1

Опубликовано:

Верняев И.И. Локальные монографические исследования деревни 1920–1930-х годов:

цели, методики, результаты // Историческое регионоведение / Под ред. Ю.В. Криво-

шеева. СПБ., 2005. С. 29–64

Верняев И.И.

Локальные монографические исследования деревни 1920–1930-х годов:

цели, методики, результаты

В 1920-е – начале 1930-х годов в России активно проводились разнотипные иссле-

дования деревни. Среди этих исследований особое место занимают комплексные моно-

графические обследования отдельных поселений, кустов поселений (чаще — волостей),

коллективных хозяйств. Несмотря на то, что этот тип исследований уже привлекал внима-

ние и отчасти был проанализирован в отечественной науке (работы Ю.В. Арутюняна1,

А.Н. Соскиной2), всесторонней оценки этот опыт еще не получил, не выявлено его науч-

ное и прикладное значение. Наша задача заключается в том, чтобы обрисовать тематиче-

ский горизонт локальных монографических исследований и методы, применявшиеся при

изучении тех или иных вопросов, проанализировать результаты, в том числе прикладные,

показать место и значение этих работ в истории науки.

Предшественником локальных монографических исследований в отечественной

науке можно считать земские статистические исследования деревни. Среди земских ста-

тистических исследований 1870-х – 1880-х гг. важное место занимали монографические

описания отдельных крестьянских хозяйств, поселений и волостей. В земских статистиче-

ских исследованиях преобладал экспедиционный метод сбора информации. Приоритет

качественных, полевых методов в земской статистике на первых этапах ее развития был

неизбежен, так как необходимо было определиться, прежде всего, с объектами описания,

реалиями деревенского хозяйства и быта, выявить их базовые качественные характери-

стики. Только после этого возможно было обращение к собственно массовым количест-

венным исследованиям (подворные переписи и др.). Важное значение для становления

земской статистики, в свою очередь, имели труды литераторов-народников. Их описа-

тельные характеристики деревни, крестьянского хозяйства, основанные на многолетних

стационарных наблюдениях сельского социума и быта, помогли понять ключевые пара-

метры изучения деревни, основные связи и зависимости, крестьянское видение хозяйства

и социума.3

Среди ранних монографических земско-статистических работ можно упомянуть, в

первую очередь, исследование П.П. Семеновым-Тян-Шанским Мураевенской волости

Данковского уезда Рязанской губернии, осуществленное полевыми методами в конце

1870-х годов. В.И. Покровский при изучении деревни Тверской губернии применял моно-

графический метод описания отдельных поселений, полагая при этом, что, чем больше

будет сделано локальных монографических описаний, тем вернее будут общие выводы.

В.И. Покровский составил детальную программу монографического описания поселения,

которая оказала большое влияние на земско-статистические исследования в других регио-

нах России. Подобные программы и методы использовались Н.Н. Романовым в Вятской

губернии, В.И. Орловым в Московской губернии, статистиками Пензенской губернии и

др.4 Важно отметить, что в монографических описаниях земских статистиков преобладала

установка на изучение взаимосвязей явлений хозяйственно-экономических, бытовых, со-

циальных. Такой подход мы можем назвать структурно-функциональным. Эта методоло-

гия нашла свое продолжение и в монографических исследованиях 1920–начала 1930-х го-

дов.

В программах и методологических подходах локальных монографических исследо-

ваний 1920-х – начала 1930-х годов обнаруживается существенное сходство с установка-

2

ми этнографической программы В.Н. Тенишева 1897 г.5 Программа В.Н. Тенишева ориен-

тирована на изучение современности, всесторонне исследование деревни «как она есть»

— природных условий, микроэкономики, хозяйства, системы обменов и распределения,

социальных институтов, правовых отношений, системы власти и управления, духовно-

обрядовых явлений. В программе В.Н. Тенишева отчетливо проводится установка на

функционалистское, целостное («холистское») изучение объекта.

Говоря о генезисе монографических исследований, следует обратить внимание на

работу А.И. Шингарева 1907 г.6 Многие из исследователей деревни 1920–1930-х годов

сознательно ориентировались на нее как на модель монографического исследования на

микро-уровне. А.И. Шингарев изучал село Ново-Житинское и деревню Моховатку Воро-

нежского уезда Воронежской губернии. Санитарно-гигиенические аспекты жизни деревни

были основными в этой работе, однако они рассматривались в тесной связи с хозяйствен-

но-экономическими процессами, бытом, социальными отношениями и духовной жизнью

села. В этом смысле работа Шингарева является монографическим комплексным исследо-

ванием, изучающим все элементы жизни локального социума во взаимосвязи.

Локальные монографические исследования деревень и волостей находились в об-

щем русле развивающихся в 1920-е годы монографических микро-обследований отдель-

ных хозяйственно-социальных единиц — фабрик, заводов, городских и сельских поселе-

ний. Одной из главных задач такого рода исследований было выявление связей между

микро- и макро-уровнями социально-хозяйственных процессов и явлений. Так, один из

идеологов монографических исследований М.Я. Феноменов писал: «В краеведческой ли-

тературе монографические описания отдельных социально-экономических «сообществ»,

— фабрика, деревня, торговый центр, — уже заняли свое место. Синтетическое изображе-

ние жизненного процесса на определенной ограниченной территории дает нам возмож-

ность… определить, в какой мере процессы, протекающие в рамках социального микро-

косма, обусловлены процессами, которые протекают в рамках более крупных социальных

объединений, и как они в свою очередь обусловливают эти последние»7. Монографиче-

ские исследования крестьянского двора, отдельной деревни, фабрики и др., по мнению

М.Я. Феноменова, являются «изучением внутренней жизни и строения тех первичных

клеток, из которых состоит общественный организм».8

Из числа локальных монографических исследований необходимо назвать несколь-

ко наиболее важных с методологической точки зрения, наиболее значительных по глубине

и тщательности проработки сюжетов. При этом важно отметить, что каждое из них отли-

чалось своей спецификой, определенной исследовательской фокусировкой.

Своего рода модельным для ряда других подобных являлось исследование, прове-

денное М.Я. Феноменовым в 1921–1923 гг. в деревни Гадыши Валдайского уезда Новго-

родской губернии. По результатам этого исследования была опубликована монография в

двух томах (третий том, посвященный истории этого поселения, не вышел в печать).9 Со-

вещание этнологов Центрально-промышленной области 1927 г., обсудив доклад М.Я. Фе-

номенова, констатировало «существенность примененного докладчиком метода всесто-

роннего изучения отдельной деревни… наряду с тематическими и маршрутными исследо-

ваниями», его работа признавалась «имеющей больше методическое значение».10

В ряде

статей М.Я. Феноменов дал теоретическое обоснование локальных монографических ис-

следований.

Важное методологическое значение имела также работа историка и краеведа А.М.

Большакова, посвященная монографическому обследованию Горицкой волости Кимркого

уезда Тверской губернии.11

Автор изучал изменения, которые претерпела деревня за 10

лет в сфере хозяйства, быта, социальных отношений и духовной культуры. В 1930 г. вы-

шла в свет монография А.М. Большакова, посвященная комплексному исследованию хо-

зяйства и быта одного из первых колхозов СССР — коммуны «Кудрово» Ленинградской

области (одно отделение коммуны находилось в Лужском районе, другое — под Ленин-

градом), существовавшей с 1918 г. и ведшей крупное молочно-огородное хозяйство.12

3

Собственный опыт монографического изучения волости и деревень и опыт других иссле-

дователей обобщен А.М. Большаковым в отдельной книге, носящей методологический

характер.13

Ряд важных монографических исследований осуществлено в селениях московского

региона. Ведущей организацией, которая организовывала и направляла полевые моногра-

фические обследования деревень московского региона было Общество изучения Москов-

ской губернии. Оно, в частности, подготовило и издало ряд инструкций, программ, анкет

и опросников для монографических исследований. Е.С. Радченко в 1926–1927 гг. исследо-

вала село Бужарово Воскресенского района Московской губернии.14

Это микро-

исследование, как и другие подробные, носило комплексный характер — во взаимосвязи

изучалась система хозяйство и жизнеобеспечения, социальные отношения и духовная

культура. Значительное место отведено истории поселения. Ф. Кретов в 1924 г. провел ис-

следование Ярополецкой волости (близ Москвы).15

Исследовалось хозяйство, управление,

культурная жизнь волости.

Ряд локальных монографических исследований в Московской губернии были осу-

ществлены под патронажем губернского земельного отдела. Результаты публиковались в

рамках серии «Агрономическая помощь населению и прогресс крестьянского хозяйства».

Деревня Бурцево Волоколамского уезда монографическим способом описана участковым

агрономом К.К. Дыским.16

Особое внимание исследователь уделил изучению воздействия

на хозяйство и быт деревни агрономических мероприятий, осуществляемых на террито-

рии агрономического участка. С этой же точки зрения исследовал деревню Курово Дмит-

ровского уезда Московской губернии агроном В.Н. Алексеев.17

Активно исследовалось также село Ленинградской области и шире — Северо-

Запада России. Выше уже названа работа А.М. Большакова, посвященная коммуне «Куд-

рово». Другой автор — А. Соколов — исследовал коммуну «Колос», организованную близ

Кингисеппа.18

В работе Н. Кузьмина изложены результаты исследования 1926 г. хозяйства

и быта пригородной деревни в Рождественской волости Троцкого уезда Ленинградской

области.19

Группа исследователей в 1925–1926 гг. изучала различные аспекты хозяйства и

быта пригородной деревни Антропшино (434 дворохозяйства).20

«Волость как она есть»

— предмет исследования А. Хлебосолова, изучавшего методом непосредственного на-

блюдения быт и хозяйство одной из волостей Ленинградского округа.21

Г. Дементьев

осуществил аналитическое описание экономики, власти, управления и быта д. Пальцево

Белозерского уезда Череповецкой губернии.22

Важный вклад в развитие локальных монографических исследований внесли воро-

нежские исследователи. Так, при содействии Воронежского губернского исполкома в 1924

г. было проведено обследование нескольких разнотипных волостей различных районов

Воронежской губернии. И. Тарадин опубликовал результаты исследования Ровеньской

волости Россошанского уезда Воронежской губернии.23

Ф. Железнев исследовал Больше-

верейскую волость.24

Самарский исследователь А.С. Говоров изучал монографическим способом село

Ивановка Самарского уезда.25

Этот автор особое внимание уделил монографическому по-

левому изучению отдельных крестьянских хозяйств. Обсуждению методологии и резуль-

татов комплексного монографического исследования дворохозяйств (приводятся описа-

тельные и количественные данные по 6 хозяйствам южной части Самарского уезда) по-

священа отдельная работа А.С. Говорова.26

С.В. Глотов в 1926 г. осуществил социально-экономическое и санитарно-

гигиеническое обследование 6 селений двух волостей Сергачского уезда Нижегородской

деревни.27

По типу это обследование близко работе А.И. Шингарева.

Казачий поселок Тимофеевский Еткульского района Челябинского района Ураль-

ской области в 1926 г. изучен М.Д. Голубых.28

Это — многоаспектное исследование хо-

зяйства, социальной структуры и духовной жизни одного уральского поселения. Этому же

автору (совместно с П. Широковским) принадлежит исследование колхоза «Новый путь»

4

Ирбитского округа Уральской области.29

Это — одно из лучших в отечественной науке

монографических исследований сельскохозяйственной артели, в котором всесторонне

изучается хозяйство артели, организация труда, быт, социальные отношения, взаимоот-

ношения между группами.

Д. Никоновым и Н.Симоновым опубликована совместная работа, обобщающая ре-

зультаты монографического обследования двух волостей — Ямской вол. Калужской губ. и

Вахомсакой вол. Нижегородской губ.30

Выше названы только наиболее известные, обстоятельные и достаточно глубоко

проработанные исследования. В разных губерниях России в рассматриваемые годы про-

ведено много десятков микро-исследований, подготовлены и опубликованы монографии

сельских поселения, волостей и коллективных хозяйств.

Свой вклад в осуществление локальных исследований деревни внесли партийные и

государственные органы. Так, по поручению Комиссии по работе в деревне ЦК ВКП(б) в

начале 1923 г. было проведено обследование 9 волостей в разных губерниях Европейской

части России. В.В. Куйбышев так обосновывал необходимость проведения Комиссией

этих обследований: «Комиссия по работе в деревне Центрального Комитета партии, обра-

зованная по постановлению ХI партийного съезда, рассмотрев в процессе работы мате-

риалы Наркомзема, Всеработземлеса, Наркомвнудела о современном состоянии дерев-

ни… в виду недостаточности представленных материалов, решила провести обследование

в 9-ти пунктах, типичных для основных сельскохозяйственных районов России».31

В

1924–25 гг. район исследования был расширен, они были проведены в других губерниях и

краях России.32

Результаты ряда исследований были опубликованы.33

С методами и результатами типичных исследований, проведенных комиссиями

центральных и местных партийных органов, можно познакомится в работах А. Гагарина

(исследование Починковской волости Смоленского уезда и губернии) и Я. Яковлева (ис-

следование Никольской волости Курской губернии).34

Партийные исследования дали мно-

го эмпирического материала, хотя подлинно научными, качественными и всесторонними,

их назвать нельзя: каждое такое обследование проводилось в крайне сжатые сроки, груп-

пой «ответственных» товарищей, которые наезжали в деревню, как выразился А.М. Боль-

шаков, «гурьбой», проводили исследование по незначительному кругу вопросов. На край-

не сжатые сроки (несколько дней на деревню) партийных обследований деревни указывал

Ю.В. Арутюнян.35

Общая оценка исследований, организованных партийными органами,

дана в работах Ю.В. Арутюняна и А.Н. Соскиной.

Локальные монографические исследования отдельных сельских поселений и групп

поселений носило принципиально междисциплинарный характер. Установка на ком-

плексное исследование требовала применения различных методов и использования под-

ходов различных наук — этнографии, социологии, географии, истории, статистики, эко-

номики, агрономии, краеведения, гигиены и медицины и др.

Многие исследователи и практические работники испытывали неудовлетворен-

ность обобщенными картинами развития деревни, в их среде ощущалась потребность

проверки и конкретизации представлений о социально-хозяйственной динамике села на

небольших исследовательских полигонах. В обращении к локальным исследованиям с их

полевыми методами непосредственного наблюдения проявилось отчасти недоверие к

обобщающим данным официальной общероссийской или региональной статистики, кото-

рая по объективным и субъективным причинам далеко не всегда адекватно отражала ре-

альные процессы.36

М.Я. Феноменов полагал, что «монографические описания… помогут

нам установить необходимый поправочный коэффициент к обычным статистическим

данным».37

Исследователь самарской деревни А.С. Говоров полагал, что «монографиче-

ский метод избегает ошибок суммарных, нивелирующих цифровых данных и тех сведе-

ний, которые добыты в поверхностных, беглых наблюдениях».38

Локальные монографиче-

ские исследования, проведенные полевыми методами, позволяли выявить внутренние

причины происходящих процессов, дать правильную интерпретацию обобщающих цифр

5

статистики. Один из идеологов локальных монографических исследований А.М. Больша-

ков писал в 1925 г.: «По-видимому, материалы центра общего характера до самого по-

следнего времени давали довольно слабое, а может быть и уродливое отражение хозяйст-

ва деревни, и метод, которым пользуюсь — начинать изучение экономики крестьянской

России с волости — есть единственно правильный путь. Если бы появился хотя бы один-

другой десяток работ с более или менее подробным описанием хозяйственной жизни за

эти годы волостей, характерных для разнообразных районов страны, то на основании по-

добных работ, можно было бы сказать веское слово и об экономике всей революционной

России».39

Одной из главных задач, которые ставили перед собой авторы и организаторы ло-

кальных монографических исследований деревень и волостей 1920-х – начала 1930-х гг.

являлось более тщательное и всестороннее изучение местных особенностей сельских тер-

риторий различных регионов России. Осознавалась необходимость получить более диф-

ференцированное представление о российской деревне, особенностях современных про-

цессов, протекающих в различных регионах. Так, обосновывая необходимость проведения

локальных монографических исследований, М.Я. Феноменов писал: «Изучение крестья-

нина, как хозяйствующего субъекта, является предметом статистико-экономических, ис-

торических и этнографических исследований. Но до сих пор эти исследования в большин-

стве случаев носили общий характер, охватывая — и по материалу и по выводам — либо

большие экономические районы, либо (еще чаще) всю страну. Наряду с такого рода об-

следованиями я считаю необходимым тщательное монографическое изучение отдельных

сел и деревень для того, чтобы отчетливей выявить производственные навыки и производ-

ственную деятельность крестьянина в условиях определенной географической среды».40

Важно отметить, что, как правило, объектом изучения в локальных монографических ис-

следования были не экзотические группы и культуры, не этнические меньшинства, не вы-

дающиеся сельскохозяйственные коллективы, а самые «обычные», «типичные» для дан-

ного региона поселения и коллективные хозяйства.

Принципиально важным для большинства авторов локальных исследований было

не только дать «одномоментный» срез в экономике, хозяйственной, социальной и духов-

ной жизни деревни, но отследить изменения, выявить динамику различных элементов хо-

зяйства и быта за последние 10–20 лет. Некоторые же авторы — в частности, М.Я. Фено-

менов, А.М. Большаков, А.С. Говоров — ставили задачу «сквозного» хронологического

исследования социально-хозяйственной истории деревни/волости на протяжении 2–3 сто-

летий по доступным источникам — с опорой, прежде всего, на материалы писцовых книг,

ревизских сказок, топографических описаний, описаний имений, церковных летописей,

переписей населения, сельскохозяйственных переписей, земских подворных переписей и

др. В программной статье, посвященной методологии монографического обследования,

М.Я. Феноменов писал о возможности «получить непрерывное хозяйственно-

статистическое описание известного района за 3–4 столетия».41

Он считал необходим

осуществлять своего рода точечные «вертикальные» разрезы — диахронные исследования

поселенческих микро-единиц. М.Я. Феноменов формулирует задачу развития микро-

исторических исследований: «Итоги больших обзоров надо дополнять монографиями об

отдельных селениях. Рядом с разрезами горизонтальными необходимо дать ряд верти-

кальных разрезов, которые позволят углубиться в мельчайшие детали быта деревенского

прошлого и позволят уловить закономерность изменений в хозяйственных и бытовых ус-

ловиях от десятилетию к десятилетию… «История села Горюхина» должна из шутки по-

эта превратиться в реальность. По архивным данным, по пережиткам старины, по этно-

графическим наблюдениям, по этнографическим наблюдениям мы должны воссоздать ис-

торию отдельных сел и деревень».42

При таком микро-историческом подходе М.Я. Феноменов считал методологически

более верным начинать исследование с современного состояния, более доступного для

изучения и понимания всех деталей и взаимосвязей, и постепенно углубляться в истори-

6

ческую глубину. Это позволяет избежать многих ошибок при интерпретации собственно

исторических источников. Такой подход аналогичен ретроспективному методу Д.К. Зеле-

нина, который использовался им при диахронном изучении духовных аспектов народной

культуры (в частности, мифологических представлений). Исследование современности

при монографическом подходе это, по М.Я. Феноменову, — программа-минимум, углуб-

ление в прошлое с привлечением исторических источников и соответствующих методик

их обработки и анализа — это программа-максимум.43

Важно отметить, что в локальных монографических микро-исследованиях по сути

мы не встречаем представления о традиционной культуре как о чем-то однородном, вне-

временном и хотя и изменяющимся, но изменяющимся в соответствии с жестко заданны-

ми эволюционистскими «стадиями». В этих исследованиях народная культура, хозяйство

и быт предстают в их сложной, конкретно-исторической динамике, с внутренними проти-

воречиями, сосуществующими альтернативными структурами.

Рассматриваемые здесь монографические исследования 1920–1930-х годов важны

также тем, что во многих из них представлена на микро-уровне современная история —

история бурных революционных и послереволюционных лет, в них ярко показано, как

общегосударственные процессы и катаклизмы протекали на уровне отдельных поселений

и волостей. Особенно яркое освещение получили аграрные преобразования послереволю-

ционных лет, поскольку их результаты во многом определяли динамику развития деревни

1920-х годов.44

Следует отметить важное источниковедческое значение рассмотренных работ. В

них проанализированы информационные возможности источников различного типа, про-

демонстрированы возможности их использования в исследованиях на локальном уровне

— как в диахронном, так и в синхронном разрезах.

Обязательным элементом проведения локального монографического исследования

было изучение местных письменных источников различного происхождения.45

Для рекон-

струкции динамики состава населения деревни (количество дворов, жителей), демографи-

ческой истории поселения и отдельных крестьянских семей и генеалогических линий при-

влекались материалы писцовых книг, метрических книг, исповедных росписей, ревизий и

переписей населения, различного типа посемейных списков. В ряде случаев исследовате-

ли сами проводили перепись дворов как первый этап локального монографического ис-

следования.46

Для изучения хозяйства обязательно привлекались материалы сельскохозяйствен-

ных переписей, губернских и уездных статистических бюро. В монографиях использова-

лись данные статистических обследований крестьянских хозяйств и колхозов, осуществ-

ленных Центральным статистическим управлением. При изучении изменений в системе

землепользования, техники земледелия, севооборотов, составе культур, эволюции сель-

скохозяйственных орудий и др. в качестве источника использовались отчеты уездных и

участковых агрономов, материалы землеустроителей, земско-статистические материалы,

картографический материал. Важным источником для изучения крестьянского хозяйства

1920-х годов были поселенные списки плательщиков единого сельскохозяйственного на-

лога.47

Для изучения кооперативов привлекалась кооперативная документация — товар-

ные книги кооперативных лавок, балансовые ведомости, отчеты. Для изучения жилых и

хозяйственных построек, динамики нового строительства привлекались, в частности, ма-

териалы страховых агентств. Для получения информации по самым разным аспектам

жизни деревни использовался весь комплекс волостной документации — протоколы соб-

раний, бюджетные сметы, распоряжения исполкома, подворные (похозяйственные) книги

и др. Важное значение для изучения различных вопросов имела документация судебного

делопроизводства.48

А.М. Большаков предпринял попытку дать общую оценку степени сохранности ме-

стной (прежде всего волостной) документации, выявить лакуны и причины их появления.

7

Исследователь констатировал факты гибели многих местных архивных фондов, предлагал

меры по их сохранению.49

Коллективные хозяйства изучались на материалах колхозной документации —

производственных планов, отчетов, счетоводных документов, протоколов правлений, об-

щих собраний, производственных совещаний и др. Эта документация дает возможность,

по оценке А.М. Большакова, «словно под микроскопом наблюдать все отдельные момен-

ты и изгибы жизни колхоза».50

При локальном исследовании деревни в качестве дополнительного источника при-

влекались материалы местных периодических изданий. Использовались также материалы

личного происхождения. Так, А.М. Большаков использовал в качестве источника инфор-

мации о школьном образовании Горицкой волости и положении учительства личный

дневник местного школьного учителя.

Таким образом, локальное монографическое исследование было ориентировано на

максимально полное выявление и использование всех доступных письменных источников.

Значительная часть информации в ходе монографических обследований деревни

была получена путем бесед и опросов. Неформальные беседы проводились как с отдель-

ными крестьянами, так и с целыми группами. Важнейшими информантами, кроме кресть-

ян, были местные работники — учителя, врачи, агрономы, кооператоры, страховые аген-

ты, работники волостного исполкома и др.

Исследователи при работе с информантами сталкивались с проблемой доверия.

Сказывалось традиционно настороженное отношение крестьян ко всякого рода расспро-

сам относительно их хозяйства, письменной фиксации полученной информации. Все это

неизменно ассоциировались со стремлением властей усилить налоговый пресс. Эта насто-

роженность особенно усилилось в период «военного коммунизма», когда крестьяне в ус-

ловиях продовольственной разверстки вынуждены были скрывать от властей истинные

объемы хозяйственной деятельности и часть продукции.

А.М. Большаков рекомендовал с целью преодоления недоверия крестьян объявить

о проведении исследований на сходе, периодически докладывать на сходах о результатах

исследования. Автор описания деревни Пальцево Череповецкой губ. Г. Дементьев конста-

тирует, что «значительная часть очерка была написана на глазах мужиков». Он собирал

группы домохозяев у себя в избе, обсуждал различные стороны жизни деревни, зачитывал

текст своей работы, вносил в него с помощью собеседников исправления и дополнения.51

Успех исследования в конечном итоге зависел от установления «личного доверия»

между исследователем и представителями изучаемого сообщества.52

Лучшие работы, как

правило, написаны теми авторами, которые в течение длительного времени были связаны

с изучаемой деревней или волостью, завоевали авторитет какой-либо реальной практиче-

ской деятельностью, осуществлявшейся параллельно с собственно исследовательской ра-

ботой.

Монографическое обследование предполагало достаточно длительное проживание

исследователя в изучаемом поселении/волости. Лучшие из локальных монографических

работ являлись подлинными исследовательскими стационарами. Так, М.Я. Феноменов с

сотрудниками изучал деревню Гадыши (всего 83 двора) в течение трех лет, подолгу про-

живая среди крестьян. Историк и краевед А.М. Большаков стационарным методом иссле-

довал свою родную Горицкую волость Тверской губернии, наблюдая над ее жизнью и со-

бирая материалы в течение 10 лет. Е.С. Радченко изучала деревню Бужарово Московской

губернии два года.53

М.Д. Голубых исследовал казачий поселок Тимофевский Уральской

области в течение пяти месяцев.54

Авторами ряда других работ были местные работники

— статистики, агрономы, которые по долгу службы в течение длительного времени взаи-

модействовали с крестьянами, непосредственно наблюдали жизнь деревни, сами участво-

вали во многих событиях и делах. В ряде случаев исследования проводилось микро-

коллективом, в котором специалист определенного профиля (этнограф, статистик, агро-

8

ном, врач и др.) отвечал за сбор и анализ сведений по соответствующей группе тем. В

этом случае продолжительность исследования могла быть сокращена.55

Для исследования прошлых этапов развития деревни использовались методы уст-

ной истории.56

В качестве дополнительного метода использовалось анкетирование.57

Исследователи прибегали к выборочному методу. Так, А.М. Большаков, изучая

жилище и жилищный быт населения Горицкой волости, осуществил первоначально визу-

альное исследование жилищ, наметил основные их типы, а затем с помощью составленно-

го «в поле» опросника изучил жилище и жилищный быт 5% всех хозяйств волости, отно-

сящихся к разным группам по степени зажиточности.58

Важным инструментом комплексного изучения крестьянского хозяйства были

бюджетные исследования. Авторы монографий опирались на методики бюджетных ис-

следований, детально отработанных в рамках российской земской статистики и крестья-

новедческих штудий школы А.В. Чаянова.59

Важное место среди методов работы отводилось наблюдению и участию. Так, ис-

следуя различные типы кооперативных товариществ Горицкой волости, А.М. Большаков,

лично наблюдал за их повседневной деятельностью, неоднократно принимал участие в

общих собраниях членов волостной кооперации. Личное наблюдение нередко позволяло

усомниться в данных официальной статистики и скорректировать их, как это удалось сде-

лать А.М. Большакову при изучении посевных площадей Горицкой волости.60

Материальные объекты — орудия труда, утварь, жилище, хозяйственные построй-

ки и др. — фиксировались обычными для этнографии методами (рисование, составление

планов, чертежей, фотографирование, словесное описание).

Таким образом, в ходе локальных монографических исследований применялись ос-

новные методы полевой работы — изучение местных документов, интервьюирование, ан-

кетирование, наблюдение, участие в местных мероприятиях и событиях. Программы, ме-

тоды и методики локальных монографических исследований селений, волостей и коллек-

тивных хозяйств нашли отражение в ряде специальных изданий.61

Выявления взаимосвязей между явлениями различного порядка — природно-

географической средой, экономикой, хозяйством, подсистемами системы жизнеобеспече-

ния, социальными структурами, властными институтами, элементами духовно-обрядовой

и религиозной жизни — составляет одну из ключевых задач и методологических устано-

вок монографического исследования на микро-уровне. Установка на выявление взаимо-

связей требовала, в свою очередь, комплексной методологии. Так, в частности, основную

задачу и базовую методологию монографического исследования понимал М.Я. Феноме-

нов: «Значение монографического изучения деревни заключается в установлении тесной

связи между развитием хозяйственной деятельности людей и окружающей их географиче-

ской средой (естественной и экономической). Изучение деревни при этом по необходимо-

сти должно быть комплексным, так как в первичной хозяйственной ячейке как раз важно

точно выявить переплетение и взаимное влияние явлений природы, хозяйства и быта».62

В большинстве монографий отдельных деревень и групп деревень серьезное и зна-

чительное внимание уделяется характеристике и анализу особенностей географической

среды, природно-климатических особенностей местности, где располагается поселение,

природных ресурсов, которыми располагает местное население. Выявление взаимосвязей

между, с одной стороны, системой хозяйственной деятельностью, системой жизнеобеспе-

чения и, с другой стороны, природной средой, особенностями ландшафта рассматрива-

лось авторами монографических обследований как одна из приоритетных целей. Так, ав-

тор монографического обследования одной самарской деревни А.С. Говоров формулиро-

вал свой подход следующим образом: «Исследователь деревни должен прежде всего об-

наружить неразрывную связь хозяйственно-бытовых отношений с совокупностью всех

природных условий, с ландшафтом».63

Неотъемлемым элементом многих рассматриваемых здесь монографий было демо-

графическое изучение на микро-уровне населения деревни или волости. На основании ма-

9

териалов ревизий, переписей населения, списков домохозяйств, сведений ЗАГС и др. осу-

ществлялась реконструкция состава населения деревни, возрастных групп, демографиче-

ских процессов.64

Некоторые авторы предпринимали реконструкцию целых генеалогиче-

ских линий, восстанавливали на основании письменных источников и устных расспросов

историю семей и родственных групп. Так, А.С. Говоров считал обязательным в рамках

монографического исследования проводить изучение «судьбы отдельных крестьянских

фамилий на протяжении значительного периода времени». Собираемые исследователем

данные по истории фамилий отображались в генеалогических таблицах и схемах. Сведе-

ния по истории семей сопоставлялись с информацией по хозяйственной динамике.65

В монографиях рассматривается динамика миграционной активности сельского на-

селения в тесной связи с общими экономическими и политическими, происходящими в

стране, регионе, местном городском центре. В исследованиях 1920-х годов особое внима-

ние, в частности, уделялось фактам увеличения числа дворов в первые годы после рево-

люции, что было связано с семейными разделами и возвращением бывших жителей де-

ревни из городов. В период экономической стабилизации при НЭПа, оживления город-

ской промышленности и торговли отмечаются процессы возвращения в города. В моно-

графиях изучается воздействие этих разнонаправленных миграционных потоков на хозяй-

ство и быт деревни.66

Изучение всех элементов хозяйства — важнейшая и наиболее разработанная со-

ставляющая большинства монографических исследований отдельных деревень, волостей,

колхозов. Монографический метод локального исследования позволял тщательно рекон-

струировать всю систему микро-экономики поселения/волости/колхоза.

В монографических работах тщательно изучается каждая отрасль крестьянского

хозяйства, соотношения отраслей, изменения в отраслевой структуре под влиянием внеш-

них и внутренних факторов. Так, А.М. Большаков в своей монографии подробно и убеди-

тельно рисует картину динамики отраслевой структуры крестьянских хозяйств Горицкой

волости Тверской губернии. Здесь в период с начала ХХ века до второй половины отрас-

левая конфигурация крестьянских хозяйств эволюционировала от хозяйственного ком-

плекса, сочетающего товарное льноводство с преимущественно натуральным, потреби-

тельски ориентированным земледелием и скотоводством, к хозяйственному комплексу,

ориентированному на преимущественное развитие товарного молочного животноводства.

Анализируя причины эволюции отраслевого комплекса, автор стремился учесть как внут-

ренние (микро-), так и внешние (макро-) факторы. Среди основных факторов названы па-

дение спроса на лен, снижение цен на зерно, проведение землеустройства, введение мно-

гополья и травосеяния.67

Особое внимание в монографиях уделяется изменениям отрасле-

вой структуры в связи с переходом к коллективным формам хозяйства.68

Для большинства исследователей характерно тщательное изучение систем земле-

пользования в тесной связи с техникой земледелия и севооборотами. При этом обычно

уделяется внимание изменениям в этих сферах, произошедшим на протяжении последних

10–30 лет. Так, агроном В.И. Алексеев, изучавший д. Курово Дмитровского у., проанали-

зировал изменения, произошедшие в деревне в связи с выделением хуторов, переходом к

широким полосам, проведением коренных переделов при введении многополья и траво-

сеяния. При этом, что особенно важно отметить, автор прослеживает воздействие в изме-

нениях землепользования на другие сферы хозяйства. Как показывает автор монографиче-

ского обследования, в д. Курово переход на широкополосицу, введение многопольных се-

вооборот и травосеяния привели к серьезной перестройке отраслевой структуры крестьян-

ских хозяйств, стимулировав, в частности, значительный рост животноводческих отраслей

(особенно молочного скотоводства), изменению в соотношении полевых культур (сокра-

щение зерновых, рост картофеля), резкое сокращение промыслового отхода.69

Г. Дементьев детально показал, как проходило землеустройство в описываемой им

деревне Пальцево, роль землемера и инициативы самих крестьян в этом процессе, внут-

ренние конфликты в деревне в связи с этим важнейшим хозяйственным событием.70

10

А.С. Говорову в работе о селе Ивановка Самарской губернии удалось провести

тонкий анализ, выявивший сложные взаимозависимости между природно-

климатическими условиями района, спецификой демографической динамики крестьян-

ских семей, особенностями хозяйственной системы, (структура отраслей, землепользова-

ние и др.), микро-экономики дворохозяйств и изменениями в структуре поселения и зем-

леустройстве (выделение поселков).71

Развернутую картину эволюции хозяйства деревни

Бурцево с 1870-х до начала 1920-х гг. дает К.К. Дыский. В результате этой эволюции про-

изошла коренная перестройка всей структуры хозяйства: хозяйственная модель сочетав-

шее примитивное потребительское полеводство с развитыми отхожими промыслами сме-

нилась моделью с технологичным полеводством (многополье, травосеяние) и рыночно

ориентированным молочным животноводством.72

В ряде монографических обследований авторы проводят глубокий анализ распре-

деления труда и рабочего времени крестьянских хозяйств. Приводятся таблицы времен-

ных затрат на различные виды работ по сезонам и отраслям хозяйства. Делаются выводы о

сравнительной трудоемкости различных работ и целых отраслей, временных пиках на-

пряженности трудовых усилий крестьян. Отдельно анализируется мужской, женский и

детский труд.73

Того же типа вопросы исследовались и в отношении коллективных хозяйств.74

Пе-

ред коллективными хозяйствами стояла проблема, аналогичная одной из основных про-

блем крестьянского хозяйства — наиболее полная «утилизация» наличных трудовых сил,

более равномерное распределение трудовой нагрузки по сезонам. Этими задачами во мно-

гом определялась отраслевая структура хозяйств.75

Исследователи составляли детальные

«трудовые балансы» — соотношение между наличием трудовых ресурсов и их использо-

ванием. При изучении колхозов возникает другая важная тема — анализ динамики соот-

ношения трудовых затрат крестьян (и отдельно мужчины и женщин) в коллективном сек-

торе и личном хозяйстве колхозников.76

В монографических исследованиях мы видим стремление проследить влияние

«внешних» факторов на изменения в локальной системе хозяйства, в соотношении отрас-

лей и др. Изучается, в частности, влияние местного города и изменений в городской эко-

номике, влияние изменений в местной транспортной инфрастуктуре, региональной ры-

ночной конъюнктуре. Так, В.И. Алексеев, прослеживая изменения в отраслевой структуре

д. Курово Дмитровского уезда (с одной стороны, сокращение количества лошадей и ис-

чезновение промыслового извоза, с другой — развитие товарного молочного животновод-

ства), связывал эти изменения, наряду с «внутренними» факторами, с «внешними» изме-

нениями — проведением региональной железой дороги и складыванием на уровне регио-

на благоприятной рыночной конъюнктуры для продукции молочного животноводства.

Развитие товарного молочного животноводства привело, в свою очередь, к изменениям в

системе кормления и содержании скота, к возникновению новых организационных струк-

тур молочного и кредитного товариществ. Автор показал, как последовательно изменение

одного элемента хозяйства неизбежно порождало необходимость преобразования других

хозяйственных и организационных элементов. 77

В ряде работ подробно рассматриваются вопросы воздействия налоговой политики

на различные отрасли крестьянского хозяйства на микро-уровне. А.М. Большаков пред-

принял попытку диахронной реконструкции сравнительной тяжести налогового обложе-

ния пахотной земли, начиная с ХVI века до 20-х годов ХХ века.78

Здесь важно заметить те преимущества в выявлении взаимосвязей, которое дает ис-

следование хозяйства на микро-уровне. Исследование деревни «под микроскопом» позво-

ляло со всей детальностью и тщательностью отследить причинно-следственные связи,

«цепочки» изменений в системе хозяйства, социальной структуре, быте, системе жизне-

обеспечения.

Кооперативы, кооперативные товарищества — неизменный предмет интереса

большинства монографических обследований поселений. Локальное обследование позво-

11

ляло взглянуть на жизнь кооперативов «изнутри», отследить внутренние механизмы их

функционирования, выявить связи с другими элементами деревенской жизни, учесть все

нюансы «внешних» связей кооперативов. Авторы изучают кооперативы разных типов —

потребительские, кредитные, промысловые, сельскохозяйственные, мелиоративные, ма-

шинные и др., как входящие в региональные и общероссийские кооперативные сети, так и

самостоятельные. В ряде монографических обследований со всей наглядностью показано

воздействие кооперативных структур на все области деревенской жизни — хозяйство,

быт, общественные институты.79

Одни из лучших микро-исследований кооперативных

структур содержатся в монографиях В.И. Алексеева и А.М. Большакова.

В связи с характеристикой хозяйства, кооперативных организаций, коллективных

хозяйств авторы монографий изучают локальный рынок, дают характеристику основным

торговым местам микро-района, изучают организацию частной, кооперативной и государ-

ственной торговли, анализируют динамику цен и движение товаров — местной продукции

крестьянского хозяйства и товаров городской промышленности.

Большинство из локальных монографических исследований включали как свой

важнейший элемент бюджетные обследования отдельных крестьянских хозяйств, пере-

растающие в лучших работах в полноценные микро-монографии. Монографическое изу-

чение крестьянских хозяйств рассматривались также и как отдельная задача, отдельный

тип исследования.

В бюджетных исследованиях учитывается натуральный и денежный приход и рас-

ход крестьянского хозяйства. В ряде работ (например, в исследованиях В.И. Алексеева,

А.С. Радченко) данные отдельных бюджетных исследований обобщаются и результате

приводится бюджет «среднего» хозяйства.80

В других работах аналитическое описание

нескольких конкретных хозяйств разного типа (по степени зажиточности, составу семьи,

характеру хозяйственной стратегии). А.М. Большаков на основании обобщений приводит

бюджет, всю внутреннюю хозяйственную структуру «типичного», «среднего» крестьян-

ского хозяйства, и вместе с тем анализирует бюджеты исследованных им реально сущест-

вующих крестьянских семей. Такой же подход мы находим и в работе М.Я. Феноменова.81

В ряде работ анализируются основные тенденции изменений, которые претерпевал бюд-

жет крестьянских хозяйств обследованного поселения за последние годы.

А.С. Говоров в своей методологии монографических описаний отдельных кресть-

янских хозяйств стремился совместить экономические, агрономические и этнографиче-

ские подходы. Собственно бюджетное обследование крестьянского дворохозяйства явля-

ется у этого автора частью комплексного монографического описания семьи, ее генеало-

гии, жизненного цикла, хозяйства, хозяйственных стратегий, быта и внешних связей.

Наилучшим методом монографического исследования крестьянского дворохозяйства, яв-

ляется метод непосредственного наблюдения в ходе полевого стационара: «Полная моно-

графия должна появиться в результате длительного и пристального наблюдения одного

хозяйства, при чем желательно неотлучное присутствие исследователя в пределах хозяй-

ства и хозяйствующей семьи в продолжении года».82

В работах А.С. Говоров даны образ-

цы подобного рода микро-монографий.83

Локальные монографические обследования волостей, селений и отдельных кресть-

янских дворов позволяли скорректировать некоторые догматические схемы в отношении

деревни, основанные на классовом подходе («бедняки — середняки — кулаки» и др.). Так,

Г. Дементьев показал, что в исследованной им деревне Пальцево Череповецкой губернии

большинство так называемых «бедняков», ориентированных на отхожий рыболовецкий

промысел, «будучи крестьянами и частными собственниками» вовсе не стремятся при

этом «обзавестись хозяйством покрепче, лошадьми и пр.». У них уже сформировалась

другая хозяйственная стратегия, где собственно земледелию отводится сугубо вспомога-

тельная роль, он все становится «домашней», «женской» работой.84

Из этого следовал

очевидный вывод о контр-продуктивности перераспределения земельных и иных ресурсов

от зажиточных хозяйств «бедняцким».

12

Программы и методы монографических исследований коллективных хозяйств (то-

вариществ, артелей, коммун) частично совпадает с программами и методами монографи-

ческих исследований отдельных крестьянских хозяйств и, частично — с подходами, при-

менявшимися при изучении деревенских поселений. Такое совмещение объясняется базо-

выми чертами коллективного хозяйства — с одной стороны, это единый хозяйственно-

производственный организм, с другой — низовая территориально-соседская единица.

Но, безусловно, при изучении колхозов появляется и ряд новых исследовательских

акцентов. В отличие от монографического описания отдельных крестьянских хозяйств, в

описаниях колхозов значительно большее внимание уделяется вопросам организации тру-

да, описанию организации работ в рамках рабочих микро-групп (бригады, звенья). Так,

А.М. Большаков в своем монографическом описании коммуны «Кудрово» (Ленинградская

область) проанализировал организационное развитие этого колхоза от небольшого кол-

лектива, в основе которого лежали семейно-родственные и соседские связи, до сложно

организованного, с дробным внутренним разделением и развитой управленческой струк-

турой, хозяйственного организма.85

Организация хозяйства, труда и управления — ключе-

вые темы в монографическом исследовании одного из колхозов Уральской области, пред-

принятом М.Д. Голубых и П. Широковским.86

Те модели коллективного хозяйства, которые предлагали и навязывали централь-

ные и региональные органы власти далеко не охватывали всего круга конкретных органи-

зационных вопросов, которые возникали при создании сельскохозяйственных коллекти-

вов. Монографический метод исследования, изучение колхоза «под микроскопом» позво-

ляли выявить и проанализировать те формы организации хозяйства, управления, распре-

деления продукции и дохода между членами коллективного хозяйства, которые стихийно

вырабатывались самими крестьянами и были результатом учета местных особенностей и

компромисса между интересами различных сил и сторон.87

Локальное полевое исследование позволяло выявить изменения в крестьянских

дворохозяйствах, связанных с вступлением в колхоз, проследить способы приспособления

их к новому социально-экономическому порядку, проанализировать выработку сельскими

семьями новых хозяйственных стратегий. Так, исследователи артели «Новый путь»

Уральской области изучили воздействие коллективизации на демографические характери-

стики крестьянских семей, на их «политику» семейных разделов и выделов, основными

мотивами которой была адаптация в новых условиях и извлечение определенных пре-

имуществ.88

В монографических описаниях колхозов наметилась линия исследования, связан-

ная с отношениями коллективного хозяйства и индивидуальных хозяйств колхозников.89

Характеристики системы жизнеобеспечения — поселения, жилища, системы пита-

ния, одежды — у разных авторов монографических обследований различаются по степени

подробности, детальности.

Так, в работе М.Я. Феноменова описание элементов материальной культуры носит

детально-этнографический характер. Тщательно прослеживается эволюция отдельных

элементов, выявляются взаимосвязи. М.Я. Феноменов провел тщательное обследование

усадеб и жилищ в связи с географическими и социально-историческими факторами, опре-

делившими их особенности. В работе В.И. Алексеева (монографическое исследование де-

ревни Курово Дмитровского уезда) не стоит задача дать максимально детальное описание

жилищ и хозяйственных построек, но автору важно выявить ключевые изменения, про-

изошедшие с усадебными комплексом, жилыми и хозяйственными постройками в послед-

ние годы в связи с эволюцией системы хозяйства.90

Такую же задачу ставил перед собой

К.К. Дыский, исследуя деревню Бурцево Московской губернии.91

Поэтому подход этих

автора можно охарактеризовать как «структурно-функциональный». В работе А.М. Боль-

шакова также осуществлен структурно-функциональный анализ жилого и хозяйственного

пространства крестьянской усадьбы и поселения в целом.92

В работах И. Тарадина, М.Д.

13

Голубых и П. Широковского жилище колхозников исследовано, прежде всего, с точки

зрения «условий жизни», санитарно-бытовых норм, «культуры быта».93

Система жизнеобеспечения и, в частности, усадебный комплекс изучались в дина-

мике. Локальные исследования выявили, в частности, весьма распространенный факт (хо-

тя и не повсеместно) значительного ускорения темпов строительства, обновления жилых и

хозяйственных построек в послереволюционные годы. Это объяснялось воздействием це-

лого ряда микро- и макро- факторов, которые анализируются в ряде рассматриваемых мо-

нографий.94

Во многих монографических исследованиях большое внимание уделено характери-

стике структуры изучаемого поселения, детальное описание пространственной организа-

ции деревни/села. При этом характеристика пространственной организации соотносится с

особенностями ландшафта и далее перекидывается «мостик» к анализу особенностей хо-

зяйственного освоения территории и специфике устройства усадьбы.95

Большое и серьезное внимание в большинстве локальных монографических работ

уделено характеристике и анализу системы питания. Характеристика питания в моногра-

фических обследованиях не является этнографо-культурологическим описанием. Здесь мы

не найдем детальных описаний народных рецептур, названий блюд, традиций трапезы и

застолья и т.п. Преобладающими являются функционалистские подходы к изучению сис-

темы питания. Методики анализа питания в локальных монографических обследованиях

близки методикам, принятым в многочисленных бюджетных обследованиях быта кресть-

ян и рабочих, широко распространенных в конце ХIХ – первой трети ХХ века. Как прави-

ло, питание крестьян изучается в связи с демографическими характеристиками населения,

эволюцией хозяйства, развитием кооперации и регионального рынка. Рассматриваются

типичные рационы питания, обеспеченность необходимыми элементами (белками, жира-

ми, углеводами), калорийность. Изучается соотношение между продуктами питания, про-

изводимыми в своем хозяйстве, и покупными.96

В монографических описания коллектив-

ных хозяйств особое внимание уделяется организации общественного питания (организа-

ция питания во время полевых работ, столовые и др.).97

Схожие подходы используются при характеристике одежды. Как правило, это не

описание покроя, форм, местных традиционных элементов одежды и т.д., а характеристи-

ка одежды как подсистемы в системе жизнеобеспечения (классификация основных типов

одежды, фиксация появления новых материалов, влияние динамики крестьянского хозяй-

ства, местной городской экономики и регионального рынка на изменения в одежде и др.)

Таким образом, это не столько описание, сколько аналитика — выявление динамики, свя-

зей и факторов.

В тесной связи с изучением хозяйства и системы жизнеобеспечения изучался весь

комплекс вопросов «социального быта» деревни/волости/колхоза. Это предполагало рас-

смотрение на локальном уровне функций и внутреннего устройства отдельных социаль-

ных институтов и их взаимосвязей. Большинство авторов монографий изучали социаль-

ные структуры в динамике.

М.Я. Феноменов рекомендовал обязательно включать в программы монографиче-

ского изучения деревни вопросы властных институтов, отношения крестьян к власти и

власти к крестьянам.98

В ряде монографических исследований вопросу о местной власти,

локальной системе управления уделяется особое внимание.

Изучая вопросы волостного и сельского управления, авторы монографических ис-

следований сопоставляли ту модель локального управления, которая отражена в прошлом

и текущем законодательстве, и реальную динамику и механизмы волостной и сельской

системы власти. При этом обнаруживались как соответствия, так и существенные расхож-

дения между законодательной моделью и существующей практикой. Так, декларируемая в

законодательстве выборность представителей местных органов власти (сельских и воло-

стных советов и исполкомов) зачастую подменялась фактическим назначением, в связи с

чем значимость волостного и сельского схода резко снижалась. А.М. Большаков показы-

14

вают динамику изменения избирательной активности крестьян на протяжении 1920-х го-

дов.99

Особое внимание в монографических исследованиях уделялось результатам реали-

зации на местах политики по укрупнению волостей с целью превращения волости в тер-

риториальную единицу, обладающую достаточными ресурсами для решения задач хозяй-

ственного и социокультурного развития на местном уровне и для выполнения обяза-

тельств перед государством. Ряд авторов на основании результатов локального исследо-

вания высказывают свои соображения относительно оптимальных размеров (охват селе-

ний и дворов) сельсовета и волости. В связи с увеличением хозяйственного и управленче-

ского «веса» укрупненной волости авторы исследуют процесс становления самостоятель-

ного бюджета волости (этот процесс набирал силу с середины 1920-х годов), структуру

доходов и расходов волостей, подробно изучают функции рабочих комиссий волостного

исполкома, анализируют существующие проблемы и предлагают пути их решения. От-

дельное внимание уделяется сельсоветскому уровню власти и самоуправления.100

В работах рассматривается персональный состав властных структур сельского и

волостного уровня и, в частности, соотношение между коренными жителями и пришлыми

в составе органов локального самоуправления. Так, А.М. Большаков выявил динамику в

соотношении между коренными жителями (местными крестьянами) и пришлыми в соста-

ве волостного исполкома. Оказалось, что в первые годы после революции в составе ис-

полкома преобладали местные крестьяне, затем, в начале 1920-х годов почти абсолютно

стали преобладать пришлые, назначенные сверху, и вновь после 1924 г. резко возросла

доля местных крестьян в составе волостного исполкома. Эти изменения А.М. Большаков

связал с изменениями законодательства и политики государства в отношении местного

самоуправления, степенью государственного администрирования, централизации, вмеша-

тельства в дела волости, степенью самостоятельности волости. Большое влияние на заин-

тересованность крестьян в участии в органах управления оказывали изменения в оплате

труда представителей волостной и сельской власти.101

В монографических работах подробно анализируются функции сельских и волост-

ных органов самоуправления, сфера компетенции каждого из органов, отношения между

ними и вышестоящими государственными и хозяйственными структурами.102

Особое

внимание уделялось земельным обществам, их функциям, способам решения общих дел и

отношениям с сельсоветами и волостными исполкомами.103

Внутрисемейные отношения — одна из важных тем монографических обследова-

ний. В программы монографических обследований включались вопросы изучения власти

и управления внутри семьи, имущественные отношения, вопросы наследования, разделов

и выделов, отношений между мужчинами и женщинами, между представителями разных

поколений и др.104

Большое внимание в монографических обследованиях уделяется положению жен-

щины, отношениям между мужчинами и женщинами в семье и в общественной жизни.

Изучается занятость женщин в различных отраслях крестьянского хозяйства и вне его,

представительство женщин в местных органах власти, общественных организациях.105

Авторы монографических обследований выявляли и описывали новые обществен-

ные институции. Так, например, В.И. Алексеев дает аналитическое описание кооператив-

ной чайной, возникшей в дореволюционный период и продолжавшей функционирование в

1920-е годы. Кооперативная чайная играла роль своего рода деревенского просветитель-

ского клуба. Здесь собирались крестьяне для обсуждения кооперативных дел, на лекцию

или беседу агронома. На чайную выписывались газеты и журналы, здесь работала библио-

тека.106

Большое значение для монографического исследования имело изучение местного

судопроизводства, деятельности народных судов, анализ дел, рассматриваемых в судах.

Авторы приводят данные о соотношении рассматриваемых в суде дел различного типа. На

основании судебной документации делаются важные выводы о состоянии правосознания

15

в крестьянской среде, об уровне и типах правонарушений, о хозяйственных и имущест-

венных отношениях и конфликтах, внутрисемейных отношениях и др. При этом нередко

выявлялось несоответствие между действующими нормами законодательства и правовы-

ми представлениями, распространенным среди крестьян. Так, например, А.М. Большаков

показал на примере Горицкой волости различное отношение, с одной стороны, законода-

тельства и, с другой стороны, крестьян к вопросу о том, кто является собственником иму-

щества дворохозяйства. Советское законодательство 1920-х годов коллективным собст-

венником рассматривало всю семью и признавало право каждого члена семьи на часть се-

мейного имущества. Иначе смотрели на это главы дворов, считая все имущество дворохо-

зяйства своим личной собственностью. Из этого противоречия проистекали многие кон-

фликтные ситуации при разделах двора.

Монографическое обследование волости, проведенное А.М. Большаковым, показа-

ло, что существовавшие в середине 1920-х годов судебные участки слишком велики,

вследствие чего для большинства крестьян услуги судебных учреждений труднодоступны.

Второй вывод прикладного характера заключался в констатации почти полного отсутст-

вие в деревне юридической помощи населению.107

В программы монографического обследования отдельных поселений, волостей и

коллективных хозяйств обязательно входило изучение всей социокультурной и коммуни-

кационной инфраструктуры — различных типов местных школ, медицинских учрежде-

ний, детских яслей и садов, клубов, дорожного сообщения, служб связи и др.108

Значительное место в монографических исследованиях поселений, волостей и кол-

хозов 1920–1930-х годов уделяется изучению религиозности крестьян, отношения к церк-

ви, священнослужителям, церковной обрядности, восприятию политики государства в от-

ношении церкви и религии, роли сектантских движений в крестьянской среде. Отдельное

внимание уделяется анализу народной нецерковной религиозности, верованиям, магиче-

ским и обрядовым практикам и различного рода «знающим» людям («бабушки», знахари

и др.).109

Большое значение в монографических обследованиях придавалось описанию так

называемых «деревенских», престольных, праздников. Есть описания семейных праздни-

ков, в первую очередь, свадьбы.110

Авторы монографических обследований особое внима-

ние уделяли такому новому фольклорному жанру как частушка. Частушка давала авторам

обследований ценный материал для изучения отношения крестьян к разным сторонам те-

кущей, актуальной действительности, как внутри деревни, так и в стране в целом, позна-

ния настроений и переживаний деревенских жителей.111

В целом, можно отметить, что в

локальных монографических исследованиях при характеристике духовных аспектов жиз-

ни поселения акцент делается не столько на детальной «этнографической» характеристике

обрядовых форм, ритуальных практик, верований и представлений, сколько на выявлении

их социальных и хозяйственных функций.

Следует подчеркнуть, что рассматриваемые здесь монографические работы не бы-

ли простым каталогизированием и описанием обнаруженных фактов, предметов и собы-

тий. Это был анализ, нацеленный на обнаружение взаимосвязей, выявление основных

тенденций хозяйственных, бытовых и социкультурных изменений в деревне.

Локальные монографические обследования имели важный прикладной аспект. Од-

на из важнейших целей локальных исследований — учет местных особенностей при реа-

лизации планов проведения социально-экономических преобразований деревни. М.Я. Фе-

номенов отмечал: «Эта (северо-западная. — И.В.) деревня резко отличается от централь-

но-русской и заслуживает самого серьезного внимания: производственные навыки северо-

западного крестьянства настолько многообразны и гибки, что их особенности необходимо

учитывать при новом экономическом строительстве».112

Лучшие из локальных моногра-

фические исследования явно или косвенно показывали последствия воздействия общего-

сударственной и местной политики, законодательства на деревню, хозяйство, быт и соци-

альные отношения на локальном уровне. В ряде случаев было показано несоответствие

16

целей политики и нормотворческой деятельности реальным ее результатам на микро-

уровне. Исследование на локальном уровне позволяло выявить факты неэффективности

законодательства. Так, А.М. Большаков на примере Горицкой волости Тверской губернии,

описывая и анализируя факты хищнического истребления лесных ресурсов, продемонст-

рировал отсутствие реальных механизмов реализации на микро-уровне формально строй-

ного законодательства в сфере лесного хозяйства (Лесной кодекс 1923 г. и др.).113

Большинство авторов не просто выявляли проблемы, но и предлагали их системное

решение, исходя из анализа ситуации на локальном уровне. А.М. Большаков, в частности,

предлагал решить проблемы нерационального использования леса путем инкорпорирова-

ния лесного хозяйства в состав всего хозяйства волости, передачи на волостной уровень

управления лесными ресурсами, создания экономических механизмов эффективного и ре-

сурсосберегающего ведения лесного дела. В монографии А.М. Большакова на основе глу-

бокого анализа кооперативных структур Горицкой волости предлагается комплекс мер,

направленных на совершенствование деятельности местной кооперации. Микро-

исследование крестьянских обществ взаимопомощи (КОВ) позволило А.М. Большакову

сделать вывод, что эта инициированная государственной властью организационная струк-

тура — «учреждение мертворожденное», неэффективное и неадекватное действительным

нуждам крестьян.114

На локальном уровне со всей очевидностью были видны недостатки

налоговой практики государства. Авторы монографических обследований выявляли их и

предлагали пути изменений в налоговой политике.

В 1920-е годы некоторым авторам монографических обследований еще удавалось

серьезно критиковать действия властей и показывать на микро-уровне стратегии сопро-

тивления (чаще пассивного) крестьян политике властей. Так, А.М. Большаков на примере

Горицкой волости показал, как крестьянские хозяйства выживали в условиях разруши-

тельных реквизиций периода продразверстки. Крестьянам, в частности, удавалось утаи-

вать от властей значительную (более 30%) часть посева и сенокосных площадей, часть

урожая и скота. Без этого неучтенного фонда нормальное воспроизводство крестьянского

хозяйства в тот период было невозможно. Беседы с крестьянами, непосредственное на-

блюдение над жизнью деревни позволили А.М. Большакову показать, что официальные

данные статистики, свидетельствующие об обеднении крестьян в период революции и

первой половине 1920-х годов, не соответствуют действительности. Значительный объем

особенно развившейся в этот период «теневой», «скрытой», «неформальной» экономиче-

ской деятельности (самогоноварение, порубки и сбыт леса, неучтенные посевы, скот, ме-

стные и отхожие промыслы и др.), не фиксируемой в статистических документах и давав-

шей значительный доход, возможно было выявить только в результате проведенного мик-

ро-обследования с присущими ему методами сбора информации.115

Результаты локальных монографических исследований могли приводить к выводам

о необходимости полной перестройки местных программ развития в отношении деревни и

крестьянских хозяйств. Так, группа исследователей, осуществивших в 1928 г. монографи-

ческое изучение одной из волостей Самарской губернии, доказала необходимость пере-

стройки всей системы агрономических мероприятий, проводимых в волости, так как ос-

новным стержнем хозяйства волости было не полеводство, как полагало местное уездное

земельное управление, а животноводство.116

Самарский исследователь А.С. Говоров пола-

гал, что монографический метод изучения отдельных поселений и их микро-групп неза-

меним при формировании локальных и региональных программ и определении способов

осуществления аграрных преобразований.117

В монографических описаниях отдельных колхозов авторы, проанализировав орга-

низацию хозяйства и управления коллективного хозяйства, выдвигали конкретные пред-

ложения о преобразованиях и введении более эффективных и рациональных организаци-

онных и управленческих схем.118

Сопоставление результатов обследования поселений,

находящихся на разных этапах хозяйственной эволюции119

, позволяло прогнозировать

возможные пути развития, избегать ошибок, сглаживать противоречия.

17

Таким образом, локальные монографические обследования не были исключительно

академическими научными изысканиями, они в значительной мере были ориентированы

на анализ на микро-уровне последствий общегосударственной и региональной политики,

формирование вариантов решения проблем эффективности и развития хозяйства, соци-

альной структуры и быта деревни. При надлежащем развитии и широком распростране-

нии монографические обследования поселений и волостей могли стать основой система-

тической экспертизы реализации общегосударственных и региональных программ и ме-

роприятий. Наличие прикладного аспекта — важнейшая черта монографических локаль-

ных исследований сельских поселений.

Основываясь, прежде всего, на опыте локальных монографических обследований,

А.М. Большаков в 1925 г. предлагал организовать в СССР Институт по изучению совре-

менной деревни.120

В отличие от других научных и ведомственных учреждений, разраба-

тывающих тот или иной аспект сельских исследований, этот Институт должен был, по за-

мыслу А.М. Большакова, изучать современную деревню как «как сложный комплекс, но в

то же время и как нечто единое». Институт должен был создать «ряд опорных пунктов на

местах в провинции», задача которых — организация систематического изучения деревни

«при помощи метода прямых наблюдений». Таким образом, информационной основой

научной деятельности Института должны были стать материалы комплексных полевых

исследований, осуществленных в рамках стационарных экспедиций. Комплексные иссле-

дования современной деревни предполагают, по мысли А.М. Большакова, использование

«опыта и методик целого ряда гуманитарных и естественно-исторических наук». Стацио-

нарное исследование при этом должно осуществляться микро-коллективом исследовате-

лей, включающем специалистов различных дисциплин. «Желательно, — пишет А.М.

Большаков, — чтобы общими усилиями, при изучении одного и того же явления, работа-

ли вместе: статистик-экономист, бытовед-географ, историк и этнограф. К ним должны

примкнуть и практические работники».121

На наш взгляд, возможна постановка вопроса о месте рассмотренных локальных

монографических исследований в истории этнографии (этнологии, культурной и социаль-

ной антропологии). Этот тип исследований вряд ли возможно отнести к культурологиче-

ски ориентированной этнографии. На наш взгляд, в локальных монографических исследо-

ваний реализовались некоторые черты функционалистской парадигмы, свойственной

прежде всего английской социальной антропологии и тем школам, которые испытали ее

воздействие. Один из классиков английской функциональной школы Р. Фёрс, обосновы-

вая локальные исследования, писал: «…необходимо начать с одной деревни как отправно-

го пункта, рассмотреть отношения между ее жителями в категориях родства, распределе-

ния власти, экономической организации, религиозной принадлежности и других социаль-

ных уз и лишь затем попытаться установить, каким образом данные отношения влияют

друг на друга и обусловливают совместную жизнедеятельность небольшого сообщест-

ва».122

Считается, что функционалистский тип исследований с его установкой на проведе-

ние локальных исследований, на обнаружение связи между различными сферами культу-

ры, хозяйства и социальной структуры в рамках реальных сообществ одного или группы

соседних поселений, акцентом на прикладных аспектах научных изысканий123

не был раз-

вит в российской/советской этнологии, что она развивалась скорее в русле эволюционист-

ской и диффузионистской парадигм. Действительно, чаще объектом исследований стано-

вилось не отдельное поселение или группа соседних поселений — реальное социальное

целое, а номинальные общности — этнос в целом или этническая группа. Однако нам

представляется, что функционалисткая установка в какой-то мере реализовалась именно в

рамках проанализированных выше комплексных монографических обследований россий-

ских деревень и волостей, по крайней мере, в лучших из этих исследований. При этом эти

исследования не ассоциировали себя исключительно с этнологией/этнографией, потому

они и не остались в историографии этой науки как важный этап в ее развитии. Скорее их

18

истоки следует искать в том уникальном комплексе субдисциплин, методов и методик,

который известен в России как земская статистика. Установка на микро-подход при выбо-

ре объекта исследования, на выявление взаимосвязей между явлениями различного по-

рядка (географическая среда, хозяйство, система жизнеобеспечения, социальные и власт-

ные институты, религиозные представления, системы знания и др.), убежденность в том,

что именно микро-подход в отличие от макро-исследования позволяет непосредственно

«прощупать» все нюансы этих взаимосвязей, ориентация на полевые качественные мето-

дики — все эти черты сближают функционалистские работы в этнографии/социальной

антропологии с российской традицией монографических исследований деревни.

Не случайно, что локальные монографические особенно стали популярны в 1920-е

– начале 1930-х годов, в период существенных изменений в деревне. Локальные моногра-

фические обследования особенно важны и эффективны именно в периоды резких перемен

или непосредственно после них. Локальные полевые работы позволяют определиться с

качественными характеристиками объекта исследования, выработать основные параметры

последующих массовых исследований (в том числе статистических). В обстановке новых

коренных перемен в российском селе — уже в 1990-е годы — в России осуществлялся

крупный исследовательский проект под руководством британского профессора Т. Шани-

на. Основой этого проекта являлась серия локальных стационарных монографических ис-

следований ряда сельских поселений различных регионов России. Можно обнаружить

очевидную преемственность между локальными монографическими исследованиями

1920-х годов и проектом Т. Шанина.124

Российская деревня и в начале ХХI века переживает переходный период, еще не

устоялись основные черты ее хозяйственного и социального быта. Поэтому локальные

монографические исследования в современных условиях являются актуальными и эффек-

тивными. В этой связи изучение исследовательского опыта 1920-х – начала 1930-х годов

может оказать существенную помощь в формировании программ, методологических под-

ходов и методических приемов современных исследований российского села.

1 Арутюнян Ю.В. Из опыта социологических исследований 20-х годов // Вопросы

истории КПСС. 1966. № 3. С. 62–69. 2 Соскина А.Н. История социальных обследований сибирской деревни в 20-е годы.

Новосибирск, 1976. 286 с. 3 О роли литераторов-народников в становлении земской статистики см.: Пешехо-

нов А.В. На свежую могилку народника // Русское богатство. 1911. № 12. С. 187. 4 Свавицкий Н.А. Земские подворные переписи: Обзор методологии. М., 1961. 355

с. 5 Программа этнографических сведений о крестьянах центральной России, состав-

ленная князем В.Н. Тенишевым на основании соображений, изложенных в его книге

«Деятельность человека» (С.П.Б. 1897). В кн.: Быт великорусских крестьян-землепашцев.

Описание материалов Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (на примере Влади-

мирской губернии) / Сост. Б.М. Фирсов, И.Г. Киселева. СПб., 1993. С. 355–469. 6 Шингарев А.И. Вымирающая деревня. Опыт санитарно-экономического исследо-

вания двух селений Воронежского уезда. 2-е изд. СПб., 1907. 223 с. 7 Феноменов М.Я. Предисловие // Голубых М.Д. Казачья деревня [Монографиче-

ское описание поселка Тимофеевского Челябинского округа]. М.-Л., 1930. С. 3. 8 Феноменов М.Я. Задачи губернского общества изучения местного края в деле

плановой организации краеведной работы (Из опыта работ общества изучения Москов-

ской губ.) // Краеведение. 1926. № 2. С. 162. 9 Феноменов М.Я. Современная деревня. Опыт краеведческого обследования одной

деревни. Ч. 1. Производительные силы деревни. Л.-М., 1925. 258 с.; Феноменов М.Я. Со-

19

временная деревня. Опыт краеведческого обследования одной деревни. Ч. 2. Старый и но-

вый быт (Социальные навыки). М, 1925. 163 с. 10

Культура и быт населения Центрально-Промышленной области (Этнологические

исследования и материалы). 2-е совещание этнологов ЦПО. 7-10 декабря 1927. Гос. музей

ЦПО. М., 1929. С. 219. 11

Большаков А.М. Советская деревня. 1917–1925 гг. Экономика и быт. Л., 1925.

264 с.; Большаков А.М. Деревня. 1917–1927. М., 1927. 471 с. 12

Большаков А.М. Коммуна «Кудрово» (Ленинградская область). Л., 1930. 150 с. 13

Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни. Л.–М., 1930. 176 с. 14

Радченко Е.С. Село Бужарово Воскресенского района Московского округа (Мо-

нографическое описание деревни). М., 1929. 149 с. 15

Кретов Ф. Деревня после революции. М., 1925. 116 с. 16

Дыский К.К. Опыт монографического описания д. Бурцевой Волоколамского

уезда. М., 1923. 132 с. (Агрономическая помощь и прогресс крестьянского хозяйства.

Опыт монографического описания. Вып. 1) 17

Алексеев В.И. Опыт монографического описания д. Курово. М., 1923. 68 с. (Аг-

рономическая помощь и прогресс крестьянского хозяйства. хозяйства. Опыт монографи-

ческого описания. Вып. 2) 18

Соколов А. Коммуна «Колос». М.-Л., 1929. 94 с. 19

Кузьмин Н. Крестьянское хозяйство пригородной зоны. Л., 1928. 159 с. 20

Большаков А.М. Некоторые черты хозяйства подгородной деревни // Хозяйство

Северо-Западного Края. 1926. № 10; Большаков А.М. Крестьянские бюджеты подгород-

ной деревни // Труды Ленинградского общества изучения местного края. Т. 1. Л., 1927;

Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни. Л.–М., 1930. С. 30; Балинская Н.В.,

Беленький Г.С. Опыт изучения жилищно-санитарного быта д. Антропшино // Санитарные

очерки. 1927. № 3. 21

Хлебосолов А.А. Волость как она есть. Л., 1926. 103 с. 22

Дементьев Г. Пальцево. Экономический и социально-бытовой очерк. Л., 1926.

128 с. 23

Тарадин И. Слобода Ровеньки. Монографический очерк Воронеж, 1926. 180 с.

(Воронежская деревня. Вып. I) 24

Железнев Ф. Большеверейская волость (экономика и быт деревни). Воронеж,

1926 (Воронежская деревня. Вып. ) 25

Говоров А.С. Ивановка. Монографическое описание села Екатериновской волос-

ти Самарской губ. Самара, 1927. 94 с. 26

Говоров А.С. Монографии крестьянских хозяйств. Самара, 1929. 54 с. 27

Глотов С.В. Сергачевская деревня. Экономическое и санитарно-гигиеническое

состояние селений Сергачского уезда Нижегородской губернии по материалам сплошного

обследования ряда селений и состояния здоровья их жителей. Н.-Новгород, 1929. 155 с. 28

Голубых М.Д. Казачья деревня [Монографическое описание поселка Тимофеев-

ского Челябинского округа]. М.-Л., 1930. 324 с. 29

Голубых М.Д., Широковский П. Хозяйство, труд и быт сельскохозяйственной ар-

тели «Новый путь» (Опыт монографического исследования сельскохозяйственной артели

«Новый путь» Ирбитского округа Уральской области). Свердловск, 1930. 317 с. 30

Никонов Д., Симонов Н. Две волости. М., 1926. 144 с. 31

цит. по: Большаков А.М. Советская деревня. 1917–1925 гг. Экономика и быт. Л.,

1925. С. 15 32

Арутюнян Ю.В. Указ соч. С. 62–63. 33

Как живет украинское село (монографическое обследование Гребенского и Ко-

шеварского районов на Киевщине). Киев, 1926; Росницкий Н. Лицо деревни. М.-Л., 1926;

20

Захаренко Н. Якутский наслег. Опыт экономического изучения якутской деревни. 1926 и

др. 34

Гагарин А. Хозяйство, жизнь и настроение деревни. (По итогам обследования

Починковской волости Смоленской губернии). М.; Л.,1925. 112 с.; Яковлев Я. Деревня как

она есть. (Очерки Никольской волости). М., 1924. 147 с. 35

Арутюнян Ю.В. Указ соч. С. 67. 36

А.М. Большаков наглядно продемонстрировал, что сведения, отправляемые в

вышестоящие инстанции, из-за крайней загруженности волостных работников реальной и

«бумажной» работой часто берутся с «потолка» (Большаков А.М. Советская деревня… С.

12–14) 37

Феноменов М.Я. Значение монографического изучения деревни // Краеведение.

1926. № 3. С. 309. 38

Говоров А.С. Ивановка… С. 6. 39

Большаков А.М. Советская деревня… С. 14–15. 40

Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 1. С. 5–6. 41

Феноменов М.Я. Значение монографического изучения деревни // Краеведение.

1926. № 3. С. 298; см. также: Феноменов М.Я. Значение для областной этнологии мелко-

районного изучения деревни // Культура и быт населения Центрально-Промышленной об-

ласти (Этнологические исследования и материалы). 2-е совещание этнологов ЦПО. 7-10

декабря 1927. Гос. музей ЦПО. М., 1929. С. 132–134. 42

Феноменов М.Я. Значение монографического изучения деревни… С. 299–300. 43

Там же. С. 303–305. 44

См., например: Говоров А.С. Ивановка… С. 35–40. 45

Источниковедческую оценку ряда важных письменных источников для локаль-

ного монографического исследования сельского поселения, волости, колхоза дал А.М.

Большаков (Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни. Л.–М., 1930. С. 43–77). 46

Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 1. С. 214–234. 47

А.М. Большаков дает следующую оценку информационных возможностей посе-

ленных налоговых списков: «Поселенные списки прекрасно обрисовывают экономиче-

ский профиль как отдельного хозяйства, так и так и любой группы их, или же — целого

селения, или, наконец, группы селений. Поселенные списки дают, если и не весь целиком,

то во всяком случае основной материал по многим вопросам организации и техники кре-

стьянского хозяйства, по вопросам обеспеченности хозяйств землею, живым инвентарем и

рабочей силой, по вопросам удельного веса отдельных отраслей сельского хозяйства…»

(Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни… С. 63–65). 48

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 41; Большаков А.М. Краеведческое изучение дерев-

ни… С. 43–48. 49

Большаков А.М. Деревня. 1917–1927. М., 1927. С. 206–208. 50

Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни… С. 59–60. 51

Дементьев Г. Указ. соч. С. 4. 52

Радченко Е.С. Указ. соч. С. 7. 53

Радченко Е.С. Указ. соч. С. 7. 54

Голубых М.Д.. Казачья деревня… С. 5. 55

См., например: Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С. 6. 56

Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 1. С. 235–240. 57

Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С. 206–210. 58

Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни. С. 37. 59

Там же. С. 68–75. 60

Там же. С. 37–39. 61

Инструкция по монографическому обследованию селений. М., 1926; Программы

и инструкции по монографическому обследованию деревни. Л., 1927. 20 с.; Монографиче-

21

ское обследование деревни. Подворная карточка, разработана и издана Обществом изуче-

ния Московской губернии. М., 1926. 15 с.; Попов И.С. Как приступить к изучению волос-

ти или района. М., 1930. 152 с.; Программа-инструкция по описанию колхоза. Ч. 1. Добро-

хотов С. Возникновение и развитие колхозов. М., 1932. 48 с.; Программа-инструкция по

описанию колхоза. В. Барчук Ч. 2. Организация труда и распределение доходов в колхозе.

М., 1932. 48 с.; 62

Феноменов М.Я. Задачи губернского общества изучения местного края… С. 162. 63

Говоров А.С. Ивановка… С. 5. 64

См., например: Тарадин И. Указ соч. С. 66–72. 65

Говоров А.С. Ивановка… С. 25; 75–79; тщательную реконструкцию семейных

линий осуществил Феноменов в деревне Гадыши (Феноменов М.Я. Современная дерев-

ня… Ч. 1. С. 169–175; приложение) 66

см., в частности: Большаков А.М. Деревня… С. 36–40, 58–59. 67

Большаков А.М. Деревня... С. 52–55; 63–66. 68

Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С. 54–56. 69

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 8–10, 29. 70

Дементьев Г. Указ. соч. С. 68–77. 71

Говоров А.С. Ивановка… 94 с. 72

Дыский К.К. Указ. соч. С. 25–73. 73

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 15–16; Радченко Е.С. Указ. соч. С. 31–38. 74

Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С. 55, 159, 164–169, 175. 75

Там же. С. 210–244. 76

Там же. С. 56, 135–136. 77

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 19. 78

См., например: Большаков А.М. Деревня… С. 40. 79

А.М. Большаков дает яркое описание, как крестьяне разных деревень Горицкой

волости находили дополнительные средства для приобретения машин для организуемых

ими машинных товариществ путем экономии за счет отказа от празднования некоторых

деревенских престольных праздников («Параскевы Пятницы» и др.) (Большаков А.М. Де-

ревня… С. 147–148) 80

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 61–64; Радченко Е.С. Указ. соч. С. 51–63. 81

Большаков А.М. Деревня… С. 102–116; Феноменов М.Я. Современная деревня…

Ч. 1. С. 175–203. 82

Говоров А.С. Монографии крестьянских хозяйств. Самара, 1929. С. 18. 83

Говоров А.С. Монографии… С. 11–12; 18–44; Говоров А.С. Ивановка… С. 70–75. 84

Дементьев Г. Указ. соч. С. 122–125. 85

Большаков А.М. Коммуна «Кудрово»… 150 с. 86

Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. 317 с. 87

Там же. С. 18–19, 24–25, 128–138, 176. 88

Там же. С. 34–37. 89

Там же. С. 131. 90

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 24–26; Большаков А.М. Деревня… С. 102–116. 91

Дыский К.К. Указ. соч. С. 119–122. 92

Большаков А.М. Деревня… С. 355–368. 93

Тарадин И. Указ. соч. С. 73–84; Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С.

259–268. 94

См., в частности: Дементьев Г. Указ. соч. С. 62–65. Большаков А.М. Деревня…

С. 71–72. 95

См., например: Голубых М.Д. Казачья деревня… С. 7–32; Радченко Е.С. Указ.

соч. С. 63–79. 96

Тарадин И. Указ. соч. С. 85–87; Большаков А.М. Деревня… С. 163–170.

22

97

Голубых М.Д., Широковский П. Указ. соч. С. 124–128. 98

Феноменов М.Я. Значение монографического изучения деревни… С. 306. 99

Большаков А.М. Деревня… С. 178. 100

Дементьев Г. Указ. соч. С. 77–90; Тарадин И. Указ. соч. С. 142–148; Большаков

А.М. Деревня… С. 185–205. 101

Большаков А.М. Деревня… С. 174–178. 102

Радченко Е.С. Указ. соч. С. 141–143; Большаков А.М. Деревня… С. 178–180. 103

Большаков А.М. Деревня… С. 181–184. 104

Дементьев Г. Указ. соч. С. 90–98; Радченко Е.С. Указ. соч. С. 137–140; Тарадин

И. Указ. соч. С. 60–65; Феноменов М.Я. Значение монографического изучения деревни…

С. 306; Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 2. С. 20–27. 105

Тарадин И. Указ. соч. С. 85–100; Феноменов М.Я. Значение монографического

изучения деревни… С. 306; Большаков А.М. Деревня… С. 349–354. 106

Алексеев В.И. Указ. соч. С. 49. 107

Большаков А.М. Деревня… С. 306–321. 108

См., например: Тарадин И. Указ. соч. С. 117–141. 109

Дементьев Г. Указ. соч. С. 98–111; Говоров А.С. Ивановка… С. 55–56; Больша-

ков А.М. Деревня… С. 402; Тарадин И. Указ. соч. С. 108–116; Феноменов М.Я. Совре-

менная деревня… Ч. 2. С. 78–87. 110

Радченко Е.С. Указ. соч. С. 96–117; Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч.

2. С. 98–111. 111

Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 2. С. 50–75; Большаков А.М. Дерев-

ня… С. 369–386. 112

Феноменов М.Я. Современная деревня… Ч. 1. 1925. С. 7. 113

Большаков А.М. Деревня. 1917–1927. М., 1927. С. 67–77. 114

Там же. С. 77, 148–151. 115

Там же. С. 51–57, 78–101. 116

Большаков А.М. Краеведческое изучение деревни… С. 21. 117

Говоров А.С. Ивановка… С. 6. 118

Голубых М.Д., Широковский П. Указ соч. С. 22-24. 119

Если в деревне Ивановка Самарской губ., исследованной А.С. Говоровым, в се-

редине 1920-х годов только вводилось многополье и травосеяние, то описанная К.К. Дыс-

ким деревня Бурцево Московской губ., давно перешедшая к посеву трав, в начале 1920-х

гг. уже столкнулась с кризисом перепроизводства кормов (Говоров А.С. Ивановка… С.

21–22; Дыский К.К. Указ. соч. С. 5–6). 120

Большаков А.М. Советская деревня… С. 249–250. 121

Там же. С. 251. 122

цит. по: Фэй Сяотун. Китайская деревня глазами этнографа: Пер. с кит. В.М.

Крюкова. М., 1989. С. 16–17. 123

В качестве примеров локальных монографических исследований, осуществлен-

ных в традициях английской функциональной школы, можно привести работу по китай-

ской деревне Фэй Сяотуна (Фэн Сяотун. Китайская деревня… М., 1989. 245 с.) и работу

по индийской деревне Майсура Шриниваса.(Шринивас М. Запомнившаяся деревня. Пер. с

англ. М., 1988. 362 с.) 124

Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России /

Дж. Скотт, Т. Шанин, О. Фадеева и др. / Под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова.

М., 2002. 592 с.