несомненно, приводило к удешевлению стоимос­ти услуг, предоставляемых правительством. Однако такая стра­тегия получила жесткую критику, в частности, со стороныВ.Дж. Вильсона 6. Ош ибку он видел в том, что СШ А, следуя тенденции понижения заработной платы для победы на меж­дународном ры нке, упускают более важный аспект вопро­са — повы ш ение качества и производительности труда. Реа­лизуется данная политика через найм Н КО для оказания ус­луг населению . Правительство СШ А заинтересовано в пере­даче НКО максимального числа своих функций, даже вместе с финансированием , полномочиями и ответственностью, так как НКО могут выполнить требуемые объемы работ за м ини­мально возможные деньги за счет уменьш ения доли зарплаты в структуре цены услуги, оказываемой НКО. Секрета в этом приеме нет: доля заработной платы в структуре цены услуги падает при использовании труда добровольцев. Кроме того, можно дополнительно сэконом ить на отсутствии необходи­мости социальной защиты добровольцев. Добровольцами час­то выступают жители районов, для которых предназначена услуга. Они иногда не могут ждать, справедливы в расчетах, точнее и добросовестнее могут вы полнить работы по оказа­нию требуемой услуги. В первую очередь это касается низко­квалифицированного труда. Например, это могут быть сидел­ки-родственники больных, находящихся на излечении в боль­нице, которая является НКО. Здесь же следует отметить, что распространена практика частных взносов, где денеж ны ми донорами выступают родственники больного. Это не что иное,

- 184 -

как частичная или полная оплата пребы вания родственника донора в больнице.

Другой характерной чертой взаимодействия правительства СШ А с третьим сектором является социальное изобретение, называемое зонами доверительного управления (Empowerment zone). Данная зона есть территория, выделенная для развития с максимально возможным привлечением ресурсов организаций, расположенных как на самой территории, так и в ближайшем соседстве с ней. Название происходит от идеи наделения жите­лей большими полномочиями в вопросах планирования соци­ального и экономического развития территории. При этом про­граммы базируются на жестких требованиях к исполнителям, которые связаны, с одной стороны, с анализом экономических возможностей, экономического потенциала территории, и, с другой стороны, с принятием организациями решения об объе­динении усилий, несмотря на наличие административных гра­ниц, их разделяющих.

Развитие зон доверительного управления началось в ре­зультате инициативы П резидента и Вице-президента СШ А в 1994 году по выделению средств из федерального бюджета на специальные программы развития территорий. По их замыслу эти программы должны быть разработаны так, чтобы дать локальным общинам (com m unity), расположенным в этих зо­нах, возможности для роста и ож ивления в социальном и экономическом аспектах. Общины реализуют свои полномо­чия, главным образом, через НКО, предлагающие свои м ини­программы, встраиваемые в общий проект. Предполагается и федеральное ф инансирование развития таких зон. При этом правительство объявляет открыты й конкурс на проведение системы мер по улучшению социальной обстановки на неко­торой однородной в этом плане территории. Грант, как пра­вило, предоставляется не одной неком м ерческой организа­ции, а своего рода корпорации из нескольких таких органи­заций. Предметом заявки является комплекс документов, со­стоящий из стратегического плана саморазвития организаций некоторой территории, бизнес-плана, плана мобилизации ре­сурсов и технологий управления и, наконец, из системы ин­дикаторов, пригодных для проверки выполнения стадий про­екта и для оценки качества исполнения. Только тогда, когда

- 185 -

все указанные условия соблюдены и все НКО собраны в еди­ный проект и отвечают вы работанным сообщ а стратегичес­ким целям, государство открывает финансирование. До этого момента происходит составление проекта в диалоговом режи­ме. Государство даже выделяет средства для помощ и неком ­мерческим организациям в подготовке проекта. В таких усло­виях эфф ективность третьего сектора увеличивается, так как вместо борьбы за ограниченны й государственный ресурс в гражданской сфере возникаю т горизонтальны е связи между организациями третьего сектора, способными принять на себя скоординированную и сбалансированную совокупность задач оказания услуг населению . Совместная выработка стратеги­ческого плана видения проблем территории и готовность взять на себя часть задач позволяет понять каждой организации свою роль в контексте общей стратегии развития территории. Программой развития зон доверительного управления прави­тельство СШ А изобрело механизм формирования горизонталь­ных связей между разрозненны м и Н КО , находящ имися на одной и той же или на смежных территориях.'Ф актически речь идет о повы ш ении уровня развития общ ественных и н ­ститутов и их роли в реш ении проблем общества. Начав столь активное взаимодействие с третьим сектором эконом ики , правительство СШ А признало возможность развития только во взаимном согласовании экономических и социальных ф ак­торов. Этого можно достичь на пути поиска наиболее ж изне­способных на каждом конкретном этапе развития структур взаимодействия всех секторов эконом ики, всех организаци­онных структур общества. В процессе обсуждения плана раз­вития представители организаций активнее вовлекаются в эту работу и к ним приходит поним ание преимущ еств совм ест­ного развития.

Таким образом, развитие территории города (или района) есть дело взаимодействия не только государственного и муници­пального уровня власти с самоуправлением, но и взаимодей­ствия власти с НКО.

В России этот резерв почти не используется. Здесь мы имеем генеральный план развития любого города, района. Но планы эти составляются под диктовку министерств и ведомств или в угоду строительного комплекса, а не жителей. Привлечение НКО

- 186 -

для развития города или района оказывается объективной необ­ходимостью. ' •

В отличие от госслужащих и работников коммерческих организаций, трудовые ресурсы НКО имеют свою специфику. Важнейшим ресурсом здесь выступает труд добровольцев — волонтеров. Наиболее давние традиции волонтерства принад­лежат США, где уже в XIX в. добровольческое движение игра­ло заметную роль в обществе. И если в 90-е гг. XX в. труд волонтеров стал важнейшим ресурсом эконом ики СШ А в це­лом, то в России этот институт в эти годы только начал зако­нодательно оформляться. По настоящее время здесь остаются актуальными вопросы правового и экономического регулиро­вания добровольческой деятельности. Вместе с тем, необходи­мо отметить, что добровольчество для России не является но­вым явлением, оно имеет свои давние традиции. Различные слои населения в годы царской власти активно принимали участие в помощи малоимущим, сиротам, инвалидам, работая на безвозмездной основе в приютах, школах, больницах. В годы советской власти безвозмездная форма труда на благо общ е­ства приняла принудительный характер для несогласных. Уве­личение числа последних подорвало главный принцип добро­вольчества. К нему стали относиться тайно негативно, что при­вело к выработке отрицательного отнош ения населения к по­добному труду. Поэтому применение подобного труда в Рос­сии крайне незначительное.

Опубликованные статистические данные дают нам дина­мику развития волонтерства в СШ А и главные характеристики этого явления.

Участие в добровольчестве принимают, как правило, все слои населения, независимо от уровня образования, профессии и доходов (см. табл. 5). Люди рассматривают волонтерство как форму гражданского участия в общественно полезных делах, как способ коллективного дружественного взаимодействия (взаи­модействия близких по духу), как эффективный механизм ре­шения актуальной социальной проблемы. В сущности волонтер­ство является необходимой составляющей гражданского и де­мократического обществ.

Таблица 5

Динамика добровольческого труда в США (1989—1998 гг.) *Показатели 1998 г. 1995 г 1993 г. 1991 г. 1989 г.

Общее число волонтеров (млн человек) 109,4 93,0 89,2 94,2 98,4Доля в процентах от взрос­лого населения 55,5 48,8 47,7 51,1 54,4Занятость в неделю взрос­лого волонтера (ч) 3,5 4,2 4,2 4,2 4,0Стоимость волонтерства в год (млрд долл.) 225,9 201,5 182,3 176,4 169,6

Распределение волонтеров по различным характеристикам (%)Возраст: .

35-44 лет 67,3 55,0 54,5 60,8 64,245-54 лет 62,7 55,3 53,8 55,9 56,4

Семейные 61,9 55,8 52,2 56,1 59,2Выпускники колледжа 67,7 70,7 67,2 76,6 73,5Участвуют еженедельно или почти каждую неделю в религиозной службе 72,6 63,8 63,6 69.0 70,8

Тратят времени на волонтерство в среднем в неделю МВозраст:. 35-44 лет 3,7 4,3 4,8 4,7 4,6

45-54 лет 3,8 4,5 5,2 4,0 3,6Семейные 3,6 4,6 4,4 4.4 3,9Выпускники колледжа 3,1 4,8 5,0 4,6 5,5Участвуют еженедельно или почти каждую неделю в религиозной службе 4,0 4,7 4,6 4,6 4,8

’ Источник: The New Nonprofit Almanac: In Brief. 2001. P. 16. Mode of access: http://www.independentscctor.org.

Представляет интерес и вопрос мотивации добровольчес­кого труда. В этой связи полезно проанализировать сравнительное исследование мотивов добровольцев в музеях России и США. Результаты исследование отражены в таблице 6.

Таблица 6Мотивы добровольцев в музеях России и США *

Мотивы добровольцев Частота упоминаний (%)Россия США

Получение дополнительных знаний и информации 71 35Участие в закулисной жизни музея 65 21Желание быть социально полезным 16 76Реализация собственной инициативы 12 72

Источник: Ш екова E.J1. Э кономика и менеджмент некоммерческих организаций. СПб., 2004. С. 51.

- 188 -

Как видим из таблицы, российских волонтеров в культур­ной сфере больше интересует все же личная выгода, нежели общественные дела, что еще раз свидетельствует о низком уров­не развития гражданского общества и негативного отношения к государству. И наоборот, американцы исключительно по соб­ственной инициативе готовы жертвовать своим свободным вре­менем и силами ради социума. Нужно учитывать факт нйзкого уровня благосостояния российских граждан, что не позволяет им забывать о выгоде в любой ситуации. Кроме того, низкий про­цент по мотиву реализации личной инициативы свидетельствует о несвободе россиянина от материальных стимулов. Для амери­канца — наоборот.

Различная история западного и российского обществ, а также их различное социально-экономическое положение оказывает заметное влияние на формирование и эволюцию НКО. Любой тоталитарный политический режим обеспечивает постоянный контроль государства над всеми сферами жизни общества, над каждой социальной группой, над каждым гражданином. Человек в таком государстве не имеет возможности (а, в общем, необхо­димости и желания) осуществлять какие-либо социально-поли­тические действия, не предписанные господствующей идеологи­ей. Построение гражданского общества после крушения тоталита­ризма диктуется, с одной стороны, появлением реальных поли­тических прав и свобод, а, с другой, отсутствием комфортной ситуации полной жизненной определенности и необходимостью каждому самостоятельно преодолевать факты социальной неспра­ведливости.

В СССР официальная идеология всемерно поощряла бес­платный труд на благо общества, общественную активность. Од­нако необходимо иметь в виду, что мотивация этого труда шла сверху. При этом не предполагалось, что люди должны осозна­вать этот мотив и принимать его как их личный. Поэтому сам труд был, с одной стороны, как бы добровольным, но на самом деле носил принудительный характер. Государственная и партий­ная поддержка деятельности общественных организаций была огромной. Практически все организации были выстроены по вер­тикали и на высших этажах замыкались на идеологические отде­лы коммунистической партии. Негативной стороной подчинения общественных организаций государству и партии была их заор-

- 189 -

ганизованность, формализм, узкий спектр возможностей прояв­ления инициативы и самостоятельности, действия с оглядкой на руководителей, которые были носителями официальной идеоло­гии. Принцип так называемого демократического централизма не позволял развернуться и проявить творческую инициативу в низовых общественных организациях.

Массовое появление организаций третьего сектора в Рос­сии наблюдается начиная с 1990-х годов. Ф ормирование этого сектора стало составной частью процесса расслоения российс­кого общества, образования социальных групп, объединенных общими проблемами и общими интересами. При этом счита­лось, что само по себе многообразие общественных организа­ций, партий и политических движений уже есть свидетельство того, что в России происходит становление гражданского об­щества. Главной и характерной особенностью российского тре­тьего сектора в середине 90-х гг. являлось то, что большинство некоммерческих организаций возникло с целью самопомощи и выживания, поскольку государство оказалось неспособным под­держивать систему социального обеспечения особо нуждающихся групп хотя бы на прежнем, «доперестроечном» уровне. В то же время число людей, которых можно отнести к разряду особо нуждающихся, из-за развала экономики и распада советского государства постоянно росло.

Число зарегистрированных негосударственных некоммерчес­ких организаций в России за 90-е гг. составило почти 275 ООО. Ежегодное увеличение числа этих организаций в доли всех юри­дических лиц превышает 1,5 %. Однако формальные цифры чис­ленности НКО не отражают подлинной картины. Во-первых, пройдя процедуру регистрации, НКО может не подавать призна­ков жизни в течение сколь угодно долгого периода. Во-вторых, ряд НКО не ведет регулярной деятельности, а периодически возобновляет и прекращает ее.

Наибольшее количество НКО сосредоточено в крупных городах, особенно в Москве, Санкт-Петербурге, Н овосибирс­ке, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Перми и лиш ь еди­ницы в сельской местности. Объясняется это тем, что крупные города являются культурными центрами с высоким процен­том интеллигенции среди населения, а согласно результатам опросов наиболее активными создателями и участниками орга­

- 190 -

низаций третьего сектора в России являются лица, имеющие высшее образование и гуманитарные п роф есси и 7. По числу общественных организаций безусловным лидером является Москва. В Москве сосредоточены общероссийские и междуна­родные общественные организации и большинство представи­тельств зарубежных благотворительных фондов (хотя деятель­ность последних во многих случаях ориентирована на другие регионы страны).

Территориальный аспект развития третьего сектора, безус­ловно, связан с инвестиционной политикой зарубежных доно­ров. Например, в 2002 г. значительный процент в общей доле программ зарубежной помощи был направлен в Приволжский федеральный округ, что, естественно, способствовало росту числа НКО на территории ПФО. Благодаря политике западных стран, которые через агентства международного развития, программы государственной помощи и частные благотворительные фонды оказывали финансовую, консультационную и техническую под­держку становлению российского третьего сектора, проводили образовательные программы и программы обмена, выросло мно­жество российских некоммерческих организаций.

Основной акцент в политике зарубежных фондов делался на институциональное развитие третьего сектора, развитие его инфраструктуры, включающей организацию информационно­го обмена, создание специализированных сетей. Значительные инвестиции были направлены на создание и поддержание в различных регионах России ресурсных центров для НКО (фун­кционально аналогичных бизнес-инкубаторам, создаваемым для развития частного предпринимательства). Прекрасно оснащен­ные технически и имеющие квалиф ицированны й обученный штат, ресурсные центры должны оказывать другим региональ­ным НКО консультационные и экспертные услуги, прово­дить обучение, повышать их проектную культуру, предостав­лять доступ к технике и коммуникациям , проводить конкур­сы ф антов и т. д. В настоящее время, когда наиболее крупные западные доноры пересматривают свою политику поддержки гражданского общества в России, возникает вопрос о том, насколько и в каком объеме созданные ресурсные центры для НКО будут способны выполнять эти функции без постоянно­го западного ф инансирования, насколько их услуги пользу­

- 191 -

ются реальным спросом среди других НКО, насколько суще­ствование этих структур способствовало укреплению третье­го сектора. Ф актически, это вопрос о том, насколько эф ф ек­тивной была стратегия зарубежных доноров по развитию тре­тьего сектора в России.

Если говорить об основной стратегии, избранной инфра­структурными НКО, формирующими условия для развития тре­тьего сектора в целом, то она в последние годы развивалась в рамках идеи социального партнерства с государством и бизнесом. Специальным направлением этой стратегии являлась работа со средствами массовой информации, направленная на формирова­ние позитивного имиджа НКО. Социальное партнерство — тер­мин, который не так давно стал использоваться для определения эффективных взаимодополняющих форм взаимодействия трех секторов общества: власти, бизнес-сектора и неправительствен­ного некоммерческого сектора.

В силу неразвитости законодательства, особенно на феде­ральном уровне, вопросы взаимодействия трех секторов в реше­нии социальных проблем, то есть в тех областях, где фактически прослеживается совпадение интересов всех трех секторов, все еще представляет собой значительную сложность. Эта сфера одновре­менно является зоной социального эксперимента, со всеми вы­текающими плюсами и минусами данного положения вещей. За­частую происходящее просто провоцирует ситуации полного от­каза от взаимодействия представителей секторов, не говоря ужео построении эффективных партнерских взаимоотношений.

Сложившиеся к настоящему времени разобщенность и рассло­ение в обществе, инерционность с реформированием социальной сферы есть причина слабого состояния взаимопонимания и взаимо­выгодного сотрудничества секторов. А это, в свою очередь, ведет к тому, что без постоянного взаимодействия НКО, властей и бизне­са их обособленная активность в решении социальных проблем вместо накопления положительного результата приводит к появлению меж­секторных конфликтов и углубляет недоверие населения к процес­су реформ, а также представителей секторов друг к другу.

Отсутствие традиции партнерских отношений, реального диалога между властью и гражданским обществом — одна из основных причин того, что движение к освоению Россией цен­ностей открытого, действительно демократического общества,

- 192 -

способного обеспечить право человека на достойное существова­ние, происходит медленно и противоречиво.

Несмотря на то, что десятки тысяч лидеров российских НКО приняли участие в зарубежных образовательных программах, познакомились с эффективно работающими на Западе моделями формирования сообществ, привлечения добровольцев и перенес­ли их на российскую почву, никаких видимых успехов в форми­ровании гражданских сообществ, где люди учатся самоорганиза­ции, участию в принятии решений, контроле за властью, в фор­мировании у населения мотивации к добровольческой деятель­ности, не наблюдается.

Принципиально новая социально-политическая и экономи­ческая ситуация, сложившаяся в мире после развала СССР и курса принятого бывшими странами социалистического лагеря, повлияла и на процессы развития третьего сектора в России. Учи­тывая его важность для демократизации всего общества, страны Запада заинтересованы в финансовой поддержке развития рос­сийских НКО.

Вместе с тем, если вначале активного реформирования страны эта поддержка была значительной, то в последние годы ф инан­сирование деятельности российского третьего сектора со сторо­ны стран Запада чувствительно сократилась. Прежде всего, это выразилось в приостановлении и сокращении многих программ, нацеленных на развитие и укрепление деятельности неправи­тельственных организаций. Это, как полагают многие, связано в первую очередь с внешнеполитическими разногласиями между Россией и странами, входящими в антииракскую коалицию во главе с США, страны, которые направляли самые ощутимые финансовые средства на поддержку деятельности НКО. Однако мы придерживаемся другого мнения и склонны считать, что на данный момент в этой области четко прослеживаются элементы системного кризиса. И причиной тому явное несоответствие между размерами финансовых вливаний в этот сектор общественной жизни со стороны стран запада и достигнутыми результатами, которые никак нельзя назвать прорывом в области перехода к гражданскому обществу. Отчасти в этом виноваты и сами страны доноры, которые слишком сильно уверовали в чудодейственную силу и средства своего передового опыта, зачастую игнорируя очевидные ошибки. Кроме того, большая часть средств под об­

_ 193 -

щей формулировкой, помощь развитию демократии в России, а следовательно, и институтов гражданского общества, одним из которых являются некоммерческие организации, направлялась на проведение рыночных реформ и приватизацию. Более того, наиболее значительные суммы выделялись в начале 1990-х гг., когда общественные организации были просто не готовы к осво­ению больших финансовых вливаний. Сегодня же, когда коли­чество и, что более важно, качество этих организаций возросло, финансирование значительно сократилось.

Подобная ситуация никак не может устраивать людей, заня­тых в российском некоммерческом секторе, особенно на регио­нальном уровне. Это утверждение основано на нашем убеждении, что и финансовая, и информационная, и образовательная помощь, оказываемая западными странами, помогает осуществлять значи­мые социальные проекты на территории отдельно взятого субъекта РФ. И если она оказывается, то во многом интенсифицирует дея­тельность региональных НКО. Таким образом, вопрос изменения стратегии взаимодействия между российскими обществе! п шми орга­низациями и западными фондами и благотворительными организа­циями является весьма актуальным и требует скорейшего разреше­ния. И здесь важно учесть и по возможности не допустить ошибок, связанных с предыдущим взаимодействием.

Примечания

1 См.: http://www.ecopedia.com/postmaterialistvalues.htm.2 The New Nonprofit Almanac: In Brief. 2001. Mode of access:

http://www.independentsector.org.3 См.: Городецкая И. Возрождение благотворительности в Рос­

сии / / Международная экономика и международные отношения. 1996. № 12. С. 129.

4 См.: Preston A. The Nonprofit Worker in a For-Profit World / / Journal of Labor Economics. 1999. № 7. P. 24—25.

5 Cm.: Skloot E. Enterprise and commerce in Nonprofit Organizations / / Powell W.W. (ed.) The Nonprofit Sector: A Research Handbook. New Haven, 1987. P. 61.

6 Cm.: Wilson W.J. When Work Disappears. The world of the New Urban Poor. Vintage Books. A Division of Random House, Inc. N. Y., 1996.

7 См., например: Алексеева О. Благотворительное движение: Регионы России. Представительство Charities Aid Foundation. М., 1996.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Анисимова Татьяна Александровна — доцент кафедры гра­достроительства Волгоградского государственного архитектурно- строительного университета

Анцыферова Ольга Юрьевна — доктор филологических наук, заведующая кафедрой зарубежной литературы Ивановского го­сударственного университета, стипендиат программы Фулбрайта 2000-2001

Богатов Олег Викторович — аспирант кафедры регионове- дения и международных отношений Волгоградского государствен­ного университета

Воскресенская Лариса Федоровна — кандидат педагогичес­ких наук, старший преподаватель кафедры английского языка Волгоградского государственного университета

Головкина Оксана Вячеславовна — аспирант кафедры реги- оноведения и международных отношений Волгоградского госу­дарственного университета

Калистратова Дарья Александровна — аспирант Европейс­кого университета в Санкт-Петербурге

Кубышкин Александр Иванович — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой регионоведения и междуна­родных отношений Волгоградского государственного универси­тета, директор Центра американских исследований ВолГУ «Аме­рикам », стипендиат программы Фулбрайта 1996—1997

Курилла Иван Иванович — кандидат исторических наук, докторант кафедры регионоведения и международных отноше­ний Волгоградского государственного университета, стипендиат программы Фулбрайта 2001—2002

McEvoy Adrianne L., PhD — профессор философии, М энс- флидский университет (Пенсильвания, США)

- 195 -

Неганов Фаниль Мидхатович — доктор философских наук, профессор Уфимского государственного авиационного техничес­кого университета

Nechemias Carol, PhD — профессор политологии Пенсиль­ванского государственного университета (Харрисберг, США), Фулбрайтовский профессор в Волгоградском государственном университете 2004—2005

Редькина Ольга Юрьевна — доктор исторических наук, до­цент кафедры регионоведения и международных отношений Вол­гоградского государственного университета

Сазанова Наталья Викторовна — аспирант кафедры регио­новедения и международных отношений Волгоградского госу­дарственного университета

Смирнова Вера Александровна — аспирант кафедры регио­новедения и международных отношений Волгоградского госу­дарственного университета

Shade William G., PhD — почтный профессор Лихайского университета (Бетелхэм, СШ А), стипендиат программы Фулб­райта 1977—1978

SUMMARY

THE FIRST PART of this volume «Heritage of J.W. Fulbright» includes different works reflecting the biography of J.W. Fulbright and the implementation of Fulbright’s programs in Russia and Post-soviet space. It is started with the shorthand repot of the Round table devoted to 100 anniversary of J. William. Fulbright, which was held in VolgogradState University, October 17, 2004.

A. Kubyshkin in the article «J.W. Fulbright and the re-opening of the America» examines the contribution of Senator J. William Fulbright to the development and current problems of international scholar exchange. The author comes to the conclusion that Fulbright program made a great effort in the process of the development of mutual understanding and cooperation between academic community around world and of the better understanding of American cultural and scientific values among European and Asian intellectual communityand society in general.

C. Nechemias in her work «The U.S.-Russia Fulbright Program. Fulfilling Fulbright’s Dreams?» addresses to the International scholarly exchange between Russia and the United States as a relatively recent phenomenon in terms of including junior scholars and substantial numbers of individuals. Yet the U.S.-Russia Fulbright program shows impressive results in several key areas: public leadership, social activism, and scholarship.The burgeoning body of research produced by U.S. «Fulbrighters» promises to foster a richer, more nuanced view of Russian realities, past and present. W hether the Fulbright program can truly transform the conduct of international affairs remains an unfulfilled dream but one that surely cannot be reached in the absenceof intercultural education.

V. Smirnova‘s article «Fulbright‘s Program operation in the Republic of Kazakhstan in the post-soviet period» makes some insights into implementation of Fulbright's Program in Kazakhstan. Kazakhstan has been taking active measures to establish economic, political, educational and academic contacts with the USA since the establishment of the independent republic of Kazakhstan. Fulbright s Piogram had an effect on the fact that Kazakhstan intellectual elite got an access to

- 197 -

the achievements of American science and American educational technologies.

N. Sazanova studies one of discursive aspects of modern Russian- American relationships — exchange programs.Are these programs necessary or not to our countries? The article is reflected the problems which very often brake exchanges between two states. Also, the article gives some recommendations how these problems can be solved. The decision of existing problems of exchange programs can give much for understanding between citizens of our countries and play good role in whole Russian-American relations.

In THE SECOND PART of this collection of works «Historical Retrospective» there is investigation of the evolution of the Russian- American Relations.

I. Kurilla‘s article is the account of very first visits of Russian engineers to the United States as early as in 1830s; the visits marked the initial point of Russian-American co-operation in technology development. Transportation and Navy officers Dmitriev, Pi pin, Sharubin, Shantz, M el’nikov, and Kraft borrowed models of many American inventions, made friendship with leading US engineers and, upon their return home, played key role in the modernization efforts of NicholasI government. Much of this material is newly found by the author in Moscow and St.Petersburg archives. This research also exemplified Russia’s m odernization from above, when the introduction of a proven technological solution borrowed from abroad each time turned out to be more attractive than the development of local inventions, and when logic of military needs dominated over the logic of economic development.

O. Redkina reveals reasons which caused re-emigration of the US molocans in 1920s, analyses state elaboration of re-settlement programs and projects of American sectarians participation in the internal colonization of the American south-east. It‘s also interesting to find out molocans attitude towards those plans. Re-emigrant opinions among Russian sectarian groups abroad became less influential in the late 1920s. this fact took place due to the new wave of the USSR religious emigrants (mennonits, dukhobors and molocans), persecutions of believers in the USSR, collectivization and re-privatization of peasants real estate (raskulachivanie).

D. Kalistratova discusses the issue of social competition and shock work, which were considered as the major method of «labor

- 198 -

rationalization» in the years of the first five-year plan, Foreign workcis shock working provoked compatriots from their and other labor groups to response with the intensification of the social competition. Despite the fact that labor enthusiasm of foreign workers was encouraged, officials were confused later as foreign workers requirements worsened unstable relations between professional associations and chiefs of factories, they also revealed negative sides o f beurocracy and conservatism.

THE TH IR D PART of this volume «Education and Culture»presents collection of papers devoted to different aspects of American literature and architecture.

L. Voskresenskaya in her article «Educators of Russia and the USA: how we understand each other» highlights the problem of understanding in the process of intercultural communication within the programs of professional exchange is being analyzed in the article. The author defines the most important characteristics of the situation of communication and the levels of understanding which correspond with different stages of the direct and indirect conversation. Additional aspects of understanding are under consideration concerning the questions of motives, inner communication, conversation barriers and professional discourse.

A. McEvoy gives us an overview of her experience as an American professor in Volgograd State University. She hopes that the following stories of her personal expectations for and experiences in Russia will convince women and men who are considering teaching, researching, or even studying abroad through Fulbright or other programs that it will be the most incredible experience o f their lives, which is not to say that it will be a bowl of cherries.

O. Antsyferova refers to Henry James who presents interest not only as a founder o f the American theory of the novel, but as an artist influenced and formed by the specific sociocultural situation. The essay focuses on the following processes characteristic of the US culture of the late 19th century: drastic increase of the reading audience; stratification of the previously unified cultural space with the emergence o f high and low c u ltu re s ; co m m o d ifica tio n o f lite ra tu re ; professionalization of literature; increasing role of literature in the American social consciousness; publicity as an important feature of social and private life. The image o f James as an impeccable Master deaf to the voice of public at large is at the very least not wholly true.

- 199 -

He is rather an artist who never stopped searching for his reader, whose artistic experiments were not confined to the Ivory Tower of High Art, but were part and parcel with the contemporary literary culture, were lively reactions to its most painful processes and transformations.

T. Anisimova’s article “North American Metropolis: Specific Features of Formation and Development” contains some interesting insights into the history of XX century development of North American Metropolis according with economical, social, and cultural issues, focusing on the process of urbanization in Canada and USA.

THE FORTH PART of this collection of works «Politics and International Relations» includes articles discussing the political dimension of American and Russian life.

W. G. Shade in his study «The Fourth Great Awakening and the Election of George Bush in 2004» makes an attempt to draw some attention to how close the election of 2004 was and how similar the vote was to that in 2000. For months the polls revealed a close race, often too close to call. In the course of this parlor game, the differences between polls became an issue in itself and the art of polling attacked even as more polls appeared on the Internet and both candidates paid very close attention. The other specific feature according to the author was «the fourth great awakening», the fact that in 2004 the issue of «moral values» and the votes of white evangelical Protestants decided the election.

O. Bogatov in his assay «American Experts community and the development of the US policy towards the Caspian Region in 1990s» detects the the US policy towards the post soviet states accrued between1996 and 1997. New states of Central Asia and Caucuses Regions were included into the US sphere of interests. This fact was followed by the decrease of Russian- American relations. These changes were mainly caused by the dominant US experts' view on the Russian policy towards neighbor states.

O. Golovkina makes an attempt to implement the experience of the USA and Canada in political management of cultural diversity into the theory of IR. If we can consider the international community as a multicultural society with definite common judicial system, political tradition and dominant group and groups of minority, then we can use the experience of such multicultural societies as American and Canadian communities in elimination of problems with disparity,

- 200 -

discrimination and violations in international relations. H u n puiiems of political management of cultural diversity could be a model Ibi contemporary international relations.

F. Neganov‘s work «Development of NCO sector in the USA and Russia» includes analysis of how the American NGO sector influences the Russian one. Financial and informational support provided by the Western States helps local (Russian) NCOs to hold different social projects. Thus, International aid largely influents (intensifies) domestic NCOs activities. And it’s become very important to change the strategy of interrelation between Russian public organizations and Western fund and Charity.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ (А.И. К убы ш кин)............................................................. б

НАСЛЕДИЕ ДЖ . УИЛЬЯМА ФУЛБРАЙТА

Головкина О.В. (Волгоград)АЖ. УИЛЬЯМ ФУЛБРАЙТ И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ( м а т е р и а л ы к р у г л о г о с т о л а 17 о к т я б р я 2004 г., В о л г о г р а д ) ........................8Кубышкин А.И. (Волгоград)ДЖ.У. ФУЛБРАЙТИ «ВТОРОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ»........................................................16Nechemias С. (Harrisburg, USA)THE U.S.-RUSSIA FULBRIGHT PROGRAM:FULFILLING FULBRIGHT’S DREAMS?...................................................... 27Смирнова B.A. (Волгоград)ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРОГРАММЫ ФУЛБРАЙТАВ РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД...........34Сазанова Н.В. (Волгоград)АМЕРИКАНСКИЕ ОБМЕННЫЕ ПРОГРАММЫВ РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ..........................................42

ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА

Курилла И.И. (Волгоград)РУССКИЕ ИНЖЕНЕРЫ В США В 1830-е гг.(ЗА ВЕК ДО ФУЛБРАЙТА).......................................................................54

Редькина ОЮ. (Волгоград)ПРОБЛЕМА РЕЭМИГРАЦИИ МОЛОКАН ИЗ США В РОССИЮ В 1920-х гг. И СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО........................................... 65

К алист рат ова АЛ. (Санкт -П ет ербург)УЧАСТИЕ АМЕРИКАНСКИХ РАБОЧИХ В КАМПАНИЯХ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ:СОЦСОРЕВНОВАНИЕ, УДАРНИЧЕСТВО...............................................82

ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА

В оскресенская Л.Ф. (Волгоград)ПЕДАГОГИ РОССИИ И США: КАК МЫ ПОНИМАЕМ ДРУГ ДРУГА? ....94

McEuoy A.L. (M ansfield, CISA)EXPERIENCE OF AN AMERICAN PROFESSOR IN VOLGOGRAD...........101

Анциферова О.Ю. (Иваново)АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КУЛЬТУРАВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА И ГЕНРИ ДЖЕЙМС........................113

Анисимова Т.А. (Волгоград)СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИЕ МЕТРОПОЛИСЫ XX ВЕКА:ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ.............................. 126

ПОЛИТИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Shade W.G. (Belhlehem, USA)THE FOURTH GREAT AWAKENINGAND THE ELECTION OF GEORGE BUSH IN 2004................................143

Богатов О.В. (Волгоград)АМЕРИКАНСКОЕ ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО И ФОРМИРОВАНИЕ КАСПИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ США В 1990-е ГОДЫ.............................152

Г оловкина О.В. (Волгоград)МЕНЕДЖМЕНТ КУЛЬТУРНОГО РАЗНООБРАЗИЯ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ВКЛАД АМЕРИКАНИСТИКИ.................................164

Неганов Ф.М. (Уфа)РАЗВИТИЕ СЕКТОРА НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В США И В РОССИИ.............................................................................. 176

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ.......................................................................195

SUMMARY.............................. ................................................................... 197

Научное издание

AMERICANA

Выпуск 7

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ

Материалы научно-практического семинара, посвященного 100-летию со дня рождения Дж. Уильяма Фулбрайта

г. Волгоград, 17 октября 2004 года

Главный редактор А. В. Шестакова Редактор В. Г. Полюшина

Технический редактор Л. С. Сморкалова Художник Н.Н. Захарова

Подписано в печать 5.09 2005 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс. Уел. печ. л. 11,86.Уч.-изд. л. 12,75. Тираж 150 экз. Заказ /& ? «С» 109.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062, г. Волгоград, просп. Университетский, 100.