THE ACADEMY OF SCIENCES OF RUSSIA

INSTITUTE FOR HISTORY OF MATERIAL CULTURE

INSTITUTE FOR LINGUISTIC STUDIES

RUSSIAN MINISTRY OF CULTURE THE STATE HERMITAGE MUSEUM

THE SOUTH-RUSSIAH CENTRE

FOR ARCHAEOLOGICAL STUDIES

THE PHENOMENON OF BOSPORAN KINGDOM:

POPULATION, LANGUAGES, CONTACTS

PROCEEDINGS OF THE INTERNATIONAL CONFERENCE

“Nestor-Historia” Editors House Saint-Petersburg

2011

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ ИНСТИТУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭРМИТАЖ

ЮЖНО-РОССИЙСКИЙ ЦЕНТР АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

БОСПОРСКИЙ ФЕНОМЕН

НАСЕЛЕНИЕ, ЯЗЫКИ, КОНТАКТЫ

МАТЕРИАЛЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

Нестор-История Санкт-Петербург

2011

Боспорский феномен

148

Литература

Абрамова. 1969 – Абрамова М. П. О керамике с зооморфными ручками // СА. 1969. № 2. Виноградов. 1961 – Виноградов В. Б. К вопросу об изображении животных на сармат-

ской керамике // Археологический сборник МГУ. 1961. Журавлёв. 2000 – Журавлёв Д. В. О сарматских мотивах в краснолаковой керамике //

ΣΥΣΣΙΤΙΑ. Памяти Юрия Викторовича Андреева. СПб., 2000. Кастанаян. 1951 – Кастанаян Е. Г. Сарматские сосуды из Тиритаки // СА. 1951. XV. Котин. 2009 – Котин М. А. Сарматские зооморфные сосуды на Боспоре // Белгород-

ский диалог – 2009. Проблемы Российской и всеобщей истории. Белгород, 2009. Кругликова. 1954 – Кругликова И. Т. О местной керамике Пантикапея и её значении

для изучения состава населения этого города // МИА. 1954. № 33. Марти. 1937 – Марти Ю. Ю. Путеводитель по Керченскому археологическому музею

им. А. С. Пушкина. Симферополь, 1937. Масленников. 1990 – Масленников А. А. Население Боспорского государства в первых

веках н.э. М., 1990. Рапопорт и др. 2000 – Рапопорт Ю. А., Неразик Е. Е., Левина Л. М. В низовьях Окса и

Яксарта. Образы древнего Приаралья. М., 2000. Скалон 1941 – Скалон К. М. Изображение животных на керамике сарматского периода

// Тр. ОИПК. 1941. Т. I. Яценко. 1998 – Яценко С. А. Имена аланов из Танаиса второй половины II – первой

половины III в. н.э. как исторический источник // Донская археология. 1998. № 1.

Н. Л. Кучеревская, Н. Ф. Федосеев

Некоторые проблемные вопросы в изучении тамг Боспорского царства

Одной из составляющих феномена Боспорского царства являются многочисленные находки тамг с середины I в. по III в. н.э. При доми-нирующем распространении греческого языка тамгообразные знаки встречаются на различных предметах, но чаще всего на лапидарных памятниках. Только в коллекции керченского лапидария сейчас хра-нится более 30 памятников с тамгами (Кучеревская. 2011). Некоторые данные о тамгах содержатся в архиве Керченского музея (Баукова. 2009). К их числу следует добавить ещё несколько памятников.

Тамги зафиксированы последними раскопками на стенах склепов кызаульского некрополя. В склепе № 6 и 7 знаки были нанесены во второй камере монументальных склепов на стене напротив входа. Эти тамги аналогичны: слева знак в виде перекрестья , далее триденс

(Рис. 1). В склепе № 7 справа зафиксирован ещё и знак (Рис. 1. 2). В склепе № 6 возможно также был этот или другой знак, однако ввиду того, что склеп использовался в более позднее время под жилище (Фе-досеев. 2006), сохранность стен не позволяет с уверенностью это утвер-ждать. Тем не менее тамги в этих склепах, явно элитных захоронениях этого некрополя, свидетельствуют о высоком статусе погребённых не

Материалы международной конференции

149

только в масштабах кызаульского поселения, но и всего Боспора. Если склеп № 6 не содержал материала периода погребений, то в склепе № 7 найдены артефакты, датирующие его II–III вв. н.э.

Знаки и принадлежали одному из наиболее политически и экономически активных сармато-аланских кланов, обитавших в

Крыму в середине I – середине II в. н.э. Из них знак представлен в двух «энциклопедиях» различных регионов: в Восточном Крыму (Соломоник. 1959. № 58; Яценко. 2001. Рис. 13, II), а также на мра-морном льве из Ольвии (Там же. Рис. 5/10). Эта тамга была популяр-на и в более позднюю эпоху – у средневековых аланов в VII–X вв.

Тамга хронологически определена С. А. Яценко серединой I – серединой III в. н.э. (Там же. Рис. 5/50); он известен в Танаисе в се-редине II – середине III в. н.э., где изображен неоднократно (Там же. Рис. 6/28). Этот же знак, в числе других, вырезан на мраморном пьеде-стале из Херсонеса (Соломоник, 1959, № 62).

Тамга в виде перекрестья , несмотря на простоту начертания, не относится к числу распространенных знаков Северного Причерно-морья, возможно, из-за того, что он воспринимается часто как христи-анский символ. Эта форма знака зафиксирована в бассейнах Амударьи и Сырдарьи ещё в VI–II вв. до н.э. (Яценко. 2001. Рис. 27/150). Следу-ет отметить древнее происхождение этих знаков – тамга встречает-ся уже в VI–II вв. до н.э. в Хорезме на кирпичах (Там же. Рис. 27/3), а знак в виде креста характерен для пазырыкской культуры Южного Алтая (Там же. Рис. 35/6). Оба эти знака известны также среди петро-глифов Южного Алтая (Там же. Рис. 35/35, 42).

Ранее тамги были зафиксированы на стенах расписных склепов Пантикапея (склеп Алкима, сына Гегесиппа; склеп «сабазиастов»; двойной склеп 1873 г.; Стасовский склеп). Тамги зафиксированы на некрополях Илурата, Артезиана, Нимфея (Грач. 1999. С. 126. Табл. 158). До сих пор нет специального исследования, посвящённого анализу тамг на некрополях Боспора. Между тем сделанные наблюдения по-зволяют утверждать, что для каждого некрополя характерен свой на-бор тамг. Примерно одно время возникновения Илурата, Артезиана и кызаульского поселения (I в. н.э.) даёт основания предполагать, что это была единовременная государственная акция, инициируемая, скорее всего, Митридатом Евпатором и возглавляемая одним из бос-порских кланов, маркировавшим тамгами принадлежавшую ему тер-риторию. Не исключено, что к этому списку поселений следует до-бавить и Акру, где зафиксирован «начальник города» (Сапрыкин, Федосеев. 2008) – должность, появившаяся после присоединения Бос-пора к Понтийскому царству. Первоначально (а возможно и впослед-ствии) эти поселения имели статус военных крепостей.

Боспорский феномен

150

Такой же крепостью, по всей видимости, было поселение в районе еникальского маяка, где была обнаружена надгробная стела (КБН 738; Рис. 2. 1), использованная вторично для нанесения тамги Тиберия

Юлия Евпатора . Опубликованный И. В. Тункиной (2010. Рис. 198) рисунок подполковника Плахова позволяет не только уточнить место находки, но скорректировать чтение на надгробии: в КБН восстанов-лено: «Констанцию и Мирмеку (памятник) поставил Зотих». Однако очевидно, что это обычная эпитафия. Примерное восстановление:

KON(AYOS? UIE) MU(REINOS? KAI) ANT(I)SVENHS SWTHRIO CAIRETE Из списка имён КБН следует исключить Констанция, Зотиха и,

возможно, в данном случае Мирмека. Надпись под рельефом в на-стоящее время практически не видна.

Аналогичным образом тамга нанесена на обратную сторону сте-лы, сопровождающей надпись Герака, сына Понтика, главного алан-ского переводчика (КБН 1053). Такие стелы использовались вторич-но для маркировки территории.

С этой же целью были нанесены тамги и на плиты41, происходя-щие из Львиного кургана в Керчи. Одна плита из инкерманского из-

вестняка со знаком покрывала спину льва, другая, аналогичная (209 × 180 × 24 см) была обнаружена «в двух шагах к северу от ямы со львом». По её краю, как писал К. Е. Думберг, «вырезаны загадоч-ные каракули» (Думберг. 1894). Судя по всему, эти плиты находи-лись практически на поверхности, и тамги на них были нанесены по-сле того, как лев был спрятан в яме. Плиты не сохранились, но, к счастью, в отчёте есть её фотография (рис. 2. 2). Погребение, к кото-рому относится лев, было совершено в 14/15 г. н.э.

В скоплении тамгообразных знаков на плите перекрытия из Львиного кургана преобладают изображения «триденсов», их насчи-тывается не менее четырёх. Они выполнены довольно небрежно и разным почерком. Среди них преобладает изображение в виде пере-вернутого трезубца с удлинённой средней линией . Из производ-

ных от «триденса» тамг выделяется знак , имеющий в верхней части горизонтальную черту. Он встречается как в середине I – сере-дине II в. н.э. на Кубани (Яценко. 2001. Рис. 5/49), так и в середине II – середине III в. н.э. на территории Западного и Центрального Крыма

41 Нынешнее местонахождение их неизвестно.

Материалы международной конференции

151

Рис. 1. Кыз-аул, тамги на стенах склепов № 6 и 7: 1–3 – склеп № 7, северный борт; 4–5 – склеп № 6, восточный борт

Боспорский феномен

152

Рис. 2. 1 – надгробная стела (КБН 738; по: Тункина. 2010); 2 – плита из Львиного кургана (НА ИИМК РАН. Ф. 1. 1894 г. № 158);

3 – прорисовка знаков на плите из Львиного кургана

(Яценко. 2001. Рис. 6/12). Знак , является производным от тамги царицы Динамии (8 г. до н.э. – 11/14 гг. н.э.). Он имеется на каменной плите из Танаиса (Соломоник. 1962. Рис. 9; Яценко. 2001. Рис. 15/13).

Материалы международной конференции

153

Похожий знак , но более упрощённой формы (без верхних боко-вых ответвлений) был известен уже при Ахеменидах (Яценко. 2001.

Рис. 32/147). Знак встречается в Неаполе среди граффити на стенах бытовых построек середины II – середины III в. н.э. (Там же.

Рис. 6/7). Над этим знаком угадываются очертания тамги , выпол-ненной в более мелком масштабе. Этот знак, датированный середи-ной II – серединой III в. н.э., встречается в катакомбе 20 в Клин-Яре III (Там же. Рис. 6/114), на керченской «писаной» плите» (Там же. Рис. 9) и на утраченной ныне стеле Басиликона из Керчи (IOSPE. IV. 359; Kieseritzky, Watzinger. 1909. № 728; Соломоник. 1959. № 25).

В правой части плиты имеются знаки и , производные от монограмм греческих букв «Κ» и «Β»42. Обе тамги известны уже VI–II вв. до н.э. в бассейнах рек Амударьи и Сырдарьи (Яценко. 2001. Рис. 27/133, 28/79). Тамга , похожая по написанию на знак

, была изображена на агатовом амулете, датированная серединой I – серединой II в. н.э., из кургана 6/11 в Чертовицком I (Там же. Рис. 5/127); такой же знак найден на гончарной посуде середины II – середины III в. н.э. в Чертовицком III (Там же. Рис. 6/119).

Знаки локализованы только в одной части плиты – на верхней её грани. Судя по неоднородной патине, эта часть находилась на по-верхности и знаки оставляли те, кто с середины I до III в. н.э. ис-пользовал этот курган для последующих погребений.

Таким образом, представленные памятники позволяют ответить на вопрос о назначении тамгообразных знаков: они маркировали кладбище на Львином кургане и предназначались для определения родов, к которым отнесено это кладбище. Тамги на стенах склепов служили той же цели – погребения в них совершали более 200 лет и для определения, какому из родов они принадлежали, нанесена была маркировка напротив входа. Так, к примеру, вторая камера кызауль-ского склепа № 7 площадью 70 м2 содержала ещё костницу (1,06 × 0,5 м, глубиной 0,79 м) в полу, где зафиксированы останки не менее 36 индивидуумов. Тамги на оборотной стороне стел ставились на границе участка и маркировали территорию, обозначая её принад-лежность. Аналогичным образом плиты с крупным изображением тамги в стенах фортификационных сооружений призваны были со-общать, что это поселение находится под управлением рода, обозна-ченного этой тамгой.

42 Эти тамги иллюстрируют один из источников образования новых форм знаков из букв алфавитов. Знаки, производные от греческих букв, сарматами воспринимались как тамги (Яценко. 2001. С. 25–26).

Боспорский феномен

154

Литература

Баукова. 2009 – Баукова А. Ю. Пам’ятки з сарматськими знаками з розкопок 1947 р. у Керчі // Археологiчни дослідження Львівского університету. 2009. Вип. 12.

Грач. 1999 – Грач Н. Л. Некрополь Нимфея. СПб., 1999. Думберг. 1894 – Думберг К. О расследовании Львиного кургана в г. Керчи. С прило-

жением 20 листов рисунков, чертежей и фотографий и 1 эстампажа // НА ИИМК РАН. Ф. 1. 1894 г. № 158.

Кучеревская. 2011 – Кучеревская Н. Л. Памятники с тамгообразными знаками из кол-лекции Керченского лапидария: каталог // Научный сборник Керченского исто-рико-культурного заповедника. Симферополь, 2011. Т. 3.

Сапрыкин, Федосеев. 2008 – Сапрыкин С. Ю., Федосеев Н. Ф. Новые свинцовые пла-стины с надписями из Восточного Крыма // ВДИ. 2008. № 3.

Соломоник. 1959 – Соломоник Э. И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. К., 1959. Соломонік. 1962 – Соломонік Є. И. Нові пам’ятки з сарматськими знаками // АП. 1962.

Т. XI. Тункина. 2010 – Тункина И. В. «Отец боспорской археологии» Поль Дюбрюкс // Дюб-

рюкс П. Собрание сочинений. СПб., 2010. Т. I. Федосеев. 2006 – Федосеев Н. Ф. �ĩκοζ среди могил // VII БЧ. 2006. Яценко. 2001 – Яценко С. А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего

средневековья. М., 2001. Kieseritzky, Watzinger. 1909 – Kieseritzky G., Watzinger C. Griechische Grabreliefs aus

Südrussland. Berlin, 1909.

С. В. Воронятов

Наконечник копья с сарматской тамгой из погребения, открытого в 1841 г. в Керчи: к функции и статусу предмета

Захоронение IV в. н.э., открытое А. Б. Ашиком в 1841 г. в кургане близ Аджимушкайских каменоломен (Ашик. 1848. Ч. II. С. 47, 48), притом что оно никогда не являлось предметом всестороннего иссле-дования, можно назвать довольно известным комплексом. С ним, как и с «погребением с золотой маской» (Тайна… 2009), связано некото-рое количество загадок и «ребусов», объективно обусловленных мето-дическим уровнем археологических раскопок в середине XIX в.

Процесс «разгадывания» одной из таких загадок можно просле-дить в истории идентификации одного предмета комплекса, который в разное время в литературе фигурировал либо как рукоять кинжала, либо как втулка наконечника копья (Щукин. 2005. С. 427).

В публикации А. Б. Ашика читаем: «Подле правой руки скелета находились: меч, пика, лезвие ножа и золотое украшение с резьбою, которым были обвиты ручка и ножны ножа; и наконец, род кинжа-ла, которого золотая рукоять украшена вставленными по бокам