1

Парламент ЧеЧенской ресПублики

академия наук ЧеЧенской ресПублики

роль лиЧности в становлении и развитии

российско-кавказских отношений

материалы международной научной конференции,

посвященной 230-летию со дня рождения бей-булата таймиева

г. Грозный, 13 ноября 2014 г.

АО «ИПК «Грозненский рабочий»2015

2

УДК 9(С166)ББК 63.3(Рос.-Чеч.)6-8

Печатается по Постановлению ПрезидиумаАкадемии наук Чеченской Республики(Протокол № 4, от 27 апреля 2015 г.)

Главный редактор Ш.А. ГапуровЗаместитель главного редактора Р.Х. Дадашев

Ответственный редактор С.С. Магамадов

Редакционная коллегия:Гапуров Ш.А., Дадашев Р.Х., Акаев В.Х., Абумуслимов А.А.,

Магамадов С.С., Магомаев В.Х., Мамаев Х.М.

роль личности в становлении и развитии российско-кавказских отношений. Сборник материалов Международной научной конференции, посвященной 230-летию со дня рождения Бей-Булата Таймиева (г. Грозный, 13 ноября 2014 г.). – Грозный: АО «Издательско-полиграфический комплекс «Грозненский рабочий», 2015. – 784 с.

ISBN 978-5-4314-0188-6

В сборник включены материалы, раскрывающие историю развития многонационального российского государства, особое место в которой зани-мают вопросы российско-кавказских отношений и роль исторических лично-стей в этих процессах. Важное место занимают вопросы анализа жизни и де-ятельности, творчества и мировидения известных исторических личностей, что позволяет значительно лучше осветить созидательный характер народов России.

Материалы сборника предназначены для научных работников, препо-давателей, аспирантов и студентов, а также для широкого круга читателей, интересующихся историей народов Российской Федерации.

Материалы печатаются в авторской редакции

УДК 9(С166)ББК 63.3(Рос.-Чеч.)6-8

ISBN 978-5-4314-0188-6© Парламент Чеченской Республики, 2015© Академия наук Чеченской Республики, 2015© АО «ИПК «Грозненский рабочий», 2015

635

сень д.в.г. Ростов-на-Дону,Грибовский в.в.

г. Киев

кубанский султан бахты-Гирей и еГо роль в османо-крымско-российских отношениях

Первой трети XVIII в.1

В статье анализируются некоторые аспекты военно-поли-тической деятельности султана (царевича) Бахты-Гирея – сына крымского хана Девлет-Гирея II. Этот султан на протяжении почти всей первой трети ХVIII в. был не только крупной фигу-рой регионального масштаба (прежде всего в пределах Север-ного Кавказа), но и политическим деятелем, оказывавшим вли-яние на отношения между Российской и Османской империями, а также на османо-крымско-российские отношения. Человек своего времени, представитель сообщества «Гиреев второго пла-на», султан Бахты-Гирей выдвинулся не только благодаря своим личным характеристикам и приобретенным за долгие годы каче-ствам воина и политика.

Среди правящих Гиреев традиционно было немало ярких личностей, оказывавших многогранное личное воздействие на внутреннюю и внешнюю политику Крымского ханства и даже на жизнь сопредельных государств. Однако в истории Крыма гораздо меньше примеров, когда султаны (царевичи), так и не ставшие потом ханами, играли бы заметную политическую роль после смещения с престола (или смерти) своих отцов – правя-щих ханов, да еще в условиях ограниченных (неустойчивых) управленческих ресурсов. Бахты-Гирей сумел это сделать, орга-низовав свою систему поддержания собственной власти в новых исторических условиях – на волне созревшего в Крымском хан-стве недовольства стабилизацией русско-турецкой границы [1]. Обладая чертами харизматического лидера, Бахты-Гирей умело выстраивал годами свою систему сдержек и противовесов сре-

1 Статья выполнена при поддержке РГНФ. Проект №13-01-00173 «Южные границы России второй половины XVI–XVIII вв. и трансформация погранич-ных сообществ».

636

ди фронтирных элит и пограничных сообществ, мало соотно-ся свои действия с целями османских и крымских правителей. Чувствуя и принимая опасения тех, для кого новая пограничная ситуация в Северном Причерноморье и Северном Приазовье означала угрозу дальнейшего существования традиционного уклада, всего комплекса связей и отношений, издавна существо-вавших на степном порубежье, Бахты-Гирей стал для ведущих держав крайне опасным самостоятельным участником тогдаш-него политического процесса на Юге. Это и обеспечило, в пер-вую очередь, повышенный интерес правителей Крымского хан-ства, России и Османской империи к этому кубанскому султану, сумевшему утвердиться на периферии Крымского ханства, но распространившему свое влияние далеко за пределы ногайской Кубани.

В современной историографии активизировался интерес к этой незаурядной личности [2]. Бахты-Гирей упоминается в большинстве крупных исследований по истории Крымского ханства XVIII в. Зачастую он рассматривается как мятежник, который своей якобы хаотической активностью создавал не-удобства для своих сюзеренов, пользуясь удаленностью кубан-ского региона от Стамбула и Бахчисарая. Пока недоказанным, хотя заслуживающим отдельного изучения, является вопрос о претензиях Бахты-Гирея на ханский престол. Некоторые иссле-дователи склонны видеть в Бахты-Гирее проводника политики Крымского ханства на Кавказе, относя его к крымским элитам, заинтересованным в подчинении этого региона Бахчисараю. От-сутствие должного внимания к причинам, вызвавшим усиление Бахты-Гирея, породило, среди прочего, путаницу в определе-нии его статуса: некоторые ученые называют его нурадыном, и одновременно – правителем Кубанской орды. В одной из своих публикаций о Бахты-Гирее (2010 г.) авторы настоящей работы неверно назвали его сераскером [3]. Заслуживает внимания вы-вод О.Г. Санина о том, что вокруг Бахты-Гирея группировались многие татарские мурзы, сторонники разрыва мирных отноше-ний с Россией и продолжения политики военных набегов [4]. Можно согласиться с мнением В.В. Батырова о том, что при рас-смотрении личности Бахты-Гирея и анализе создаваемых им по-литических «альянсов» необходимо учитывать символические

637

оценки, даваемые этому человеку современниками, некоторые из которых, например, со стороны калмыков, отличались высо-ким статусом [5]. Авторы настоящей статьи ранее публиковали исследования [6], в которых обосновали свое представление о том, почему деятельность кубанского султана Бахты-Гирея была направлена на противодействие стабилизации границ Россий-ской и Османской империй, и почему именно он длительное вре-мя успешно выступал в роли одного из лидеров самых разных пограничных сообществ, обеспокоенных превращением границ фронтирного типа в линейные границы. Помимо этого, в науч-ный оборот были введены новые источники, позволившие уста-новить неизвестные факты из жизни султана Бахты-Гирея.

Константинопольский мирный договор (1700 г.) обозначил установление новой модели отношений между Россией и Ос-манской империей. 5-я статья договора засвидетельствовала стремление обеих сторон устранить напряженность в погранич-ной зоне, 8-я статья предусматривала наказания за «набеги и не-приятельства», самовольно осуществленные подданными обеих держав. Решение пограничных споров вменялось в обязанность «на рубежах сущим губернаторам и крымским ханам и калгам и нарадынам и иным салтанам». Отдельно оговаривалось, чтобы «татарские народы и орды… Оттоманскому государству пови-новались и покорялись сим статьям мирным, с совершенным и непорушным хранением». Другим важным нововведением ста-ла демаркация границы и ее обозначение «явными знаками». В октябре 1704 г. произошло разграничение земель в Прикубанье по р. Ея и в районе Азова; год спустя российско-турецкая комис-сия проложила пограничную линию в среднем течении Южного Буга до правого берега Днепра, а также на левобережье Днепра. Прямым следствием стабилизации границ стала фиксация под-данства кочевого населения Северного Причерноморья, пред-кавказских степей и Нижнего Поволжья. Ногайцы и калмыки отныне были существенно ограничены в осуществлении само-вольных миграций и смены подданства.

Османские султаны в целом были последовательны в выпол-нении взятых на себя обязательств и систематически требовали от крымских ханов наказывать своих подданных за продолжаю-щиеся набеги. Одним из первых проявлений формируемого рос-

638

сийской и османской администрациями механизма деконструк-ции прежних набеговых практик стала деятельность в Азове весной 1706 г. комиссии, расследовавшей нападения кубанских ногайцев на российские территории. В апреле того же года в ос-манской крепости Ачуев российские представители во главе с К. Рудеевым подписали соглашение с ачуевским пашей и кубан-скими мурзами о прекращении набегов. Таким образом, в начале XVIII в. граница между Российским государством и Османской империей, представлявшая собой на протяжении предыдущих столетий растянутый на сотни километров в ширину буфер-фронтир, приобрела очертания линейности. С этого момента начинает осуществляться демаркация границы, упорядочивает-ся подданство пограничного населения и юридически регламен-тируется его поведение. Это закрепляется как во внутренних ак-тах обеих империй, так и в принятых ими договорных обязатель-ствах по отношению к другим государствам. Население степно-го порубежья, естественно, не могло и не хотело перестроить свою жизнь столь быстрыми темпами, как того требовали им-перии. Противодействие попыткам межевания границ было за-метно еще при подписании Бахчисарайского договора 1681 г. с Россией, когда от шерти отказались крымские карачи-беи. Зрело недовольство действиями русского правительства на Запорожье и на казачьем Дону. Новый курс Порты вызвал неприятие у ос-манских и крымских подданных, которые прямо или косвенно были причастны к набегам и работорговле (начиная от ногай-цев, крымских мурз и заканчивая янычарами, находившимися в гарнизонах османских крепостей Северного Причерноморья). Крымские элиты не могли согласиться с намерением Османов огородиться стабильной границей от европейских соседей и со-средоточиться на решении внутренних проблем своего государ-ства, пораженного кризисом.

После заключения Константинопольского мира 1700 г. наи-более непримиримыми противниками демаркации границ вы-ступили запорожские казаки, крымские татары, ногайцы и даже турецкие янычары, также вовлеченные в наезднические пред-приятия. Крымско-татарские и ногайские мурзы постоянно требовали от хана санкции на продолжение набегов, а тот был вынужден обращаться с подобной просьбой к султану, часто по-

639

лучая отказ. Неслучайно в этот период между Запорожской Се-чью и Бахчисараем наметилось сближение. В 1703 г. царь Петр І требовал, чтобы в комиссию по размежеванию границ не допу-скались крымские татары и ногайцы, чтобы они, сговорившись с запорожцами, не сорвали весь ход разграничения [7]. В ито-ге демаркация границ в Северном Причерноморье произошла только в октябре 1705 г., тогда как со стороны Кубани и Азова (в силу меньшего противодействия) граница была обозначена го-дом раньше.

Вышеизложенное дает возможность в общих чертах оценить масштаб трансформаций, произошедших в Крымском ханстве в начале ХVIII в., а также специфику условий, в которых про-ходила деятельность Бахты-Гирея. Совершая набеги в новых политических условиях, он не только противодействовал этим трансформациям, но и более или менее сохранял свою власть в кубанском регионе – сначала как данную ему официально, а за-тем удерживая ее неофициально. Важно отметить, что свое зна-комство с кубанским регионом, где пройдет большая часть его жизни, Бахты-Гирей начал еще в конце XVII в. В годы первого пребывания Девлет-Гирея II на ханском престоле (1699–1702 гг.) Бахты-Гирей становится наместником Кубани. Обнаруженные нами в ГАВО документы позволяют наблюдать его в этом ка-честве с лета 1700 г., когда со слов его посланцев в канцелярии азовского воеводы было записано следующее: «А ныне де на Ку-бани у них салтаном крымского хана сын ево Бахты Гирей» [8]. 2 ноября того же года посланцы Бахты-Гирея заявили о себе, что «мы живем на усту Кубану и владеет нами Бахтигирей салтан» [9]. Бахты-Гирей получил ответственное «назначение» от свое-го отца в тот непростой регион, который в первое десятилетие ХVIII в. оставался на периферии процессов стабилизации гра-ницы. Работа российско-турецкой комиссии по разграничению владений обеих империй проходила с меньшим противодействи-ем местного населения, чем, как указывалось выше, в случае с Запорожьем. Впрочем, здесь противодействие имело и меньший смысл. Кубанская орда, традиционно выступая в качестве бу-фера, отделявшего Крым от подчиненного России Калмыцкого ханства, находилась в номинальном подчинении у крымского хана и слабо контролировалась его представителями – султана-

640

ми. Управлять ситуацией в этом отдаленном от Крыма регио-не (учитывая менее развитую систему коммуникаций, нежели в северо-причерноморских степях) можно было не иначе, как используя традиционный способ поддержания авторитета вер-ховной власти в кочевнических сообществах – посредством про-ведения масштабных и успешных набегов. Несмотря на запреты и угрозы ханского двора, кубанские кочевники продолжали осу-ществлять набеги на русские окраины. Впрочем, чередующиеся один за другим крымские ханы, рискуя окончательно потерять управление отдаленными территориями, не проявляли особой настойчивости в сдерживании этих своих подданных.

После смещения в 1713 г. с ханского престола своего отца, Девлет-Гирея II, как свидетельствуют кабардинские источники, Бахты-Гирей «на Кубани салтаном учинился собою» [10], т. е. без назначения на должность султана Кубанской орды новым крымским ханом – Каплан-Гиреем. С этого момента начинает-ся его самостоятельная деятельность на Кубани, активность и непредсказуемость которой дали основания уже современникам именовать Бахты-Гирея Дели-султаном. Снова оказавшись, по-сле кратковременного пребывания в Черкесии, на Северо-Запад-ном Кавказе, Бахты-Гирей активно стал добиваться подчинения себе кубанских ногайцев. Не будучи связан какими-то обязатель-ствами – ни в отношении Бахчисарая, ни Стамбула, он начинает действовать по собственному усмотрению, стараясь максималь-но увеличить свое влияние в регионе. Мы не имеем достаточ-ных оснований для того, чтобы определить его деятельность как сепаратизм по отношению к Крымскому ханству: отделение Ку-бани никогда не было заявлено им как определенная цель. Нам известен лишь один случай, когда во время усобицы, возникшей в Калмыцком ханстве после смерти хана Аюки, Бахты-Гирей предлагал калмыцким тайшам выйти из подчинения России и перейти на Северный Кавказ, где совместно с ногайцами и ка-бардинцами создать «некое государство» [11]. Но такой проект, скорее, был ситуативной комбинацией, чем последовательно ре-ализуемой программой деятельности. Вероятно, Бахты-Гирей не оставлял надежду также на то, что при благоприятном стечении обстоятельств сможет занять ханский престол в Крыму, исполь-зуя при этом свое влияние на Кубани. Пребывание Бахты-Гирея

641

раньше в статусе нурадына и, как мы установили, калги, фор-мально давали ему на это право.

Бахты-Гирей разграбил улусы кубанских мурз, которые за-явили о лояльности к правящему хану Каплан-Гирею (1713–1716 гг.) и начал истребление знати родовых ответвлений кубан-ских ногайцев – касаи-улу и каспулат-улу. Следующей задачей для султана Бахты-Гирея стало увеличение количества населе-ния Прикубанья, опустошенного походом П.М. Апраксина 1711 г. Бахты-Гирей попытался решить эту проблему путем насиль-ственного переселения ногайцев с калмыцких и российских тер-риторий. С 1713 г. начинается серия кровопролитных столкно-вений отрядов Бахты-Гирея с калмыками. Из Аюкиных владе-ний были выведены едисанцы и джембуйлуковцы в количестве 10 300 кибиток: «улус» Бахты-Гирея на Кубани увеличился более чем на 60 тыс. человек. Все это позволило Бахты-Гирею вскоре организовать мощный набег на Воронежскую, Казанскую и Ни-жегородскую губернии (лето 1717 г.). Потери российской сторо-ны были существенными, набег стал полной неожиданностью для местных властей, не предпринявших заранее мер предосто-рожности или защиты. Подчеркнем, что Бахты-Гирей ходил под «российские городы без повеления салтана турского», не по-слушав «отвратного повеления» азовского паши. Самостоятель-ность Бахты-Гирея, дестабилизировавшего границы Османской империи и России, не могло не раздражать Порту. Вначале 1717 г., назначая в Крым нового хана – Сеадет-Гирея, Порта указала ему положить конец действиям Дели-султана, на которого султану жаловался российский посол [12]. В то же время, Дели-султан был очень привлекательной фигурой для тех политических сил Крымского ханства (собственно, не только Крыма), которые про-тиводействовали столь убыточному для них процессу стабили-зации границ. Вот почему в составе участников набега, кроме ногайцев Кубани, находились калмыки, пребывавшие под рос-сийским протекторатом, беглые из России, а также бешлеи из турецких крепостей.

Действуя на обширном пространстве, Бахты-Гирей пытается искать союзников не только среди ногайцев и калмыков. В мно-гоугольнике его военно-политических комбинаций находилась также Кабарда. Действия султана вызывали активную реакцию

642

со стороны кабардинских элит, озабоченных даже, чтобы Россия не обвинила их в сотрудничестве с Дели-султаном [13]. Кроме того, кабардинские князья заявляли, что никто из кабардинцев не стал участвовать в набегах, организованных Бахты-Гиреем. В 1719 г. кабардинским князьям через их посланца к царю Петру I Султан-Алия было сказано, чтобы те «ни по каким перезывам и обещаниям вора Бахты-Гирея Дели-Салтана и иных таких к противным замыслам не приставали. Но и когда о каких про-тивностях на подданных его величества уведают, давали знать в Астрахань и на Терке камендантом, за что и впредь его царского величества милость к ним будет» [14]. Кабардинцам, кроме того, недвусмысленно давали понять о желательности поимки Бахты-Гирея и передаче его «в руки его царскому величеству», чем по-кажут они «в том к его величеству свою верность, [и] получат от его царского величества милость и жалованье». Cобытия раз-вивались по нарастающей – Крым все больше раздражала ак-тивность непокорного султана. Из Кабарды в Санкт-Петербург пришли сведения, точно отражающие специфику тогдашнего положения Бахты-Гирея: «Понеже Бахты-Гирей Дели-Салтан на Кубани салтаном учинился собою, и крымские ханы не хотят того, чтоб он тамо был, и возможно чаять, что он по николиком времени с Кубани выбит будет, а в Крым не поедет» [15]. Стол-кновение войск хана Сеадет-Гирея III с мятежным султаном произошло в 1718 г. В мае на Кубань из Большой Кабарды при-был сын крымского хана – Селим-Гирей, направляясь к Тамани и Темрюку. Начался сбор дополнительных сил из Крыма, Керчи и других мест. Решающий бой состоялся на р. Кубани «у пере-возу Мамет-Пиреева»: Бахты-Гирей, при котором находилось 3 тыс. татар, был разбит и бежал в верховья Кубани. Затем Бах-ты-Гирей и его дядя Сеадет-Гирей III были вынуждены пойти на примирение.

Через несколько лет Дели-султан поддержал мятеж крым-ских мурз во главе с могущественным Джан-Темиром (Тиму-ром) Ширинским против хана Сеадет-Гирея, выступив затем против другого своего дяди – Менгли-Гирея II (1724–1730 гг.), уже назначенного ханом из Стамбула. Спасаясь, Джан-Темир Ширинский бежал во второй половине 1725 г. на Кубань к Бах-ты-Гирею, куда вскоре с войсками выступил сам хан. Это про-

643

исшествие вызвало обеспокоенность в Стамбуле, причем Порта поставила в известность о нем российского посланника и начала подготовку масштабной акции против Бахты-Гирея, отправив специально для этого новую партию янычар в Азов [16]. Об-ращает на себя внимание мнение наблюдателей о готовности Бахты-Гирея с «Ширинбеем и с его партизанами» нанести удар по Крыму». Примечательно, что в трактовке турок-османов действия Бахты-Гирея и ширинского бея рассматривались как бунт против Оттоманской Порты. Показательно, что Порта ставит в известность об этих событиях Россию, а на Дон была отправлена императорская грамота от 3 ноября 1725 г., в которой выражалось серьезная обеспокоенность по поводу охраны по-граничных территорий. В грамоте четко отразилось нежелание России допустить соединения Бахты-Гирея и Джан-Темира Ши-ринского с калмыками, а также требование к донцам оператив-но информировать о действиях «бунтовщиков» Военную колле-гию. Войска Бахты-Гирея и Джан-Темира были разбиты, а сами предводители бежали в Малую Кабарду. Российские власти пы-тались тогда играть на противоречиях в доме Гиреев, пытаясь соблазнить мятежников возможностью перехода в российское подданство.

Вторая половина 1720-х гг. – особый период в жизни Бах-ты-Гирея, когда ему снова пришлось вступить в ожесточенную борьбу за сохранение своей власти на Кубани и влияние за ее пределами. Значительную помощь в этом ему в который раз оказали калмыки, среди которых он пользовался авторитетом и репутацией удачливого военного предводителя. Оппозиционно настроенные к наместнику Калмыцкого ханства Церен-Дондуку, калмыцкие тайши находили прибежище на Кубани, откуда вме-сте с ногайцами Бахты-Гирея нападали на османские владения и укрывались от преследования пограничной турецко-крымской администрации в российских владениях. Так, только в 1726 г. калмыки совершили с Бахты-Гиреем несколько нападений на османский Азов [17]. В феврале 1727 г. российскому резиден-ту в Стамбуле И.И. Неплюеву пришлось выслушивать «крепкие турецкие выговоры о калмыцких делах». Особенно негодовали турки из-за союза калмыков с Бахты-Гиреем, а также из-за захва-та калмыками посла Осман-мирзы аги, который вез письмо из

644

Стамбула в Азов. Императорской грамотой от 15 февраля 1727 г. Церен-Дондуку в числе прочих указаний запрещалось поддер-живать Бахты-Гирея. Дели-султан, между тем, умело вмешивал-ся во внутрикалмыцкие усобицы: в 1726 г. он объединился с Це-рен-Дондуком и направился громить донские городки, а также калмыков «Четеря и Досанга Петра тайши», покинувших Кал-мыцкое ханство и откочевавших на Дон» [18]. Порта, рассматри-вая калмыков как подданных России, требовала от царского пра-вительства усмирить бунтовщиков, угрожая санкционировать татарские набеги.

Россия была встревожена затянувшейся нестабильностью на Кубани, из-за которой осложнялся контроль над южными грани-цами и куда постоянно откочевывали подвластные ей кочевники. Летом 1727 г. для переговоров с Бахты-Гиреем был отправлен подполковник Беклемишев, которому поручалось склонить Де-ли-султана к союзу с Россией, обещая ему взамен военную по-мощь в борьбе за крымский престол. В противном случае рус-скому агенту было предписано найти способ лишить его жизни. Впрочем, ни с тем, ни с другим заданием Беклемишев не спра-вился [19]. Обратим внимание на многообразие форм и методов со стороны России добиться усмирения, либо нейтрализации султана Бахты-Гирея – от переманивания его на службу до ор-ганизации убийства. В частности, соответствующая заинтересо-ванность выражена в указе от 17 ноября 1726 г. императрицы Екатерины II и Верховного тайного совета «О призывании» Бах-ты-Гирея и Джан-Темира Ширинского.

В то же время подвластные Церен-Дондуку тайши стали го-товить поход на Кубань, чтобы вернуть едисанцев и джембуйлу-ковцев в свои кочевья. Русское правительство, связанное мир-ным договором с Портой, прислало к ним полковника И.И. Бах-метева, чтобы отговорить их от подобного намерения. Кроме того, он имел также дополнительное поручение устранить Бах-ты-Гирея. С таким же поручением на Дон прибыл генерал-майор Тараканов, который действовал через донских казаков и донских калмыков. Но все попытки устранить Бахты-Гирея оказались тщетны, поскольку калмыцкие тайши были заинтересованы в сохранении нестабильности на Кубани – это позволяло им безна-казанно грабить российско-турецкое порубежье, прибегая к ус-

645

лугам Бахты-Гирея [20]. Наместник Калмыцкого ханства Церен-Дондук принял предложение Бахты-Гирея напасть на Кубань, однако поход сорвался – спасаясь от преследования кубанского сераскера Салаат-Гирея, Бахты-Гирей бежал в Абазинские горы. Примечательно, что калмыки не нашли общего языка с султа-ном Салаат-Гиреем, не принявшим их условий о возвращении на Волгу едисанцев и джембуйлуковцев. Вскоре Бахты-Гирей вступил в открытое противостояние с Салаат-Гиреем – то беря верх, то отступая. В 1728 г., заручившись поддержкой калмы-ков (недаром Церен-Дондук говорил нарочному Салаат-Гирея о том, что он пришел на Кубань поставить Бахты-Гирея сул-таном) и едисанцев, Дели-султан заключил своеобразный дого-вор с кубанским сераскером Салаат-Гиреем – «одному противу другаго не воевать». Примечательно, что переговоры соперники вели на расстоянии, «чрез пересылку». Сложилась своеобраз-ная ситуация, когда официальный представитель хана, сераскер, вынужден официально уступить часть своих властных полно-мочий другому султану, не занимавшему тогда официального положения в иерархической системе чинов Крымского ханства. Единственной опорой Бахты-Гирея оставались некоторые мур-зы Кубанской орды и калмыки. Салаат-Гирей, уступая Бахты-Ги-рею, бежал в горы, вероятно, в Черкесию. Одному из очевидцев своего возвращения в улусы измученные калмыки с гордостью сообщили, что они «пользу получили, Бахты Гирей остался на Кубани действительным султаном» [21]. Очередное возвраще-ние Дели-султана на Кубань в качестве фактического правителя вызвало оживленную переписку встревоженных представителей российских властей. Интересно, что крымский хан Менгли-Ги-рей не выступил тогда против калмыков, ограничившись соот-ветствующим письменным требованием к киевскому губернато-ру кн. Трубецкому. Менгли-Гирей был вынужден примириться с Бахты-Гиреем. Фортуна вскоре отвернулась от самого Бахты-Гирея – теперь уже он, после описанных выше событий, был вы-нужден бежать в горы с шестью воинами [22]. Какое-то время после победы над Салаат-Гиреем султан Бахты-Гирей продол-жал находиться в Копыле, по данным В.В. Батырова, со своим тестем Азамат-Мурзой и отрядом в 1 тыс. калмыков. Обратим внимание на действия Дели-султана по символическому «при-

646

своению» кубанского пространства: в качестве победителя он занял Копыл. В следующем, 1729 году, султан Бахты-Гирей по-гиб в Кабарде.

Подведем итоги. Организуя крупные набеги на российские территории, Бахты-Гирей выстраивал собственную систему от-ношений с кочевыми народами Кубани и Поволжья, традици-онный уклад жизни которых был немыслим без фронтирного состояния причерноморской степи и территорий «кавказского узла». Эта система, создаваемая Бахты-Гиреем уже на рубеже XVII–XVIII вв., стала основой его неофициальной власти, по-зволившей ему, лишенному в 1713 г. официальных должностей, в течение еще долгого времени оставаться едва ли не главной политической фигурой на Северо-Западном Кавказе. Репута-ция, обретенная Бахты-Гиреем при организации успешных на-бегов на степные окраины России и другие земли, составляла его социальный капитал, который он успешно конвертировал в военные, денежные и социальные ресурсы, оставаясь в течение длительного времени на гребне волны непростых и запутанных во времени крымско-турецких, крымско-русских и русско-ту-рецких отношений. Авторитет официальной власти Бахты-Ги-рея как ханского наместника на Кубани, как и эффективность его неофициальной власти (то усиливавшейся, то ослабевавшей, но никогда не сводившейся к нулю) поддерживались традицион-ным для степного порубежья способом – организацией набегов на земледельческую территорию и поддержанием сложной си-стемы реципрокций, в которую активно включались фронтир-ные элиты. Бахты-Гирей, безусловно, был одним из последних представителей крымских элит, которым удавалось осущест-влять крупномасштабные набеги без санкции верховной власти. Он позволял себе то, чего в новых политических условия часто не могли себе позволить ни крымские ханы, ни их официальные представители, жестко контролируемые Портой. Укрепление не-официальной власти Дели-султана на Северо-Западном Кавка-зе стало возможным потому, что в начале второго десятилетия ХVIII в. этот регион перестал продуктивно охватываться систе-мой постоянно действующей администрации Османской импе-рии и Крымского ханства. Запрещение набеговых практик, как следствие российско-турецких договоренностей, вызвало актив-

647

ное неприятие среди элит данного региона, что привело к нару-шению их традиционных политических связей с Бахчисараем, устоявшихся к тому времени. Если во время правления своего отца, Девлет-Гирея II, будучи наместником Кубани, нурадыном и калгой, Бахты-Гирей всемерно укреплял власть Крымского ханства на Северо-Западном Кавказе, то с 1713 г. он активно де-стабилизировал эту власть в данном регионе, опираясь на мест-ные элиты, а также на калмыков.

Бахты-Гирей не терял связи с той частью крымских элит, ко-торая выступала против «примиренческого» курса Порты в от-ношении России. Осуществляемые Бахты-Гиреем набеги на рос-сийские территории рассматривались этими политическими си-лами как средство возобновления военных действий с Россией. Это обусловило высокий авторитет Бахты-Гирея, отчетливо про-явившийся во время бунта Джан-Темира Ширинского в 1724–1725 гг., когда часть крымской знати выступала за возведение его в ханское достоинство. И потому деятельность Дели-султана нельзя рассматривать ни как сепаратизм, ни как проявление «со-циального бандитизма» на территории, слабо контролируемой государственной властью. Продуманные, системно организо-ванные действия Бахты-Гирея были политически мотивирова-ны, будучи нацелены если не на восстановление утраченного престижа крымскотатарского государства (тезис потребует от-дельного рассмотрения), то, по крайней мере, на расшатывание новой для XVIII в. пограничной системы, ухудшавшей положе-ние Крымского ханства и ввергавшей его в новые трудности не без участия двух империй – Российской и Османской.

ПримеЧания

1. Грибовский В.В. От фронтира к линейной границе: разграничение степных владений Турции и России в 1704 и 1705 гг. // Границы и погра-ничье в южнороссийской истории: Материалы Всероссийской научной кон-ференции (г. Ростов-на-Дону, 26–27 сентября 2014 г.). Ростов-на-Дону, 2014. С. 187–199; Сень Д.В. Османская империя и Крымское ханство во второй половине XVII в. – начале XVIII в.: управление пограничными процессами и характер взаимоотношений // Границы и пограничье в южнороссийской исто-рии: Материалы Всероссийской научной конференции (г. Ростов-на-Дону, 26–27 сентября 2014 г.). Ростов-на-Дону, 2014. С. 512–522.

648

2. Батыров В.В. Кубанский правитель Бахты-Гирей Салтан во взаимо-отношениях с Калмыцким и Крымским ханствами // Сарепта: Историко-эт-нографический вестник. Волгоград, 2006. С.36–52; Тепкеев В.Т. Калмыцко-крымские отношения в XVIII веке (1700–1771 гг.): Дис. … к.и.н. М., 2005; Он же. Калмыцко-крымские отношения в период с 1710 по 1715 гг. // Итоги XXXVII Международного конгресса востоковедов (ICANAS-2004) и пер-спективы развития востоковедения в астраханском крае: Расш. заседание Совета по научной работе Астраханской областной б-ки им. Н.К. Крупской 27 сентября 2004 г. – Астраханское востоковедение / Отв. ред. А.Н. Родин. Астрахань, 2006. Вып.1. С. 33–43; Торопицын И.В. Набеги кубанских татар на Россию в 1715 г. // Козацька спадщина: Альманах Інституту суспільних досліджень. Вип.4. Дніпропетровськ, 2008. С.72–78.

3. Грибовский В., Сень Д. Фронтирные элиты и проблема стабилизации границ Российской и Османской империй в первой трети XVIII в.: деятель-ность кубанского сераскера Бахты-Гирея // Україна в Центрально-Східній Єв-ропі. Вип.9–10. Київ, 2010. С. 193–226.

4. Санин О.Г. Отношения России и Украины с Крымским ханством в первой четверти XVIII века: Дис. … к.и.н. М., 1996. С. 259.

5. Батыров В.В. Указ. соч. С. 43, 50. 6. Грибовский В.В., Сень Д.В. «Кубанский вектор» во взаимоотноше-

ниях калмыков и ногайцев в первой трети ХVIII в. // Калмыки в многонаци-ональной России: опыт четырех столетий / Ред. кол.: Команджаев А.Н. и др. Элиста, 2008. С169–192; Грибовский В.В., Сень Д.В. Проблема стабилизации российско-турецкого порубежья первой трети XVIII в. и роль элит Крымско-го ханства: кубанский султан Бахты-Гирей // Востоковедные исследования в Калмыкии: Сб. науч. трудов / Отв. ред. С.М. Мугаев. Элиста, 2010. Вып.4. С.68–94; Грибовский В.В., Сень Д.В. Бахты Гирей и проблема стабилиза-ции границ Российской и Османской империй в первой трети XVIII века / / Wschodni Rocznik Humanistyczny. T.VIII (2012) . S. 85–116; Гри-бовский В.В., Сень Д.В. Кубанский султан Бахты-Гирей: феномен нелиги-тимной власти в Крымской власти первой трети XVIII в. // Тюркологический сборник 2011–2012: политическая и этнокультурная история тюркских наро-дов и государств / Ред. кол. С.Г. Кляшторный и др. М., 2013. С. 92–137.

7. Станіславський В.В. Запорозька Січ у політичних відносинах з Кримським ханством (початок XVIII ст.) // Український історичний журнал. 1998. №1. С. 6.

8. Государственный архив Воронежской области (далее – ГАВО). Ф.И-5. Оп.2. Д.243. Л.12.

9. ГАВО. Ф. И-5. Оп. 2. Д. 244. Л. 17.10. Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. Документы и мате-

риалы в двух томах. М., 1957. Т. 2. С. 19.11. Тепкеев В.Т. Калмыцко-крымские отношения в ХVIII веке… С. 64–

65.

649

12. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты в XVIII в. / Отв. ред. С.Ф. Орешкова. М., 2005. С. 33.

13. РГАДА. Ф. 115. 1717 г. Д. 6. Л. 1–4.14. Там же. 1718 г. Д. 2. Л. 38. 15. Из расспросных речей в Посольском приказе кабардинского посла

Султан-Али Абашеева: РГАДА. Ф. 115. 1718 г. Д. 1. Л. 26–28 об.16. Фелицын Е.Д. Сборник архивных документов, относящихся к исто-

рии Кубанского казачьего войска и Кубанской области. Екатеринодар, 1904. Т.1. С. 9–10.

17. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы по-литических взаимоотношений. Элиста, 2007. С. 202.

18. Фелицын Е.Д. Указ. соч. С. 4.19. Описание калмыцких народов, а особливо из них Торгаутского и по-

ступок их ханов и владельцов, сочиненое статским советником Васильем Ба-куниным, 1761 года // Красный архив. Исторический журнал. М., 1939. Т. 3 (94). С. 204–205, 227–229.

20. Батыров В.В. Указ. соч. С. 46.21. Там же. С.5 0. 22. Фелицын Е.Д. Указ. соч. С. 39.

784

Научное издание

роль лиЧности в становлении и развитии российско-кавказских отношений

материалы международной научной конференции,

посвященной 230-летию со дня рождения бей-булата таймиева

г. Грозный, 13 ноября 2014 г.

Редактор Т.И. БураеваТехнический редактор Т.И. Бураева

Корректор Л.М. ТепсуеваВерстка М.С. Касумовой

Дизайн обложки В.А. Мамедова

Подписано в печать 21.07.2015. Формат 60х90/16. Гарнитура Times New Roman. Усл. печ. л. 49,0. Тираж 500 экз. Заказ № 1282.

ФГУП «Издательско-полиграфический комплекс «Грозненский рабочий»364026, ЧР, Грозный, ул. Интернациональная, 12/35