Тамгоообразные знаки из доисламских слоев памятников...

АКИМАТ АКТЮБИНСКОЙ ОБЛАСТИ

АКТЮБИНСКОЕ ОБЛАСТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ, АРХИВОВ И ДОКУМЕНТАЦИИ

ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ им. А.Х.МАРГУЛАНА КН МОН РК

АКТЮБИНСКИЙ РЕГИОНАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. К.ЖУБАНОВА

АКТЮБИНСКИЙ ОБЛАСТНОЙ ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ

МАТЕРИАЛЫ

IV МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

«КАДЫРБАЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ - 2014» (9-10 октября 2014 года)

Актобе 2014

УДК 902/904(063)ББК 63.4К 13

Редакционная коллегия:

Байтанаев Б.А. - директор Института археологии им. А.Х.Маргулана КН МОН РК, д.и.и., профессор; Самашев З.С. - главный научный сотрудник Филиала Института археологии им. А.Х.Маргулана в Астане, д.и.н., профессор; Таймагамбетов Ж.К. - декан факультета истории, археологии и этнологии Казахского национального университета им. аль-Фараби, д.и.н., профессор; Евдокимов В.В. - профессор кафедры археологии, этнологии и отечественной истории Карагандинского госуниверситета им. Е.Букетова, д.и.н.; Жауымбаев С.У. - профессор кафедры археологии, этнологии и отечественной истории Карагандинского госуниверситета им. Е.Букетова, д.и.н.;

Ответственные секретари: Амелин В.А., Баиров Н.М.

К 13 «Кадырбаевские чтения -2014». Материалы IV Международной научной конференции. – Астана «Мега принт»; 2014. - 456 с.

В сборнике собраны тезисы и статьи докладов, присланных для участия в работе IV Международной научной конференции, проходившей в г.Актобе 9-10 ноября 2014 года. Конференция посвящена памяти известного казахстанского археолога Мира Касымовича Кадырбаева, очень много сделавшего для изучения истории и культуры Западного Казахстана, и Актюбинской области, в частности. Установившиеся прочные контакты с представителями научных центров Республики Узбекистан и Урало-Поволжского региона Российской Федерации, традиционно подтверждаются большим количеством присланных материалов. В данном сборнике география участников расширилась благодаря статьям из Азербайджана, Венгрии, Молдовы и Украины. Отдельный раздел, посвященный 85-летию Актюбинского областного историко-краеведческого музея, собрал доклады работников музеев, различного профиля. Материалы конференции будут интересны археологам, этнографам, историкам, преподавателям и студентам, и всем, интересующимся историей и культурой Евразии.

УДК 902/904(063)

ISВN 978-601-7426-60-6

© ГККП «Актюбинский областной историко-краеведческий музей», Актобе, 2014

Научный редактор: Бисембаев А.А. – ученый секретарь Актюбинского областного историко-краеведческого музея, к.и.н.

Рецензенты: Подушкин А.Н. - Южно-Казахстанский государственный педагогический институт, д.и.н., профессор; Толеубаев А.Т. - профессор кафедры археологии, этнологии и музеологии Казахского национального университета им. аль-Фараби, д.и.н.; Курманкулов Ж.К. - главный научный сотрудник Института археологии им. А.Х.Маргулана КН МОН РК, к.и.н.

Печатается по решению Ученого совета Института археологии им. А.Х.Маргулана КН МОН РК. Протокол № 5 от 27 августа 2014 года

ISВN 978-601-7426-60-6

ББК 63.4

ТАМГООБРАЗНЫЕ ЗНАКИ ИЗ ДОИСЛАМСКИХ СЛОЕВ ПАМЯТНИКОВ ТУРКЕСТАНСКОГО ОАЗИСА(Средняя Сырдарья)

Смагулов Е.А., Яценко С.А.

Городище Сидак в Туркестанском оазисе (в 18 км к западу от г. Туркестан, бывшего Ясы, Южно-Казахстанской области) известно тем, что здесь на керамике, кирпичах, асыках обнаружена самая большая для доисламских памятников Центральной Азии серия как разнотипных кланово-семейных меток идентичности (nishan / tamga), так и графических фигуративных композиций. В 2001-2008 гг. здесь было выявлено 70 типов знаков, а также семь композиций с 2-4 знаками в каждой (рис. 1, 71-77). На сегодня известен уже 91 тип. Эта группа знаков неоднократно анализировалась нами как историко-культурный источник в нескольких публикациях (см., прежде всего: Смагулов, Яценко, 2006, с. 246-268; 2008, рис. 13-15; 2010, с. 190-221; Yatsenko, 2010, p. 134-136). В них были подробно освящены основные аспекты темы, и мы отсылаем к ним читателя. Специфические знаки на кирпичах (для учета партий кирпичей, производимых конкретными работниками на общественном строительстве) при этом рассматривались отдельно (Смагулов, Яценко, 2010, с. 191-192), так же как и серия фигуративных граффити (Смагулов, Яценко, 2013, с. 210-226).

Само поселение при маздеистском святилище Сидакныне широко известно благодаря публикациям результатов широкомасштабных раскопок его верхних слоев V – нач. VIIIвв. За несколько сезоновсистематических раскопокна городище изучена стратиграфия центрального холма, широкими площадями по уровню верхнего строительного горизонта (далее – ВСГ) вскрыта почти половина поверхности подковообразной в плане «цитадели», отдельными раскопами (№6 и 7) изучена застройка нижней площадки, охватывающей «цитадель» с востока и юга. Под уровнем ВСГ в северной части цитадели по уровню строительного горизонта 3 и 4 (СГ3, СГ4) вскрыт обширный пятиугольный в плане «культовый двор». Среди прочего, здесь в нескольких помещениях находились ряды сосудов-хумов, в которых, видимо, хранились очищенные кости умерших предков. В целом комплекс культовых объектов «цитадели» Сидака может с большой вероятностью трактоваться как святилище предков группы племен, потомков основного этноса «кочевой империи» Кангха / Кангюй, происходящего от саков, где производились ритуалы маздеистского типа.

Подавляющее большинство «нишан» происходит их верхнего горизонта (ВСГ), который вполне обоснованно датируется втор.пол. VII- пер.пол.VIII вв.Такие знаки в основном процарапывались гончаром перед обжигомна посуде с пищевыми приношениями верующих – на кружках, кувшинах, хумчах и горшках (чаще всего – на плечиках или ниже основания ручки). Встречаются и знаки донаторов, процарапанные по уже обожженному черепку. Объемных знаков-налепов известно всего 4 (рис. 1, 28, 53, 56). Ставились тамги преимущественно на хумы, в которых, видимо, хранились очищенные кости умерших (в них иногда находятсяслучайно оставшиеся личные атрибуты умерших). Среди тамг есть принадлежащие не только «обычным» (рядовым?)паломникам из ближайших оазисов, но и знаки правителей более южных областей –Отрара (тамга родственника одного из местных правителей-тюрков с дополнительной, отдельной от нее линией: рис. 1, 34), Чача/Ташкентского оазиса (монеты Хусбека/Хванурка в чтении В.Д. Шагалова и А.В. Кузнецова: Шагалов, Кузнецов, 2006, с 199, 203; 292, № 6;Сатачара/Стучара,Хунирака и др. в чтении Г. Бабярова 1 ) (рис. 1, 9; 3, 5) и даже далекой Бухары (тамга кланаАсбара,

1Предположительно они чеканились в Чаче от имени либо местных тюркских тудунов, либо зависимых от них локальных нетюркских правителей (Бабаяров, 2007, с. 72).

175

Археология и антропология

правившего с 1-й пол.V в., представлена на хуме с костями умерших) (рис. 1, 49; 3, 62). Эти знаки могли наноситься (точнее – заказываться гончару) от имени правителя чиновниками – его представителями.Большинство знаков явно принадлежит жителям данной местности, при этом типов знаков, имеющих точные или близкие аналоги на других памятниках разныхрайонов бассейна Средней Сырдарьи– 26 из 703. Таким образом, святилище можно считать межрегиональным.Вероятно, с момента основания на рубеже н.э. Сидак был одним из общегосударственных святых мест империи Кангюй, а поклонение сохранялось и после ее распада4. Изредка тамги наносили по 2-3 на игральные кости – альчики/асыки (рис. 1, 71-73): в святилище их, вероятно, использовали для выявления воли высших сил и предсказания удачи (подробнее: Смагулов, Яценко, 2010, с. 200).

Наша статья посвящена серии знаков, найденных до завершения масштабных системных работ в Сидаке– в сезоны 2009-2012гг.В это время вскрывались различные участки ВСГ VII - нач. VIII вв. За эти годы обнаружен еще 21 новый тип; таким образом, их общее число составляет 91 (нумерация продолжена: рис. 2).В целом подавляющая масса находок тамг происходит из поздних слоев VII – нач. VIII вв.

В первую очередь наше внимание привлекает большой (длиной почти 30 см) знак на одном из хумов, найденных в помещении 21 раскопа 2 2011г. (рис. 2, 71). Эта тамга представлена на реверсах серии медных монет VII-VIII вв., происходящих из Чача (группа 2: Шагалов, Кузнецов, 2006, с. 60-61, рис. 2, 1; с. 63-66)5. В чтении Э.В. Ртвеладзе плохо читаемые согдийские надписи на их реверсе связываются, в основном, с чачскимтудуном(Шагалов, Кузнецов, 2006, с. 76-101). Видимо, ранние версии монет с этой тамгой без надписей подражают солидам византийского ЮстинаII (565-578) с изображением головы императора и христианским крестом. В иконографии этих монет присутствуют и местные иранские элементы 6 . В чтении и трактовке Г. Бабаярова, речь идет о чекане нескольких западнотюркских правителях – кагана Ишбара (?)7, джабгуЙара (?). Близкая, но не идентичнаятамга (без симметричных малых дугообразных выступов на концах) представлена и на тюркских монетах, чеканившихся в Фергане и Тохаристане (Бабаяров, 2007, с. 13-17, 24, 34). В любом случае перед нами первый в Сидаке знак тюркского правителя8, причем он оставлен на хуме из тех, что использовались для хранения костей умерших, т.е. кто-то из членов его семьи был похоронен здесь9. Одна монета с этой тамгой – 2-й вариант типа 6 группы 2 по Шагалову-Кузнецову (Шагалов, Кузнецов, 2006, с. 89),тип 3 группы 2 в классификации Э. Ртвеладзе (Ртвеладзе, 2006, с. 62-64) – найдена на самом Сидаке в том же ВСГ; на ее аверсе – всадник перед сидящей женщиной, на реверсе – тамга и алтарь с огнем (рис. 3, 1). По вопросу происхождения данной тамги у специалистов

2На скалах в районе святилища Мерке изображена раннетюркская (?) тамга, напоминающая нашу (Досымбаева, 2013б, фото на с. 219); но она отличается как отсутствием в центре круга, так и тем, что на бухарском знаке два основных «ствола» не соединены. Проблема различения в петроглифах Центральной Азии раннетюркскихтамг от более ранних и более поздних является весьма непростой (см.: Yatsenko, 2013, p. 14-16). 3 См. рис. 1, №№ 3, 8-9, 12-13, 19-20, 24-29, 32-34, 36, 40-41, 44, 47, 49, 51, 57-59. 4Несмотря на то, что перед сожжением Сидака арабами около 740 г. служители святилища явно постарались убрать все вотивные предметы и следы захоронений, в числе выявленных приношений верующих в святилище (по одной из версий)все же был обнаружен целый комплект украшений костюма взрослой женщины (находка в кувшине 2006 г.), культовые терракоты мужских персонажей и птиц (Смагулов, Яценко, 2008, рис. 5-11). 5 На аверсах этих монет изображения разнообразны: всадник с соколом в руке; погрудныепортреты правителя и его жены; их изображение в полный рост сидящими; погрудный образ правителя с длинными волосами; всадник и сидящая перед ним Умай (?); на реверсе, наряду с тамгой, подчас представлен алтарь огня. 6 Иконография идущего вправо всадника и изображение алтаря с огнем; халат правителя с одним правым лацканом, не характерным для ранних тюрков (Яценко, 2009б) (кроме сравнительно поздних монгольских изваянийVIIIв. из Шатар-чулуТаши Орог-нура), но типичным для тохаристанцев того времени (Яценко, 2006, рис. 189, 27-34). 7 Имеется в виду один из двух каганов под этим именем, правивших в 634-639 и в 651-657 гг. 8 См. о титулатуре тюркских правителей Чача (Исхаков, Камолиддин,Бабаяров, 2009). 9О маздеистских симпатиях части местных тюрков ср., например (Камолиддин, 2004).

176


существуют самые противоречивые взгляды 10 . Заметим, что вне нумизматики ряда среднеазиатских оазисов близкие аналоги этой тамге в сводках по достоверным и предполагаемым знакам ранних тюрков отсутствуют (см, прежде всего: Самашев, Базылхан, Самашев, 2010; Рогожинский, 2012, табл. 2; Досымбаева, 2013а, с. 408-414). Не исключено, что правители, чеканившие эти монеты в Чаче от имени каганов/джабгу или их тудунов, происходили из смешанных, ирано-тюркских семейств. Заметим, что ориентация знаков-тамг в пространстве относительно основных осей координат может иметь определенное значение. На монетах наша тамга представлена в двух разных положениях: как «на боку», слева от центрального пылающего алтаря (именно в том варианте, который видим в Сидаке и на монете и на хуме), так и по центру, крупными закруглениями вниз (в большинстве вариантов).

Большой интерес представляет пара близких (зеркально симметричных) знаков (рис. 2, 72-73), процарапанных по сырой глине на двух кувшинах из раскопа VI 2009 г.11 (судя по необычно изогнутым ручкам и ряду других деталей, эти кувшины не сидакского производства, и попали сюда с паломниками) (рис. 3, 7-8). Видимо, еще одна такая фрагментированная тамга (сохранилась часть круга и одним отходящим вверх «крючком») имеется на стенке большого хума. Знаки нанесены на разные стороны кувшинов, но так, что «крючки» направлены к носику. Поэтому при их рассмотрении оказывается, что «крючки» у знаков повернуты в разные стороны. Прежде всего, оба этих знака (ориентированные и так, как на кувшинах, и «вверх ногами») представлены на серии монет Самарканда, которые датируют от V-VI до VIII вв. На реверсе некоторых из их типов есть согдийская надпись, которую Г. Бабаяров читает как «Туранский правитель каган», и портрет правителя тюркского облика (Бабаяров, Умиров, 2013, с. 153-154), то есть они чеканились от имени тюркских правителей Самарканда. О ранней истории и распространении этих знаков см. (Ильясов, 2004; 2007, с. 146-149; Naymark, 2005).Оба знака известны и у простого оседлого населения Чача этого времени: в V-VI вв. идентичные (а также производные от них с одним микро-добавлением) формы представлены как метки рядовых строителей на кирпичахв храмовом комплексешахристана Канки; бытовали они и на керамике Средней Сырдарьи (Богомолов, 2006, с. 133, № 38-40; Смагулов, Яценко, 2010, рис. 5, I и II)12. Еще раньше они известны у генетически связанных с Кангюем сарматских племен (зеркало из могилы 106 в крымском БельбекIV середины II в. н.э.: Яценко, 2001, рис. 18, 5). Напротив, в тюркском

10Э. Ртвеладзе считает ее принадлежащей местной чачской династии, возвысившейся в VI в.; после подчинением края тюрками ее заимствовали местные тюркские правители (Ртвеладзе, 2006, с.103-104). Дж. Ильясов связывает ее происхождение с эфталитами (Ильясов, 2004, с. 58-59). Г. Бабаяроврассматривает данную тамгу как крайне стилизованное (и очень быстро видоизменившееся) изображение династийной тамги тюркского каганского клана Ашинав виде стоящего влево козлаи пытается воссоздать генетический ряд ее модификаций(Бабаяров, 2007, с.35). Последняя версия (подразумевающая бурное и очень многоплановое развитие форм знака в течение короткого времени при наличии весьма резких изменений предполагаемой исходной формы) пока выглядит наименее убедительной. Во-первых, для ранних тюркских этносов подобная ситуация надежно не документирована (хотя, например, в монгольском клане ЧингизидовXIII-XIV вв. подобное развитие от исходной формы было как раз очень бурным и разнотипным; см. схему: Nyamaa, 2005, pl. onp. 83). Во-вторых, при этом предполагается не дополнение или удаление микро-деталей базового образца при образовании новых форм (как это достоверно известно у тюркских и иных народов Евразии), а его стилизация. 11 Раскоп был разбит к востоку от основного холма цитадели на восточном углу нижней площадки. Им охвачена застройка поселения в самом северо-восточном углу внутри крепостных стен. Здесь выявлены 12 помещений и большой внутренний двор. Развал нескольких крупных керамических сосудов концентрировался на полу двора примерно в его середине (в составе которого были верхние части двух названных кувшинов). Из имевшихся фрагментов склеены, в частности, верхние части двух наших кувшинов одинаковой формы и технологических приемов. 12По своей структуре этот знак (круг с «крючками»/«усиками» вверх и вниз) типологически отчасти сходен с ранней «кангюйской тамгой» украшающей реверсы древнечачских монет, возникших предположительно в IIIв. н.э. в правление «Вануна/Ванона» (Ртвеладзе, 2008, с. 65, 73-74). Известны подобные тамги и на иных артефактах (Смагулов, Ержигитова, Демиденко, 2009, с. 168-174). Одна монета с таким знаком, но плохой сохранности, найдена в 2009г. на самом Сидакев ВСГ РVI на нижней площадке городища (рис. 3, 3). Еще одна монета с тамгой в Сидакеоказалась отчеканенной вКердере (низовья Амударьи) в VIII в. (рис.3, 4).

177


мире Великой Степи такие знаки отсутствуют 13 . Вероятно, этатамга принадлежала самаркандскому тюрко-согдийскому правящему клану.Учитывая импортный характер и особое сходство (в форме и технологических приемах) пары сидакских кувшинов с этими знаками, особо крупный размер тамг (необычный здесь для кувшинов) и очень тщательное их исполнение, мы склонны связывать хозяев этих знаков именно с аристократией Самаркандского Согда.

Упомянутое помещениес хумами, на которых в 2011г встречены тамгообразные знаки, было расположено в центральной части застройки «цитадели». В нем нет характерных для жилых помещений деталей интерьера, но рядом, по сторонам и у стены, стояли два других аналогичных по размерам хума, на плечиках которых были прочерченыдва сходных «нишан» в форме трезубца зубцами вниз (рис. 2,74-75)14. Других хумов в этом помещении не было, хотя имелось еще достаточно свободной площади. В этом важное отличие этой хумханы от других, ранее здесь расчищенных, в которых хумы плотно занимали все пространство. Можно предполагать, что между семьями, хоронившими здесь своих родных (в том числе – аристократической тюркской) и использовавшимитри названых типа знаков, была какая-то особая связь. Оба «трезубца» отличаются лишь длиной вертикальной «оси» в нижней части. Идентичный знаку 74 образец документирован южнее, на реке Арысь (Смагулов, Яценко, 2010, рис. 4, I, 16)15.

Другое, плотно заставленное хумами, помещение 7 (хумхона) 2011г. имело два периода функционирования16. В первый период один тамгообразный знак процарапан на втором хуме у восточной стены помещения; он уже встречался в Сидаке (№ 26) и связан с другими регионами на Средней Сырдарье. Напротив, в расположенной рядом хумханепом.1 раскопа 2009г. в развале не менее чем семи хумов и хумчей удалось выявить несколько знаков и профильное изображение горного козла (таутеке)с вихревой розетки перед ним (Яценко, Смагулов, 2013, рис. 7, 1). Среди них крупное изображение тамги (рис. 2, 80).Этот знак найден также в раскопе 1 2010 г. В ранее время он представлен неоднократно в хорезмийской Топрак-кале I-III вв. (Яценко, 2001, рис. 28/16), но известен и на льве № 1 из Ольвии (Драчук, 1975, рис. VI, 422).Идентичный знак встречен неподалеку (на Жаун-тобе, у некрополя Борижары, в 2011 г.) и южнее в Шаушукум-тобе (Яценко, 2001, рис. 29, 47).

Интересен (и уникален для Центральной Азии) большой фрагмент средней части крупного кувшина 2012 г. со скоплением знаков, включающим 8 экземпляров (рис. 4).Они очень небрежно и угловато прочерчены инструментом с очень тонким острием (иглой?) по обожженной поверхности ниже основания ручки. Слева изображен крупный знак, уже встречавшийся в Сидаке (№ 46) (этот знак в небольшом размере повторен и на стенке хума из раскопа 2); рядом с ним – другой неоднократно отмеченный знак (№ 38). Правее, на некотором расстоянии размещен вертикальный ряд из 6 знаков. Самый верхний их них (рис. 2, 91) для четкости пришлось обводить дважды (как и крупный знак № 46 слева). Второй

13Предположительно раннетюркский знак на скале у святилища Жайсанпохож на наши лишь весьма отдаленно (в верхней части вместо концевого завитка помещен крупный круг) (см. Западный.., 2013, фото на с. 843). 14Скорее всего, исходной фигурой для тамги был крест, т.к. горизонтальная «перекладина» и боковые «зубья» в обоих случаях прочерчены более тонкой линией. Возможно, по мере развития этого типа знака простая фигура (крест) целенаправленно была превращена в трезубец (?). 15 Идентичный образец изображен в I в. н.э. в Сарматии на плите с боспорского городища Артезиан в Восточном Крыму (Яценко, 2009а, рис. 1, I, а, 6). 16 На раннем этапе оно, на первый взгляд, напоминало обычные жилые помещения с «полуовальным» напольным глиняным очагом-алтарем и невысокой узкой (0,7-1,1м) суфой по периметру стен. Но в отличие от них здесь под всеми суфами «впритык» были вкопаны по самый венчик большие хумы, часть из которых была закрыта плоскими каменными плитками-крышками. Всего удалось расчистить сохранившиеся insitu семь хумов (Остальные вдоль западной и частично южной стены уничтожены поздними перекопами).Все они оказались пустыми и лишь в четвертом на дне найдена костяная ручка ножа, орнаментированная костяная «игольница» и несколько игральных костей – асыков.Во второй период это помещение сохранило функцию хумханы, пол в нем был значительно поднят, и вновь вкопаны другие хумы. Но со временем уровень пола этого последнего периода оказался фактически на уровне (и чуть выше) уровня современной дневной поверхности. Естественно пол и детали интерьера помещений разрушились, как и верхние части хумов этого периода.

178


сверху знак № 89 известен на кирпичах храмовых комплексов городища Канка в Чаче (Богомолов, 2006, рис. 4, 24). Третий знак № 90в форме капли представлен в той же Канке на кирпичах в шахристане(Там же, рис. 2, 26). Четвертый «нишан» уже известен (№ 16) и являетсяспецифически сидакским. Пятый также ранее был найден в Сидаке (№ 18), но встречается и на кирпичах замка в Канке (Там же, рис. 3, 12). Наконец, нижнийзнак в ряду № 88(в форме натянутого лука со вставленной стрелой) встречен в том же замке Канки (Там же, рис. 3, 18).Сходные знаки выявлены по соседству и в памятникахкочевой группировки нушибитого времени (у пос. Кемер – к северу от хр. Каратау, у оз. Акколь, и в других пунктах присырдарьинского Каратау:Рогожинский, 2012, табл. 2, № 29;Досымбаева, 2013а, карта 21; рис. 15 на с. 408)17. Однако их отличает от нашего то, что «стрела» вставлена в «лук» неестественным способом (то есть «оперение» прижато не к «тетиве», а к центру самого «лука»)18. В целом из 8 знаков половина (4) происходят из более южных районов (Чач), причем последние изображены только в вертикальном ряду (вперемешку с «туземными»). Речь идет, видимо, о следах некой акции, в которой участвовали представители четырех местных и четырех живущих в Чаче семейств, которая завершилась дарением кувшина с едой / напитком в сидакское святилище. При этом резко выделяется размером одна местная тамга (видимо, инициатора этого ритуала).Это, видимо, материальный след какого-то договора, сопровождаемого клятвой, закрепленного в святом месте (ср.: Яценко, 2001, с. 80). Другое скопление знаков (то есть более двух) состоит из трех тамг (рис. 1, 74), причем две из них близки тем местным, что представлены слевана кувшине 2012 г.

Еще один знак на плечиках небольшой хумчи 2009 г. также был уже известен Сидаке (рис. 1, 33). С I по III вв. н.э. он бытовал как в Сарматии, так и в Хорезме19. Позже он известен на ряде памятников Средней Сырдарьи, включая находки 2011 г. на Жуантобе. Та же тамга, но вытянутая не по вертикали, а по горизонтали, на плечике небольшого кувшина, представленаи на керамике Ташкентского оазиса (Богомолов, 2011). Клан, имевший знак, процарапанный у основания ручки кувшинчика сезона 2009 г. (рис. 2, 84), был очень влиятелен в Сарматии20. Эту тамгу гравировали в одном из ранних кангюйских скоплений в святилище Бескепе в Жамбыльской области21 (Яценко, 2010, рис. 2, 27; ср.: Досымбаева,

17Заметим, что уже известный знак № 66 имеет точную аналогию также только на петроглифах ранних тюрков (в пункте Тамгалытас в Бетпакдале, к северо-востоку от Кызылорды: Досымбаева, 2013 а, рис. 17 на с. 408). 18 При формообразовании раннетюркскихтамг подобных типов, судя по сводкам имеющихся изображений, исходнымтипом был полукруг, к которому в разных вариантах примыкали 1-2 дополнительных линии. 19 В Сарматии он вначале документирован в Приазовье – в гроте Каменной Могилы и сельских районах Азиатского Боспора и позже в Центральном Предкавказье); в Хорезме он представлен в Елхарасе (Яценко, 2001, рис. 5/69,6/115,28/30; 2010, рис. 1, I, б, 33). 20 Он бытовал в I– нач. II вв. у сарматов Кубани (Яценко, 2001, рис. 5/51) и представлен в самых знаменитых скоплениях знаков в Сарматии: на «писаной» плите 1871 г. из Керчи и на ольвийском льве № 1 (Драчук, 1975, рис. XIL, 458-460;XLVI, 147). 21А.М. Досымбаева считает изображения тамграннетюркскими и отчасти поздними казахскими (племени дулат).В предварительнойпубликации (Яценко, 2010) по независящим от автора причинам вкралась ошибка в локализацию этого уникального «тамгалы-таса». Скопление («энциклопедия)тамгсо множеством знаков расположено в 100 километрах к западу от г.Тараз, в Таласском районе Джамбыльской области, в 4 км к ЮЗ от аула/поселка Кызылаут, в местности Бескепе (Пять домишек).Три крупных камня со знаками были расположены на южной оконечности невысокой скальной гряды. От нее открывается великолепная панорама окружающей зеленой долины (в прошлом местность эта, видимо, орошалась водой родников). Вероятно, скопления знаков некогда занимали вертикальные скальные поверхности, обращенные плоскостью на ЮВ, и были легко обозримы с нижней части урочища. Тамги, доступные обозрению на 2011 г., расположены на одной из поверхностей (2 х 3 м) лежащего почти горизонтально, с небольшим уклоном на юг, обломка красноватого песчаника. Некогда вся эта поверхность была занята композицией из выбитых точечной техникой знаков. Сейчас памятник интенсивно разрушается как по естественным причинам (отслаивание верхнего слоя камня с «горным загаром»), так и из-за варварского отношения части местных пастухов (регулярно скалывающих эту каменную корку). В результате на этой плоскости сохранилась едва ли половина первоначальной композиции. Возможно, доступный обозрению сегодня обломок скалы с изображениями - не единственный из сохранившихся: ниже по склону из осыпи торчат верхушки 3-4 массивных скальных обломков – частей той же скалы…

179


2012, фото на с. 27; 2013а, фото на с. 422-424), а в раннем средневековье изображался на керамике и кирпичах в Чаче (Богомолов, 2006, с. 133; Смагулов, Яценко, 2010, рис. 5, I)22. Вместе с тем, этот знак известен и в петроглифах ранних тюрков недалеко от Сидака (у пос. Кемер в северных предгорьях Каратау: Досымбаева, 2013, №№ 3,8 на с. 408). Нишан в виде двух рядов квадратиков на горловине кувшина (№ 12)встреченв новые сезоны четырежды (в том числе на горловине кувшина).В прежних раскопках на горловине хумане сохранился его нижний край (ср. рис. 1, № 12), в другом случае – верхний (под ручкой кружки). Пока он известен (и неоднократно) лишь у аланов VIII-XII вв. (плита с Маяцкого городища на Верхнем Дону: Драчук, 1975, рис. XXIX, 59; петроглифы на камнях у г. Карачаевск: Кузнецов, 2007, рис. 1, 6). На стенке кувшина (?) видимпохожую фигуру, но не из двух, а, видимо, из трех пар квадратиков (концы отбиты) (№ 85); она изображена на кирпичах замка городища Канка (Богомолов, 2006, рис. 3, 43). Под ручкой кувшина встречен знак в форме удлиненной «печатной буквы П», ранее известный (№ 44); он представлен также в раскопках ВСГ на Жуантобе 2011 г.

Знак-нишан, гравированный дважды на кувшинах (?) в раскопе 1 2010 г. (рис. 2, 86), неоднократно изображался в I в. до н.э. – III в. н.э. в разных регионах Средней Азии (Яценко, 2001, рис. 28/147). Еще один знак на кувшине (?) (рис. 2, 77) видим также на аналогичном и близком по времени сосуде в кургане 19 могильника Культобе 2005 г. в Шымкентской обл. (Смагулов, Яценко, 2010, рис. 4, VI, 1). С городища Кокмардан в Чаче происходит изображение тамги, близкой представленной на (рис. 2, 83), но без дополнительной черточки сбоку (Там же, рис. 4, III, 4). Под Шымкентом известен и тип знака (рис. 2, 82), представленного сбоку от ручки кружки, а на городище Кокмардан в Чаче – он же, но «вверх ногами» (Там же, рис. 4, I, 12; 4, III, 8). В керамике Средней Сырдарьи представлен тип знака (№ 87) на стенке кувшина (?) из ямы в помещении А2 раскопа 2 (Яценко, Смагулов, 2010, рис. 5, I). Вторично встречен на стенке хума знак № 29, также связанный с окружающими Сидак сырдарьинскими землями. О вторично выявленном знаке № 26 (под основанием ручки кружки) можно сказать то же (Там же, рис. 4, I, 10; 5, III). В верхней части ручки кружки нанесен маленький квадратный оттиск личной печати донатора (?), внутри которого представлена свастика с округленными концами, ориентированными против часовой стрелки(рис. 2, 78). На керамике Средней Сырдарьи и на зеркале из могильника Борижары есть сходный знак, но ориентированный по часовой стрелке (Там же, рис. 4, V, 3 и VI, 3). На венчике хума в помещении 21 раскопа 2 внутри миниатюрного оттиска личной печати (в форме овала с заостренной и слегка наклоненной верхней частью) видим знак в форме «арабской цифры 2» (рис. 2, 79). Почти наверняка происхождение клана-носителя этой тамги связано с Хорезмом, т.к. еще в IV в. до н.э. в Елхарасе сходный тип известен на керамике (с добавлением внизу вертикальной черточки), а в Ток-кале I-III вв. н.э. – уже практически тот же, но в зеркальном отражении (Яценко, 2001, рис. 27, 32; 28, 8); в других пунктах Центральной Азии он отсутствует.

Наконец, уникальная тамга на кувшине (?) (рис. 2, 81), столь же уникальный знак (рис. 2, 76) на округлом донце кружки (?), как и встреченный повторно знак № 24 в форме креста на хуме, видимо, являются спецификой данного микрорайона Сидака.

Отметим, что наличие в Сидаке серии знаков, идентичных или очень близких таковым в двух районах иранского мира – в СарматииI-III вв. и на Средней Сырдарье (или пока только в Сарматии) – вполне однозначно свидетельствует о них как о части общего древнекангюйского «наследия».

Попытаемся теперь выяснить, каково соотношение типов знаков сугубо местных (специфически сидакских) и имеющих точные и близкие аналогии в других районах Средней Сырдарьи (то есть принадлежавших паломникам из более дальних местностей) на разных раскопанных участках. Выясняется очень интересная картина. В раскопках 2001-2006 гг.

22 Кстати, этот простой по форме знак позже сыграл немалую роль в политической истории Евразии. В 1-й трети XIIIв. он стал семейной тамгой сына Чангисхана – Джучи, основателя самого западного улуса Монгольской империи (Золотой Орды) (Nyamaa, 2005, pl. onp. 37).

180


(рис. 1, 1-60) доля «чужих» типов знаков составляет около 34 % (21 из 60). В раскопках того же верхнего горизонта на других участках в 2009-2012гг. (рис. 2) «чужих типов» - 22 из 33 встреченных типов (среди которых 21 новых), то есть около67 % (но, в отличие от «местных» типов 23 , они всегда встречены здесь только однажды). Иными словами, на исследованном в этот период участке 2/3 паломниковVII– нач. VIII вв., вручавших дарственную посуду в местные храмы, происходили не из округи Сидака, а с соседних территорий. Получается, что объекты наиболее поздних раскопок были в древности в чем-то намного более значимыми для паломников из дальних мест. Что же до раскопок 2007-2008 гг. (когда вскрывались ранние, V-VI вв., слои внутри культового двора) (рис. 1, 61-70), то здесь доля «чужих» типов знаков оказалась равнавсего 10 % (1 из 10, причем единственнаятамга № 66 связана с только что появившимся в регионе тюркским кочевым кланом: см. прим. 18). Несомненно, происходила интенсификациядальнего паломничества в данное святилище в поздний период его функционирования – в наполненные военно-политическими конфликтамиVII – нач. VIII вв. (другое возможное объяснение – большее распространение в это время в Трансоксиане обычая метить вотивную керамику и погребальные хумы паломниками издалека – не подходит, т.к. ничего подобного мы не видим в других значимых «святых местах» региона).

Не меньший, даже, пожалуй, больший интерес представляют три знака на посуде из древнейшей цитадели Туркестана/Ясы – холма Культобе, обнаруженные в 2011 г. на раскопе 2 в руинах застройки древней цитадели Ясы, в пом.13 «юго-восточного здания». Оно датируется ныне I-IIвв.н.э.) (рис. 5) 24 . Все тамги из этого раннего «замка» наКультобепредставлены на глиняной посуде. До того из региона г. Ясы/Туркестан были известны всего две тамги, размещенные рядом на одном кувшине из раннесредневекового погребения из-под стен мавзолея Ходжа Ахмеда Ясави (рис. 6, 12) 25 и серия знаков на сосудах из расположенного в 20 км. к СВ,близкого по времени некрополя городища Шага (рис.6, 4-11)» (Бурнашева, и др., 2006, с.19, рис.8-1). Некоторые из них находят точные аналогии в коллекции Сидака (№№ 3, 40).

В числе тамг 2011 г. есть очень простой образец в форме вертикального креста на плечике хума из помещения 5 (в Сидаке - № 24). Однако наиболее интересны и значимы две более сложные тамги на плечиках других хумов (рис. 6, 1-2). Они не имеют на сегодня аналогов в Средней Азии, зато хорошо известны в памятниках последующего периода в Сарматии, которая была этнически и политически тесно связана с ранним Кангюем. Первый знак-нишан (рис. 6, 1) представляет собой особую, очень редкую разновидность свастики, повернутой по часовой стрелке. В Сарматии он входит в число всего 8 типов знаков, которые 4 и более раз представлены в скоплениях («энциклопедиях») в своеобразных общественно значимых, межрегиональных по характеру святилищах. Знатный клан, использовавший этутамгу (осетин. gakk), соответственно, играл особую политическую роль на обширных территориях между Волгой и Дунаем (Яценко, 2001, с. 86; рис. 19)26. Однако

23№№ 18, 26, 29, 33, 44, 71-75, 77-78, 80, 82-90. 24Авторы раскопок различают в застройке цитадели Ясы более раннее «крестовидное» здание и «крестообразное»(из которого происходят тамги), пристроенное к первому на втором строительном этапе.Затем, в результате трагических событий рубежа III-IV вв. н.э., весь комплекс был, видимо, заброшен (Смагулов, Ержигитова, 2013, с.88). Новые материалы позволяют отнести строительство «крестообразного» здания к I-II вв. н.э., а строительство «крестовидного», соответственно, отодвинуть воII-I вв. до н.э. (ср. предварительную датировку: Смагулов, Ержигитова, Торгоев, 2011). В сезоне 2014 г. такая хронологическая реконструкция, по всей видимости, получила весомое основание в виде находки на нижнем полу одного из помещений крестообразного юго-восточного здания монеты кушанского правителя Хувишки (131-166 гг.н.э.). 25На кувшине тамга справа представляет собой зеркальное отражение сидакской тамги № 34 (одного из родственников тюркского правителя г. Отрара). 26Наш знак известен в четырех таких скоплениях: на двух плитах из Танаиса в Новочеркасском музее – II-207 и II-205 (Там же, с. 74; рис. 22А и 23а), на одной из плит из Пантикапея/Керчи, найденной в 1871 г. (Соломоник, 1959, с. 106, 108, № 51) и на самой ранней из «энциклопедий» вне греческих городов на плите с головой лошади из Кривого Рога – единственной крупной, где отсутствуют знаки донских аланов I – нач. II вв. (Яценко, 2001, с. 68-69; рис. 12).

181


сам этот знак до сих пор не удавалось связать с конкретным районом Сарматии. Лишь в конце 2011 г. крымский исследователь «поздних скифов» А.Е. Пуздровский опубликовал новое изображение этого знака, на сей раз – на краснолаковой тарелке (рис. 5, 3)27 из парного погребения женщины 20-25 лет28 с ребенком в подбойной могиле 40/2 грунтового некрополя Битак (в 800 м к северо-востоку от Неаполя Скифского, в городской застройке Симферополя). Погребение датируется первой четвертью II в. н.э. (Пуздровский, 2011, с. 378; рис. 2, 1).

Знак на другом хуме (рис. 6, 2) не менее интересен. Он имеет только одну аналогию… в том же могильнике Битак (!) на женском (брачном) зеркале-подвеске из могилы 56 и датируется более поздним временем (2-я пол. II – начало III вв.) (Пуздровский, 2007, рис. 129, 17). Тамга близкородственного клана (отличающейся лишь добавочной точкой в центре) найдена также на женских зеркалах-подвесках, того же периода, но уже в устье Дона – на меото-сарматском городище Кобяково (г. Ростов-на-Дону) (могила 65 1957 г., могилы 23 и 25 1962 г.) (Косяненко, 1994, с. 75-76; рис. 25, 1-2, 4). В середине II в. у устья Дона утвердилась орда «поздних сарматов» – новая волна кочевников, пришедшая, по мнению В.Ю. Малашева, через Южное Приуралье из Центрального или Северного Казахстана; вероятно, она была также политически связана с Кангюем и, видимо, также именовалась аланами (Яценко, 2011, с. 200-202).

Итак, оба сложных знака, известных на сегодня из вещей хозяев «замка» в цитадели древнейшего Ясы/Туркестана, имеют аналогии у аристократии двух волн кочевников Сарматии, исходно связанных с Кангюем того времени, но еще не имеют таковых в погребальных памятниках (увы, пока практически нам известны только рядовые) «кочевой империи» Кангха / Кангюй (кон. II в. до н.э. – IV в. н.э.), а также в посткангюйских памятниках Средней Сырдарьи V – сер. VIII вв. (по которым коллекция уже велика и которые в ряде случаев со знатью явно связаны).

В целом последние полевые сезоны на таких комплексах, как Сидак и особенно - цитадель раннего Ясы, дали немало интересного и неожиданного. Можно предполагать, что продолжающиеся исследования в г. Туркестан в скором будущем внесут немало уточнений в наши устоявшиеся представления об этом регионе в доисламский период.

Литература: 1. Бабаяров Г. Древнетюркские монеты Чачского оазиса (VI-VIII вв. н.э.). Ташкент:

Нац. Библиотека Узбекистана, 2007.2. Бабаяров Г., Умаров К. Денежное обращение и монеты каганата // Западный

Тюркский каганат. Атлас. (Под. ред. А. Досымбаевой, М. Жолдасбекова). Астана:ServicePress, 2013. С. 142-173.

3. Байпаков К.М.Средневековая городская культура Южного Казахстана иСемиречья (VI – начало XIII вв.). Алма-Ата: Гылым, 1986.

4. Богомолов Г.И. Тамгообразные знаки на керамике Ташкентского оазиса // Туран-Туркестан: проблемы культурно-исторической преемственности. Древность исредневековье (Под ред. Т. Рыскелдиева). Туркестан: Экономика, 2006.С. 122-133.

27Приносим искреннюю благодарность А.Е. Пуздровскому за предоставление рисунка этой миски к его докладу 25.11.2011 на IX международной конференции «Боспорский феномен» (С-Петербург). 28Такие миски обычно находят в могилах женщин и девочек, а само данное изображение знака – результат браков «поздних скифов» с женщинами из сарматских племен, что отмечается с рубежа I-II вв. (Там же, с. 379-380). На примере другого женского (брачного) атрибута – зеркал-подвесок в БельбекеIV - уже отмечалось, что в I – первой пол. II вв. (в среднесарматское время) «поздние скифы» чаще всего брали в жены женщин из сарматских племен: не соседних, а более восточного происхождения (отдельных групп аорсов и «первоначальных» аланов), чьи знаки имеют аналогии не ближе Поволжья и подчас - только в Средней Азии (Яценко, 2001, с. 40-41). Однако весьма характерно, что вне Боспора, в собственно крымских «позднескифских» ритуальных скоплениях («энциклопедиях») знаков донских аланов I - нач. II вв. не выявлено, что свидетельствует о непростых отношениях этих двух группировок (см.: Яценко 2009в, с. 289).

182


5. Бурнашева Р.З., Смагулов Е.А., Туякбаев М.К. Клады и монеты Туркестана.Алматы: Баур, 2006.

6. Досымбаева А.М. Тюркское наследие Казахстана // Тюркское наследие ЕвразииVI-VIII вв. (Под ред. А.М. Досымбаевой). Алматы: ServisePress, 2012. С. 9-36.

7. Досымбаева А.М. Тамги // Западный Тюркский каганат. Атлас. (Под. ред. А.Досымбаевой, М. Жолдасбекова). Астана: ServicePress, 2013а. С. 403-428.

8. Досымбаева А. История тюркских народов. Традиционное мировоззрение тюрков.Алматы:ServisePress, 2013б.

9. Драчук В.С. Системы знаков Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка,1975.

10. Западный Тюркский каганат. Атлас. / Под. ред. А. Досымбаевой, М.Жолдасбекова. Астана: ServicePress, 2013.

11. Ильясов Дж. О тамге самаркандских правителей // Sanat. 2004. № 3-4.12. ИльясовДж.Я. О происхождении тамги самаркандских правителей // Материалы

международного семинара, посвященного2750-летию Самарканда. Ташкент,Самарканд. 2007.C.146-149.

13. Исхаков М., Камолиддин Ш., Бабаяров Г. Титулатура доисламских правителейЧача. Ташкент: ТашГИВ, 2009.

14. Камолиддин Ш.С. О распространении зороастризма среди тюрков //УзМУхабарлари (Вестник НУУЗ). 2004. № 4. Ташкент. С. 4 – 9.

15. Косяненко В.М. К вопросу о хронологии и ритуально-магической роли бронзовыхзеркал из некрополя Кобякова городища (по материалам раскопок 1956-1962 гг.)// Историко-археологические исследования в Азове и на нижнем Дону в 1993году. Вып. 13. Азов, 1994. С. 70-83.

16. Кузнецов В.А. Петроглифы из окрестностей Карачаевска // Материалы поизучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VII. М., 2007,с. 275-283.

17. Пуздровский А.Е. Крымская Скифия II в. до н.э.–III в. н.э. Погребальныепамятники. Симферополь: Бизнес-Информ, 2007.

18. Пуздровский А.Е. Граффити на краснолаковой посуде из могильников КрымскойСкифии// Боспорский феномен. Население, языки, контакты: Материалымеждународной конференции (Под ред. М.Ю. Вахтиной и др.). СПб.: Нестор-История, 2011. С. 373-381.

19. Рогожинский А.Е. Тамги-петроглифы средневековых кочевников Казахстана:итоги новейших исследований и перспективы дальнейшего изучения // Историко-культурное наследие и современная культура (Под ред. Г.Т. Телебаева, Н.С.Мухамеджановой, А.Е. Рогожинского). Алматы: ServicePress, 2012.С. 91-104.

20. Ртвеладзе Э.В. История и нумизматика Чача. Ташкент: Гос. музей историиУзбекистана, 2006.

21. Ртвеладзе Э.В. К ранней истории Чача (Новые нумизматические иэпиграфические источники) // ОНУ. 2008. № 4. С. 64-7.

22. Самашев З., Базылхан Н., Самашев С. Древнетюркские тамги. Алматы: АБДИКомпани, 2010.

23. Соломоник Э.И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев: Науковадумка, 1959.

24. Смагулов Е.А., Ержигитова А.А., Демиденко С.В. К происхождению однойЧачской династии // Известия НАН РК. Серия общ. наук. 2009. № 1. С.168-174.

25. Смагулов Е.А., Ержигитова А.А., Торгоев А. Открытие архитектурного комплексацитадели древнего Ясы/Туркестана // Материалы международной научнойконференции: «Археология Казахстана в эпоху независимости: итоги,перспективы». Т.III. Алматы: Ин-т археологии НАН РК, 2011. С. 61-71.

183


26. Смагулов Е.А., Ержигитова А.А. Цитадель древнего Туркестана: некоторые итогиархеологического изучения. 2011-2012гг. // Известия НАН РК. Серия общ. наук.2013. №3.

27. Смагулов Б.А., Яценко С.А. Знаки и рисунки на керамике Сидака со среднейСырдарьи // Туран-Туркестан: проблемы культурно-историческойпреемственности. Древность и средневековье. (Под ред. Т. Рыскелдиева).Туркестан: Экономика, 2006, с. 246-268.

28. Смагулов Е.А., Яценко С.А. Святилище Сидак – один из религиозных центровдоисламского севера Средней Азии (некоторые культовые объекты V – нач. VIIIвв.)// Transoxiana. Número 13. Buenos Aires, 2008. –http://www.transoxiana.org/13/smagulov_yatsenko-sidak_sanctuary-rus.php .

29. Смагулов Е.А., Яценко С.А. Знаки – нишан и сюжетные граффити V – VIII вв. накерамике городища Сидак на средней Сырдарье // Отзвуки Великого Хорезма. К100-летию со дня рождения С.П. Толстова. (Отв. ред. Э.Д. Зиливинская). М.: ИЭАРАН, 2010.

30. Смагулов Е.А., Яценко С.А. Граффити Сидака (Южный Казахстан) // ИзвестияНАН РК. Серия общ. Наук. № 3. 2013. С. 210-225.

31. Шагалов В.Д., Кузнецов А.В. Каталог монет Чача III-VIII вв. Ташкент: Фан, 2006.32. Яценко С.А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего

средневековья. М.: Восточная литература, 2001.33. Яценко С.А. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). М.: Восточная

литература, 2006.34. Яценко С.А. Знаки собственности сарматского облика (gakk/nishan) в сельских

районах Боспорского царства I-III вв. н.э. // Древности Боспора. Т. 13. М.,2009а.С. 539-552.

35. Яценко С.А. Древние тюрки: мужской костюм в китайском искусстве 2-й пол. VI –1-йпол.VIII вв. (образы «Иных») // Transoxiana(online-journal). Número 14 (Agosto2009), Buenos Aires, 2009б. –http://www.transoxiana.org/14/yatsenko_turk_costume_chinese_art-rus.html .

36. Яценко С.А. Алания I-II вв. н.э. как кочевая империя // Монгольская империя икочевой мир. Книга 3. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2009в. С. 281-310.

37. Яценко С.А. К дискуссии об оформлении позднесарматской этнокультурнойобщности 2-й пол. II –1-й пол. III вв. н.э. // Нижневолжский археологическийвестник. Вып. 12. Волгоград, 2011. С. 197-213.

38. NaymarkA.I. TheMeaningof "Tamghas" onSogdianCoins // Центральная Азия отАхеменидов до Тимуридов. Археология, история, этнология, культура (Отв. ред.В.П. Никаноров). СПб.: ИИМК РАН, 2005. С. 225-231.

39. Nyamaa B. The Coins of Mongol Empire and Clan Tamgha of Khans (the XIII-XIVcc.).Ulanbaatar, 2005.

40. Yatsenko S.A. Marks of the Ancient and Early Medieval Iranian-speaking Peoples ofIran, EasternEurope, Transoxiana and South Siberia // Traditional Marking Systems: APreliminarySurvey (Ed. By J. Evans Pim, S.A. Yatsenko, O.T. Perrin). London, Dover:Dunkling Books, 2010. P. 133-153.

41. Yatsenko S.A. Some Problems Related to Early Medieval Turkic Tamga-Sign Studies //Re:Marks. The Journal of Signum, International Society for Mark Studies. 2013. Issue 1(Ed. by J. Evans Pim and O.T. Perrin). P. 9-26.

184


Рис. 1. Типы клановых знаков на керамике Сидака из раскопок 2001-2008 гг. (№№ 1-70) и скопления знаков на керамике и игральных костях (№№ 71-76).

Рис. 2. Новые типы клановых знаков на керамике Сидака из раскопок 2009-2012 гг. (продолжающаяся нумерация с 2001 г.): I – основные изображения; II – «печатные/парадные» версии.

185


Рис. 3. Импортные монеты с тамгами (1, 3-4) и кланово-семейные знаки правителей различных частей Средней Азии на вотивной керамике из святилища Сидак (2, 5-8): 1-3, 5 – Чач; 4 – Кердер; 6 – Бухара; 7-8 – Самарканд.

Рис. 4. Скопление знаков на кувшине 2012 г. из Сидака (продолжающаяся нумерация).

186


Рис. 5. Крестовидное и крестообразное сооружения на Культобе (древняя цитадель г. Ясы/ Туркестан), 2011 г.

187


Рис. 6. Виды клановых знаков на керамике из доисламского Ясы/Туркестана (1-2 –раскопки 2011 г.; 12 – раскопки 1997), аналогии им (3 – миска из могилы 40/2 некрополя Битак, Центральный Крым, по А.Е. Пуздровскому) и материалы некрополя Шага (4-11).

«КЕНОТАФЫ» - ОСОБЫЙ ВИД ПАМЯТНИКОВ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ В СТЕПНОЙ ПОЛОСЕ ЮЖНОГО УРАЛА И КАЗАХСТАНА

Г.Н.Гарустович, Ф.А. Сунгатов

Среди общей массы курганных погребальных памятников средневековых кочевников XIII - XIV вв. в степях Восточной Европы, по своим морфологическим признакам выделяется группа объектов, которые в научной литературе получили специальное обозначение - "кенотафы" или "тайники". Речь идет о подкурганных скоплениях вещей, лежащих в слое золы и угля, но без следов захоронения человеческих останков.

Пожалуй, самым известным подобным памятником является Озерновский - 3 могильник, расположенный в 6 км к югу от пос. Озерный (Светлинский р-н Оренбургской обл.), на террасе западного берега оз. Жетыкуль. Всего группу составляли четыре насыпи, две из которых относятся к периоду РЖВ (№1-2) и еще два кургана датируются эпохой средневековья (№3-4).Раскопки проводились в 1985 году В.А. Ивановым.

Курган №3, диаметром 6 м, высотой 0,4 м. Насыпь состояла из земли и камня, перекрыта поверху каменным «панцирем». В центре насыпи на уровне погребенной почвы, на глубине 0,65 м от уровня современной поверхности, найдены железный шлем и наборный панцирь. Шишак сферической формы, склепан из восьми фигурных железных пластин (с ребрами жесткости) и подвижной петлей для султанчика. В передней части шлема заметно основание наносника, с выемками для глаз. Наборный доспех состоял из овальных и прямоугольных железных пластин, с отверстиями для креплений. Длина пластин 6 см, ширина 2 см, они крепились внахлест, полосами(располагались вытянуто по линии В – З) на 1 м, если считать от шлема. Одна из этих полос, состоящая из овальных пластин, как бы

188


Тамгоообразные знаки из доисламских слоев памятников...

Documents

Transcript of Тамгоообразные знаки из доисламских слоев памятников...