Геном сибирского кроманьонца указывает на связь

индейцев с европейцами

В журнале “Nature” от 20 ноября 2013 г. опубликованы результаты исследования, выполненного

международным коллективом генетиков под руководством Эске Виллерслева (Raghavan et al., 2013). По

образцу кости одного из детей (как выяснилось, мальчика) из двойного верхнепалеолитического

погребения на стоянке Мальта в Иркутской обл. древностью 24 тыс. лет секвенирован геном данного

индивидуума. Это древнейший из всех известных науке геномов представителя вида Homo sapiens.

Расшифрован геном верхнепалеолитического ребенка из Мальты

Митохондриальная ДНК ребенка принадлежит к гаплогруппе U – той же, что и у значительно

более древнего верхнепалеолитического человека из Маркиной Горы, полный геном которого пока

неизвестен. Данная гаплогруппа преобладает у верхнепалеолитических и мезолитических

европейцев. Y-хромосома мальтинского ребенка представляет базовый вариант как для

современных западных евразийцев, так и для американских аборигенов. Западноевразийское

происхождение имеет также аутосомный геном мальтинца. Особенно важно отсутствие у него

специфической связи с геномами жителей восточной Евразии.

На карте показаны стоянки Мальта и Афонтова Гора. Кроме того, палеолитические памятники, на

которых обнаружена гаплогруппа U, обозначены треугольниками. Памятник, на котором обнаружена

гаплогруппа B, обозначен квадратом. Памятники, на которых найдены фигурки "венер", обозначены

коричневыми кружками. Другие важные палеолитические памятники - серые кружки. Иллюстрация из

обсуждаемой статьи

Секвенирован также геном верхнепалеолитического человека со стоянки Афонтова Гора на Енисее

древностью 17 тыс. лет. По крайней мере в аутосомной части он оказался сходен с мальтинским.

По оценке Виллерслева и его коллег, от 14 до 38% генофонда современных американских

индейцев имеет то же строение, что и у древних жителей Южной Сибири. Сходство весьма

специфично, приписать его поздней европейской примеси невозможно. По мнению генетиков,

метисация с предками современных европеоидов произошла после отделения предков индейцев

от монголоидного ствола, но до того, как группа первых колонистов Нового Света распалась на

подгруппы.

Как известно, и археологический инвентарь, и одонтологические данные (Зубов, Гохман, 2003;

Turner, Scott, 2007) также указывают на европейское происхождение жителей Мальты.

Полученный результат помогает объяснить европеоидный сдвиг индейцев по краниологическим

признакам, давно уже ставивший антропологов в тупик. Существует две археологические

гипотезы, пытающиеся связать предков индейцев с верхнепалеолитическими европейцами. Одна

из них выдвинута Г.Ю. Мюллер-Беком, полагавшим, что охотники на крупных животных

продвигались из Европы в Сибирь и далее на восток, пока не достигли Берингии (Müller-Beck,

1967). Авторы другой гипотезы –Д. Стэнфорд и Б. Брэдли, по мнению которых, европейцы

двигались не на восток, а на запад, по атлантическому льду, через Гренландию (Stanford, Bradley,

2012). Новые генетические данные позволяют отдать предпочтение первой из этих гипотез.

Но есть и третья гипотеза. В соответствии с нею, индейцы – представители бореального

(европеоидно-монголоидного) надрасового ствола. Данные того же Э. Виллерслева о геноме

чистокровного австралийского аборигена приводят к выводу, что восточный надрасовый ствол –

такая же фикция как и западный, поскольку европеоиды и монголоиды разделились намного позже

того, как предки австралоидов ушли из Африки на восток (Rasmussen et al., 2011) и уж подавно

гораздо позже того времени, когда обособились предки африканцев. Это заставляет нас вернуться

к гипотезе, выдвинутой Р. Бьясутти: европеоиды и монголоиды образуют бореальный надрасовый

ствол (Biasutti, 1941; Козинцев, 2013). Если так, то «европейские» черты у индейцев – наследие

стадии, предшествующей распадению бореального ствола. Подобные черты

недифференцированности мы видим, например, на черепах верхнепалеолитических людей из

Сунгиря и Верхнего Грота Чжоукоудяня. Если эта гипотеза верна, то две предшествующие

гипотезы (о прямых европейско-американских связях) становятся излишними.

На очереди – расшифровка геномов древнейших жителей Нового Света. По предварительным

данным, Виллерслев уже имеет такие данные о ребенке из погребения культуры кловис в Анзике

(штат Монтана, США).

А. Г. Козинцев

Источники:

Зубов А.А., Гохман И.И. Некоторые одонтологические данные по верхнепалеолитической

стоянке Мальта // Вестник антропологии. 2003. № 10. С. 14-23.

Козинцев А.Г. Расовая классификация в свете новых генетических данных // Радловский

сборник. Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2012 г. СПб: МАЭ РАН,

2013, с. 64-71.

Biasutti R. Le razze e i popoli della terra. 1941. T. 1.Torino: Unione tipografico-editrice torinese.

Müller-Beck H.J. On migrations of hunters across the Bering land bridge in the Upper Paleolithic //

Hopkins D.M. (ed.). The Bering Land Bridge. Stanford:StanfordUniversityPress, 1967. P. 373–408.

Raghavan M., Skoglund P., Graf K.E. et al. Upper Palaeolithic Siberian genome reveals dual

ancestry of Native Americans // Nature. 2013. 20 November. doi:10.1038/nature12736.

Rasmussen M., Guo X., Wang Y. et al. An Aboriginal Australian Genome Reveals Separate Human

Dispersals into Asia // Science. 2011. Vol. 334, № 6052. P. 94–98.

Stanford D., Bradley B. Across Atlantic Ice: The Origin of America’s Clovis Culture. Berkeley:

University of California Press, 2012.

Turner C.G., Scott G.R. The dentition of American Indians: Evolutionary results and demographic

implications following colonization from Siberia // Henke W.,TattersallI.(eds.) Paleoanthropology.

2007. Vol. 3. P. 1901–1942.

Связующая нить ДНК из Мальты: Европа – Сибирь – Америка

Заселение Америки и происхождение индейцев – волнующие темы человеческой истории.

Восстановить прошлое можно множеством способов, одним из которых является анализ ДНК.

Большой шаг в этом направлении сделал международный коллектив авторов (среди которых,

кстати, известный российский генетик Олег Балановский), которые провели секвенирование

полного генома древнего человека из Сибири.

Реконструкция погребения мальчика на стоянке Мальта. Эрмитаж, Санкт-Петербург. Источник: Nature.com

Стоянка Мальта была исследована ещё в 1929 году М.М. Герасимовым. Расположена она в

Иркутской области, в 85 км от Иркутска. Стоянка датируется 24 тысячами лет назад, и

представляет собой довольно значительное поселение из четырнадцати жилищ. Мальта

замечательна чрезвычайным богатством находок, в том числе украшенными резьбой и охрой

предметами, статуэтками из бивня мамонта. Замечательно, что культура жителей Мальты

оказалась удивительно близка к культуре европейских кроманьонцев из Костёнок, Авдеево, а

также Сунгиря и Зарайска, в несколько меньшей степени – Ориньяка, Гримальди и целого ряда

центрально- и западноевропейских стоянок. С материалами верхнепалеолитической Русской

Равнины особенно сближают Мальту и рядом расположенную Буреть предметы искусства.

Таким образом, уже давно предполагались культурные связи европейских и восточносибирских

кроманьонцев. В числе прочего важнейшим объектом оказалось ритуальное погребение двух

детей (0,5-1 и 3-4 года), совершенное под сложной конструкцией типа дольмена. Под каменными

плитами, поставленными на ребро с наклоном друг к другу, залегала узкая и длинная плита, на

которой красовался крупный зуб мамонта. Под последней плитой обнаружились скелеты двух

детей, покрашенных красной краской. Кости очень плохой сохранности – настолько плохой, что

первоначально они были определены как один скелет ребёнка с патологией зубной системы.

Антропологические особенности этих детей установить оказалось весьма проблематично. В.П.

Алексеев и М.М. Герасимов считали, что в строении зубов можно усмотреть монголоидные

черты, Х. Тёрнер и Е.Г. Шпакова – европеоидные. Долихокранный череп со слабым надбровьем

второго ребёнка мог потенциально принадлежать и предкам и монголоидов, и европеоидов.

Слабая и умеренная лопатообразность резцов и другие признаки зубов тоже оставляют широкий

простор для интерпретаций. Лица статуэток из Мальты и Бурети имеют вроде бы монголоидные

черты лица, но степень стилизации такова, что утверждать это с уверенностью не станет ни один

серьёзный учёный.

На окраине Красноярска расположена другая замечательная стоянка – Афонтова Гора II. Она

имеет возраст 17 тысяч лет. Каменная индустрия выглядит весьма примитивной, сделана на

отщепах, но украшения и предметы искусства позволяют говорить о высоком уровне развития

местных жителей. Антропологические материалы сравнительно многочисленны, но весьма

фрагментарны; возможно, это связано с тем, что кости человека были показательно выставлены

в специальном месте. От черепа остался лишь маленький кусочек надбровья с основаниями

носовых костей, весьма сильно уплощённых, что позволило предположить монголоидные черты,

но с невеликой достоверностью.

Таким образом, останки из Мальты и Афонтовой Горы II – лучший материал для

палеогенетического анализа. Минимум собственно антропологии, но потенциально хорошая ДНК

– что может быть ближе сердцу настоящего генетика?

На радость генетиков и зависть антропологов, сохранность генетического материала в образцах

из плечевых костей старшего ребёнка из Мальты и взрослого человека из Афонтовой Горы

оказалась превосходной. Из мальтинца удалось выделить как мтДНК, так и ядерную, в том числе

Y-хромосомную, однозначно указывающую на мужской пол ребёнка (доселе этот ребёнок

считался девочкой, что лишний раз показывает ненадёжность определения пола по детским

скелетам, тем более фрагментарным).

МтДНК мальтинца оказалась принадлежащей к гаплогруппе U. Подгруппа особая, неизвестная у

современных людей, но базовая для нынешних вариантов U, что логично для ДНК такой

древности. Предыдущие исследования выявили гаплогруппу U у целого ряда

верхнепалеолитических кроманьонцев Европы – из Костёнок XIV, Дольни Вестонице, Хохле

Фелс и Оберкасселя, тогда как у китайского Тяньянь была гаплогруппа B. В целом же,

гаплогруппа U распространена сейчас от Европы (преимущественно самой северной) через

Ближний Восток до Западной Сибири и Индии, а также в Северной Америке среди индейцев, хотя

у последних и не часто. Последний факт распределения доныне объясняли сильной

метисированностью современных индейцев с европейцами, но новые данные по сибирским

кроманьонцам позволяют сделать иные выводы. Совершенно аналогично дело обстоит с Y-

хромосомой, которая у мальтинского ребёнка сохранилась хуже, но с наибольшей вероятностью

относится к основанию гаплогруппы R. ДНК мужчины с Афонтовой Горы сохранилась несколько

хуже, но в целом имеет те же характеристики.

Таким образом, положение мальтинца и афонтовца оказывается промежуточным между

современными европеоидами, индийцами трёх рас и индейцами и одновременно предковым для

всех них, но достаточно далёким от монголоидов. Отсюда следует вывод, что предки индейцев

попали в Америку из Сибири через Берингов пролив, неся в себе изрядный заряд

"протоевропеоидных генов". Впрочем, такое изложение заметно упрощает ситуацию. В

реальности, подавляющая часть генетических вариантов, распространённых у индейцев, намного

ближе к монголоидным версиям; по подсчётам авторов новой статьи, лишь 14-38% генома

современных индейцев могут иметь происхождение из сибирских популяций типа мальтинской.

Одна шестая или даже треть – не много, но не так уж и мало.

Конечно, сразу вспоминается давнишний спор о немонголоидных чертах древних американских

черепов и многих современных индейцев.

Кеты. Источник: http://www.narodsevera.ru/north/narod/keti

Также, нельзя пройти мимо кетской проблемы. Малочисленный народ кетов всегда привлекал к

себе внимание своими подчёркнуто индейскими чертами. Замечательно, что именно кеты

генетически максимально похожи на европеоидов с одной стороны, и эскимосов с индейцами – с

другой. Живущие рядом селькупы, ханты и тундровые ненцы также весьма близки генетически.

Вместе эти народы севера Западной Сибири образуют мост, связующий Европу и Америку. Среди

современных людей они оказываются наиболее родственными верхнепалеолитическим

сибирякам и сибирским предкам индейцев, едва ли не ближайшими, как это ни парадоксально,

чем сами индейцы; дело в том, что последние за прошедшие тысячелетия существенно

изменились, а в Сибири сохранились более древние варианты генов. Любопытно также, что по

мтДНК кеты и их соседи гораздо "европеоиднее", чем по Y-хромосоме. По всей видимости,

монголоидные мужчины в последующие тысячелетия не раз наведывались на север Западной

Сибири из Восточной Сибири.

Отсюда недалеко и до выводов о множественности "волн заселения" Америки, и до возрождения

идеи о "недифференцированности" индейцев, НО...

Во-первых, гены – штука, как ни странно, жёстко не привязанная к конкретной популяции.

Генные потоки могут носить части ДНК в самых разных направлениях по человеческим группам,

вне прямой связи с фенотипом и тем более культурой. Мальта наверняка не была тем конкретным

местом, откуда предки индейцев попали в Америку. В те далёкие времена вообще не было ни

европеоидов, ни дравидоидов, ни монголоидов, ни тем более американоидов. Фактически, можно

говорить лишь о том, что от 25 тысяч лет назад и ранее где-то на просторах Сибири бродили люди,

часть потомков которых в последующем смешивалась с людьми Запада – будущими

европеоидами, Юга – европеоидами, дравидоидами и даже веддоидами Индии (скорее, не

напрямую, а очень косвенно, через Среднюю Азию), и Востока, ушедшими затем за море на

новый континент – будущими индейцами.

На наш взгляд, гораздо любопытнее отсутствие подобных генетических вариантов среди

монголоидов при преобладании всё же протомонголоидной основы у индейцев. Это значит, что

верхнепалеолитические сибиряки смешивались со всё более северными группами или сами

уходили на северо-восток, но никогда не смешивались с юго-восточными соседями и не

мигрировали в направлении тёплого Китая. Вряд ли география – горы, реки – тому причиной, не

помешала же она пройти протомонголоидным предкам индейцев с юга на север. Скорее, дело в

миграционных потоках, обусловленных плотностью населения. На благодатном юге людей было

заведомо больше, конкуренция за ресурсы, вероятно, острее, чужаков с севера там не привечали.

А на севере людей вообще не было, там лежали степные просторы со стадами мамонтов, лошадей

и бизонов.

А ещё далее на северо-восток простиралась туманная Берингия – обледенелые врата в рай,

сулившие что-то совсем уж необычайное.

Фигуры летящих птиц из погребения детей в Мальте

Во-вторых, время заселения Америки доныне точно неизвестно. Мальтинцы жили за десять

тысяч лет до первых твёрдо доказанных палеоиндейцев, но спустя десять тысяч лет после

нетвёрдо доказанных. Посему, остаётся открытым вопрос: сибирские палеогены должны

считаться предковыми для индейцев или принадлежали уже потомкам тех, кто таки не пошёл на

неведомый север, а остался в уютной Сибири? Возможно, верна вторая версия, но это уже другая

история...

В-третьих, расшифровка ДНК верхнепалеолитических сибиряков отличным образом

вписывается в известные ранее, но не отражённые в статье факты (естественно, отечественным

авторам они известны, но в статье всего не помянешь, мы же можем себе это позволить). Ю.Е.

Берёзкин и С.А. Боринская в своих замечательных работах показали, что существует

значительная корреляция между генетическими гаплогруппами, тянущимися через весь север

Евразии в Северную Америку, и мифологическими сюжетами, распространёнными в тех же

самых популяциях. Значит ли это, что фигуры летящих птиц из погребения детей в Мальте

отражают миф о доставании земли со дна первичного океана нырками-гусями-лебедями? Пока у

нас нет способов точно узнать это. Но сильна наука, и верим, что найдутся способы узнать ещё

много подробностей о прошлом человечества!

С.В. Дробышевский

Первые люди в Америке

Америка достоверно была заселена 11,5 тыс.л.н., но некоторые археологи приводят доказательства присутствия тут людей 17, 24, 34-39 и даже больше тыс. лет назад.

Наконечники культур кловис, фолсом и др. Автор иллюстраций: Valerie Waldorf Источник: http://www.flickr.com/photos/baggis/445939078/

Древнейшая хорошо изученная культура в Северной Америке – кловис (10,9-11,3 тыс.л.н.), после которой сменялись гошен (10,4-11,1 тыс.л.н.), фолсом (10,25-10,9 тыс.л.н.), мидланд (10,3-10,75 тыс.л.н.) и прочие. Эти культуры отличаются по форме наконечников – очень качественно сделанных, ровных и идеально симметричных. Имеется несколько вероятных путей заселения Америки. Наиболее простой, очевидный и, видимо, главный (а может, и единственный) – путь через Берингов пролив, с Чукотки на Аляску и далее на юг. Берингов пролив во время оледенений становился сухопутным мостом – Берингией. Впрочем, он вполне преодолим по льду и сейчас. Гораздо большие проблемы ждали первых американцев при дальнейшем продвижении на юг, поскольку большая часть Северной Америки была покрыта двумя грандиозными ледниковыми щитами.

Люди могли пройти либо по прибрежной кромке вдоль северо-западного побережья Америки, либо по узкому коридору между ледниками. Гораздо менее вероятны пути из Европы через Гренландию (так называемая "солютрейская гипотеза") или из Меланезии или Юго-Восточной Азии напрямую через Тихий океан в Южную Америку. Последний путь находит подтверждение в том факте, что в Южной Америке стоянки оказываются несколько древнее североамериканских (для Монте Верде на юге Чили определены достоверные датировки до 14 тыс.л.н.), а на стоянке Лапа Вермела IV в Бразилии (10,5-11,5 тыс.л.н.) найдены черепа людей, имеющие значительное сходство с меланезийским типом, но непохожие на современных индейцев.

К каким расовым типам относились

первые колонизаторы Америки?

«В 1951 году американист-антрополог Дж. Б.Бердсел (Birdsell, 1951) выступил с гипотезой участия в формировании физического типа аборигенов Америки компонента «архаичных европеоидов», под которым автор подразумевал «амурский тип», близкий к айнам. Сходную точку зрения высказал и Г. Ф. Дебец: он предположил наличие у древних индейцев двух компонентов — монголоидного и австралоидного, близкого к айнскому (Дебец, 1959). Дж. Б. Бердсел в доказательство наличия «амурского» типа в составе аборигенов Америки привел антропологическую характеристику верхнепалеолитического черепа UC101 из Верхнего грота пещеры Чжоукоудянь (Китай).

Своеобразный краниологический комплекс этого экземпляра, согласно мнению Дж. Б. Бердсела, трансформировался в «амурский» тип, черты которого передались палеоамериканскому варианту (Пунин в Эквадоре, южнокалифорнийские плейстоценовые черепа). Сравнение с черепом из Верхнего грота Чжоукоудянь представляется очень уместным и перспективным. Сложным оказался вопрос о датировке этой находки. Результаты разных исследований были противоречивыми: от 10 тыс. до 30 тыс. лет до современности. По самым последним данным древность черепов из Верхнего грота равна 10175±360 лет до современности (Neves et al., 2005).

В Верхнем гроте пещеры Чжоукоудянь были обнаружены три черепа: UC101, UC102 и UC 103,

отчетливо различающихся по краниологическому комплексу. Первый особенно интересен в связи

с проблемой заселения Америки: он отличается долихокранией (указатель 70,2), очень большой

длиной и высотой мозговой коробки (204 и 136 мм соответственно), высоким (77 мм) и довольно

широким (143 мм), ортогнатным (угол 84°) лицом, низкими орбитами (31,5 мм), широким носовым

отверстием (32 мм). Лоб наклонный, с развитыми надглазничными дугами, лицо значительно ме-

нее уплощено, чем у современных монголоидов. Краниологический комплекс экземпляра UC 101

исключает возможность рассматривать его как монголоидный. Не случайно, что сопоставление

этой находки с черепами трех основных современных подразделений человечества не выявило

определенных параллелей с каким-либо из них, зато было обнаружено несомненное сходство с

черепами полинезийцев и айнов, которых относят к числу промежуточных, «контактных»

форм (Рогинский, Левин, 1978). В. В. Бунак и М. М. Герасимова констатировали значительную

близость описываемого черепа к европейскому верхнепалеолитическому экземпляру Сунгирь 1

(Бунак, Герасимова, 1984). При этом исследователи пришли к выводу, что UC 101 имеет даже

меньше монголоидных черт, чем его европейский «близнец» из Сунгирского погребения в

центральной России. Этот череп многие антропологи считают примером «недифферен-

цированного» или «генерализованного» типа, определить место которого в рамках имеющихся

расовых классификаций практически невозможно.

Череп UC101 из верхнего грота Чжоукоудянь. Источник: Jeffrey H. Schwartz, Ian Tattersall. The Human Fossil Record. Volume Two. A John Wiley & Sons

Publication. 2003. P. 580.

Его относили к примитивным монголоидам, европеоидам, полинезийцам, американским

индейцам, однако ни в одном случае не приводились достаточно убедительные

доказательства. Череп UC 102 крупный, длинный (196 мм), долихокранный (указатель 69,3), очень высокий (150

мм), с узким (131 мм), низким (69 мм), меогнезогнатным, сильно профилированным лицом

(назомалярный угол 130°, зигомаксиллярный — 130°), умеренно широким грушевидным отверсти-

ем (26 мм). Выступание носовых костей слабое, лоб сильно наклонный.

Женский череп UC 103 меньшего размера (продольный диаметр 184 мм, поперечный 131 мм),

долихокранный (указатель 71,3), высокий (143 мм). Лицо широкое (137 мм), низкое (68,5 мм),

уплощенное в верхнем отделе (назомалярный угол 150°) и профилированное в средней части

(127°). Дисгармония назомалярного и зигомаксиллярного углов на этом черепе выражена особенно

резко. Носовое отверстие средней ширины (25,5 мм), орбиты низкие (31 мм). Сильно выражена

«крышеобразная» форма свода мозговой коробки.

Ф.Вейденрейх сближал череп UC 102 с меланезийским типом, UC 103 — с эскимосским, полагая,

что в этом регионе происходило интенсивное межгрупповое смешение. Здесь уместно вспомнить

точку зрения В.В.Бунака относительно краниологического полиморфизма людей верхнего

палеолита: сравнение трех описанных черепов представляет хорошую иллюстрацию этой

гипотезы. Это был период недифференцированных, генерализованных краниологических

комплексов, из среды которых выделились группы, заселившие Новый Свет. В 2003 году

американские антропологи Д. Л. Каннингэм и Р.Л.Янтц опубликовали результаты детального

сравнительного исследования черепов UC 101 и UC 103 из Верхнего грота Чжоукоудянь. В

результате статистического анализа выяснилось, что череп UC 101 обнаруживает большое

сходство с полинезийской популяцией с острова Пасхи, а также, отчасти, — с европеоидами, в то

время как UC 103 четко сближается с австрало-меланезийскими группами. Особенно важно при

этом, что оба экземпляра имеют общие черты с палеоамериканскими краниологическими сериями.

Изученные черепа не входят в состав каких-либо известных внутривидовых подразделений, но,

вероятно, происходят из генерализованной популяции, которая была предковой для

палеоамериканской волны заселения Нового Света (Cunningham & Jantz, 2003).

Еще один вриант классификации антропологических типов Америки был предложен В.

П.Алексеевым, который выделил в составе аборигенного населения две основные расы:

североамериканскую и центрально-южноамериканскую, в пределах которых констатирована

дальнейшая дифференциация на группы популяций, формировавшиеся вокруг нескольких очагов

расообразования (атлантическая, тихоокеанская, калифорнийская, центральноамериканская,

амазонская, андская, патагонская, огнеземельская) (Алексеев, 1974). Этот автор предположил, что

в ходе формирования расового состава аборигенного населения Америки определенную роль

сыграл европеоидный компонент, проникший вместе с другими составляющими через область

Берингова пролива. На это X. В. Родригес возразил, что европеоидный компонент в Азии вряд ли

древнее 7-6 тыс. лет, т.е. он мог принять участие в формировании лишь сравнительно поздних

комплексов. Можно также предположить, что европеоидные (или «псевдоевропеоидные») черты

были связаны с общим недифференцированным элементом, входившим в состав

протоамериканоидов. Гипотеза европеоидной примеси у индейцев Америки высказывалась и

ранее: так, Хуан Комас (Comas, 1973) считал, что какие-то группы переселенцев из Европы могли

проникнуть в Америку с востока, через Гренландию в периоды потепления климата или же через

Атлантический океан, располагая уже некоторыми примитивными средствами навигации. Этот

мексиканский антрополог допускал возможность миграции человека таким путем еще в

мадленскую эпоху (10-15 тыс. лет назад), причем это событие могло, по мнению X. Комаса, даже

в какой-то мере повлиять на физический тип населения. Мне представляется, что гипотезы,

предполагающие участие европеоидного компонента в формировании антропологического типа

индейцев в основном базировались на таких признках (кстати, связанных значительной

корреляцией) как выступание носовых костей и общая вертикальная профилировка лица. С моей

точки зрения здесь мог иметь место случай гомоплазии (т.е. наличия сходного проявления

признака в разных таксонах за счет механизмов, не связанных с общностью происхождения). В

пользу такой точки зрения свидетельствует одонтологический материал: частота лопатообразной

формы резцов у индейцев Северной Америки соответствует мировому максимуму, в то время как

у европеоидов отмечены как раз минимальные показатели концентрации этого очень важного

дифференцирующего внутривидового признака.

В 1937 году Я. Я. Рогинский выдвинул и обосновал гипотезу заселения Америки популяциями-

носителями несформировавшегося (по параметрам современной внутривидовой таксономии)

комплекса, характерными чертами которого по сравнению с современными монголоидами были:

меньшая уплощенность лица, сильнее выступающий нос, высокое переносье. Важно отметить,

что Я.Я. Рогинский приводил в качестве примера такого «недифференцированного»

морфотипа упомянутый выше череп UC 101. Исходя из особенностей морфологии последнего,

можно было бы добавить такие признаки, как выраженная гипсидолихокрания и сильно развитые

надбровные дуги, т.е. те черты, которые сразу же напоминают нам лагидоидный

палеоамериканский комплекс. ПоЯ.Я.Рогинскому современный монголоидный тип с уплощенным

лицом и эпикантусом сложился сравнительно поздно, причем в Восточной и Юго-Восточной Азии

ему предшествовали «нейтральные», генерализованные варианты. Практически такой же точки

зрения придерживался американский антрополог У.Хауэлз (Howells, 1940), полагавший, что

первоначальное заселение Америки имело место в эпоху господства в Восточной Азии

«малоспециализированных» типов, дальнейшая эволюция которых привела к становлению

современного монголоидного комплекса. Слабая выраженность последнего на древних черепах,

помимо рассмотренного выше UC 101, явилась причиной того, что исследователи, занимавшиеся

палеоантропологией Америки, могли констатировать на данном материале лишь принадлежность

его к «протоиндейским монголоидам» («Леди из Миннесоты» по Дж. Дженксу), либо к

«протомонголоидам» («Трэнквилити» по Дж.Энджелу), а чаще просто ссылались на слабую

выраженность монголоидных черт, как, например, поступил С.Роджерс при описании

древнекалифорнийского черепа из Юха. Неспециализированный в отношении внутривидовой

дифференциации характер проявляется в отдельных случаях даже в некоторых группах

современного коренного населения Восточной и Юго-Восточной Азии, по ряду признаков

сближающихся с америндами (седанги и баанары по Я. Я. Рогинскому).

Чем древнее азиатская форма, тем менее четко выражен у нее монголоидный

краниологический комплекс и отчетливее просматриваются черты сходства с австрало-

меланезийскими вариантами. Индонезийский антрополог Т.Джекоб (Jacob, 1967) проследил

последовательность микроэволюционных изменений древнего населения острова Бали, причем

обнаружилась определенная тенденция к «монголизации» в направлении к современности и

«австрализации» по мере увеличения древности человеческих останков. Более широкое

расселение в древности австралоидов, точнее австрало-веддоидов, доказывается также сохраненем

черт данного типа в ряде современных групп Камбоджи, Вьетнама, Индии. В моих прежних

работах (Зубов, 1968, 1979, 1993) не раз высказывалась мысль, что Новый Свет заселялся

последовательными волнами мигрантов, каждая из которых отражала определнную стадию

формирования монголоидного типа и дифференциации первичного общего «восточного»

австрало-монголоидного ствола. При этом, как это было в Юго-Восточной Азии, высокий

удельный вес австралоидного комплекса был характерен для относительно более древних

периодов эволюции последнего. Именно этот протоморфный вариант был характерен для

«первооткрывателей» Америки — носителей палеоамериканского физического типа.

Продолжающийся поступательный процесс дивергенции монголоидной ветви «восточного

надрасового ствола» обусловил возрастающую «монголизацию» последующих групп

переселенцев, проникавших в Америку, так что более поздние волны приобретали более

выраженный монголоидный облик, а более ранние сохраняли в себе много протоморфных черт

австрало-меланезийского характера».

Источник: А.А.Зубов. Становление и первоначальное расселение рода Homo. СПб.: Алетейя,

2011 г., c. 158-162.

Сравнительная мифология как метод

изучения далёкого прошлого

О чем говорили люди десять тысяч лет назад? Что волновало их? Сравнительная мифология позволяет реконструировать элементы картины мира наших далеких предков и выявить общие корни духовной культуры разных народов.

Наверное, каждый помнит - если божья коровка сядет на руку, ее надо попросить: "Божья коровка,

улети на небо, принеси мне хлеба, черного и белого, только не горелого". Похожие присказки есть

у разных народов. Например, английские дети говорят: «Божья коровка, лети домой, в твоем доме

пожар, твои дети в беде...», а норвежцы просят ее: «Золотая коровка, лети на восток, лети на запад,

лети на север, лети на юг, найди мою любовь». У голландцев божья коровка, севшая на руки или

на одежду, считается хорошей приметой. Лингвист Владимир Топоров исследовал названия

божьей коровки в разных языках и пришел к выводу, что ее образ связан с древними верованиями

индоевропейцев и их мифом о боге-громовержце, который, заподозрив свою жену в измене,

сбросил ее с неба. Если верно предположение о том, что миф существовал до распада единого

праиндоевропейского языка на отдельные ветви, то этому поверью несколько тысяч лет. То есть

каждый из нас в детстве,сам того не зная, воспроизводил традиционный текст, прошедшей через

сотни поколений. А много ли таких историй сохранилось? Как долго живут мифы в народной

традиции? На протяжении тысячелетий они составляли важнейшую часть духовной культуры.

Реконструкция древних мифологий позволила бы проникнуть в представления наших предков о

мире и о себе. Конечно, изучение мифологических традиций прошлого возможно на основе

письменных источников. Научной сенсацией XIX века стало открытие и расшифровка хранителем

Британского музея Джорджем Смитом шумерской легенды о потопе, записанной иероглифами на

глиняных табличках. Анализ текстов показал, что библейское предание о Ное детально (за

исключением некоторых отличий) совпадает с более древним рассказом шумеров об

Утнапиштиме. Но откуда этот миф пришел к шумерам? И когда он возник? Древнейшие

египетские и шумерские мифологические тексты относятся к третьему, китайские . к первому

тысячелетию до н. э., а создатели цивилизаций Перу вообще не имели письменности. Значит ли

это, что мы никогда не узнаем, каким представляли свой мир люди прошлого? Могли ли

сохраниться древние представления в дошедших до наших дней мифах?

Свои ответы на эти вопросы предлагает археолог Юрий Евгеньевич Березкин, доктор

исторических наук, заведующий отделом Музея антропологии и этнографии РАН в Санкт-

Петербурге. Он разработал метод реконструкций элементов духовной культуры. Идея его

исследования достаточно проста. Для того чтобы выявить древние мифы, надо сравнить

мифологические традиции разных народов и выявить общие элементы. Например, мифы и

предания американских индейцев и народов Евразии, не имевших контактов на протяжении тысяч

лет. Некоторые общие для них сюжеты, которые аборигены никак не могли позаимствовать от

недавних европейских переселенцев, были известны и ранее, но систематический,

широкомасштабный поиск, который мог бы выявить очень древние связи, никто до Березкина не

проводил. До появления компьютеров такая работа вряд ли была выполнима. Юрий Евгеньевич

Березкин проанализировал более 30 тысяч текстов из 3000 литературных источников на восьми

языках, представляющих мифологические традиции народов Нового Света, Океании и части

Евразии, и создал электронный каталог, описывающий эти тексты. Показательна история создания

этого каталога. Березкин, археолог по образованию и по призванию, четверть века проведший в

раскопах на границе Туркмении и Афганистана, в 90-х годах из-за изменения политической

ситуациии финансирования отечественной науки, по его собственному выражению, «осиротел» -

не имел возможности продолжать археологическую работу привычным образом.

Тогда-то, чтобы не отрываться от любимого дела, он и начал собирать коллекцию

мифологических текстов. Созданная им база данных не имеет аналогов в мире по объему и

полноте описания материала.

Для каждого текста в каталоге приведен краткий пересказ, и в отдельную базу данных занесено

кодовое обозначение элементов мифа (мотивов) из выделенного исследователем списка. Это

позволяет проводить статистическую обработку текстов и выявлять сходные мотивы между

изучаемыми мифологическими традициями. При этом следует принимать во внимание как

возможность случайного совпадения, независимого возникновения сходных явлений у разных

народов, так и высокую вероятность заимствований, многократного копирования элементов

культуры от поколения к поколению и от одного народа к другому. Понятно, что заимствование

более вероятно для родственных народов, живущих недалекодруг от друга, и менее вероятно для

народов, друг от друга удаленных на большие расстояния. Тем не менее удалось выявить более

дюжины общих мотивов.

Рис, 1. Карта распространения мифологического мотива о бегстве героя из пещеры хозяина стад (включая историю Одиссея и Полифема)

Например, рассказ индейцев кайова о появлении бизонов. Герой рассказа Сендех, ловкач и

обманщик, узнает, что Белый Ворон спрятал всех бизонов в своей пещере. Сендех хитростью

проникает в пещеру, выпускает бизонов, а чтобы стоящий у входа Ворон не убил его, превращается

в репей и прилипает к животу бизона. Замените Сендеха на Одиссея, Ворона на одноглазого

великана Полифема, а бизонов - на коз и овец, и вы получите известную историю из греческой

мифологии. Встречается она и у других народов (рис. 1). Казахский миф очень похож на

греческий. Бурган-батыра и его товарища приводит в пещеру одноглазый старик, собиравшийся

съесть их. Батыр выжигает единственный глаз людоеда и прячется в загоне для скота. Чтобы

выбраться, он надевает на себя шкуру козла. Животные (не козы, а дикие олени и куланы)

разбегаются из пещеры. С той поры по степи бродят копытные, на которых охотятся люди.

Вероятно, в казахском и американском вариантах, объясняющих происхождение диких животных,

сохранились элементы, возникшие до распространения скотоводства, то есть более древние, чем

греческий миф. Интересно, что у народов Евразии, проживающих восточнее Монголии, данный

миф отсутствует.

Этот пример, во-первых, иллюстрирует особенности воспроизведения мифологических текстов.

Дело в том, что время жизни собственно мифологического текста в исторических масштабах не

слишком велико. Но составляющие эти тексты элементы (некоторые особенности персонажей или

определенные повороты сюжета) оказываются достаточно стабильными. Из этих элементов мы

будем называть их мифологическими мотивами, в разных сочетаниях, как из мозаики, собираются

новые тексты, смысл и детали которых могут различаться в разных традициях и даже в пределах

одной традиции.

Во-вторых, он дает возможность обсудить три варианта объяснений сходства мифов у народов,

столь отдаленных исторически и географически.

Первый - наличие универсальных форм мышления, подобных юнговским архетипам, которые

отражаются в мифах. Но,как показал анализ огромного корпуса мифологических текстов, мотивы,

которые могли бы отражать универсальные психологические особенности всех лю дей на всех

континентах, характерны для одних территорий и совершенно не характерны для других.

Вторая возможность - это появление сходных мифов в похожих природных или социальных

условиях. Рациональное зерно в подобном подходе, конечно, есть. Но в итоге как социальная, так

и природная среда лишь задает некоторые ограничения, оставляя свободу для бесчисленных

вариаций. Например, понятно, что только в низких широтах, там, где серп луны располагается

горизонтально, он ассоциируется с лодкой, а в Арктике образа луны-лодки нет. Однако и в

тропиках такой образ достаточно редок и притом встречается лишь в отдельных ареалах.

Рис. 2. Изображения зайца или кролика на Луне найдены в искусстве древнего Китая (а) и доколумбовой

Мексики (б). Мифы обеих этих областей также помещают кролика на Луну.

И наконец, третье объяснение - сходство обусловлено происхождением от общей предковой

традиции, многократным копированием одних и тех же рассказов из поколения в поколение.

Сейчас на основе археологических и популяционно-генетических данных считается, что Америка

начала заселяться примерно 13-15 тысяч лет назад, хотя и позже люди наверняка проникали туда

из Азии. Контакты между двумя континентами должны были быть особенно интенсивными до 10

тысяч лет назад, в тот период, когда ледники, преграждавшие путь из Аляски на юг, уже растаяли,

а сухопутный мост между Чукоткой и Аляской еще сохранялся.

Если сходство евразийских и американских историй о бегстве героя из пещеры объясняется

происхождением от общих евразийскихтрадиций, то, уйдя в Америку, индейцы на протяжении

примерно 500 поколений пересказывали историю о хозяине животных и его пещере, пока она не

оказалась наконец зафиксирована этнографами. Возможно ли это? Ю.Е.Березкин приводит

важный довод в пользу реальности исторических связей между американскими и евразийскими

мифологическими традициями. Повествование о пещере хозяина стад - не единственный сюжет,

распространенный в двух столь отдаленных регионах - в пределах степного пояса: в Евразии (и

сопредельных с ним территорий) и в Северной Америке (к востоку от Скалистых гор). Удалось

выявить более десятка сюжетов, имеющих аналогичное ареальное распространение. Так, рассказ

о герое, который помогает птенцам гигантской птицы (обычно спасает их от змея), а благодарная

птица помогает ему добраться до цели, есть в русских былинах и весьма популярен от Кавказа до

Южной Сибири, а вне Евразии характерен для индейцев Великих равнин - ассинибойн, кроу и

некоторых других.

Многие из сюжетов наверняка известны читателю, знакомому с русскими или любыми другими

западноевразийскими волшебными сказками, а также с античной мифологией. Хотя сама

волшебная сказка как фольклорный жанр вряд ли возникла ранее двух тысяч лет назад (ни в

античных, ни в древневосточных источниках, ни в фольклоре аборигенов Америки его нет), она

впитала в себямного древних мифологических сюжетов и образов. Выявленные мотивы имеют не

только общие ареалы распространения. Их связывает и некая единая тема, поскольку речь в

основном идет об эпизодах героического характера. Видимо, 10-12 тысяч лет назад в обществах

Центральной Евразии были распространены повествования о героях - юношах, от рождения

наделенных неуязвимостью и сверхъестественной силой, воинах и искателях приключений. Они

живы до сих пор - не только в исчезающей традиционной культуре, но и на экранах телевизоров,

в сериях «Звездных войн» и «Властелина колец».

Выявленная общность мифологических традиций, уходящая корнями в столь глубокое прошлое,

показывает наиболее стабильно воспроизводящиеся элементы нематериальной культуры.

Сравнительная мифология дополняет археологические, лингвистические и генетические

реконструкции и дает возможность приподнять завесу, скрывающую наше прошлое. Хотя набор

мотивов не отражает особенностей древней культуры во всем ее богатстве, это адекватно и потому

бесценный источник сведений о том, каким представляли мир люди далекого прошлого, и он

наглядно демонстрирует духовное родство народов.

Электронный каталог мифологических мотивов доступен на сайте

http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin/

Место первой публикации: журнал «Химия и жизнь», 2006, № 3, www.hij.ru

Индейцы протоморфны?

Особенно часто "протоморфность" усматривается во внешности индейцев. Дескать, после заселения

Америки они оказались в изоляции и, тогда как в Азии монголоидные признаки усиливались и

совершенствовались, в Америке сохранялся более древний морфотип, свойственный предкам

современных монголоидов. Но закономерен вопрос: кто от кого оказался в изоляции?

Индейцы: Дакота – Чон (Южная Америка) – абориген Атлантического побережья Северной Америки –

Огнеземелец. Лекционные плакаты кафедры антропологии биофака МГУ.

Америка – это два огромных материка с великим разнообразием условий, ничуть не уступающим

азиатским. Площадь Азии, конечно, больше, и она соединена с Европой, но огромную часть Азии

всегда населяли не монголоиды, а географическое единство Евразии не помешало формированию

на её просторах чётко различных европеоидов и монголоидов.

Тибет, Гималаи и болота Западной Сибири всегда служили отличным барьером между Европой и

Азией. Район, в котором формировались монголоиды, таким образом, был не больше, чем две

Америки и даже не факт, что больше, чем, скажем, Северная Америка в отдельности. Потому

неясно, как слитность Азии с Европой могла способствовать быстрейшей эволюции монголоидов

в Азии.

Вплоть до появления земледелия и мощных централизованных государств Китая численность

населения и его консолидированность в Азии и двух Америках вряд ли принципиально

различались. Характерно, что именно до этого времени собственно монголоидный комплекс не

был ни резко выраженным, ни широко распространённым. Его формирование совершенно чётко

связано с образованием нового "центра" или двух центров в долине Хуанхэ и, возможно, Янцзы

– в первичных очагах земледелия. Широко бытовавшие ранее представления о возникновении

монголоидов "в глубинах Центральной Азии" не имеют под собой никаких оснований. Трудно

представить себе, что морфологический комплекс, сложившийся среди разреженного населения

степей и полупустынь, смог распространиться на территориях, занятых куда более

многочисленными земледельческими племенами. Центральная Азия всегда была глухой

"периферией" с бедными ресурсами. Даже во времена Монгольской Империи, когда потомкам

Чингисхана подчинялась половина Евразии, численность населения Центральной Азии была

ничтожной по сравнению с народами Китая, Индокитая и Восточной Европы.

В каких же условиях формировался и усиливался монголоидный комплекс? Территория, на

которой он первоначально возник, была весьма невелика, и людей там жило не слишком много.

Однако, приобретённые этими людьми преимущества в виде земледельческого хозяйства на

очень плодородных почвах выразились в резком возрастании численности. Можно сказать, что

предкам китайцев повезло с местом обитания, а они не упустили свой шанс.

По сути, сработал всё тот же "эффект основателя", только в грандиозных масштабах целой части

света.

Резкое возрастание численности в "центре" приводило к расселению групп на "периферию", люди

несли с собой земледельческую новацию, "центр" расширялся, признаки, которые мы теперь

называем монголоидными, тоже распространялись. Конечно, нельзя понимать это в духе

гребнеровских культурных кругов. Окружающие неземледельческие группы были более-менее

родственными земледельческим и большей частью не исчезали совсем, а вливались в

формирующуюся монголоидную расу, увеличивая её локальное разнообразие. Но их численность

была мала и не могла расти с той же скоростью, как у земледельцев. К тому же история

показывает, что охотники-собиратели никогда не торопятся переходить к земледелию, если

хватает дичи и корешков. Зачем гнуть спину в полях, целый день махать тяпкой в огороде, если с

гораздо меньшими затратами труда можно поймать вкусную зверюшку или найти

самопроизвольно выросший корнеплод? А земледельцев тем временем становится больше;

будучи более многочисленными и обеспеченными стабильным ресурсом, они занимают лучшие

территории, вытесняя охотников во всё менее приятные места. Жизнь охотников становится все

менее беззаботной и в конце концов они или исчезают, или оказываются вынуждены перейти к

земледелию, но доносят до этих поздних времён часть исходного полиморфизма. Наглядными

примерами этих процессов могут служить японский и нивхский расовые типы: смешение с

айнами украсило их представителей гораздо более заметной растительностью на более

прогнатном лице, чем обладали их материковые предки.

Китаец. Лекционный плакат кафедры антропологии биофака МГУ.

Можно ещё раз вспомнить упоминавшихся уже гаошань Тайваня, а равно "малые" народы

Хайнаня, Южного Китая, Индокитая и Индонезии. Их локальные варианты в местных долинах и

на островах – не результат сохранения какой-то архаики, бесчисленные типы южных

монголоидов – каждый в отдельности – и "образцовый" монголоидный комплекс – явления

одного порядка, но катастрофически различающиеся в численности. Монголоидность

насельников Хуанхэ ничем не прогрессивнее якобы "протоморфных" или "архаичных" вариантов

аборигенов Тайваня, но быстро заняла огромный ареал, став "типичной". По мере увеличения

численности этих "типичных" монголоидов и занятой ими территории внутри уже "большой"

расы пошли процессы дифференциации, поскольку удалённые друг от друга группы уже почти

не контактировали между собой. Так, метисацией с другими расовыми вариантами и собственной

дифференциацией, прирастала вариабельность монголоидной расы. То же происходило на

северных рубежах: чем ближе к полюсу, тем тяжелее жизнь, тем меньше популяции, тем сильнее

проявляется генный дрейф, и вот в Сибири мы видим катангский тип тофаларов с низким лицом,

нетипичным для северных монголоидов, русые мягкие волосы и светлые глаза у эвенков,

нетипичные для монголоидов, массу "тропических" признаков и крайний полиморфизм формы

черепа у представителей арктической расы – чукчей, алеутов и эскимосов. Как видно из

палеоантропологических материалов, монголоидность – на черепе это преимущественно

уплощённость лица и брахикефалия – усиливалась по мере приближения к современности. Тут

мог играть значительную роль половой отбор, особенно это вероятно для третичного волосяного

покрова – бороды, усов и волос на теле, которые у монголоидов имеют минимальное развитие.

Адаптивные процессы могли повлиять только на некоторые локальные особенности, не входящие

в главный набор монголоидных черт. Много рассуждений было потрачено на тему адаптивности

эпикантуса, который по мысли теоретиков защищал глаз от пыли пустынь Центральной Азии,

несмотря на то, что подавляющее большинство монголоидов жило и живёт вовсе не в пустынях,

на то, что жители, скажем, Аравии и Сахары имеют большие глаза без малейших признаков

эпикантуса и вовсе от этого не страдают, и, наконец на то, что пыль, попавшая под эпикантус, с

гораздо бóльшим трудом выносится оттуда слезой, чем из глаза без эпикантуса.

Говорилось и о адаптивности складки верхнего века, которая якобы предохраняет глаз от холода,

несмотря на то, что складка эта бывает очень большой и у монголоидов Индокитая и Индонезии,

где проблем с холодом не наблюдается. Уплощённость лица тоже рассматривалась как адаптация

к холоду: дескать, выступающие скулы защищают лицо от низких температур. Все эти построения

разбиваются о тот простой факт, что монголоидный комплекс, судя по всему, сложился вовсе не

на севере, а в умеренной или даже субтропической зоне. Монголоидный комплекс, таким образом,

– это набор признаков, характеризовавший некоторые группы, первыми перешедшие к

земледелию и резко увеличившие свою численность. Надо думать, подобным образом

формировались и другие "большие расы".

Караиб (Южная Америка)

Индейцы в Америке не однажды создавали государства, но они – по географическим причинам –

никогда не были столь обширными и централизованными, как в Азии. В отличие от Австралии,

обе Америки экологически и географически расчленены на множество областей, население

которых могло не контактировать на протяжении тысяч лет. Множество локальных разобщённых

групп какого-либо региона Америки находились на более-менее одинаковом уровне развития,

хотя уровень в разных регионах мог существенно различаться. Какие-либо популяции или группы

популяций не получали очевидных преимуществ в размножении и никогда не распространяли

свои гены на слишком больших территориях.

Потому в Америке ни один конкретный антропологический вариант не получал численного

перевеса.

Индейцы не обязаны были меняться в сторону азиатской монголоидности, среди них не было

групп, быстро увеличивавших свою численность в континентальных масштабах и вытеснявших

остальные популяции. Вернее, подобные процессы происходили, но только в региональных

масштабах: несколько раз и в нескольких местах в Мезоамерике и в Южной Америке. Причём

речь не обязательно идёт о развитых государственных образованиях; к примеру, карибская

экспансия не имела ни малейшего намёка на политическое оформление. Даже ольмеки, сапотеки,

майя, ацтеки и прочие высокоразвитые народы Мезоамерики создавали лишь изолированные

города-государства, вечно враждовавшие с соседями и никогда не занимавшие слишком больших

территорий, а потому конкретный антропологический тип не мог получить доминирование на

значительном ареале. Только инки в Андах имели шанс на подобное будущее, особенно после

покорения государства Чиму и других, менее крупных соперников; тем более, инки практиковали

переселение групп людей с места на место, способствуя тем самым перемешиванию популяций.

Собственно, андский тип, существенно консолидированный, распространённый на большой

территории и заметно отличающийся от прочих бесчисленных американоидных вариантов, и

является продуктом этих исторических процессов. Правда, надо ещё учитывать, что в случае с

формированием андского типа значительную роль играли процессы адаптации, поскольку речь

идёт о суровых условиях высокогорья.

Сугубо теоретически Тауантинсуйу – государство инков – могло стать "центром" Южной

Америки, а андский тип – "большой" американской расой. Но Ф. Писсаро нарушил эти планы...

Так "протоморфны" ли индейцы? Некоторая степень уплощённости лица, видимо, была типична

для общих предков азиатских монголоидов и индейцев. Уплощённость усилилась в Азии в

группах, неизмеримо увеличивших свою численность и ставших преобладающими в этой части

света, тогда как в Америке – где ни одна из групп не получила тотального превосходства –

менялась ненаправленно. Между тем, степень уплощённости все эти тысячелетия и в Америке не

оставалась постоянной – в малочисленных изолированных группах генетико-автоматические

процессы не могли оставлять её таковой, но, в силу неадаптивности признака, колебания в ту или

иную сторону уравновешивали друг друга, так что средняя оставалась более-менее одинаковой.

Если бы в Америке возник резко клиногнатный вариант, получивший бы всеобщее

распространение, а в Азии уплощённость осталась локальной особенностью малочисленных

племён среднего течения Хуанхэ, то клиногнатность рассматривалась бы как "прогрессивный"

признак, а уплощённость – "протоморфный".

Станислав Владимирович Дробышевский

Научный редактор АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ, к.б.н., доцент кафедры антропологии биологического

факультета МГУ им. Ломоносова