Булгаризмы старославянского (древнеболгарского)...

ACADÉMIE BULGARE DES SCIENCESLINGUISTIQUE BALKANIQUE LII (2013), 2-3

Гарун-Рашид ГУСЕЙНОВ (Махачкала)

БУЛГАРИЗМЫ СТАРОСЛАВЯНСКОГО (ДРЕВНЕБОЛГАРСКОГО) ЯЗЫКА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ АРЕАЛЬНЫХ

ВЗАИМОТНОШЕНИЙ БУЛГАРСКИХ ЯЗЫКОВ БАЛКАН И СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА

Изучение булгаризмов славянских языков имеет сравнительно недавнюю традицию. Среди них современными исследователями выделяются лексические формы, усвоенные ранее VIII-IХ вв. из дунайско-булгарского в южнославянские языки и получившие отражение в памятниках, распространившегося также среди восточных и части западных славян (Д ы б о 2009: 59). Подобная возможность поддерживается тем, что обычно распад праславянского языка относится к середине I тыс. н.э. и даже VI-VII вв. (см.: Б е р н ш т е й н 1961: 183; Ф и л и н : 1972: 6; А д л и в а н к и н, Ф р о л о в а 1978: 3; А л и м п и е в а 1994: 16). Кроме того, следует отметить и известность мнения о более ранней локализации прародины славян на Среднем Дунае, в Паннонии, ибо обосновавшиеся здесь в 567 г. (История 2002: 176) авары „всюду заставали уже славян“ (Т р у б а ч е в 2003: 330, 254).

Именно эта область могла быть местом, где до заселения Паннонии венграми с 896 г. и крушения в конце VIII в. Аварского каганата, часть территории которого в начале IХ в. заняли булгары, происходило заимствование праславянских булгаризмов. Даже такой сторонник висло-одерской (до VI-V вв.) прародины славян, как В.В.М а р т ы н о в (1985: 48-49), не исключает рассмотрения северной Паннонии в качестве южной границы праславянской территории. Тем более, что сравнительно недавно было высказано мнение, согласно которому Булгария Кубрата, восставшего против авар в 635г., находилась в близком Паннонии регионе – в районе Днепра, а не Кубани (см. Р о н а-Т а ш 2005: 116-117).

Отсюда, согласно традиционной точке зрения, ушли на Балканы булгары (-хоногуры), создавшие здесь в 679 г. под предводительством Аспаруха свое государство. Поэтому, в принципе, воздействие дунайско-булгарского языка

Гарун-Рашид ГУСЕЙНОВ60

могло осуществляться на поздние праславянские диалекты, первоначальная письменная фиксация некоторых из которых, например, будущих балканских, отразилась в памятниках старославянского (древнеболгарского) языка соответствующего извода.

Сравнительно недавно нами была высказана гипотеза о том, что областью исходного (с последних веков до н.э.) проживания носителей булгарских диалектов/языков был Северный Кавказ, включая прилегающие с запада и востока регионы Закавказья. Отсюда они в первых веках н.э. могли достичь Балкан до появления здесь второй булгарской (хоногурской) волны, продвинувшейся первоначально (с конца V – первой половины VI в.) из восточного Предкавказья к другим булгарским племенам, располагавшимся северу от Кубани, а затем, видимо, и до Днепра. В названии этих племен выделяется исторический корнь *qon-, отложившийся в таком же булгарском по происхождению самоназвании кумыков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана qumuq (<*qomuq) (см. Г у с е й н о в 2009: 69).

Поэтому не исключено, что именно подобным достаточно давним воздействием могло быть обусловлена и позднейшая в контексте Балканского языкового союза утрата падежной деклинации в болгарском языке (см. Г у с е й н о в : 1997-1998). Если же иметь в виду отражение в тюрко-булгарских памятниках Подунавья конца I тыс. н.э. некоторых его специфических черт (М у д р а к 2005: 102), то сюда же в рассматриваемом отношении следует присовокупить аффикс -аm(-еm) кумыкских детских считалок (см. К о е в 1969: 205). Он совпадает с аналогичным показателем порядковых числительных дунайско-болгарского (см. М у д р а к 2005: 97), волжско-булгарского, а также чувашского языков (Л е в и т с к а я 1976: 51) в условиях, когда промежуточное звено его употребления обнаруживается в кубанско(приэльбрусско)-булгарском языке (Б а й ч о р о в 1977: 27). Тем самым, в частности, данный факт может иллюстрировать этапы продвижения носителей вышеназванных булгарских диалектов с Северо-Восточного Кавказа на Балканы.

К отличительным фонетическим чертам, обусловившим выделение булгарской группы языков, включая переход к чувашскому состоянию, относятся: а) ротацизм и ламбдаизм, б) переход *-δ->j в соседстве с r и >-r- в прочих позициях, в) фрикативизация увулярных, г) спонтанное оглушение (усиление) начальных взрывных и спонтанное озвончение (ослабление) интервокальных взрывных. При этом наиболее яркими отличительными чертами среди них считаются, наряду с переходом *s>š, ротацизм и ламбдаизм (Д ы б о 2007: 65), которые оказываются присущими наряду с другими (дунайско- и волжско-)булгарскими кубанско-булгарскому языку V-Х вв. (Х а к и м з я н о в 1997: 47-49), территориально наиболее близкому к рассматриваемому ареалу Северо-Восточного Кавказа.

Особенно важной в рассматриваемом отношении представляется ориентация на данные письменных памятников. Однако и такой подход

61Булгаризмы старославянского (древнеболгарского) языка в контексте ...

представляется не всегда достаточно убедительным, как, например, мнение о том, что лексема estroGin, estrıGin ‘серьга, застежка’ из грекографичной восточноболгарской дунайско-булгарской надписи из Преслава (‘кольчуг’ (?) – Ж.Дени, ‘панцирей’ – Фр.Альтхайм), возводящаяся к тюрк. *ısуrga, является ввиду типично южнославянского развития *sr>str “фонетической изоглоссой, распространившейся из славянских языков на тюркский булгарский“ в VII-IX вв. – времени „начала контакта булгар и южных славян до момента написания памятника“ (М у д р а к 2 0 0 5: 84-87) .

Возможна и другая интерпретация: 1) данный процесс является более древним общеславянским, присущим и другим (германским и балтийским) индоевропейским языкам (см.: К л и м о в 1964: 109-110; Б о ш к о в и ч 1984: 121), 2) обще-, межтюрк. sırγa ‘серьга’, известное и кумыкскому языку, может быть мотивировано не только аs-ır- ‘заставить висеть’, но и кирг. аs-tır-, узб. as-tir- (см. ЭСТЯ 2003: 415-416), где tir- - аффикс понудительного залога, известный кумыкскому и чувашскому языкам (см. Щ е р б а к 1981:116) (ср. чув. us- (<аs-) (см. ЭСТЯ 1974: 192) явно вторичного характера), что позволяет предполагать собственно тюркский (булгарский-?) источник данного слова.

К числу иных лексических подтверждений высказанного положения следует отнести и дун.-булг. alKa-si ‘ушная серьга, подвеска’, где -si - притяжательный аффикс 3л. (из грекографичной дунайско-булгарской надписи из Преслава) < (пратюрк.*elke>) чув. alga (М у д р а к 2005: 84,87) /alka ‘серьга, ушное колечко’ < араб. χalka >тат., башк., кирг., кр.-тат. аlka, но к.-калп., туркм. χalka (Е г о р о в 1964: 24; Ф е д о т о в 1996: 34) ‘серьга’, кум. halqa ‘1. кольцо, круг, кружок; 2. серьги (в форме кольца)’, тур. halka ‘1) кольцо, обод; 2) круг, окружность’ (> совр. болг. халка ‘1) кольцо; 2) обручальное кольцо; 3) звено (цепи)’). Не исключено, что данное слово через более раннее пракумыкское (местное булгарское) посредство могло распространиться из арабского в эпоху хазаро-арабских войн. Они начались в 642-643 гг., когда после смерти хана Кубрата, его сын Аспарух появляется после этого, в 650-660 гг., за Дунаем (см. М у д р а к 2005: 91). Общие булгаризмы, получившие отражение в местных (восточных) памятниках письменности

К числу письменно зафиксированных и хронологически близких свидетельств соответствующих связей следует считать упоминание антропонима Пашенек, сын Хакана в средневековой кумыкской исторической хронике „Дербенд-Наме”. В ней описываются некоторые имевшие место в пределах Северо-Восточного Кавказа события арабо-хазарских войн VII-VIII вв. В различных вариантах данной хроники это имя отражается и как Бардженк, Барджиль, Барсбек, Башенек, Башенк, Паша, Пашенк, Пашех, сын Хакан-и Чина, Хакан оглы Башенек (см. Ш и х с а и д о в и др. 1993: 29).

Оно обнаруживает близость к одному из булгаризмов болгарского языка, относящихся к терминам родства, – пашеног (см. К о е в 1969: 208). Старейшими из вышеупомянутых форм ввиду близости к чув. puZ’ana ‘свояк’


(см.: ЭСТЯ 1978:24; СИГТЯ 2001: 310) следует признать Пашенек/пашеног, каковые ввиду cохранения инлаутного -š- и ауслаутного -q/-γ, которые в чувашском лишь после ХIV-ХV вв. были либо утрачены, либо имело место š>ś (СИГТЯ 2002: 680, 705), позволяют предполагать бытование данной лексемы в период арабско-хазарских войн VII-VIII вв. событиями которой связано у в данном памятнике. Упоминание данного антропонима хронологически соответствует отмеченному выше усвоению булгаризмов ранее VIII-IХ вв. из дунайско-булгарского в южнославянские языки.

Другой письменно засвидетельствованный, но уже в обоих языках соответствующий лексический факт связан с протографом „Дербенд-наме”, которым считается сочинение дербентского ученого XI века Маммуса ал-Лакзи (см. А л и к б е р о в 1991: 63-65). При этом нисбу (часть арабского (мусульманского) имени, обозначающая этническую, религиозную, политическую, социальную принадлежность человека, место его рождения или проживания и т.д.) автора традиционно отождествляют с областью Лакз, которая, согласно арабскому историку Балазури (ок. 820-892), впервые писавшему о Лакзе, находилась на равнине (выд. наше – Г.Г.-Р.). И лишь у более поздних авторов он стал обозначать нынешний горный Южный Дагестан (см. http: // ru. wikipedia. org/ w / index. php? title = Лакз&oldid = 55167055).

С данным наименованием представляется возможным соотнести ст.-сл. ХАЛѪГА „изгородь, отгороженное место”, которое считается заимствованным из дунайско-булгарского рефлекса пратюрк. *ala-n/*ala-ŋ ‘равнина, лужайка, открытое пространство, площадь’ (см. Д ы б о 2007: 48-49). Так как в арабской графике начальное al- могло быть воспринято как определенный артикль, слово могло передаваться с удвоением l, а затем начальное а- в нем впоследствии быть утрачено, и оно могло приобрести звучание, аналогичное упоминанию у того же ал-Балазури о воротах и области ал-Лан (см. Г а д ж и е в и др. 1996: 168,201,204,206,239), восходящее в конечном счете к *ala-n/*ala-ŋ (см. Г у с е й н о в: 2011). Подобным же образом могло развиться и потенциальное *ala-k>la-k, что поддерживается в отношении послекорневой части вышеупомянутым ст.-сл. ХАЛѪГА с историческим начальным Х-, отражающим, по всей видимости, пратюрк. *h- праалтайского уровня (см. Д ы б о 2007: 48). Само слово ввиду употребленного буквосочетания -ѪГ- [-oŋ-] отражает вариант *ala-ŋ, а развитие ауслаутного пратюрк.*-a(ŋ)- > ст.-сл. [-o(ŋ)-] может быть объяснено булгарской (древнечувашской) до IХ в. лабиализацией пратюрк.*-a > å (см. СИГТЯ 2002: 680)1.Общие булгаризмы (с переходом *s>š), отмеченные в памятниках старославянского (древнеболгарского) языка и известные в устной форме языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана

Ст.-сл. (др.-болг.) ШЕГОРЪ ‘бык’ (старославянский список VIII в. „Именника булгарских князей”, помещенный в восточнославянском (ХVI в.) „Еллинском и римском летописце“ и, возможно, в упомянутой под 762 г. в греческой надписи под Преславом в Болгарии – Б е н ц и н г 1986:


16), утраченное в чувашском, но отмеченное в др.-коми (śokуr ‘мерин’) памятниках (ХVIII в.) и восходящее к (пра)тюрк. syγyr ‘телка оленя, корова’, с палатализацией *s- перед i, y, аналогичной чувашской (М у д р а к 2005: 96), обнаруживает близость к изолированным названиям кобылы в цезских языках, которым не присущ фрикативный γ, – цез. sirjo, гин. šoge||šege, бежт. šügö, гунз. šugu (см.: К и б р и к, К о д з а с о в 1990: 69; К л и м о в, Х а л и л о в 2003: 230) в условиях, когда -r в ауслауте лексики цезских языков может утрачиваться (Г и г и н е й ш в и л и 1977: 68). Данный факт может свидетельствовать о бытовании данного слова в цезских языках до того, как в первой половине VIII в. хазары после поражения, понесенного от арабов, уходят из Дагестана в волжские степи (П л е т н е в а 2005:18).

Ст.-слав. (др.-болг.) ШАРЪ ‘краска’, откуда ШАРЪЧИИ ‘художник’ (только в Супрасльской рукописи Х – середины XI вв. из северо-восточной Болгарии – Cт.-слав.сл. 1999: 789, 22), возводится к предполагаемому булгарскому (освоенному через ближайший -а-) соответствию *šər (каковое в результате редукции *y могло развиться в чувашском позже - с XIV-ХV вв. - СИГТЯ 2002: 687, 680) пратюркского (Д ы б о 2010: 124 табл. 2) китаизма syr ‘краска, лак, глазурь’ в то время, как в современном чувашском отразилось татарское по происхождению sər, sərə ‘краска’ (Д о б р о д о м о в 1971: 86-87; Д о б р о д о м о в 1974б: 19). Однако ввиду более раннего (с III в. до н.э. до VII в.н.э.) усвоения данного слова из китайского ожидаемая булгарская палатализация *s перед *y допускается еще в пратюркском, но лишь на фонетическом уровне (Д ы б о 2007: 72-75). Вместе с тем данный булгаризм обнаруживает близость к азерб. šir ‘глазурь, эмаль’ (> лезг. šir ‘краска’) и кум. диал. šir ‘краска’ (при авар., лак. сир ‘масляная краска’), которые считаются усвоениями из монгольского, заимствованного, в свою очередь, из тюркского (см. ЭСТЯ 2003: 409)2. Общие булгаризмы, присущие болгарскому и языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана

Особый интерес в данном отношении представляет знаменитый сербский булгаризм vampir (ср.: чув. vupăr, диал. văpăr уст. ‘злой дух’, ‘упырь’, ‘кошмар’, ‘оборотень’ (Е г о р о в 1964: 57), vupăr/vоpăr ‘название злого духа’ (Ф е д о т о в 1996:65); чув. vobъr ‘злой дух, оборотень’ < пратюрк. *ōpur ‘злой дух, ведьма’ (СИГТЯ 2006: 167) < (?)обще-, межтюрк. op- ‘пожирать/сожрать’,‘хлебать, глотать’ (см: СИГТЯ 2006: 588; ЭСТЯ 1974: 464) ~ инг. фолькл. vampal ‘вампир’ (см. К у р к и е в 2004: 82). В ингушском слове, как и в дагестанских языках (см. Г и г и н е й ш в и л и 1977: 68-69), развитие -r>-l могло иметь место на собственной языковой почве вследствие присущей нахским языкам редукции (ослабления) конечного -r при наибольшей среди прочих сонорных устойчивости -l (И м н а й ш в и л и 1977: 254). Ср. другие, близкие к русск. упырь названия вампира, упыря в чеченском (ūbаr) и ингушском (ubur), в которых чеч. ūbаr (<*ūbur> инг. ubur) (см. Г у с е й н о в 1979: 118). Аналогичное северо(восточно)кавказскому (вайнахскому) и


марийскому vuver/~uver (СИГТЯ 2006: 588) сосуществование протезных и беспротезных вариантов данной лексемы имеет место в названиях рода Вокиль/Вокилъ~Оукилъ (ср.: сербское слово ‘возможно, указывает на присутствие анлаутного v- в языке балканских булгар орды Аспаруха, а также на первичный характер этого звука в анлауте (ср. мар. Vuver – Д о б р о д о м о в 1974б: 38) из дунайско-болгарского княжеского именника (см. Б е н ц и н г 1986: 16), правление представителей которого относится к 739-761гг. (М у д р а к 2005: 94) - до ухода булгар c Северо-Восточного Кавказа, в частности, на Волгу.

Имя последнего - дун.-булг. ЕСПЕРИХ (старославянский список VIII в. „Именника булгарских князей“ из восточнославянского (ХVI в.) „Еллинского и римского летописца”) – первый хан Дунайской Болгарии (645-701) (М у д р а к 2005: 94]), совр. болг. Аспарух – интерпретируется на северо(восточно)кавказском и дагестанском материале как метатеза из ‘белый [благородный] (ах-) савир’ (sаbir~ sаpir ~ subar) (см. Г у с е й н о в 2002: 28-30) в условиях, когда aq ‘белый’ имеет в тюркских языках не только значение ‘белый’ (см. К о н о н о в 1975: 171), но и ‘западный (савир)’. Cр.: дун.-булг. bèχ (<*belik) ‘пять’ (Х а к и м з я н о в 1997: 49), хазар. bex (~bek~beg) ‘бек’, ‘князь’, ‘сановник’ при хазар. Вek Tarluv ‘название местности’ со второй частью Tarluv (<кум. tarlaw ‘жнивье, поле, нива’), связанной с рассматриваемым регионом и указывающей, вероятно, на возможность бытования здесь же и хазар. bex без учета его аналогов и генезиса (см. Г у с е й н о в 2003: 148-149).

Не меньший интерес в числе письменно зафиксированных форм представляет в рассматриваемом отношении Βοριτάχανος = böri-ta(r)хan ‘тархан-волк’, имя болгарского правителя Белграда (приблизительно 853-888 гг.) (Б е н ц и н г 1986: 14), первая часть которого известна хазарскому языку (см. Б а с к а к о в 1969: 238) (при аналогичном переходе в старославянских булгаризмах ДОХЪТОРЪ ‘подушка’ и IАТХОУЛЬНИЦА ‘гостиница’ - см. Д ы б о 2007: 31), кавк.-алб. (“История албан”, VII в.н.э.) t΄аrxan ‘тархан’ (Г у к а с я н 1971: 246) ~ чув. turxan ист. ‘тархан’, где инлаутный переход -q->-χ- завершился, в принципе, еще в древнечувашском (булгарском) уже к VIII веку (см. СИГТЯ 2002: 693), но дарг. talqan ‘помещик’, считающееся хазарским усвоением (см. Д ж и д а л а е в 1990: 143-144) < др.-тюрк. tarqan ‘достоинство, титул’, ‘высокое звание’, ‘министр’, ‘титул вельможи’ (ЭСТЯ 1980: 151-152) (при исключении перехода -r->-1-, отмеченного еще М. Кашгари (XI в.) как одна из древних черт тюркских языков – см. СИГТЯ 1984: 364), могло развиться в результате адаптации в самом даргинском языке.

B другой грекографичной надписи из Преслава, который, как известно, был с 893 по 972 годы, столицей Первого (Восточно-)Болгарского царства, дун.-булг. τωулсχи (‘шлемов’ - Ж. Дени) [tul-či] ‘наполняться, увеличиваться, достигать’ от чув.tol-, тюрк.tōl- (М у д р а к 2005: 84,85) - имя со значением ‘то, что может быть наполнено’ (>’колчан’), где *-či<-čaq/-čäk - раннепратюркский отглагольный аффикс, означающий склонность к чему-либо (см. Щ е р б а к 1977: 174), c полной утратой в нем ауслаутного -q, которая имело место лишь


в (ново)чувашском (после ХIV-ХV вв.) (см. СИГТЯ 2002: 680,693,703,705). Одним из булгарских диалектных названий той же реалии могло быть [tul-] (+ древний тюркский аффикс имени действия -u или причастный -q - см. Щ е р б а к 1977: 166,172). Оно отразилось в аналогичных, считающихся родственными формам отдельных индоевропейских языков наименованиях некоторых (русск. туло, др.-русск., русск.-цслав. ТУЛЪ, ст.-слав. ТОУЛЪ, болг. тул, словен. tûl, др.-чеш. túl, чеш. toul ‘колчан, влагалище для стрел’) славянских языков, восходящих праслав.*tulъ (Ф а с м е р: 4,117). В них раннее *tul-ǔ могло развиться вследствие праславянской редукции, имевшей место примерно в VIIв. (см. П о п о в с к а-Т а б о р с к а 1990: 72), в *tulъ, представленное в ареально смежных с областью распространения булгарских языков прачешско-словенской и южно(болгарско-!)-восточнославянской диалектных зонах, которые могли существовать примерно в то же время - ок. середины I тыс.н.э. (см. Больш.энц.сл. 1998: 96 табл. 2). Ср. изолированное (отглагольное) чеч. tuolam, инг. tolam ‘победа’, возводимые к tuola ‘покорять’ (см. К л и м о в, Х а л и л о в 2003: 266-267), точнее, чеч. tuola ‘1) победить, 2) превзойти’, инг. tola ‘победить, выиграть’, бацб. toldar, tolar ‘одолеть, победить’, т. е. ‘достигнуть высшей степени (<переполнить-?)’.

Представляется неубедительной интерпретация второй части словосочетания дун.-булг. χωумсχи χупε [Kumči Kıpe] ‘ковшика вида, формы’ (М у д р а к 2005: 84,85,86) из еще одной грекографичной дунайско-булгарской надписи из Преслава (при χυπε χωυμσχη у Ж.Дени ‘кольчуг’(?) - см. Б е н ц и н г 1986: 17) ввиду пратюрк. *gümül΄ ‘серебро’, отразившегося в чув.kəwməwl (cм. СИГТЯ 2001: 404), что поддерживается ее интерпретацией как ‘посеребренная кольчуга’ у Ф.Альтхайма, а затем С.Я.Б а й ч о р о в а (1977: 25) ~ тинд. q΄˚apa, лак. q΄Iapa, дарг. q΄apâ ‘папаха’ (см. К и б р и к, К о д з а с о в 1990:126) < кум. qapa(-j) ‘феска’ (кум., чув. -j- - аффикс предположительно в составе общетюрк. -qaj с уменьшительно-ласкательным значением - см.: Щ е р б а к 1977: 100, 101; Л е в и т с к а я 1976: 17) < обще-, межтюрк. qap- (при чув. χup-) qapa- ‘закрывать’ (см. ЭСТЯ 1997: 263-264) + древний аффикc имени действия -(а)q~ -(u)q~(y) (см. Щ е р б а к 1977: 166, 172) c утратой в нем ауслаутного -q, которое имело место лишь в (ново)чувашском (после ХIV-ХV вв.), но развитием анлаутного q->χ- - к VIII в. – времени прихода булгар – предков чувашей – на Волгу (см. СИГТЯ 2002: 680,693,703,705) (другим производным обще-, межтюрк. qap- могло быть*qaplak, от которого могло развиться считающееся пратюркским *qаlpak (ЭСТЯ 1997: 234-235) – источник другого (обще)славянского булгаризма -*klobukъ – Д ы б о 2009: 64).

Обращает на себя внимание цокающий характер формы ητςηργων βωυλε из еще одной дунайско-булгарской надписи из Преслава [‘боярин внутренней службы’] (Б е н ц и н г 1986: 15,17), в которой инлаутное τζ-[tz-] передает глухую аффрикату [с΄] (М у д р а к 2005: 86), отвечает не только караим.галиц. ицкери/ицкири ‘1. (во)внутрь; 2. комната’ (ЭСТЯ 1980: 390), но и даргинскому ойкониму ИцIари, а также изолированные удин.с΄iс΄ek, чеч.


dzezag, инг. dziza ‘цветок’ (К л и м о в, Х а л и л о в 2003: 223) (ср. туркм. dzidzex то же – СИГТЯ 2001: 120). О древности цоканья свидетельствует его известность хазарскому (булгарскому) языку (Б а с к а к о в 1969: 238), в т.ч. в пределах Северного Кавказа, если принять во внимание его отражение в уже упоминавшем выше ойкониме Сам(-керц) из письма (60-е гг. Х в.) кагана Иосифа (Г у с е й н о в 2004: 67), а также значительному числу кумыкских говоров, т. ч. ареально смежных с карачаево-балкарским и даргинским языками (О л ь м е с о в 1997: 125). Традиционное (ίτςουργον, ήτςηργων βωυλε [‘боярин внутренних покоев’]) чтение данной формы как ичергу-боил, подобно τζιγάτον [“тюркское jigit, ğigit, которым обозначались те, кто сопровождал крупного полководца или героя”] у Константина Порфирородного (первая половина Хв.) поддерживается булгаризмом старославянского языка ЧИГОТЪ < *jEgit ‘юноша, храбрец’ (Д ы б о 2007: 37), известным и древнерусскому языку (Д о б р о д о м о в 1974а: 16). Вместе с тем звонкий вариант [dz-] этой аффрикаты обнаруживается в верхнебалкарском (цокающем) говоре и может ослабляться до [з-] (Г а д ж и е в а 1979: 70), что отразилось, по всей видимости, если иметь в виду отмеченное в предшествующем изложении τζιγάτον, в балк. зигит ‘джигит’ (ЭСТЯ 1989: 198,199) и позволяет предполагать прошлое бытование подобной цокающей формы *с΄igit в условиях, когда цоканье, известное и в галицком диалекте караимского языка (см. выше), отмечается в западных азербайджанских говорах, нашло отражение в одном из этнотопонимов Арцаха (Карабаха), упомянутом в „Истории алван“ (VII в. н.э.) (Ю с и ф о в 1974: 76-77), но центром его распространения считаются районы распространения карачаево-балкарских диалектов (см. Г а д ж и е в а 1979: 70).Заключение

Таковы отдельные грамматические и некоторые лексические булгаризмы болгарского и Северо-Восточного Кавказа языков, которые свидетельствуют в данном конкретном контексте их взаимоотношений о том, что одним из возможных центров иррадиации булгарских племен на Балканы являлся вышеупомянутый регион. На это указывают, в первую очередь как полностью, так и частично документированные лексические факты, известные в прошлом и настоящем рассматриваемым языкам. Причем в отношении булгаризмов языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана следует отметить, с одной стороны, их единичное отражение в местных средневековых (кумыкских) исторических памятниках (пашенек) и у арабских авторов, писавших примерно тогда же о данном регионе (Лак-з, отождествляемый с современным южным Дагестаном). С другой, в силу младописьменного характера большинства языков данного региона, они манифестируются в устной форме. Эти лексические булгаризмы наиболее многочисленны и известны широкому их кругу. Последнее, в свою очередь, указывает на чрезвычайно широкий ареал распространения булгарских языков в данном регионе.


ПРИМЕЧАНИЯ

1 При этом последний процесс поддерживается таким же булгарским по происхождению осет. allon “этнический термин, считающийся одним из самоназваний осетин в прошлом”, но возводимый к др.-иран.*aryāna, иранская этимология которого, на наш взгляд, далеко не бесспорна, если привлечь известные сведения по исторической фонетике иранских языков. Он мотивируется через промежуточное *allan как результат перехода *a>o в осетинском перед носовыми, который однако произошел настолько поздно (А б а е в 1958: 47), что он не только, не отражается в осетинских заимствованиях в венгерском, балкарском, карачаевском (именно носители последнего и именуются cоседними мингрелами alаni), сванском, абхазском, но и в более древнем скифском языке, известном, по крайней мере, с VI в. до н.э. (ОИРЯ 1979: 13,323). Кроме того, вышеупомянутый переход *a>o в осетинском перед носовыми присущ для исходного долгого *ā, который представлен не в форме *allan, но в исходном др.-иран.*aryāna, где сохранение начального а- могло иметь место лишь перед группой согласных типа qarm/γarm (Э д е л ь м а н 1986: 71), но не -ll-.

2 Ср. (при известных разногласиях, связанных с интерпретацией данного явления – см. СИГТЯ 2006: 44-48): ст.-сл., русск.-цслав. булгаризм САМЪ-ЧИИ ‘управляющий хозяйством’ (см. Ф а с м е р: 3;554) < др.-булг.*sām-čy <*пратюрк. sā-n (*sā- ‘считать’), булг.>венг. szám ‘число’ (1086 г.), чув.sоm ‘число, счет; почет’ при булг.> венг. szán- ‘жалеть’, подобно дун.-булг. усвоению в совр. болг. самсур ‘грубый, невоспитанный, неуклюжий человек’, где -сур – аффикс негативной привативности (СИГТЯ 2006: 48; Д ы б о 2009: 67), что было отмечено нами (см. Г у с е й н о в 2004: 86) ~ старый кумыкский антропоним Сам-бий (бий ‘князь’).

ЛИТЕРАТУРА

А б а е в, В.И. 1958. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.I. Москва – Ленинград.

А л и к б е р о в, А.К. 1991. О протографе «Дарбанд-нама» и его авторе. - IV Всесоюзная конференция востоковедов «Восток: прошлое и современное народов (новые подходы и теории и методиках исследований)». Тезисы докладов и сообщений. Москва, 58-67.

А л и м п и е в а, Р.В. 1994. Сравнительная грамматика славянских языков. Калининград.

А л д и в а н к и н, С.Ю., Фролова, А.И. 1978. История праславянской фонетики. Пермь.

Б а й ч о р о в, С.Я. 1977. Северокавказский ареал древнетюркской рунической письменности. Автореф. дис… канд. филол. наук. Москва.

Б а с к а к о в, Н.А. 1969. Введение в изучение тюркских языков. Москва.


Б е н ц и н г, И. 1986. Языки гуннов, дунайских и волжских булгар. - Зарубежная тюркология. Москва, 1, 11-28.

Б е р н ш т е й н, С.Б. 1961. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. Москва.

Б о ш к о в и ч, Р. 1984. Основы сравнительной грамматики славянских языков. Фонетика и словообразование. Москва.

Г а д ж и е в и др. 1996. Гаджиев, М.Г., Давудов, О.М., Шихсаидов, А.Р. История Дагестана. Махачкала.

Г а д ж и е в а, Н.З. 1979. Тюркоязычные ареалы Кавказа. Москва.Г и г и н е й ш в и л и, Б.К. 1977. Сравнительная фонетика дагестанских

языков. Тбилиси. Г у к а с я н В.Л. 1971. Тюркизмы в «Истории албан» Моисея Утийского.

– В: Структура и история тюркских языков. Москва, 238-250.Г у с е й н о в, Г.-Р. А.-К. 1979. К истории чеченской лексики (на материале

русско-чеченских языковых контактов). Дисс. … канд. филол. наук. Грозный.- 1997-1998. Утрата падежной деклинации и староболгарский литературный

язык: к вопросу о роли ареального фактора. – Балканско езикознание, XXXIX, 3-4, 141-147.

- 2002. О булгаризмах северо(восточно)кавказского происхождения в болгарском языке. – В: Болгария. Турция. Дагестан. Махачкала,VII, 28-31.

- 2003. Раннехазарское Бек (Бэк) Тарлув «название местности» и вопрос о кыпчакских (кумыкских) элементах хазарского языка. – В: Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Махачкала, 148-152.

- 2004. С-м-к-р-ц и КЪРЧЕВЪ («до кур Тмутараканя»). – Вестник Дагестанского госуниверситета, 6, 63-68.

- 2009. Древние булгары на Балканах и Кавказе: область исходного расселения и происхождение этнонима. К протолингвоэтногенезу зихов, балкар (малкар) и кумыков. – Вопросы тюркологии, 4, 60–71.

- 2011. Равнинный Гумик и Туман в этноареальном и историко-этимологическом контексте. – Дагестанский востоковедческий сборник, 2,148-166.

Д ж и д а л а е в, Н. С. 1990. Тюркизмы в дагестанских языках. Москва. Д о б р о д о м о в, И. Г. 1971. Тюркизмы славянских языков как источник

сведений по исторической фонетике тюркских языков (соответствие s~š). – Советская тюркология. Москва, 2, 81–92.

- 1974а. Проблемы изучения булгарских лексических элементов в славянских языках. Автореф. Дис. докт. филол. наук. Москва.

- 1974б. Тюркизмы славянских языков как источник сведений по исторической фонетике тюркских языков (К вопросу о развитии так называемого протетического согласного v- в тюркских языках). – Советская тюркология, 2, 34-43.

Д ы б о А.В., 2007. Лингвистические контакты ранних тюрков. Москва.- 2009. Булгары и славяне: фонетические явления в ранних заимствованиях.

– В: К 60-летию А.Ф. Журавлева. Москва, 56-84.


Е г о р о в В.Г., 1964. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары.

И м н а й ш в и л и, Д.С. 1977. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков. Тбилиси.

История татар. 2002. Казань. К и б р и к, А.Е., Кодзасов, С.В. 1990. Сопоставительное изучение

дагестанских языков. Имя. Фонетика. Москва. К л и м о в Г.А., 1964. Этимологический словарь картвельских языков.

Москва.К л и м о в, Г.А., Халилов, М.Ш. 2003. Словарь кавказских языков. Москва.К о е в, Ив. 1969. Следы быта и языка праболгар в болгарской народной

культуре. – Уч. зап. НИИ при Совете министров Чувашской АССР. 47, 204-210.К у р к и е в, 2004. Ингушско-русский словарь. Магас.Л е в и т с к а я, Л.С. 1976. Историческая морфология чувашского языка.

Москва.М а р т ы н о в, В.В. 1985. Глоттогенез славян. Опыт верификации в

компаратитвистике. – Вопросы языкознания, 6, 43-54.М у д р а к, О.А. 2005. Аварская надпись на сосуде из клада Надь-Сент-

Миклош. – Orientalia et Classica, Аспекты компаративистики. Москва, VI, 81-103.O л ь м е с о в, Н.Х. 1997. Сравнительно-историческое исследование

диалектной системы кумыкского языка. Махачкала.П л е т н е в а С.А. 2005. Хазары и Хазарский каганат. – Хазары. Евреи и

славяне. Иерусалим–Москва, 16, 17-24.П о п о в с к а - Т а б о р с к а , Х. 1990. Хронология общеславянских

фонетических изменений в контексте ранней истории славян. – Советское славяноведение,1,70-73.

Р о н а - Т а ш, А. 2005. Хазары и мадьяры. – Хазары. Евреи и славяне. Иерусалим–Москва, 16, 111-124.

Т р у б а ч е в, О.Н. 2003. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. Москва.

Ф а с м е р, М., 1964-1973. Этимологический словарь русского языка. Т. I-IV, Москва.

Ф е д о т о в, М.Р. 1996.Этимологический словарь чувашского языка. Т. I. Чебоксары, 1.

Х а к и м з я н о в, Ф.С. 1997. Булгарский язык. – В: Языки мира. Тюркские языки. Москва.

Ш и х с а и д о в и др. 1993. Дагестанские исторические сочинения. Москва.Щ е р б а к, А.М. 1977. Сравнительная морфология тюркских языков. Москва.Э д е л ь м а н, Дж. И. 1986. Сравнительная грамматика восточноиранских

языков. Фонология. Москва.Ю с и ф о в, Ю.Б. 1974. О некоторых языковых элементах тюркского

происхождения в сочинении албанского историка. – Советская тюркология. 2,71-79.http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Лакз&oldid=55167055


СОКРАЩЕНИЯ

Больш. энц. сл. 1998. Большой энциклопедический словарь: Языкознание. Москва.

ОИРЯ 1979. Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки. Москва.

СИГТЯ 1984, 2001, 2002, 2006. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Москва.

Cт.-слав. сл. 1999. Благова, Э., Цейтлин, Р.М., Геродес, С. и др. Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.). Москва.

ЭСТЯ 1974 -2003. Этимологический словарь тюркских языков. Москва.

СОКРАЩЕНИЯ НАЗВАНИЙ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ

авар. – аварскийазерб. – азербайджанскийараб.- арабскийбацб. – бацбийскийбашк. – башкирскийболг.- болгарскийбежт. – бежтинскийвенг.- венгерскийгин.- гинухскийгунз. – гунзибскийдарг.-даргинскийдиал. – диалектноедр.-булг. – древнебулгарскийдр.-русск.- древнерусскийдр.-тюрк.- древнетюркскийдр.-чеш.- древнечешскийдр.-иран.- древнеиранскийдр.-коми - древнекомидун.-булг.- дунайско-булгарскийинг. - ингушскийкирг. – киргизскийкавк.-алб. – кавказско-албанскийк.-калп. - каракалпакскийкараим. галиц. - галицкий диалект караимского языкакр.-тат. – крымско-татарскийкум. – кумыкскийлак. – лакскийлезг. – лезгинскиймежтюрк.- межтюркскоеобщетюрк.- общетюркский


осет.- осетинскийпраслав.- праславянскийпратюрк.- пратюркскийрусск.- русскийрусск.- цслав.- русский извод церковнославянского языкасловен.- словенскийст.-сл.- старославянскийтат.- татарскийтинд. – тиндинскийтур. – турецкийтуркм.- туркменский тюрк.- тюркскийудин. – удинскийрусск.- русскийузб.- узбекскийфольк.- фольклорноехазар.- хазарскийцез. – цезскийц.-слав.-церковнославянскийчеч. – чеченскийчеш.- чешскийчув.- чувашский

Адрес автора:ул. Аскерханова, 14, кв.19Махачкала367015, Республика ДагестанРоссийская Федерацияe-mail: [email protected]

Булгаризмы старославянского (древнеболгарского)...

Documents

Transcript of Булгаризмы старославянского (древнеболгарского)...