Chkhaidze V. Burials of medieval nomads on the coast of the Tsimlyansk Reservoir

УДК 9(с)16 ББК 63.3(2р37) М-34

Научное издание сектора

системного изучения

историко-археологических

древностей ОАО «Наследие

Кубани» Рубрики: Археологические

памятники. История

археологии Северного Кавказа.

Археологи и краеведы региона

Нумизматика региона.

Материалы по христианской

археологии Северного Кавказа.

Редакционная коллегия:

Е.И. Нарожный – доктор

исторических наук (ОАО

«Наследие Кубани») -

Ответственный редактор: П.В. Соков – кандидат

исторических наук, главный

специалист ОАО «Наследие

Кубани» - ответственный за

выпуск; С.Н. Кореневский – доктор

исторических наук (ИА РАН); В.Н. Чхаидзе – кандидат

исторических наук (ИА РАН); И.А. Дружинина – научный

сотрудник (ИА РАН); И.В. Доценко – ведущий

специалист (ОАО «Наследие

Кубани») - ответственный

секретарь.

Международная Академия наук. Сектор системного исследования историко-археологических

древностей ОАО «Наследие Кубани»

МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ

ПО АРХЕОЛОГИИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Выпуск 13.

Армавир-Краснодар

2012

105

МИА Северного Кавказа. Вып.13

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ КОЧЕВНИЧЕСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ

НА ПОБЕРЕЖЬЕ ЦИМЛЯНСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА

© В.Н. ЧХАИДЗЕ

Институт археологии РАН (г. Москва).

Посвящается А.И. Семенову

Работа выполнена по проекту РГНФ № 12-31-01310 а2: «Кочевники Прикубанья в эпоху средневе-

ковья (по материалам археологических памятников XI–XIV вв.)».

В 1975 и 1977 гг. Цимлянским отря-

дом Донской археологической экспеди-

ции Института археологии АН СССР под

руководством И.С. Каменецкого и

А.И. Семенова проводились исследования

курганных могильников на юго-западном

побережье Цимлянского водохранилища

(Ростовская область, Волгодонской и Ду-

бовский районы).

В четырех курганных группах было

открыто семь средневековых кочевниче-

ских погребений: Старосоленовская –

курган 7 погребение 1 [Семенов, 1975, л.

4, 23-24, рис. 1400-1402; Алексеев А.Ю.,

Вахтина М.Ю., Разумов А.Я., Семенов

А.И., 1976, с. 105]; Романовская – курган

1, погребение 1 и курган 4 погребение 1

[Семенов, 1977, л. 3, 5-6, рис. 7-11, 22-25;

Марченко И.И., Семенов А.И., 1978, с.

130-131]; Столетовская – курган 3 погре-

бение 1 [Семенов А.И., 1987а, л. 16-21,

рис. 119-160; 1978б, с. 141] и курган 5, по-

гребения 1-3.

Старосоленовская курганная группа

расположена на северо-восточной окраине

г. Волгодонска, в верхней части водораз-

дельного плато. Группа насчитывала 8 на-

сыпей, расположенных цепочкой, ориен-

тированной в направлении запад-восток.

Курган 7 был сооружен в сармат-

ское время и содержал ограбленную ката-

комбу (Погребение 2).

Насыпь кургана округлой в плане и

сегментовидной в профиле формы, диа-

метром 38 м, высотой 1,3 м.

Погребение 1 (Рис. 1) впускное, бы-

ло расположено в центре насыпи. Мо-

гильная яма прорезала выкид из основно-

го погребения 2. Совершено в длинной

(2,15 м) и узкой (0,65 м) яме, ориентиро-

ванной большой осью в направлении ЮЗ-

СВ. Могильная яма прорезала насыпь до

уровня погребенной почвы – 1,3 м от Ro.

Яма подпрямоугольной в плане формы, со

слегка закругленными углами. Стенки от-

весны, дно – горизонтальное.

Погребение принадлежало женщине

пожилого возраста, что находит подтвер-

ждение в особенностях скелета (низкий,

широкий таз, слабовыраженный мышечный

рельеф). Обращает на себя внимание пато-

логическое изменение бедренных костей

скелета – непомерное разрастание верх-

них эпифизов.

Погребенная лежала в вытянутом

положении, на спине, головой на северо-

восток. По сохранившимся в первона-

чальном положении костям рук, можно

полагать, что они были вытянуты вдоль

тела. Часть костей рук и костей верхней

части тулова перемешаны, вероятно, гры-

зунами.

Грудная клетка погребенного была

перекрыта берестой. На уровне пояснич-

ных позвонков, у левой руки погребенно-

го, были расчищены фрагменты железно-

го ножа и железного пинцета. У левого

плеча обнаружены фрагменты деревянно-

го изделия, орнаментированного по краю

рядом насечек. На костях ног расчищены

остатки кожаных сапог.

От железного ножа сохранился

106

В.Н. Чхаидзе

фрагмент длиной 8 см. Ширина – 1,3-1,7

см. На поверхности заметны следы ткани

(Рис. 1.1).

Железный пинцет изготовлен из со-

гнутой пополам железной пластины. Лопа-

сти пинцета по мере приближения к концам

расширяются, концы чуть загнуты во-

внутрь. Длина пинцета – 8,5 см, макси-

мальная ширина – 2 см. На поверхности

отмечены следы ткани (Рис. 1.3).

На нескольких фрагментах кожи от

сапог есть отверстия, вытянутые в ряд (3

отверстия на 1 см) – следы сшивания. Ве-

роятно, следами сшивания являются и от-

верстия на фрагментах бересты, перекры-

вавшей погребенного. Ввиду малой величи-

ны фрагментов, (Рис. 1.2) не восстанавли-

вается деревянное изделие, орнаментиро-

ванное по краю рядом наклоненных насе-

чек.

Романовская курганная группа, со-

стоящая из 5 насыпей, расположена на

юго-западной окраине г. Волгодонска, к

западу от ст. Романовской, на берегу р.

Боровка. Курганы 1 и 4 были повреждены

при строительстве Ростовской (Волгодон-

ской) АЭС.

Курган 1 на ½ был уничтожен

траншеей большого трубопровода. С се-

вера к кургану вплотную подходил котло-

ван, в обрезе которого был открыт череп

впускного погребения 1.

Погребение 1 (Рис. 2) располагалось

в 2 м к северу от границы уцелевшей час-

ти кургана. Открыто на глубине 0,4 м от

дневной поверхности.

Погребенный лежал в вытянутом

положении на спине. Головой ориентиро-

ван на запад. Левая рука слегка согнута в

локте так, что отсутствующая кисть

должна была находится поверх таза. Пра-

вая рука вытянута вдоль туловища. Ноги

вытянут и сведены вместе.

Левое бедро погребенного перекры-

вали железные стремена с широкой под-

ножкой, различающиеся контуром и фор-

мой верхней части дужки: у одного стре-

мени верхняя уплощенная часть дужки

образует округлый выступ, а контур ароч-

ный (Рис. 2.1); у другого стремени дужка

не образует выступ, а контур округлый

(Рис. 2.2).

Возле стремян были расчищены же-

лезные удила: двухсоставные, с подвиж-

ными кольцами на концах (Рис. 2.3).

С поясом погребенного были связа-

ны: железная поясная пряжка (Рис. 2.4),

костяной наконечник ремня с отверстием

(Рис. 2.5), железное кресало подпрямо-

угольной формы с прорезью и кремень

(Рис. 2.6-7).

Под верхним эпифизом левого плеча

погребенного был расчищен фрагмент

железного ножа – черенок с частью лезвия

(Рис. 2.8).

Поверх грудины прослежены остат-

ки бронзового предмета в виде порошка

ярко-зеленого цвета.

На кургане 4, в результате строи-

тельных работ была уничтожена юго-

западная пола насыпи.


в 5,2 м к западу от наивысшей точки со-

хранившейся части насыпи. Пятно мо-

гильной ямы открыто на глубине 0,9 м.

Глубина могильной ямы от уровня зачи-

стки пятна – 0,4 м. Яма ориентирована

большой осью в направлении запад-

восток. В плане – подпрямоугольной

формы, с незначительным расширением в

западной части. Размеры ямы: 2,350,9-

1,2 м.

Погребенный лежал вытянуто на

спине. Головой ориентирован на запад.

Руки вытянуты вдоль туловища. Ноги вы-

тянуты параллельно друг другу.

Вдоль северной стенки могильной

ямы, на подсыпке из рыхлой гумусиро-

ванной почвы темно-коричневого цвета,

были расчищены остатки чучела лошади:

череп и кости конечностей, разложенные

в анатомическом порядке. Лошадь была

ориентирована головой на запад. Кости

передней левой ноги перекрывали челове-

ческий скелет на уровне пояса.

Среди костей конечностей лошади

расчищено железное стремя (Рис. 4.1) с

закругленной к низу подножкой овальной

107


в плане формы, расплющенной верхней (с

треугольным выступом) и нижней частью

дужки.

Возле черепа лошади находился

фрагмент железных удил – часть стержня

с обломком кольца (Рис. 4.2).

Вдоль левого бедра погребенного

находились остатки лука и колчана. Лук

представлен костяными срединными бо-

ковыми накладками (рис. 4.3-4). Колчану

принадлежали фигурные костяные пла-

стины-петли для подвешивания (Рис. 4.5-

6) и узкая костяная окантовка его нижней

части (Рис. 4.7). Вероятно, с колчаном

могли быть связаны костяные пластины,

назначение которых не установлено (Рис.

4.8-9).

Рядом с накладками на лук лежала

костяная, чуть расширенная в средней

части втулка с гладко заполированной по-

верхностью (Рис. 4.10) – вероятно, нако-

нечник стрелы.

В колчане находились стрелы. Одна

стрела, судя по положению наконечника,

была помещена внутрь колчана (Рис.

4.11), пять стрел – наружу. Длина стрелы

составляла ок. 80 см. Наконечники близки

по размерам и форме: плоские, треуголь-

ные (Рис. 4.12-16).

Возле левого плеча погребенного

была расчищена восьмеркообразная кос-

тяная поделка с двумя отверстиями (Рис.

4.17).

На груди, с левой стороны, находи-

лась круглая костяная пуговица с отвер-

стием в центре (Рис. 4.18). На поясе от-

крыта квадратная железная пряжка с

язычком (Рис. 4.19).

С внешней стороны правой берцо-

вой кости найдены аморфный фрагмент

минерала красного цвета (Рис. 4.20) и два

фрагмента бруска из минерала белого

цвета (Рис. 4.21-22).

Столетовская курганная группа, на-

считывающая 10 насыпей, располагается

на северо-восточной окраине г. Волгодон-

ска, близ х. Старосоленый, на водораз-

дельном плато, заключенном между дву-

мя заливами левого берега Цимлянского

водохранилища.

Курган 3 (Рис. 5) сегментовидной в

плане формы, был поврежден распашкой,

высотой 0,17 м, округлый, диаметром 25-

26 м.

Единственное погребение окружал

кольцевой ровик с четырьмя разрывами-

перемычками: с северной, северо-

восточной, юго-восточной и северо-

западной сторон. Диаметр кольцевого рва

– 10-11 м, ширина – 0,6-0,7 м, глубина –

0,4-0,5 м. В поперечном сечении ров имел

подпрямоугольную форму. Ширина пере-

мычек, разделяющих отдельные участки

рва – 0,25-0,4 м. При разборке заполнения

рва, на его дне были обнаружены: в севе-

ро-восточной части рва – кость сустава

задней конечности лошади; в восточной

части – неопределимый фрагмент кости,

зуб и астрагал лошади; в юго-восточной –

фрагмент верхней челюсти лошади с од-

ним уцелевшим зубом. За пределами рва,

в 6,5 м к северо-востоку от могильной

ямы, на древней дневной поверхности был

обнаружен фрагмент лобной доли черепа

лошади.


в 1,25 м к югу от Ro. Могильная яма под-

прямоугольной формы с размерами у

верхнего края (0,54 м от Ro) – 0,6-0,651,9

м. Большой осью яма ориентирована в на-

правлении северо-запад – юго-восток.

Глубина могильной ямы – 1,75 от Ro. По

мере углубления, яма незначительно рас-

ширялась в поперечном сечении, достигая

на глубине 1,35 м ширины 0,75 м. На этом

уровне (0,4 м от дна могилы) вдоль стен

располагались заплечики шириной 0,1 м.

Заполнение могильной ямы образовано

однородным плотным суглинком желтого

цвета, мало отличающегося от материка.

Лишь самый верхний слой заполнения

(толщиной 0,15 м) был образован гумуси-

рованной почвой темно-коричневого цве-

та, очевидно, просевшей из насыпи курга-

на. На заплечиках отмечены следы травя-

нистого перекрытия, частично просле-

женного и на костях человеческого скеле-

108


та. На сравнительно хорошо сохранив-

шихся участках перекрытия различалось

два цветовых оттенка: красный и зелено-

ватый. Перекрытие плотно прилегало к

вертикальной поверхности заплечиков,

сохраняя свое первоначальное положение.

Погребенная, в возрасте до 30 лет,

находилась в вытянутом положении, на

спине, головой на северо-запад. Череп

чуть наклонен в сторону правого плеча.

Руки вытянуты вдоль туловища, кисти рук

– на бедрах. Ноги вытянуты и сведены

вместе.

В северо-западном углу могильной

ямы, возле черепа погребенной находи-

лось бронзовое зеркало (Рис. 6.1), обра-

щенное орнаментированной стороной

вверх, с бортиком и следами утраченной

петельки. Диаметр зеркала – 8 см, высота

бортика – 0,3 см. Орнамент – вписанные в

образованные растительным побегом ме-

дальоны изображения голов зайца, козла,

быка и женщины в трехрогом головном

уборе.

Вокруг черепа найдены фрагменты

железных изделий. В частности – полу-

кольцо (Рис. 6.2), вероятно, фрагмент

ножниц.

С противоположной от зеркала сто-

роны черепа, на расстоянии 15-20 см от

него, расчищено скопление вещества бе-

лого цвета в порошкообразном состоянии.

У правого плеча погребенной, от-

крыта серебряная серьга в виде «знака во-

проса» с бусиной (Рис. 6.3).

Под нижней челюстью находились

три большие бусины из непрозрачного

стекла с накладной нитью и глазками бе-

лого цвета (Рис. 6.4).

Около левой ключицы расчищены

четыре шаровидные бусы меньших разме-

ров из непрозрачного стекла черного цве-

та (Рис. 6.5), диаметром 0,5 см.

На левом плече был открыт предмет

или фрагмент предмета в виде плоской

пластинки овальной формы из желтого

стекла (Рис. 6.6), размерами 1,00,50,2

см. Углы закругленные.

Вдоль костей левого предплечья ле-

жал железный нож (Рис. 6.7) длиной 11,5

см. Длина черенка, сохранившего следы

деревянной рукояти – 2,5 см.

Среди костей кисти левой руки на-

ходились два фрагмента железной про-

колки (Рис. 6.8) длиной 8 см. Поперечное

сечение рабочей части – подквадратной

формы. На коротком черенке (1,5 см) про-

колки сохранились следы деревянной ру-

кояти. Острие отсутствует.

В заполнении могильной ямы, на

уровне 0,4 м от ее дна, над локтевым сги-

бом левой руки погребенной, был обна-

ружен бараний астрагал (Рис. 6.9). Второй

астрагал расчищен на дне могилы, возле

правой плечевой кости (Рис. 6.10).

На дне ямы, вдоль ее коротких стен,

были расчищены остатки деревянных

брусков. С внешней стороны расположен-

ного в северо-западной части бруска, на-

ходились шесть бронзовых «шпилек».

Фрагменты подобных «шпилек» найдены

и вдоль длинных стен ямы, в ее северо-

западной половине (Рис. 6.11). Вероятно,

«шпильки» служили для натягивания на

деревянной раме перекрывавшей погре-

бенную материи, однако какие-либо сле-

ды материи отсутствуют. Несколько

фрагментов дерева были расчищены на

дне могилы, на уровне колен погребен-

ной.

Курган 5 (Рис. 7) находился в 8 м к

юго-востоку от кургана 3, был распахан.

Насыпь имела округлую в плане (диаметр

15 м) и сегментовидную в профиле (высо-

та – 0,42 м) форму. Под насыпью кургана,

в его центральной части, были расчищены

два одновременных погребения в отдель-

ных ямах. Погребения были окружены

рвом. Также выявлены две ямы и третье

погребение, находящееся за рвом, совер-

шенное по другому погребальному обряду

и, по-видимому, не имеющее отношения к

двум первым.

Ров имел в плане форму овала, с

размерами по внешней оси – 10,513,5 м.

Большой осью ров ориентирован в на-

правлении ВСВ-ЗЮЗ. Ширина рва меня-

109


лась в пределах от 0,5-1,5 м. С ЮЮВ сто-

роны ров содержал проход, шириной 1,6

м. Примыкающий к северо-востока к про-

ходу участок рва имел расширение непра-

вильной в плане формы. Глубина рва от

дневной поверхности – 0,25-0,3 м. Форма

поперечного сечения рва – подпрямо-

угольная. В заполнении рва обнаружены:

в западной части – верхняя часть черепа

лошади (Рис. 12.2), в северо-восточной

части – фрагмент таза и два фрагмента

ребер лошади, в южной части – пять

фрагментов сероглиняной лепной керами-

ки.

Яма 1 (Рис. 12.1) находилась на рас-

стоянии 6 м к юго-востоку от погребений

1 и 2, за пределами рва. Яма в плане фор-

мы неправильного овала размерами –

0,81,15 м. Большой осью ориентирована

по линии ЗСЗ-ВЮВ. Глубина ямы от

дневной поверхности – 0,35 м. Заполнение

ямы – однородная гумусированная почва

светло-серого цвета. На дне и в заполне-

нии ямы были расчищены разрозненные

кости лошади – две фрагментированные

лопатки и несколько фрагментированных

ребер.

Яма 2 располагалась в 0,3 м к севе-

ро-западу от края входной ямы погребе-

ния 3. Яма округлой в плане формы, диа-

метром 0,25-0,3 м. Глубина ямы – 0,25 м.

Заполнение – однородная гумусированная

почва светло-серого цвета. Находок нет.

В насыпи кургана на глубине 0,25-

0,4 м от Ro, на расстоянии 0,5-1,2 м к се-

веро-востоку от края ямы 1, встречено

скопление потревоженных распашкой

костей лошади: отдельные зубы, шейные

позвонки и фрагменты ребер.

Погребение 1 (Рис. 8) – мужское.

Могильная яма открыта на глубине 0,46 м

от Ro, подпрямоугольной формы, разме-

рами у верхнего края – 0,81,12,6 м.

большой осью яма была ориентирована в

направлении ССЗ-ЮЮВ. Глубина ямы от

уровня древней дневной поверхности –

1,7 м. Вдоль длинных стен могилы, на

глубине 1,1 м располагались заплечики

шириной около 0,1 м. Длинные стены мо-

гилы отвесны, короткие – незначительно

наклонены внутрь. Длина могильной ямы

на уровне дна – 2,8 м. Заполнение образо-

вано плотным однородным желтым суг-

линком, почти неотличимым от материка.

Лишь на уровне зачистки пятна могиль-

ной ямы в однородном заполнении при-

сутствовали незначительные вкрапления

гумусированной почвы.

На заплечиках расчищены следы

тлена коричневого цвета, который, судя

по направлению волокон древесины, при-

надлежал деревянным брускам, перекры-

вавшим могилу.

Погребенный был уложен на спину,

в вытянутом положении, головой на ССЗ.

Череп обращен лицевой частью в направ-

лении левого плеча на ¾. Руки были не-

сколько раскинуты вдоль тулова, слегка

согнуты в локтях. Ноги вытянуты и све-

дены вместе.

В центральной части могильной

ямы, на разных уровнях ниже края запле-

чиков, были расчищены беспорядочно

располагавшиеся остатки берестяного

колчана и железных наконечников стрел.

Так кости предплечья правой руки были

перекрыты сохранившимся in situ фраг-

ментом берестяного колчана – полоской

бересты подпрямоугольной формы с дву-

мя железными накладками (Рис. 9.1). На

уровне нижней части правой бедренной

кости были расчищены железные детали

нижней части колчана: три фрагмента

тонкой железной накладки (Рис. 9.3) и

железные изогнутые стежки (Рис. 9.4).

Полная реконструкция колчана затрудни-

тельна.

Поверх бересты колчана расчищены

массивный костяной наконечник стрелы

(Рис. 9.5) и фрагменты железного нако-

нечника лавролистной формы (Рис. 9.6) с

фрагментированным костяным свистун-

ком у основания обломанного черенка

(Рис. 9.6а). Рядом найдены еще три же-

лезных наконечника стрел, представлен-

ные двумя плоскими и одним пулевидным

(Рис. 9.7-9). При разборке колчана, под

110


полоской бересты была обнаружена фи-

гурная железная пряжка с язычком.

Нижняя часть плечевой кости и кос-

ти предплечья левой руки погребенного

были перекрыты железной саблей (Рис.

9.10). Кисть левой руки обращена ладо-

нью вверх, как бы поддерживая саблю.

Ниже перекрестия сабли находилось же-

лезное кольцо на стержне (Рис. 9.11),

принадлежавшее деревянным ножнам и

служившее для подвешивания сабли. Дру-

гое кольцо расчищено ниже по клинку

сабли (Рис. 9.12). Возле верхнего кольца

сохранились фрагменты тисненой обклад-

ки из низкопробного серебра (Рис. 9.13),

форма которой восстанавливается по со-

хранившейся кожаной прокладке (Рис.

9.13а). При разборке погребения, под саб-

лей, в 10 см ниже кисти левой руки была

расчищена железная пряжка овальной

формы с язычком (Рис. 9.14).

К поясу погребенного относятся: ка-

лачевидное кресало с кремнем (Рис. 9.15-

16), найденные под тазом среди фрагмен-

тов кожаного и матерчатого кисета, от ко-

торого сохранились преимущественно

прилегающие ко шву участки шелка;

фрагмент кожи и железное кольцо (най-

дено поверх таза) (Рис. 9.17). Вероятно,

поясу принадлежали и две фрагментиро-

ванные железные пряжки подпрямоуголь-

ной формы, найденные у левого бедра, а

также, расчищенные между бедрами –

большая квадратная железная пряжка с

язычком, сохранившаяся in situ (Рис. 9.18)

и железная обойма в форме вытянутого

овала (Рис. 9.19).

У западной стенки могильной ямы,

на уровне локтевого сгиба правой руки

находился фрагментированный железный

нож (Рис. 9.20), обращенный рукоятью на

северо-запад. Длина ножа – 22,5 см, с со-

хранившимися остатками ножен на лез-

вии. Черенок короткий – 1,5 см, на нем

сохранились следы деревянной рукояти.

В южной части могилы расчищены

предметы: два железных стремени (Рис.

9.21-22), две железные подпружные

пряжки (одна фрагментирована) (Рис.

9.23-24) и одна костяная пряжка (Рис.

9.25). Вероятно, здесь находилось седло,

но оно не сохранилось.

При разборке погребения, под тазо-

выми костями погребенного, в неглубокой

яме были найдены два находившихся в

сочленении позвонка барана.

При разборке заполнения могильной

ямы, в верхних слоях встречены неболь-

шие фрагменты тонкостенной лепной се-

роглиняной керамики. У западной стенки

могильной ямы расчищен фрагмент кос-

тяной поделки в виде пластины с пятью

вставными зубцами (Рис. 9.2) – вероятно,

также от колчана.

Все дно могильной ямы под костями

скелета было перекрыто тленом от под-

стилки типа циновки, сплетенной, судя по

участкам хорошей сохранности, из труб-

чатых стволов травянистого растения.

Погребение 2 (Рис. 10) – женское.

Могильная яма открыта на глубине 0,46

от Ro, располагалась в 0,7-0,8 м к юго-

западу от могильной ямы погребения 1,

повторяя ее ориентировку (ССЗ-ЮЮВ) и

будучи близкой ей по форме и в плане.

Размеры в плане у поверхности – 0,95-

1,052,25 м. Глубина могилы – 1,2 м. За-

полнение ямы – плотный однородный

суглинок желтого цвета, трудно отличи-

мый от окружающего материка.

В заполнении ямы, на глубине 0,25 м

от ее верхнего края, в северо-восточном

углу, была расчищена лопатка барана. В

южной части могилы, в ее верхних слоях

встречены три фрагмента лепной серог-

линяной керамики, подобные керамике,

найденной в заполнении могильной ямы

погребения 1 и в южной части кольцевого

рва.

Скелет погребенной находился под

двухслойным перекрытием. Сверху были

расчищены истлевшие полосы коры дере-

ва, расположенные как вдоль, так и попе-

рек могильной ямы. Под слоем коры на-

ходилась плетеная циновка, подобная

расчищенной в погребении 1. Такая же

циновка покрывала и дно могильной ямы,

под погребенной.

111


Погребенная была уложена вытяну-

то на спину, головой на ССЗ. Череп раз-

давлен, несет следы сильной посмертной

деформации, однако его первоначальное

положение восстанавливается: подобно

погребению 1, череп был обращен лице-

вой частью в направлении левого плеча на

¾. Руки вытянуты вдоль тела, кисти – на

бедрах. Ноги вытянуты и сведены вместе.

Ступни не сохранились.

На черепе погребенной, под ее пра-

вым локтем с внешней стороны левого

бедра, были расчищены небольшие фраг-

менты шелковой ткани коричневого цвета

с золотой нитью. Орнамент не читался.

Под черепом найдены две серебря-

ные серьги в виде “знака вопроса” (Рис.

11.1).

Также под черепом, со стороны ле-

вой щеки, было расчищено скопление по-

рошкообразного вещества белого цвета,

диаметром 10 см и толщиной 0,3-0,4 см.

Поверх левой плечевой кости были

обнаружены следы кожаного футляра

подпрямоугольной формы, размерами 84

см, содержащего порошкообразное веще-

ство белого цвета.

У левого бедра погребенной находи-

лось бронзовое зеркало с петелькой (Рис.

11.2), обращенное гладкой стороной

вверх. Рядом находились фрагменты ко-

жаного футляра от зеркала. Орнамент на

зеркале идентичен зеркалу из погребения

3/1.

Рядом лежало пряслице из мергеля

эллипсовидной формы (Рис. 11.3), диа-

метром – 4 см, высотой – 2,2 см, диаметр

отверстия – 0,6 см.

Там же лежала железная проколка

со следами деревянной рукояти на черен-

ке (Рис. 11.4). Длина проколки – 9,5 см,

длина черенка – 3,8 см. Поперечное сече-

ние ромбической части проколки – под-

квадратной формы.

Рядом найден железный нож (Рис.

11.5). Длина ножа – 14,5 см, длина черен-

ка – 2,7 см, ширина клинка у основания –

2 см. А так же железные шарнирные нож-

ницы с отогнутыми скобами (Рис. 11.6),

один конец которых обломан.

С внешней стороны правого бедра

погребенной открыт аморфный фрагмент

железа.

Ниже ног, на дне ямы, расчищена

массивная железная бляха пятиугольной

формы (Рис. 11.7).

В юго-восточном углу могильной

ямы стоял бронзовый кованый котел с

железной ручкой (Рис. 11.8). Диаметр

котла в наиболее широкой, расположен-

ной у дна части – 27-28 см. Высота – 15,5

см. Железная ручка овального сечения,

крепилась к котлу с помощью фигурных

железных петель на бронзовых заклепках.

При разборке скелета, под крестцом,

в круглой ямке диаметром 5 см были най-

дены два находившихся в сочленении по-

звонка барана.

Погребение 3 (Рис. 12) располага-

лось в 4,5-5 м к северо-западу от погребе-

ний 1 и 2, с внешней стороны ровика.

Входная яма могилы имела в плане форму

вытянутого овала с размерами по главным

осям – 0,451,65 м. Большой осью вход-

ная яма ориентирована в направлении

юго-восток – северо-запад. Глубина вход-

ной ямы от древней дневной поверхности

– 0,75-0,8 м. Дно входной ямы в ее юго-

западной части образует наклонную сту-

пеньку, ведущую в подбой, устроенный в

северной стене. Подбой неправильной в

плане формы. Наибольшую ширину (0,6

м) имеет в юго-западной части. Длина

подбоя – 1,35 м, высота – 0,3 м. Дно рас-

положено на глубине 1,1 м. Заполнением

могильной ямы образовано однородной

гумусированной почвой светло-серого

цвета.

Сохранность костей человеческого

скелета крайне плохая. Значительная

часть костей потревожена грызунами, од-

нако, сохранившиеся в анатомическом

порядке (конечности и часть ребер), по-

зволяют восстановить первоначальное по-

ложение погребенного, ориентированного

головой на северо-запад. Верхние эпифи-

зы бедренных костей расположены на

112


уровне верхнего края ступеньки. Колени

согнутых ног упирались в дно подбоя,

кости стоп находились в его южном углу.

Руки погребенного были согнуты в лок-

тях, причем, кости правой руки перекры-

ты костями ног, что предполагает высо-

кую степень скорченности погребенного.

Таким образом, погребенный был поло-

жен в могилу в скорченном положении, на

правом боку, таким образом, что его таз

остался на ступеньке входной ямы, а руки,

ноги и голова находились в подбое. Ин-

вентарь отсутствовал.

Следует отметить, что на пашне,

между насыпями курганов 3 и 5 был под-

нят фрагмент ручки лепного сероглиняно-

го кувшина, по составу теста аналогично-

го фрагментам керамики, открытой в за-

полнении рва кургана 5 (Рис. 12.4).

По погребальному обряду все ком-

плексы относятся к типу средневековых

кочевнических погребений. Согласно

классификации Г.А. Федорова-Давыдова,

погребение Романовская – 1/1 относится к

отделу А типу I; Романовская – 4/1– к от-

делу Б типу II; погребения Старосоленов-

ская – 7/1 и Столетовская – 5/2 – к отделу

Д типу I; Столетовская – 5/3 – к отделу Д

типу III; погребения Столетовская – 3/1, и

5/1 – к отделу Д (тип не выделен из-за от-

сутствия в классификации ям с заплечи-

ками-уступами). Тип погребений из Рома-

новского достаточно распространен и ши-

роко датируется с XI по XIV вв. [Федо-

ров-Давыдов Г.А., 1966, с. 124, 127, 134,

142, 147, 151-153].

Согласно мнению Н.А. Мажитова,

погребения с заплечиками являются мон-

гольскими [Мажитов Н.А., 1977, с. 84,

112-114]. В междуречье Волги и Дона мо-

гилы с заплечиками составляют 32,3 %

[Атавин А.Г., 2008, с. 88]. Отметим, что

погребения с заплечиками вдоль южной и

северной стенок (отдел А тип IV [Федо-

ров-Давыдов Г.А., 1966, с. 124]) характер-

ны для второй половины XIII–XIV вв.

[Евглевский А.В., Данилко Н.М., Куприй

С.А., 2008, с. 211-212]. Наличие заплечи-

ков позволяло устроить в могиле пере-

крытие (заклад) из досок (ср.: [Отрощенко

В.В., Рассамакiн Ю.Я., 1986, с. 18]), на-

значение которого заключалось в том,

чтобы превратить могилу в подобие «под-

земного жилища» покойного [Гугуев

Ю.К., 2009, с. 140].

Погребения с северной ориентиров-

кой, аналогичные Старосоленовской и

Столетовским, значительно увеличивают-

ся с приходом монголо-татар во второй

половине XIII вв. [Федоров-Давыдов,

1966, с. 159; Добролюбский А.О., 1986, с.

69]. Вместе с тем, по мнению А.Г. Атави-

на, погребенные с западной ориентиров-

кой в XI–XIV вв. могут являться остаточ-

ным печенежско-огузским населением,

при этом чучело лошади укладывалось в

ту же сторону, что и погребенный (обыч-

но к западу), так же и у печенегов и огу-

зов [Атавин А.Г., 2008, с. 90, 91; ср.: Ями-

нов А.Ф., 1998, с. 181-187].

Чучело лошади из погребения Рома-

новское – 4/1 (Рис. 3) относится к типу III

варианту 7 – поза чучела напоминает позу

целого остова животного, положенного на

живот с подогнутыми или вытянутыми

ногами, ноги отчленены выше колена. Да-

тировка широкая – конец XI–XIV вв.

[Атавин А.Г. 1984, с. 135, 137, 139, рис.

3.1, табл. 1].

В Южном Приуралье чучела лоша-

ди, лежащее слева от человека, встречает-

ся в 2,9% , причем, во всех случаях – на

дне могилы, ориентировка соответствует

ориентировке погребенного. Погребения,

не содержащие останков лошади, но с

удилами и стременами – составляют 17 %

[Иванов В.А., 2007а, с. 211-212].

Два кочевнических погребения в на-

сыпи под индивидуальным курганом – не

частое явление [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 131], встречаются сочетания:

мужчина и женщина, мужчина и ребенок,

женщина и ребенок [Атавин А.Г., 2008, с.

72]. Согласно подсчетам В.А. Иванова,

учитывавшего 1134 погребения от Му-

годжар до Дуная, парные (и более) погре-

бения составляют 10 % в XI – начале XIII

вв. и 10,8 % во второй четверти XIII–XIV

113


вв. [Иванов В.А., 2007б, с. 22; 2009, табл.

2; 2011, с. 185, табл. 2]. На Правобережье

Волги - это 3,8 % [Гарустович Г.Н., Раку-

шин А.И., Яминов А.Ф., 1998, с. 262, 270],

а на Южном Урале в XIII–XIV в., в земля-

ных курганах, два захоронения составля-

ют 3,5 % [Яминов А.Ф., 2006, с. 437]. При

этом, встречаются как парные погребения

в одной могильной яме [Воронина Р.Ф.,

1974, с. 222; Косиков В.А., Гриб В.К.,

1985, с. 257-262, рис. 2; Дворниченко

В.В., Федоров-Давыдов Г.А., 1989, с. 110,

рис. 86; Житников В.Г., Ильюков Л.С.,

1998, с. 73], так и погребения в двух мо-

гильных ямах [Бранденбург Н.Е., 1908, с.

51-52; Синицын И.В., 1959, с. 170, 172;

Власкин М.В., 2000, с. 61; Доде З.В., 2001,

с. 117-119, рис. 1; Бисембаев А.А., 2003, с.

124, 127, рис. 31.В, 32.А].

Выявленное за рвом кургана средне-

вековое погребение Столетовская – 5/3,

совершено по другому погребальному об-

ряду, чем комплекс мужского и женского

захоронений и, по-видимому, не имеет к

ним отношения (ср.: [Доде З.В., 2001, с.

119, рис. 1]).

Замена лошади конской упряжью,

как в погребении Романовская – 1/1, сви-

детельствует о тенденции к изживанию

кочевой традиции и одновременно указы-

вает на связь с обрядом погребения лоша-

ди. Подобный обряд характерен для XIV

в. [Евглевский А.В., Данилко Н.М., Ку-

прий С.А., 2008, с. 210, 211].

Также следует указать на факт на-

хождения в погребении Романовская – 4/1

только одного стремени, сопровождавше-

го чучело лошади. Уже было отмечено,

такие факты, можно связывать с проявле-

нием мировоззренческих пережитков у

кочевников. Так, преднамеренное сопро-

вождение останков лошади только одним

стременем может указывать на способ или

возможность посадки на коня, который

должен будет доставить погребенного

всадника в «страну мертвых». Одиночное

стремя в захоронении могло выполнять и

некую охранительную функцию, напри-

мер, недопущения возврата умершего

[Евглевский А.В., 1992, с. 112-113; Евг-

левский А.В., Данилко Н.М., Куприй С.А.,

2008, с. 211; ср.: Дружинина И.А., Чхаид-

зе В.Н., Нарожный Е.И., 2011, с. 196].

Расположение деревянных плашек в

погребении Столетовская – 3/1, по всей

видимости, свидетельствует о наличии

решетчатого гроба или носилок – двух

прямоугольных рам, между которыми

вставлены в специальные пазы короткие

вертикальные плашки, между которыми

сохраняются широкие зазоры [Федоров-

Давыдов Г.А., 1966, с. 130, 165; Шалобу-

дов В.Н., Лесничий П.П., 2003, с. 194,

201]. Датировка таких гробовищ широкая

[Нарожный Е.И., 2005а, с. 151-153; Евг-

левский А.В., Данилко Н.М., Куприй С.А.,

2008, с. 212; Дружинина И.А., Чхаидзе

В.Н., Нарожный Е.И., 2011, с. 197].

Прежде чем перейти к рассмотре-

нию погребального инвентаря, остано-

вимся на одном моменте. Недавно, на

примере анализа типологических схем ко-

чевнических стремян, предложенных в

разное время Г.А. Федоровым-

Давыдовым, А.Н. Кирпичниковым, С.В.

Неверовым и Е.А. Армарчук, было кон-

статировано положение об отсутствии в

настоящее время единой концепции сис-

тематизации и различии морфологических

и технолого-функциональных направле-

ний, расходящихся уже на уровне форми-

рования иерархии типообразующих при-

знаков [Дубинец О.В., 2011, с. 87-91]. В

целом мы согласны с высказанным мне-

нием, в силу чего, вплоть до создания

универсальной структурированной систе-

матизации стремян, в своих работах, вы-

нуждены использовать классификационые

схемы различных исследователей (см.:

[Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарож-

ный Е.И., 2011, с. 85-86]). Эти схемы, ос-

нованные на небольших выборках, в со-

вокупности позволяют, правда, не всегда,

предложить максимально узкие датиров-

ки. В настоящее время такой подход нам

представляется методически правильным.

И это касается всех категорий погребаль-

ного инвентаря. Хотя, повторимся, созда-

114


ние современных типологических схем,

учитывающих кочевнический материал

всей восточноевропейской степи, с обяза-

тельным привлечением материалов За-

волжья, Приуралья, Сибири, сегодня яв-

ляется достаточно актуальным.

Первое железное стремя из погребе-

ния Романовская – 1/1 (Рис. 2.1) относится

к отделу А типу I [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 11, 14, рис. 1], типу III [Кирпич-

ников А.Н., 1973, с. 48, рис. 29, 33], отде-

лу IV, типу 3 [Армарчук Е.А., 2006, с. 27-

29, рис. 14-16]. Они датируются XI–XIV

вв.

Второе стремя (Рис. 2.2) относится к

отделу Е типу II [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 13-14, рис. 1], типу VII [Кирпич-

ников А.Н., 1973, с. 50-51, рис. 29], отделу

IV, типу 5 [Армарчук Е.А., 2006, с. 31-32,

рис. 18-19]. Датировка: вторая половина

XIII–XIV вв.

Стремя из погребения Романовская –

4/1 (Рис. 4.1) относится к отделу Г типу IV

[Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 13-14,

рис. 1], типу IX [Кирпичников А.Н., 1973,

с. 52-53, рис. 29], отделу IV, типу 2 под-

типу а [Армарчук Е.А., 2006, с. 23-24, рис.

7.4-5]. Их датировка: XII–XIII вв.

Стремена из погребения Столетов-

ская – 5/1 из-за фрагментарности, не мо-

гут быть уверенно атрибутированы (Рис.

9.21-22). Условно стремена могут быть

соотнесены с отделом IV типами 2-3 [Ар-

марчук Е.А., 2006, с. 23-29, рис. 8-16]. Их

датировка: XI–XIV вв.

Удила из погребения Романовская –

1/1 (Рис. 2.3) относятся к отделу Г типу IV

[Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 18, рис.

2] или отделу Б, подотделу I типу 2 под-

типу б [Армарчук Е.А., 2006, с. 45-50, рис.

24-25]. Их датировка широкая: X–XIV вв.

Удила из погребения Романовская –

4/1 (Рис. 4.2) слишком фрагментарны,

чтобы их можно было бы соотнести с ка-

ким-нибудь типом.

Подпружные пряжки из Столетов-

ской – 5/1 (Рис. 9.23-24) относятся к отде-

лу А типу II [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 46, рис. 7.3; Кирпичников А.Н.,

1973, с. 76-77, рис. 43.5-6]. Датировка ши-

рокая.

Костяная пряжка (Рис. 9.25) – часть

конской сбруи (застежка от пут) необыч-

ной формы [ср.: Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 21, рис. 2.3; Кирпичников А.Н.,

1973, с. 78, рис. 44-45; Иванов В.А., Кри-

гер В.А., 1988, с. 10, рис. 13.34].

Сабля из погребения Столетовская –

5/1 (Рис. 9.10) [Евглевский А.В. 2002, с.

295, № 248, рис. 2.14], сильноизогнутая, с

широким клинком средней длины; отно-

сится к типу К3У2П1Д2Ш3. Ее перекрестие

прямое, с шаровидными увенчаниями на

концах – типа I вариант 1. Навершие от-

сутствовало. Наклон черенка рукояти ти-

па I. Острие узкое, тупое, типа III. Сабля

может быть датирована второй половиной

XIII–XIV вв. [Евглевский А.В., Потемки-

на Т.М., 2000а, с. 125, 129, 133, 172, рис.

3.23, 4.1, 6.5, 11].

Обнаруженные вместе с саблей два

кольца (Рис. 9.11-12), без сомнения, слу-

жили для крепления ножен сабли к поясу.

К сожалению, различные варианты таких

креплений в кочевнических погребениях

до сих пор не рассмотрены и не система-

тизированы, что уже было отмечено в ли-

тературе [Пьянков А.В., Цокур И.В., 2011,

с. 162].

Берестяные колчаны из погребений

Романовская – 4/1 и Столетовская – 5/1 в

силу своей фрагментарности не восста-

навливаются, однако есть основания по-

лагать, что это цилиндрической формы

колчаны, слегка расширенные книзу; в

конструкции футляров использовались

кость, кожа и дерево (Рис. 4.7-9, 17-18,

9.1-4) [Малиновская Н.В. 1974, с. 134,

144; Гаврилина Л.М. 1986, с. 143; Куш-

кумбаев А.К., 2011, с. 61-64].

Костяные накладки на лук, в частно-

сти, как и накладки рукоятей (Романов-

ская – 4/1) (Рис. 4.3-4) – широко распро-

страненные в кочевнических погребениях

находки – тип I овальные [Федоров-

Давыдов Г.А., 1966, с. 25, рис. 3.6; Куш-

кумбаев А.К., 2011, с. 43]. Это же можно

сказать о костяных петлях для подвеши-

115


вания налучий (Рис. 4.5) и петлях для

подвешивания колчанов (Рис. 4.6) [Федо-

ров-Давыдов Г.А., 1966, с. 21, рис. 2.4;

Медведев А.Ф., 1966а, с. 10-14, 19-23,

табл. 2.10-11, 6.7, 8, 9].

Костяной наконечник стрелы из по-

гребения Романовская – 4/1 (Рис. 4.10),

вероятно, является томáром и относится к

отделу 1 типу 7 [Сергеева М.С., 2008, с.

111, рис. 1.15]. Такие наконечники ис-

пользовались при охоте на белку и других

пушных зверей [ср.: Медведев А.Ф.,

1966а, с. 87-88; Бисембаева А.А., 2003, с.

132-133, рис. 27.А.5].

Костяной наконечник стрелы из по-

гребения Столетовская – 5/1 (Рис. 9.5) от-

носится к типу IV [Федоров-Давыдов

Г.А., 1966, с. 29, рис. 3.10], типу 7 [Мед-

ведев А.Ф., 1966а, с. 88, табл. 30Д.107],

группе II типу 2 [Худяков Ю.С., 1991, с.

117. рис. 65.2], отделу 2 [Сергеева М.С.,

2008, с. 111-112, рис. 1.11-14]. А.Р. Ар-

темьев отнес эти наконечники к монголь-

ским, так как на территории Древней Руси

они найдены на большинстве памятников

со следами татарского погрома первой

половины XIII в. [Артемьев А.Р., 2004, с.

146, рис. 2]. Такие наконечники встреча-

ются и среди монгольских погребений

Южного Урала [Боталов С.Г., Бабенков

К.Н., 2006, с. 433, рис. 4.31.6, 4.32.14,

4.38.19-20], Прибайкалья [Асеев И.В.,

1980, с. 84, табл. XVIII.3, 5], Восточного

Забайкалья [Немеров В.Ф., 1987, с. 224,

рис. 8.9, 13], в лесостепном Алтае [Тиш-

кин А.А., 2009, с. 52, 76, 82, 101, 103, 105,

139, 147, рис. 16.9-10, 41.1-4, 49.13-14,

64.5, 66.8, 68.2, 89.4, 12, 96.2]. В Подонье

аналогичный костяной наконечник извес-

тен из погребения Семенкин – 27/1 [Ларе-

нок В.А., 1992, с.161, рис. 7.5].

Наконечники стрел из погребения

Романовская – 4/1. Трехлопастный в виде

маленького треугольника с длинной шей-

кой (Рис. 4.11). Отдел Б тип IV [Федоров-

Давыдов Г.А., 1966, с. 27, рис. 3.9], тип 90

[Медведев А.Ф. 1966а, с. 83, табл. 30Г.82],

тип А8 [Руденко К.А. 2003, с. 77-78, табл.

41]. Датируется XI–XIII вв. Три лавроли-

стных наконечника (Рис. 4.12-13). Отдел

В тип V [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.

27, рис. 3.9], тип 63 [Медведев А.Ф. 1966а,

с. 74, табл. 30В.60], тип А11г [Руденко

К.А. 2003, с. 79, табл. 41]. Датируются в

пределах X–XIV вв. Два килевидных на-

конечника (Рис. 4.14-15) Тип 37 [Медве-

дев А.Ф. 1966а, с. 63-64, табл. 30Б.33], тип

А11 [Руденко К.А. 2003, с. 78-79, табл.

41]. Датировка X–XIII вв.

Значительный интерес представляет

большой наконечник стрелы со свистун-

ком из погребения Столетовская – 5/1

(Рис. 9.6). Наконечник плоский подром-

бический фигурный, относится к отделу В

типу XIII [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.

27, 28-29, рис. 3.9], типу 72 [Медведев

А.Ф. 1966а, с. 78, табл. 30Г.69], группе I

типу 5 [Немеров В.Ф., 1987, с. 216, рис.

3.4], типу Б46а [Руденко К.А. 2003, с. 101,

табл. 45]. Датировка: XIII–XIV вв. Это ти-

пично монгольские наконечники, имев-

шие распространение в Сибири, откуда

были занесены в Восточную Европу

[Медведев А.Ф., 1966б, с. 59, рис. 1.13,

2.20, 3.11, 13, 16]. Костяные свистунки,

применявшиеся для устрашения конницы,

у монголов имели биконическую форму, в

составе колчанных наборов присутствуя

на черешках самых крупных наконечни-

ков [Медведев А.Ф., 1966б, с. 60; Немеров

В.Ф., 1987, с. 218-219; Худяков Ю.С.,

1991, с. 124-125; Нарожный Е.И., 2005б, с.

68; Кушкумбаев А.К., 2011, с. 58].

Срезень с закругленной ударной

верхней гранью (Рис. 9.7). Также монго-

ло-татарский наконечник [см.: Кушкумба-

ев А.К., 2011, с. 50], относящийся к отде-

лу В типу XI [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 27, рис. 3.9], типу 69 [Медведев

А.Ф. 1966а, с. 76-77, табл. 30Г.68], типу

Б53б [Руденко К.А. 2003, с. 104, табл. 46].

Датировка: XIII–XIV вв.

Ромбический наконечник с удли-

ненной нижней частью (Рис. 9.8) Отдел В

тип IV [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.

27, рис. 3.9], тип 52 [Медведев А.Ф. 1966а,

с. 69-70, табл. 30В.48], тип Б50в [Руденко

К.А. 2003, с. 102, табл. 45]. Датировка:

116


XII–XIV вв.

Четырехгранный пирамидальный

наконечник (Рис. 9.9) Отдел Б тип IV [Фе-

доров-Давыдов Г.А., 1966, с. 27, рис. 3.9],

тип 91 [Медведев А.Ф. 1966а, с. 83, табл.

30Г.86], тип Б28а [Руденко К.А. 2003, с.

93, табл. 44]. Датировка: X–XIV вв.

Ножи из погребений (Рис. 1.1, 2.8,

6.7, 9.20, 11.5) – черешковые с прямым

клиновидным в сечении лезвием, относят-

ся к типу I [Федоров-Давыдов Г.А. 1966,

с. 85, рис. 12.6]. Подобные ножи много-

функционального назначения имеют тра-

диционно широкую датировку.

Пряжки: отдел Д тип I (Рис. 2.4), тип

III (Рис. 4.19), отдел А, тип I (Рис. 9.18),

отдел Б тип II (Рис. 9.14) [Федоров-

Давыдов Г.А. 1966, с. 44-46, рис. 7.2-3].

Имеют широкую датировку.

Кресало из погребения Романовская

– 1/1 (Рис. 2.6) [Евглевский А.В., Потем-

кина Т.М., 2000б, с. 199, рис. 4.62] отно-

сится к типу двулезвийных удлиненно-

овальных с овальной прорезью – отдел А,

тип II [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 84,

рис. 12.8] и отдел II, тип овальные, вари-

ант 2 [Евглевский А.В., Потемкина Т.М.,

2000б, с. 187-188, рис. 1.18, 6]. Хроноло-

гические рамки бытования таких кресал

установлены в пределах второй половины

XIII – второй половины XIV вв.

Кресало из погребения Столетовская

– 51/1 (Рис. 9.15) относится к отделу I, тип

калачевидные, вариант 1. Большинство

таких кресал известно в комплексах XIII–

XIV вв. [Евглевский А.В., Потемкина

Т.М., 2000б, с. 183, 185, рис. 1.7].

Ножницы (Рис. 11.6) – шарнирные с

отогнутыми скобками относятся к типу II

и имеют широкий хронологический диа-

пазон [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 84,

рис. 12.5].

Пинцеты или щипчики (Рис. 1.3)

иногда встречаются в женских кочевниче-

ских погребениях [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 86], известны они и на территории

Ростовской [Алейников, 2008, с. 20, рис.

10.2; Парусимов, 2008, с. 121, рис. 6.4;

2010, с. 170] и Воронежской [Кравец В.В.,

2005, с. 48, рис. 13.8-9] областей, в том

числе, в раннесредневековое время [Пару-

симов И.Н., Прокофьев Р.В., 2005, с. 51,

рис. 2.7]. Датировка широкая. Применя-

лись для выщипывания волос [Иванов

В.А., Кригер В.А., 1988, с. 20, рис. 11.6].

Шилья или проколки (Рис. 6,8, 11.4)

в кочевнических погребениях встречают-

ся редко [Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.

86; Иванов В.А., Кригер В.А., 1988, с. 16;

Бисембаев А.А., 2003, с. 135; Кравец В.В.,

2005, с. 48, рис. 13.5-6].

Серьги в виде “знака вопроса” из по-

гребений Столетовская – 3/1 и 5/2 (Рис.

6.3, 11.1) относится к типу VI варианту б

[Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 39, рис.

6.1]. Подобные серьги достаточно распро-

странены и, как считается, могут высту-

пать хронологическим определителем по-

гребений второй половины XIII–XIV вв.

[Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарож-

ный Е.И., 2011, с. 135-136].

Зеркала из погребений Столетовская

–3/1 и 5/2 относятся к типу зеркал с изо-

бражением мифических существ с голо-

вой человека и туловом крылатого льва –

ал-Бораков. Зеркала относятся к отделу В-

II типу 5 [Полякова Г.Ф., 1996, с. 230, рис.

73.4], отделу А типу 5 [Недашковский

Л.Ф., Ракушин А.И., 1998, с. 33, рис. 1.7;

Недашковский Л.Ф., 2000, с. 52-53, рис.

9.7], группе II типу 1B [Яворская Л.В.,

2001, с. 79, рис. 3; 2011, с. 267, илл. 2.2],

или отделу Я типу I [Руденко К.А., 2004,

с. 124, рис. 5.6-12].

Эти зеркала представлены двумя ти-

пами – первый тип, как и публикуемые

два зеркала; второй их тип дополнительно

окружен арабской благопожелательной

надписью [Нарожный Е.И., 2009, с. 270-

275]. Возникновение их производства на-

чалось в золотоордынское время. Рисунок

на этих зеркалах сложился в Золотой Ор-

де, но своими корнями уходит в изобрази-

тельную традицию мусульманского Вос-

тока [Виноградов В.Б., 1987, с. 268]. Этот

тип зеркал был широко распространен на

огромной территории: от Поднепровья до

Волго-Камья, Северного Кавказа и Прику-

117


банья (см.: [Гарустович Г.Н., Ракушин

А.И., Яминов А.Ф., 1998, табл. XXI.2;

Иванов В.А., 2001, с. 203, рис. 2.13; Дру-

жинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный

Е.И., 2011, с. 141-142]). Датировка этих

зеркал установлена в пределах середины –

второй половины XIV вв.

Ряд таких зеркал происходит из жен-

ских кочевнических погребений: Ленинск

66 – 33/1 [Мамонтов, 1967, с. 89-90], Абаг-

нерово II – 2/1 [Дьяченко А.Н., Блохин

В.Г., Шинкарь О.А., 1995, с. 92, рис. 7.5],

Бахтияровка II – 46/1 [Кригер В.А., 1983, с.

23, рис. 6.8] (Волгоградская область);

Большие Копены 2 – 3/1 [Матюхина, 2005,

с. 178, рис. 1.3] (Саратовская область); Ар-

харинский II – 14/1 [Синицын И.В., Эрдни-

ев У.В., 1966, с. 76, рис. 21.1] (Калмыкия);

Горьковская – 2/1 [Клейн Л.С., 1974, с. 11,

рис. 11] (Ростовская область); Калинин-

ский I – 2/3 [Дружинина И.А., Чхаидзе

В.Н., Нарожный Е.И., 2011, с. 77-78, рис.

32] (Прикубанье).

Бронзовый котел (Рис. 11.8) [Потем-

кина Т.М., 2007, рис. 6.53] по своей форме

не находит аналогий в ряду типологиче-

ских схем [Швецов М.Л., 1980, с. 192-200,

рис. 1-4; Кравченко Э.Е., Швецов М.Л.,

1992, с. 102-112, рис. 3-6; Руденко К.А.,

2000, с. 210-221, рис. 2]. Было установле-

но, для большинства известных кочевни-

ческих погребений (85,7 %), характерно

положение котла в ногах (за ступнями),

при этом показано, что помещение котлов

в погребения кочевников характерно для

XII–XIV вв. и от этого обычая не отказа-

лись в связи с монгольским нашествием

[Потемкина Т.М., 2007, с.127-130, табл.1].

При этом, основная масса котлов относит-

ся к золотоордынскому периоду [Дружи-

нина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный Е.И.,

2011, с. 147].

Пряслица (Рис. 11.3) встречаются в

кочевнических погребениях редко [Федо-

ров-Давыдов Г.А., 1966, с. 86].

Аналогией лепному кувшинчику

(Рис. 12.4), использованному в тризне, в

силу его фрагментарности привести не-

возможно. Следует отметить, что лепные

сосуды в погребениях кочевников встре-

чаются редко и их изготовление связано с

самими кочевниками [Шалобудов В.Н.,

1993, с.101; Евглевский А.В., Потемкина

Т.М., 1994, с. 78].

По особенностям погребального об-

ряда (немаловажную роль играет северная

ориентировка погребенных) и характеру

вещевого комплекса, погребения из Ста-

росоленовской и Столетовской датируют-

ся XIV в. Погребенные – кочевники, вхо-

дящие в состав улуса Джучи. При этом

важно отметить, что погребенные в Сто-

летовской курганной группе принадлежат

к одному родоплеменному объединению,

вероятно, одного из монгольских племен,

появившегося в степях Придонья во вто-

рой половине XIII в. Погребения из Рома-

новской мы также склонны относить к

XIII–XIV вв. Вероятно, погребенные яв-

лялись представителями печенегов или

огузов, первоначально входивших в со-

став половецких орд, а затем золотоор-

дынского государства.

При этом следует отметить, что кур-

ганные группы Романовская и Столетов-

ская следует рассматривать как кочевни-

ческие могильники [Атавин А.Г., 2008, с.

86]. В целом же, рассмотренные погребе-

ния находят аналогии среди кочевниче-

ских золотоордынских погребений как с

близлежащей округи [Ларенок В.А.,

1991а, с. 118-125, рис. 33-35; 1992, с. 158-

186, рис. 1-12; Гармашов А.И., 1991, с.

114-117, рис. 32; Атавин А.Г., Каменецкий

И.С., 2002, с. 266-276, рис. 1-20; Власкин

М.В., Гармашов А.И., Доде З.В., Наумен-

ко С.А., 2006, с. 11-74, рис. 1-18; Паруси-

мов И.Н., 2009а, с. 177-180, рис. 2-3], так

и на остальной территории Ростовской

области [Беспалый Е.И., 1985, с. 109; Ла-

ренок В.А., 1987, с. 27-29; 1990, с. 106-

108; Ларенок В.А., 1991б с. 43-45. рис. 1;

Парусимов И.Н., 1993, с. 30; 1994, с. 73,

рис. 1.4; 1997а, с. 23-29, рис. 37, 39; 1997б,

с. 26-27, рис. 26-27; Ильюков Л.С., 1997, с.

27; 2009, с. 151-155; Белинский И.В., Ма-

словский А.Н., 2000, с. 135-153, рис. 1-9;

Кузьмин В.Н., 2000, с. 274-276, рис. 1;

118


Гармашов А.И., 2002, с. 207-213, рис. 1-4;

Беспалый Е.И., Лукьяшко С.И., 2008, с.

43-45, табл. XXVIII-XXIX; Ларенок П.А.,

2009, с. 227-250, рис. 4-30; Горелик М.В.,

2009, с. 157-168, рис. 1-3; Власкин М.В.,

Зоров Ю.Н., Науменко С.А., 2010, с. 110-

111, рис. 1; Науменко С.А., Власкин М.В.,

2010, с. 302; Чхаидзе В.Н., 2010б, с. 359-

361, рис. 1].

В заключении остановимся на во-

просе о критериях знатности кочевниче-

ских погребений золотоордынского пе-

риода, которому, в современной исследо-

вательской литературе уделяется значи-

тельное внимание.

Так В.А. Иванов в нескольких своих

работах, на основании изучения погре-

бальных памятников Южного Приуралья

XIII–XIV вв., высказал мнение, что раз-

личные виды кочевнических погребений

(прежде всего всаднические), вероятнее

всего играют роль не этнического, а соци-

ального репера, указывая на имуществен-

ное положение погребенного или погре-

бенной. Именно лошадь является показа-

телем богатства и места индивида в соци-

альной иерархии. Забить коня и зарыть

его в землю вместе с умершим могла по-

зволить себе семья с одним уровнем мате-

риального достатка и соответствующим

местом в социальной иерархии, захоро-

нить шкуру коня и использовать его мясо

для проведения поминальной тризны –

семьи с другим уровнем достатка и обще-

ственной значимости. Еще на более низ-

кой ступени социальной лестницы нахо-

дились семьи, которые могли поместить в

могилу только конскую узду. Самым

низшим уровнем материального достатка

и социальной значимости являются по-

гребения, где обнаружено только воору-

жение [Иванов В.А., 2007а, с. 215-216;

2009, с. 19, 22]. Иными словами, исследо-

вателем во главу угла ставится имущест-

венный признак, где лошадь выступает

главным критерием достатка.

Эти положения были развиты исто-

риком Ю.В. Селезневым, изучающим эли-

ту Золотой Орды, который констатирует,

что к верхнему слою ордынского общест-

ва относятся погребенные, захороненные

с предметами вооружения и с остатками

лошади. Он на основании данных пись-

менных источников считает, что атрибу-

тами «элитности» являлись шапка/шлем и

меч/сабля/кинжал. При этом автор пред-

полагает, что в погребениях ножи или

кинжалы являлись символической заме-

ной дорогой сабли или меча, шлемы – за-

меной шапки, украшенной драгоценными

камнями (при этом шлем определял при-

надлежность к высшему элитарному

слою), а пояс, как атрибут элитарности –

широко представлен в кочевническом ин-

вентаре [Селезнев Ю.В., 2011, с. 257-259].

Однако, как уже было отмечено,

проверить достоверность сообщений

средневековых авторов о кочевническом

погребальном обряде археологическими

источниками далеко не просто [Доде З.В.,

2010, с. 255]. При этом важно отметить,

что захоронение с умершим лошади (либо

чучела животного), которая в этом мире

доставляла к могиле тело, а в ином про-

должала носить своего хозяина, было об-

щим местом в погребальной обрядности

тюркоязычных кочевников, характерно

для половецкой и золотоордынской об-

рядности [Гугуев Ю.К., 2009, с. 133-134].

При этом лошадь выполняет и жертвен-

ную функцию, обеспечивая умершему

удачное прохождение в мир мертвых. Од-

нако, современниками различались боевая

и жертвенная лошади, в погребальном же

обряде лошадь выполняла две функции –

жертвенную и погребальную [Дубровский

Д.В., 2002, с. 198, 200-201, 205; Юрченко

А.Г., 2008, с. 291].

Между тем, выводы В.А. Иванова не

находят подтверждения на материалах

Волго-Донского междуречья, где известно

достаточно большое количество погребе-

ний тяжеловооруженных воинов (похоро-

ненных с такими предметами как кольчу-

ги, шлемы, сабли и пр.), при жизни, несо-

мненно, являвшихся всадниками, без за-

хоронения лошади или чучела [Беспалый

Е.И., Ларенок П.А., 1987, с. 260-263, рис.

119


1-2; Кравец В.В., 2005, с. 109-111, 113-

114, рис. 23-25, 28-31; Зеленский Ю.В.,

Тарабанов В.А., 2005, с. 331-332, рис. 1;

Горелик М.В., 2008, с. 139-144, рис. 1-2, 4,

7; 2009, с. 157-168, рис. 1-3; Чхаидзе,

2010а, с. 154-158, рис. 1-3; Чхаидзе В.Н.,

Дружинина И.А., 2010, с. 425-428, рис. 2-

3; Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарож-

ный Е.И., 2011, с. 23, 28, 63, 68, 83, рис. 6-

7, 26, 34-35]. Данные факты не могут объ-

ясняться тем, что погребенные находи-

лись на таком уровне материально достат-

ка, что их вынуждены были похоронить

без лошади – достаточно «статусный» ин-

вентарь этих погребений противоречит

тому. Не говоря уже о том, что, конечно

же, известны такие же одновременные по-

гребения (нередко происходящие из одно-

го курганного могильника), но с лошадью

или ее чучелом.

Заметим, что согласно работам А.Г.

Атавина и нашим исследованиям, различ-

ные мужские кочевнические погребения

степей Предкавказья (как впрочем, и всего

междуречья Волги и Дона) свидетельст-

вуют о четырехуровневой военной, соци-

ально стратифицированной организации

кочевого общества, которая дифференци-

руется по степени вооружения [Атавин

А.Г., 2008, с. 93-96; Чхаидзе В.Н., Дружи-

нина И.А., 2011, с. 127-129]. То есть, если

мы и можем говорить о знати, то исклю-

чительно военной.

Таким образом, наличие воинских

погребений без лошади, не может объяс-

няться только тем, что с приходом монго-

ло-татар обычай помещения ее в могилу

исчезает. Как известно, в Монгольской

империи был утвержден принцип толе-

рантности [Юрченко А.Г., 2008, с. 290],

что на практике означало, невмешательст-

во правящей группы в погребальные об-

ряды своих подданных. Именно поэтому

мы имеем в степи такое разнообразие по-

гребального обряда. Так, уже давно было

отмечено, что типы погребений не связа-

ны с социальным положением умерших,

будучи зависимыми от их этнической

принадлежности [Федоров-Давыдов Г.А.,

1966, с. 34]. Так же и сходный погребаль-

ный инвентарь со статусными вещами,

присутствующий в могилах различной

конструкции, позволяет говорить именно

об этнических различиях погребенных,

включенных в единое культурно-

хронологическое пространство Монголь-

ской империи [Доде З.В., 2010, с. 262].

Выводы В.А. Иванова применимы к

Волго-Уральскому региону. Экстраполи-

ровать их на всю Степь, как это делает

Ю.В. Селезнев, пока преждевременно.

Обращаясь к атрибутам «элитарно-

сти» в кочевнических погребениях, вы-

скажем несколько замечаний. Так, следует

различать предметы, связанные с повсе-

дневным бытом и вещи, имевшие особый

статус. Считается, что «социально опре-

деленными» предметами являются котлы,

посудовидные изделия и чаши [Крамаров-

ский М.Г., 2001, с. 84-92; Кравец В.В.,

2006, с. 326-328], а также наборные пояса

из драгоценных металлов (см.: [Крама-

ровский М.Г., 2001, с. 37-53; Кравец В.В.,

2004, с. 222-228]). Однако не все вещи из

дорогостоящих материалов (золото, се-

ребро и пр.) могут быть рассмотрены в

качестве «статусных» [Юрченко А.Г.,

2009, с. 416]. К тому же не всегда такие

предметы вообще встречаются среди ин-

вентаря погребений, которые могут быть

отнесены к числу «элитарных».

В качестве примера отметим, что,

судя по степным подкурганным кочевни-

ческим материалам в Волго-Донского ме-

ждуречье, вопреки мнению Ю.В. Селезне-

ва, поясные наборы отсутствуют именно у

половецкой военной знати улуса Джучи

[Горелик М.В., 2009, с. 168], так как по-

ловцы уже в XII в. утратили традицию во-

инских поясных наборов [Крамаровский

М.Г., 2001, с. 55]. Немногочисленными

исключениями здесь, являются ордынские

погребения из могильников Высокая Го-

ра, Олень-Колодезь, Старая Калитва и

Власовский в Воронежской области [Кра-

вец В.В., 2005, с. 65-66, 91-94, рис. 8-11,

25, 27, 30, 36, 45].

К «элитарным» золотоордынским,

120


возможно относить такие женские погре-

бения, как, например, Рябичев – 7/1, в ко-

тором находились дорогие высококачест-

венные ткани (два комплекта одежды), в

том числе, шуба, подбитая соболем [Па-

русимов И.Н., 2009б, с. 47-51, рис. 17-19;

ср.: Доде З.В., 2010, с. 262-263] или по-

гребения из могильника Вербовый Лог

VIII (полный набор женской одежды и на-

бедренная юбка в мужском захоронении),

которые авторы публикации причисляют

к центральноазиатской тюркской знати

конца XIII – середины XIV вв. [Власкин

М.В., Гармашов А.И., Доде З.В., Наумен-

ко С.А., 2006, с. 74].

Однако и тут нужно иметь в виду,

что находки в погребальных памятниках

текстильных изделий из шелков или их

фрагментов, не являются признаком соци-

ального статуса погребенного и могут

служить основанием для установления его

ранга только в совокупности с признака-

ми обряда захоронения и характером по-

гребального инвентаря [Доде З.В., 2010, с.

259].

Таким образом, «статусные» пред-

меты в кочевнических погребениях не

только демонстрируют социальную при-

надлежность и статус погребенных, но и

могут выступать этнокультурным иден-

тификатором. Безусловно, следует про-

должать поиски критериев социального

статуса или элитарности погребенных,

однако, в первую голову этому должна

способствовать максимально полная пуб-

ликация средневековых кочевнических

комплексов, исследованных за последние

шестьдесят лет.

ЛИТЕРАТУРА

Алейников В.В. 2008. Археологические работы на территории могильника Салок-I в 2004–

2005 гг. // Труды археологического научно-исследовательского бюро. Том III. – Ростов-

на-Дону.

Алексеев А.Ю., Вахтина М.Ю., Разумов А.Я., Семенов А.И. 1976. Новостроечные работы в

зоне Цимлянского водохранилища // АО 1975 года. – М.

Армарчук Е.А. 2006. Конская упряжь из могильников Северо-Восточного Причерноморья X–

XIII веков. – М.

Артемьев А.Р. 2004. Проблемы выделения монголо-татарского комплекса вооружения среди

древнерусских материалов XIII в. // Восточная Европа в Средневековье. К 80-летию Ва-

лентина Васильевича Седова. – М.

Асеев И.В. 1980. Прибайкалье в средние века (по археологическим данным). – Новосибирск.

Атавин А.Г. 1984. Некоторые особенности захоронений чучел коней в кочевнических погребе-

ниях Х–ХIV вв. // СА. № 1. – М.

Атавин А.Г. 2008. Погребальный обряд и имущественно-социальная структура кочевников

лесостепной и степной зоны Юга России в конце IX – первой половине XIII вв. (печене-

ги, торки, половцы) // Древности юга России. Памяти А.Г. Атавина. – М.

Атавин А.Г., Каменецкий И.С. 2002. Харинка: средневековый слой // НАВ. Вып.5. – Волго-

град.

Белинский И.В., Масловский А.Н. 2000. Позднекочевнический могильник XIII–XIV вв. Ко-

зинка-I на Маныче // ИАИАНД в 1998 г. Вып. 16. – Азов.

Беспалый Е.И. 1985. Работы Приморского отряда // АО 1983 года. – М.

Беспалый Е.И., Ларенок П.А. 1987. Средневековое погребение в кургане у города Азова //

СА. № 4. – М.

Беспалый Е.И., Лукьяшко С.И. 2008. Древнее население междуречья Дона и Кагальника.

Курганный могильник у с. Высочино. Том I. // Материалы и исследования по археологии

Юга России. Вып. I. – Ростов-на-Дону.

Бисембаев А.А. 2003. Археологические памятники кочевников средневековья Западного Ка-

захстана (VIII–XVIII вв.). – Уральск.

Боталов С.Г., Бабенков К.Н. 2006. Комплексы Агаповских гор и низовий реки Кирса // Ар-

121


хеология Южного Урала. Степь (проблемы культурогенеза). – Челябинск.

Бранденбург Н.Е. 1908. Журнал раскопок 1888–1902 гг. – СПб.

Виноградов В.Б. 1987. Два зеркала золотоордынской эпохи из Чечено-Ингушетии // СА. № 1. –

М.

Власкин М.В. 2000. Археологические исследования курганного могильника «Мухин I» в г.

Аксае // ИАИАНД в 1998 г. Вып. 16. – Азов.

Власкин М.В., Гармашов А.И., Доде З.В., Науменко С.А. 2006. Погребения знати золотоор-

дынского времени в междуречье Дона и Сала // Материалы по изучению историко-

культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VI. – М.

Власкин М.В., Зоров Ю.Н., Науменко С.А. 2010. Исследования а Аксайском районе Ростов-

ской области в 2007 году // ИАИАНД в 2007–2008 гг. – Азов.

Воронина Р.Ф. 1974. Отчет о работе Нижнеманычского отряда Донской экспедиции за 1974

год // Архив ИА РАН. Р-1. № 6899.

Гаврилина Л.М. 1986. Прикладное искусство кочевников Восточной Европы X–XIV веков. –

М. // Архив ИА РАН. Р-2. № 2352.

Гармашов А.И. 1991. Позднекочевническое погребение с шестопером в междуречье Дона и

Сала // ИАИАНД. Вып. 10. – Азов.

Гармашов А.И. 2002. О некоторых памятниках XIV века в Аксайском районе // Аксайские

древности. – Ростов-на-Дону.

Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., Яминов А.Ф. 1998. Средневековые кочевники Поволжья

(конца IX – начала XV века). – Уфа.

Горелик М.В. 2008. Золотоордынские латники Прикубанья // МИАСК. Вып. 9. – Армавир.

Горелик М.В. 2009. Погребение знатного половца – золотоордынского латника // МИАСК.

Вып. 10. – Армавир.

Гугуев Ю.К. 2009. Рассказ Жана де Жуанвиля о похоронах знатного кумана // Тюркологиче-

ский сборник. 2007–2008. История и культура тюркских народов России и сопредельных

стран. – М.

Дворниченко В.В., Федоров-Давыдов Г.А. 1989. Раскопки курганов в зоне строительства

Калмыцко-Астраханской и Никольской рисовых оросительных систем // Сокровища сар-

матских вождей и древние города Поволжья. – М.

Добролюбский А.О. 1986. Кочевники Северо-Западного Причерноморья в эпоху средневеко-

вья. – Киев.

Доде З.В. 2001. Костюмы кочевников Золотой Орды из могильника Джухта-2 // Материалы по

изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. II. Археология, ан-

тропология, палеоклиматология. – М.

Доде З.В. 2010. Кочевнические погребения эпохи Золотой Орды: поиски критерия знатности //

Археология Нижнего Поволжья: проблемы, поиски, открытия. Материалы III Междуна-

родной Нижневолжской археологической конференции. – Астрахань.

Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный Е.И. 2011. Средневековые кочевники в Восточ-

ном Приазовье. – Армавир–М.

Дубинец О.В. 2011. Современное состояние методики исследования средневековых стремян //

Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы V между-

народной конференции, посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова. – Казань–

Астрахань.

Дубровский Д.В. 2002. Жертвенный конь в погребальном обряде кочевников улуса Джучи //

Тюркологический сборник. 2001. Золотая Орда и ее наследие. – М.

Дьяченко А.Н., Блохин В.Г., Шинкарь О.А. 1995. Археологические исследования у с. Абга-

нерово Октябрьского района Волгоградской области // Археолого-этнографические ис-

следования в Волгоградской области. – Волгоград.

Евглевский А.В. 1992. Стремена в погребальном обряде поздних кочевников Северо-

Восточного Причерноморья // История и археология Слободской Украины. – Харьков.

Евглевский А.В. 2002. Семиотические аспекты функционирования сабли в погребальном об-

ряде (по материалам кочевников Восточной Европы 2-й пол. IX–XIV в.) // Структурно-

семиотические исследования в археологии. Том 1. – Донецк.

122


Евглевский А.В., Данилко Н.М., Куприй С.А. 2008. «Рядовое» позднекочевническое погре-

бение с нерядовым обрядом из кургана 2 группы Токовские Могилы на Правобережье

Днепра // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 6. Золотоордынское время.– Донецк.

Евглевский А.В., Потемкина Т.М. 1994. Позднекочевнические погребения с керамикой древ-

нерусского облика из Северо-Восточного Причерноморья // Донецкий археологический

сборник. Вып. 5. – Донецк.

Евглевский А.В., Потемкина Т.М. 2000а. Восточноевропейские позднекочевнические сабли //

Степи Европы в эпоху средневековья. Т.1. – Донецк.

Евглевский А.В., Потемкина Т.М. 2000б. Кресала в позднекочевнических погребениях Вос-

точной Европы // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 1. – Донецк.

Житников В.Г., Ильюков Л.С. 1998. Исследование курганов на окраинах г. Ростова-на-Дону

// ИАИАНД в 1995–1997 гг. Вып. 15. – Азов.

Зеленский Ю.В., Тарабанов В.А. 2005. Воинское половецкое погребение из Степного Прику-

банья // МИАК. Вып. 5. – Краснодар.

Иванов В.А. 2001. Убранство костюма кочевников Золотой Орды // Самарский край в истории

России. – Самара.

Иванов В.А. 2007а. Золотоордынские всадники степей Южного Приуралья // Вопросы истории

и археологии Западного Казахстана. № 2. – Уральск.

Иванов В.А. 2007б. Локальные особенности погребального обряда кочевников евразийских

степей периода Золотой Орды // Средневековая археология евразийских степей. Том II. –

Казань.

Иванов В.А. 2009. Социальный мир Золотой Орды и его отражение в археологических мате-

риалах // Золотоордынское наследие. Материалы Международной научной конференции

«Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)». Вып.

1. – Казань.

Иванов В.А. 2011. Этнокультурная преемственность кочевников Дешт-и-Кипчака и Улуса

Джучи (Золотой Орды) (на примере погребального обряда) // Вопросы истории и архео-

логии Западного Казахстана. № 1. – Уральск.

Иванов В.А., Кригер В.А. 1988. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII–XIV

вв.). – Уфа.

Ильюков Л.С. 1997. Исследование курганов на западной окраине г. Ростова-на-Дону //

ИАИАНД в 1994 г. Вып. 14. – Азов.

Ильюков Л.С. 2009. Аглосский курганный могильник // Диалог городской и степной культур

на евразийском пространстве. Материалы IV международной конференции посвященной

памяти профессора МГУ Г.А. Федорова-Давыдова 30 сентября – 3 октября 2008 года /

Донские древности. Вып. 10. – Азов.

Клейн Л.С. 1974. Отчет Новочеркасской археологической экспедиции ЛГУ о раскопках курга-

нов под г. Новочеркасском Ростовской области в 1973 г. Л. // АРХИВ ИА РАН. Р-1. №

6101.

Косиков В.А., Гриб В.К. 1985. Парное кочевническое погребение из кургана у села Каменка в

Донецкой области // СА. № 2. – М.

Кравец В.В. 2004. Поясные наборы золотоордынских кочевников Среднего Подонья // Архео-

логические памятники бассейна Дона. – Воронеж.

Кравец В.В. 2005. Кочевники Среднего Дона в эпоху Золотой Орды. – Воронеж.

Кравец В.В. 2006. О критериях социально-ранговой характеристики кочевников Золотой Орды

(по материалам лесостепного и северостепного Подонья) // Археологическое изучение

Центральной России. – Липецк.

Кравченко Э.Е., Швецов М.Л. 1992. О находках фрагментов чугунных котлов на территориях

к западу от Дона // Проблемы археологии Поднепровья. – Днепропетровск.

Крамаровский М.Г. 2001. Золото Чингисидов: культурное наследие Золотой Орды. – СПб.

Кригер В.А. 1983. Отчет о раскопках Бахтияровского могильника в Ленинском районе Волго-

градской области в 1983 г. //Архив ИА РАН. Р-1. № 10342.

Кузьмин В.Н. 2000. Позднекочевническое погребение на территории г. Ростова-на-Дону //

ИАИАНД в 1998 г. Вып. 16. – Азов.

123


Кушкумбаев А.К. 2011. Лук и стрелы в составе золотоордынского вооружения: вопросы изу-

чения и способы применения боевых средств // Вопросы истории и археологии средневе-

ковых кочевников и Золотой Орды. Сборник научных статей, посвященный памяти В.П.

Костюкова. – Астрахань.

Ларенок В.А. 1987. Кочевнические могильники золотоордынского времени в низовьях р. Дон //

Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году. – Азов.

Ларенок В.А. 1990. Погребальный комплекс золотоордынского времени у х. Красный Кут //

ИАИАНД в 1989 году. Вып. 9. – Азов.

Ларенок В.А. 1991а. Позднекочевнический могильник на р. Сал // ИАИАНД в 1990 году. Вып.

10. – Азов.

Ларенок В.А. 1991б. Позднесредневековое погребение с конем у х. Красный Кут // Археология

на новостройках Северного Кавказа (1989–1990 гг.). – Грозный.

Ларенок В.А. 1992. Об этнической принадлежности погребенных в средневековых курганах у

х. Семенкина // Донские древности. Вып. 1. – Азов.

Ларенок П.А. 2009. Золотоордынский могильник в низовьях Дона. Курганный могильник

«Ливенцовский-7» // Археологические записки. Вып. 6. – Ростов-на-Дону.

Мажитов Н.А. 1977. Южный Урал в XII–XIV вв. – М.

Малиновская Н.В. 1974. Колчаны XIII–XIV вв. с костяными орнаментированными обкладка-

ми на территории еверазийских степей // Города Поволжья в средние века. – М.

Мамонтов В.И. 1967. Исследования в Волгоградской обл. // АО 1966 года. – М.

Марченко И.И., Семенов А.И. 1978. Новостроечные работы в окрестностях станицы Романов-

ской // АО 1977 года. – М.

Матюхина Ю.А. 2005. Новые позднекочевнические комплексы Нижнего Поволжья // Четвер-

тая Кубанская археологическая конференция. Тезисы и доклады. – Краснодар.

Медведев А.Ф. 1966а. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы, самострел VIII–XIV вв. //

САИ. Е 1-36. - М.

Медведев А.Ф. 1966б. Татаро-монгольские наконечники стрел в Восточной Европе // СА. № 2.

– М.

Нарожный Е.И. 2005а. Средневековые кочевники Северного Кавказа. – Армавир.

Нарожный Е.И. 2005б. О датировке погребений № 1 и № 3 кургана № 1 у села Новоселицкое

на Ставрополье // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: VII «Минаевские чте-

ния» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. – Ставрополь.

Нарожный Е.И. 2009. Металлические зеркала XIII–XIV вв. с изображением ал-Бораков (Се-

верный Кавказ) // Пятая Кубанская археологическая конференция. Материалы конферен-

ции. – Краснодар.

Науменко С.А., Власкин М.В. 2010. Исследования курганного могильника Красный IV // АО

2007 года. – М.

Недашковский Л.Ф. 2000. Золотоордынский город Укек и его округа. – М.

Недашковский Л.Ф., Ракушин А.И. 1998. Средневековые металлические зеркала с Увекского

городища // ТА. № 1 (2). – Казань.

Немеров В.Ф. 1987. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII–XIV вв. // СА. №

2. – М.

Отрощенко В.В., Рассамакiн Ю.Я. 1986. Половецькиї комплекс Чингульского кургану //

Археологiя. № 53. – Київ.

Парусимов И.Н. 1993. Исслелдование могильника Теплый // ИАИАНД в 1991 году. Вып. 11. –

Азов.

Парусимов И.Н. 1994. Исследования экспедиции НМИДК // ИАИАНД в 1992 году. Вып. 12. –

Азов.

Парусимов И.Н. 1997а. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. Вып. 1. – Ново-

черкасск.

Парусимов И.Н. 1997б. Труды Новочеркасской археологической экспедиции. Вып. 2. – Ново-

черкасск.

Парусимов И.Н. 2008. Раскопки курганов у станицы Мелиховская и хутора Ново-Весѐлый //

Труды археологического научно-исследовательского бюро. Том III. – Ростов-на-Дону.

124


Парусимов И.Н. 2009а. Раскопки курганов у хут. Потапов // Археологические записки. Вып. 6.

– Ростов-на-Дону.

Парусимов И.Н. 2009б. Раскопки курганов могильника Рябичев // Труды археологического

научно-исследовательского бюро. Том IV. – Ростов-на-Дону.

Парусимов И.Н. 2010. Раскопки курганов в Волгодонском, Усть-Донецком и Зимовниковском

районах Ростовской области // ИАИАНД в 2007–2008 гг. Вып. 24. – Азов.

Парусимов И.Н., Прокофьев Р.В. 2005. Салтовский грунтовый могильник у г. Цимлянска //

Труды археологического научно-исследовательского бюро. Том II. – Ростов-на-Дону.

Полякова Г.Ф. 1996. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар. Ремесло

металлургов, кузнецов, литейщиков. – Казань.

Потемкина Т.М. 2007. О металлических посудовидных изделиях из кочевнических погребений

золотоордынского времени Восточной Европы // МИАСК. Вып. 8. – Армавир.

Пьянков А.В., Цокур И.В. 2011. О реконструкциях сабли из могильника Колосовка-1 (Ады-

гея) // Военная археология. Вып. 2. – М.

Руденко К.А. 2000. Металлические котлы Поволжья и Приуралья VIII–XIV вв. // Научное на-

следие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. – М.

Руденко К.А. 2003. Железные наконечники стрел VIII–XV вв. из Волжской Булгарии. (Иссле-

дование и каталог). – Казань.

Руденко К.А. 2004. Металлические зеркала золотоордынского времени из собрания Нацио-

нального музея республики Татарстан // ТА. № 1-2 (12-13). – Казань.

Селезнев Ю.В. 2011. Признаки принадлежности к элите Джучиева улуса в вещевой атрибутике

// Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы V меж-

дународной конференции, посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова. – Казань–

Астрахань.

Семенов А.И. 1975. Отчет Донской экспедиции за 1975 год / Архив ИА РАН. Р-1. № 6857.

Семенов А.И. 1977. Отчет о рабооте археологического отряда Волгодонского городского крае-

ведческого музея и Волгодонского дома пионеров / Архив ИА РАН. Р-1. № 6637.

Семенов А.И. 1978а. Отчет о рабооте археологического отряда Волгодонского краеведческого

музея / Архив ИА РАН. Р-1. № 6647.

Семенов А.И. 1978б. Курганы в г. Волгодонске // АО 1977 года. – М.

Сергеева М.С. 2008. Костяные детали вооружения лучника с территории лесостепного По-

днепровья // Древности эпохи средневековья Евразийской лесостепи. – Воронеж.

Синицын И.В. 1959. Археологические исследования Заволжского отряда (1951–1953 гг.) //

Древности Нижнего Поволжья. (Итоги работ Сталинградской археологической экспеди-

ции). Том I. / МИА. № 60. – М.

Синицын И.В., Эрдниев У.В. 1966. Новые археологические памятники на территории Кал-

мыцкой АССР (по раскопкам 1962–1963 гг.) // Труды Калмыцкого республиканского

краеведческого музея. Вып. 2. – Элиста.

Тишкин А.А. 2009. Алтай в монгольское время (по материалам археологических памятников).

– Барнаул.

Федоров-Давыдов Г.А. 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских

ханов. – М.

Худяков Ю.С. 1991. Вооружение центральноазиатских кочевников в эпоху раннего и развито-

го средневековья. – Новосибирск.

Чхаидзе В.Н. 2010а. Средневековые кочевнические погребения из раскопок Н.И. Веселовского

в степном Прикубанье (ст. Ладожская и пос. Праздничный) // МИАСК. Вып. 11. – Арма-

вир.

Чхаидзе В.Н. 2010б. Погребальное сооружение XIV в. с сырцовой оградкой в Ростовской об-

ласти // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников и культур

Северного Кавказа. XXVI “Крупновские чтения” по археологии Северного Кавказа. Тези-

сы докладов. – Магас.

Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А. 2010. Погребение кочевника XIII – 1-й пол. XIV вв. у села Ло-

сево в степном Прикубанье // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 8. Золотоордын-

ское время. – Донецк.

125


Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А. 2011. Военная организация кочевников степей Предкавказья в

XII–XIV веках // Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Ма-

териалы V международной конференции, посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова.

– Казань–Астрахань.

Шалобудов В.Н. 1993. Позднекочевнические погребения с керамикой (по материалам экспе-

диции ДГУ) // Проблемы археологии Поднепровья. – Днепропетровск.

Шалобудов В.Н., Лесничий П.П. 2003. Опыт реконструкции позднекочевнических повозок

(по материалам половецких погребений Поднепровья) // Степи Европы в эпоху средневе-

ковья. Том 3: Половецко-золотоордынское время. – Донецк.

Швецов М.Л. 1980. Котлы из погребений средневековых кочевников // СА. № 2. – М.

Юрченко А.Г. 2008. Тайные монгольские погребения (по материалам францисканской миссии

1245 года) // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 6. Золотоордынское время. – До-

нецк.

Юрченко А.Г. 2009. Клятва на золоте: тюркский вклад в монгольскую дипломатию // Тюрко-

логический сборник. 2007–2008. История и культура тюркских народов России и сопре-

дельных стран. – М.

Яворская Л.В. 2001. Материалы к золотоордынской хронологии (по погребальным памятни-

кам из окрестностей Царевского городища) // Материалы по археологии Волго-Донских

степей. Вып. 1. – Волгоград.

Яворская Л.В. 2011. Металлические зеркала из городов и некрополей золотоордынского Ниж-

него Поволжья: к проблеме типологии и традиций орнаментации // Вопросы истории и

археологии Западного Казахстана. № 1. – Уральск.

Яминов А.Ф. 1998. Огузо-печенежские реликты в среде золотоордынского населения Волго-

Уральских степей XIII–XIV вв. // С.И. Руденко и башкиры. – Уфа.

Яминов А.Ф. 2006. Этнокультурная карта Южного Урала в эпоху Золотой Орды // Археология

Южного Урала. Степь (проблемы культурогенеза). – Челябинск.

126


127


128


129


130


131


132


133


134


135


136


137


Chkhaidze V. Burials of medieval nomads on the coast of the Tsimlyansk Reservoir

Documents

Transcript of Chkhaidze V. Burials of medieval nomads on the coast of the Tsimlyansk Reservoir