УДК 902/904 ББК 63,4 К, 18

КАЗАХСТАН АРХЕОЛОГИЯСЫНЫН М0СЕЛЕЛЕР1. З -mi шь^арылым. Гылыми мак,алалар жина-Fbi. - ВОПРОСЫ АРХЕОЛОГИИ КАЗАХСТАНА. Сборник науч. статей. Выпуск 3. - Алматы, 201 1. - 584 с., илл.

ISBN 978-601-7312-01-5

Сборник представляет собой продолжение серийного издания «Вопросы археологии Казахстана». Настоящий, третий, выпуск издан в честь 75-летнего юбилея Бекена Нурмуханбетова. Этим событием обусловлена открытость сборника, выражающаяся в широком «географическом» формате - авторы статей работают в различных научно- исследовательских центрах Евразии, а представленные работы посвящены актуальным проблемам археологии ойкумены. Тематика статей охватываетпериод отдревнекаменного века до этнографической современности.

Сборник будет интересен как специалистам, так и всем тем, кому не безразличны проблемы историко-культурного наследия.

ISBN 978-601-7312-01-5

Ответственный редактор - А.З. Бейсенов

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:Б. А. Байта наев, К. М. Байпаков, 3. Самашев, Г. С. Джумабекова,

Г.А. Базарбаева (отв. секретарь), А. Касеналин

Рецензентыдоктор исторических наук, профессор М.Е. Елеуов

доктор исторических наук, профессор В.В. Евдокимов

Рекомендовано к печати Ученым советом Института археологии им. А.Х. Маргулана КН МОН РК

Издание осуществлено на средства Сарыаркинской экспедиции (руководитель - А.З. Бейсенов) и ТОО «НИЦИА Бегазы-Тасмола»

© Авторы статей, 2011 © Институтархеологии им. А.Х. Маргулана © ТОО НИЦИА «Бегазы-Тасмола»

Е.А. СмагуловИнститут археологии им. А.Х. Маргулана КН МОН РК,

г. Алматы, Казахстан

Наземные склепы Борижарского могильника

Борижарский могильник наиболее крупный и наибо- лее изученный некрополь Южного Казахстана. Земляные курга­

ны могильника протянулись по лево­му берегу р. Арысь на более чем 13 км от искусственного холма Карауылто- бе до устья р. Бадам, которая впадает в р. Арысь напротив пос. Обручевка (те­перь аул Караспан). Ширина могиль­ного поля местами достигает 1-2 км, захватывая верхнюю речную террасу1. Склон речной террасы в этом месте из­резан разветвленными древними овра­гами (саями). Сотни бессистемно рас­положенных курганов занимают скло­ны и поверхность межсаевых возвы­шенностей. Все это огромное могиль­ное поле примерно из 2400 «курганов» может быть расчленено на несколь­ко разновременных комплексов курга­нов, отдельных могильников, которые со временем слились в один огромный массив. Два основных вида погребаль­

ных сооружений, выявлены в ходе ар ­хеологических исследований - под- курганные катакомбы и наземные скле­пы. Катакомбы локализуются исключи­тельно на поверхности верхней терра­сы и в самом начале ее склона. Склепы же расположены ниже по склону. Тер­ритория, на которой фиксируются скле­пы, обращена в сторону городища Жу- антобе, холм которого возвышается на площадке нижней террасы р. Арысь. На этом участке склона холмы с наземны­ми склепами и холмы земляных курга­нов видимо так плотно подходят друг к другу, что до раскопок разграничить их можно лишь условно. Но очевидно, что склон с холмами простирается вверх и вниз от городища (по течению реки) не более чем на 500 -600 м. Эту часть м о ­гильника предложено именовать «го­родским некрополем Жуантобе» [Бай- паков К.М., Смагулов Е.А., Ержигитова А.А., 2005, с. 99]. По предварительным подсчетам к некрополю Жуантобе мо-

Чопография Борижарского могильника теперь детально представлена в материалах разработки темы «Создание геоинформационной системы Борижарского могильника для решения вопросов учета, опре­деления границ охранной зоны..», в виде серии дешифрованных аэрофото, топокарт и топосьемок вы­полненных в 2007гпод руководством К.М.Байпакова.

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

жет быть отнесено примерно до семи­сот холмов (700), под которыми по на­шему мнению могут скрываться руины наземных склепов2. Погребения в ка­такомбах относятся к расположенному выше более протяженному Борижар- скому могильнику3 и датируются б о ­лее ранним временем (первые века до и н.э.), и, естественно, относятся к иной историко-культурной эпохе.

Изучение этого могильника, можно сказать, началось в конце XIX в. и про­должается, с перерывами, до сего дня. Работы Б. Нурмуханбетова в конце 60-х и в 70-е гг. прошлого века внесли зна­чительный вклад в исследование этого памятника, как по количеству вскрытых объектов, так и по предварительно по­ставленным им проблемам. Некоторых из них нам придется ниже коснуться, но прежде необходимы некоторые общие замечания.

Топографическая структура мо­гильника. Обширный могильник, за­нимающий достаточно протяженный участок левой террасы р. Арысь, дол­жен был иметь свою структуру, т.е. от­дельные участки разновременной за­стройки и/или участки занятые соору­жениями различного типа. Впервые на это обстоятельство - наличие различ­ных по характеру участков могильни­ка - обратили внимание еще сотрудни­ки ЮКАЭ, проводившие в 50-х гг про­шлого века первые научные исследова­ния могильника. В отчетах ими исполь­зованы определения «нижняя группа курганов» - «верхняя группа курганов»

и отмечены различия в результатах их раскопок [Агеева Е.И., Пацевич ПИ., 1951, с. б]. Хотя, нужно отметить, ис­следователи не были последовательны и называли весь БМ «некрополем горо­да бывшего на месте Жуантобе» [Агеева Е.И., Пацевич ПИ, 1956, с. 55]. Т.е. оче­видный факт наличия различных зон на БМ был осмыслен лишь после того, как на нем были выявлены различные типы погребальных сооружений, т.е. после раскопок Б. Нурмуханбетова. В статье «Свода памятников...» 1994 г. К.М. Бай- паковым было отмечено, что все это огромное могильное поле «состоит из разновременных комплексов курга­нов, отдельных могильников, которые со временем слились в один огромный массив» [Байпаков К.М., 1 994, с. 109]. В дальнейшем этот подход нами был развит и предложено выделять во всем огромном БМ зону «некрополя Жуан­тобе» (будем обозначать далее - НЖ, имея в виду курганообразные холмы расположенные на склоне речной тер­расы обращенном к городищу Жуан­тобе), и соответственно, зону «некро­поля городищ Караспан» (НК) в части ниже р. Бадам. А за всей остальной ча­стью могильника, расположенной на поверхности речной террасы, сохра­нить название Борижарский могильник (БМ) [Байпаков К.М., Смагулов Е.А., Ержигитова А.А., 2005, с. 98-99]. Нуж­но отметить, что выделение объектив­но существовавших участков обширно­го пространственного явления, будь то городище или некрополь, т.е. выявле-

2Для сравнения отметим, что на некрополе наиболее известного и изученного среднеазиатского ран­несредневекового города Пенджикент зафиксировано всего около 150 холмов, под которыми подозре­вают руины наземных склепов [Мейтарчиян М.Б., 2001, с. 74].

3Для удобства изложения далее будем обозначать «Борижарский могильник» - БМ; «некрополь Жу­антобе» - НЖ.

120

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

ние планиграфической структуры, это один из закономерных результатов его изучения. Такой подход является тра­диционным в источниковедческих ар ­хеологических разработках. Очевидно, что, выявляя структуру, мы делаем шаг в познании объекта исследования [см. напр.: ГабуевТ.А., Малашев В.Ю., 2007, с. 459-461].

Из истории изучения. Нужно ска­зать, что БМ наиболее продолжитель­но и систематически изучаемый не­крополь в Казахстане. Впервые раскоп­ки здесь были проведены в 1893 г. по инициативе Н.П. Остроумова, являвше­гося в то время представителем Россий­ской Императорской археологической комиссии в Туркестанском крае. Эти ра­боты выявили, судя по описанию в от­чете, погребения, ориентированные головой на СВ, в «огороженном сыр­цовым кирпичом четырехугольнике» [Остроумов Н.П., 1899, с. 125-126] Очевидно, что здесь первые исследова­тели столкнулись с остатками наземных склепов, которые вследствие обруше­ния кровли и многовековой деструкции и дефляции, имеют вид курганообраз­ных холмиков, а после расчистки остат­ки его глиняных стен предстают в виде сырцовой «ограды».

Такие же «оградки» были расчище­ны под девятью «курганами», располо­женными на склоне террасы этого же могильника в ходе работ ЮКАЭ (рук. А.Н. Бернштам) в сезоны 1949, 1951 гг. Еще в шести курганах, расположен­ных по верху речной террасы, тогда не

было обнаружено никаких погребений, и они были определены как кенотафы4. В статье, посвященной итогам работ ЮКАЭ в 1953 г., Е.И. Агеева и ГИ. Па­цевич характеризовали итоги предше­ствовавших работ 1949 и 1951 гг. на Борижарском могильнике на фоне пер­вых незначительных результатов рас­копок на цитадели Жуантобе. Получен­ный материал позволил авторам да ­тировать ранее вскрытые погребаль­ные сооружения в рамках VIII-X вв. А тип всех вскрытых прежде погребаль­ных сооружений определен как «пло­щадки на уровне горизонта с прямоу­гольными оградками» [Агеева Е.И., Па­цевич ГИ. 1956, с. 55]. В результате со свойственной тому времени смелостью было сформулировано и высказано мнение, что эти погребения принадле­жат осевшим тюркам-карлукам, жите­лям городка, существовавшем на месте городища Жуантобе [Агеева Е.И., Паце­вич ГИ., 1 9 5 6 ,с. 3 3 -60 ].

Исследования Б. Нурмуханбето­ва. В 1967 г. целенаправленные и си ­стематические исследования на БМ были продолжены Семиреченской ар­хеологической экспедицией (САЭ). По поручению руководителя экспедиции К.А. Акишева, эти работы проводил Б. Нурмуханбетов. В первый же сезон им было вскрыто более сорока курганов, и в некоторых случаях результаты рас­копок были интерпретированы как «на­земные постройки» (5 экз.). Автор рас­копок так обобщил итоги первых рас- копочных сезонов: «Общее для всех вскрытых курганов то, что захоронения

Дальнейший опыт работ на Борижаре показал, что на гребнях межсаевых участков, на вершине тер­расы расположены погребения в подкурганных катакомбах. Принятая ЮКАЭ методика раскопок, очевид­но, не позволила выявить следы дромосов, которые обычно находятся не по центру кургана [Нурмухан­бетов Б.Н., 1975, с. 106].

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

в них совершены не в обычных могиль­ных ямах, а на специально приготов­ленных для этих целей могильных пло­щадках. Такие оригинальные в своем роде площадки устраивались на уров­не или немногим ниже уровня горизон­та. Делались они всегда из битой гли­ны с примесью мелкой речной гальки. Толщина слоя площадок от 5 до 10 см. Внешние очертания их рисуются в са­мых различных линиях.

Вместе с тем в обрядах погребе­ний прослеживаются и отличные в д е ­талях разновидности. Выражаются они в следующем: могильные площад­ки открыты со всех сторон (курганы 5, б, 17, 21); могильные площадки ого­рожены четырехугольными, близкими к квадрату оградками из пахсы (кур­ган 27 )5; на могильных площадках по­строены архитектурные наземные по­гребальные сооружения (курганы 29 и 33)» [Нурмуханбетов Б., 1969, с. 173]. Б. Нурмуханбетовым были опубликова­ны краткие описания лишь половины из всех раскопанных «курганов» [Нур­муханбетов Б., 1969, с. 165-173; Нур­муханбетов Б., 1970, с. 109-119]. И из них около пяти-шести определены им как «наземные погребальные по­стройки». Как нам теперь представля­ется, и все остальные «курганы», ин ­терпретированные ранее как погребе­ния на «оригинальных в своем роде площадках» или «в оградках», содер­жали в себе остатки погребальных по­строек - наземных склепов. Т.е. три на­меченные Б. Нурмуханбетовым «разно­видности» в реальности имеют отличия не «в обрядах погребений» или ф ор­

ме погребальной постройки, а в степе­ни сохранности и тщательности фикса­ции конструкций в «курганной насыпи» и являются остатками одного типа/вида погребальных построек, которые мы в дальнейшем будем называть «назем­ные склепы».

Однако давление «курганного сте­реотипа» на Б. Нурмухамбетова остава­лось еще достаточно сильным. Перво­начально он вполне обоснованно пред­положил, что постройки были «откры­тыми надмогильными сооружения­ми. Холм образовался позднее, вслед­ствие разрушения стен сооружения» [Нурмуханбетов Б., 1969, с. 173]. Т.е. ни о какой «курганной насыпи» в ре­конструкции формы погребального со­оружения речи не было. Значит и в це­лом БМ вряд ли можно определять ис­ключительно как «курганный могиль­ник». Но в следующей публикации тип погребений в «погребальных построй­ках» определен им как «трупоположе- ние под курганной насыпью внутри на­земных погребальных построек» [Нур­муханбетов Б., 1970, с. 117]. Отме­тим попутно, что в соседних областях Средней Азии к тому времени архео­логические исследования наземных погребальных склепов шли довольно интенсивно. Естественно, накаплива­лись комплексы находок, а так же опыт практических работ [Агзамходжаев Т., 1962; Буряков Ю.Ф., 1968; Ставиский Б.Я., Большаков О.Г, Мончадская Е.А., 1953]. Помимо узко археологических публикаций, эти архитектурные погре­бальные постройки вошли в обобща­ющие историко-архитектурные рабо-

5 Правда, в списке погребальных сооружений, опубликованном позже «оградки» не упоминаются [Нурмуханбетов Б.Н., 1975, с. 107].

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

ты6, а несколько позже ГА. Пугаченкова увидела в т.н. «наусах» раннего средне­вековья архитектурный зародыш «ис­ламских мавзолеев» [Пугаченкова ГА., 1983, с. 23-24].

В публикации, посвященной д ей ­ствительно впервые открытому на БМ типу погребальных сооружений - ката­комбам, Б. Нурмухамбетов привел клас­сификацию всех выявленных здесь «ти­пов погребального обряда». Им упомя­нуты:

1) подкурганные погребения на площадках на уровне древней дневной поверхности;

2) подкурганные грунтовые м о ­гильные ямы;

3) погребения в хумах;

4) наземные погребальные по­стройки из сырца и пахсы [Нурмухан­бетов Б., 1 975, с. 1 07].

Как видим, в описании результа­тов исследований Б. Нурмуханбетова описываемой серии «курганов» оста­валось много неясного. Называть опи­санные группы «типами погребально­го обряда» вряд ли возможно; скорее речь здесь идет о типах/видах погре­бальных сооружений. Куда-то делись «оградки», но появились некие «погре­бения в хумах», о которых, ни в одной публикации или отчете по могильнику, ни сказано, ни слова. В целом интер­претация Б. Нурмуханбетовым резуль­татов своих раскопок уже была под­

вергнута критике [Байпаков К.М., Сма­гулов Е.А., Ержигитова А.А., 2005, с. 139-140]. Наибольшее сомнение вы­зывала интерпретация результатов рас­копок курганов с трупоположением «на могильных площадках без оградок». Получалось, что трупоположение про­исходило на специально сделанную из пахсы с галькой площадку; трупы укла­дывались или рядом параллельно, или под углом 90° друг к другу; покойники были в одежде, с украшениями и про­чими атрибутами (оружием, пищей и питьем в сосудах и пр.). Сразу же над ними насыпался курган, т.е. покойники как-то изолировались. И тут же, на этом же некрополе практиковались трупопо- ложения в глиняную квадратную огра­ду без перекрытия, и тут же в сырцово- пахсовую погребальную постройку, над которой холм образовывался «позднее, вследствие разрушения стен сооруже­ния»7. Вряд ли такое разнообразное от­ношение к покойникам было возмож­но в рамках одной компактной общ и­ны, населявшей на протяжении веков, в общем-то. небольшое поселение на Жуантобе.

В случае с «открытыми площадка­ми», которые сразу же закрывались кур­ганной насыпью, невозможно объяс­нить - почему тогда кости одного скеле­та или обломки одного сосуда оказыва­ются разбросанными по всей площад­ке? Надо было признать, что родствен­ники насыпали курган над уже разо-

6 Например: [Нильсен В.А., 1 966, с. 87-110].

7 О том, что наземные погребальные постройки (склепы) после совершения погребения не засыпа­лись курганной насыпью, а стояли до полного разрушения открыто, говорят как наблюдения над их рас­чисткой, так и множество этнографических параллелей. Использование в публикациях названий «кур­ган», «курганная насыпь» невольно создает ложное представление о внешнем облике погребального со­оружения. Вследствие этого появляются «подкурганные склепы (наусы) Борижарского и других могиль­ников Южного Казахстана» [Левина Л.М., 1996, с. 89].

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

ренным погребением, что трудно себе представить. Или, если подозревать в разорение погребения «грабителей», то тогда им, грабителям, надо было бы как минимум полностью и аккуратно снять насыпь, перемешать вещи и ко­сти, разбросать их по площадке и вновь насыпать курган. Такая картина разме­щения инвентаря и костей встречалась чаще всего, и она характерна именно для остатков погребения в сырцово- пахсовых постройках - склепах. Они, оказывается, строились тут же и в то же самое время. Результаты вскрытия кур­ганов № 26, 29, 32, 33 вполне одно­значно и верно, как теперь можно за­ключить, интерпретировались Б. Нур­муханбетовым как наземные склепы, которые можно было сопоставлять со среднеазиатскими «наусами». Склепы имели небольшие проходы-лазы, кото­рые, видимо, заделывались кирпичной кладкой, а в отдельных случаях закры­вались специально изготовленными ке­рамическими дверками-заслонками. Одна такая дверка была найдена еще Б. Нурмуханбетовым, вторая найде­на нами в 2005 г. при расчистке склепа № 70 (рис.1).

Все эти недоразумения с разнообра­зием «наземных погребений» «на пло­щадках» снимаются, если признать, что со времен Н.П. Остроумова на БМ рас­капывались разной степени сохран­ности остатки погребальных соору­жений для многократных трупопо- ложений в виде сырцово-пахсовых наземных склепов, некогда пере­крытых сводами или куполами.

Почему тогда на БМ, точнее - не­крополе Жуантобе, не во всех случаях зафиксированы руины стен склепов? Надо учесть чрезвычайную сложность работы в пересохшем лессовом грунте,

а так же неадекватность методики рас­копок, которая была обусловлена «кур­ганным стереотипом», т.е. склонностью видеть в любом холме простую грунто­вую «курганную насыпь». Современная археология давно рассталась с такими, можно сказать, краеведческими пред­ставлениями, и пришла к пониманию кургана как разрушенного и деформи­рованного временем архитектурного сооружения, в какой бы ландшафтной зоне он не находился (об архитектуре курганов см. напр.: [Шульга П.И., 2003, с. 191-193; Ольховский B.C., 1991, с. 172-178]). Хотя еще задолго до того, была ясна порочность методик, «ког­да на насыпь смотрели не как на объект изучения, а как на препятствие, которое нужно прокопать, разрушить и достиг­нуть могилы возможно более простым способом, при этом всегда предпола­галось, что основная (искомая) моги­ла должна быть в «центре». Этим имен­но отношением к комплексу и были об­условлены такие печальной памяти приемы раскопок курганов, как тран­шеи накрест или колодцы в середине насыпи» [Миллер А.А., 1934, с. 139]. Со слов Б. Нурмуханбетова, вскрытие борижарских «курганов» осуществля­лось именно «методом» «на снос всей курганной насыпи» [Нурмуханбетов Б., 1969, с. 168]. А во время ЮКАЭ про­сто в центре холма разбивался неболь­шой раскоп, обычно 3 х 3 м, и, в случае обнаружения «площадки», его границы расширялись [Агеева Е.И., Пацевич ГИ., 1956, с. 5-7]. Такая методика вскрытия и не предполагает обнаружение каких- то строительных конструкций в «насы­пи», если тому не способствуют особо благоприятные обстоятельства (напри­мер, очень хорошая сохранность мощ ­ных пахсовых стен).

Смогу лов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

Шагинский археологический комплекс. Возможно именно лучшая сохранность сырцово-пахсовых кон­струкций, или применение более адек­ватной методики позволили другому курганному отряду под руководством А.Г Максимовой практически в те же годы вскрыть на могильнике у аула Шага в соседнем районе ЮКО назем­ные погребальные склепы. Этот внуши­тельных размеров курганный могиль­ник был открыт еще в 1 969 г. в южных предгорьях Каратау. На нем было за­фиксировано более двухсот курганов [Максимова А.Г, 1 974, с. 95 и сл.].

Можно добавить, что археологиче­ские памятники в ауле и его окрестно­стях образуют своеобразный археоло­гический комплекс и этот могильник является его частью. В 2-3 км ниже м о ­гильника в пойме одноименной речки, на территории современного аула Шага расположены три разновременных го­родища [Свод памятников истории и культуры.., 1994, с. 312]. Городище Шага 1 отождествляется с известным в источниках городом Шагильджан. Это

подчетырехугольный в плане холм с возвыше­нием («цитадель»), кото­рое занимает северную часть холма площадью в 0,5 га и высотой около 10 м. К холму примыка­ет с трех сторон «шахри- стан», укрепленный кре­постной стеной. Терри­тория пригорода застро­ена постройками и дво ­рами современного аула. Общая площадь городи­ща около б га. Керамиче­ские комплексы его стра­тиграфической колонки датируются VIII-XVIII вв.

Хронологическими предшественни­ками городища Шага 1 можно считать два небольших ранних поселения, на­ходящиеся также на территории этого же аула. Материал, полученный на этих поселениях, может быть отнесен к пе­риоду первые вв. н.э. - VIII в. Т.е. впол­не обоснованно можно считать, что могильник у с. Шага, исследованный Южно-Каратауским отрядом (под рук.А.Г М аксимовой), является некропо­лем этих поселений доисламского пе­риода.

Отметим, что размеры некропо­ля не ограничиваются зафиксирован­ным количеством "курганов" и площа­дью ими занятой. В ходе обследования «шагинского комплекса» Туркестанской археологической экспедицией (ТАЭ) в 2000 г. у подножия террасы, на верши­не которой расположены курганы, рас­копанные А.Г М аксимовой, было об ­следовано современное кладбище. На некоторых более свежих могильных холмиках были обнаружены раннес­редневековые сосуды. Эти сосуды по

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

технологическим и декоративным при­знакам относятся в Туркестанском ре­гионе к комплексу керамики VI-VIII вв. выявленному при раскопках на городи­щах Культобе и его некрополе («турке­станский некрополь»), Шойтобе, Сидак и еще на целом ряде памятников [Сма- гулов Е.А., 1998, с. 1 8-25]. Наличие на многих из них «тамгообразных» знаков является характерным признаком этого хронологического комплекса керамики (рис. 2, 1, 5-6, 9, 11-12). В одном из кувшинов найден фрагмент бронзово­го браслета с декорированной конце­вой частью. Местные жители поясни­ли, что иногда при рытье могил в земле на глубине они натыкались на эти кув­шины и древние кости. Кости тут же за­капывались, а сосуды устанавливались на свежие намогильные холмики8. Ис­ходя из этого, можно предположить, что современное кладбище расположе­но на территории раннесредневеково­го некрополя. Внешних поисковых при­знаков эти ранние погребения теперь не имеют. Можно лишь предположить, что здесь расположена часть некрополя или с катакомбными, или с ямными по­гребениями.

Проводя в 1970 и 1972 гг. раскопки на могильнике у с. Шага, А.Г М аксим о­вой удалось методически верно вскрыть новый для себя тип памятников, и ре­ально оценить актуальность открытых в данном регионе подобных погребаль­ных построек для археологии Казах­стана. Это следует из того, что она соч­ла необходимым, прежде всего, опу­бликовать результаты раскопок именно этих «курганов» [Максимова А.Г, 1 974,

с. 95]. Хотя вскрытые погребальные по­стройки ею правильно были интерпре­тированы как открытые наземные постройки, перекрытые Коробовы­ми сводами, в публикации эти памят­ники по традиции называются «курга­нами» - курганы № 67-68 , 75-76, 108 [Максимова А.Г, 1974, с. 96].

Все они представляют собой на­земные постройки из сырцового кир­пича и пахсы. Зафиксированные раз­меры кирпича: 50 х 20-25 х 9-10 см; 40 х 25 -30 х 5-1 0 см. Постройки имеют под квадратную в плане форму с раз­мерами по наружному контуру близки­ми 4-5 х 4-5 м. Ориентированы углами по сторонам света. Вход во внутреннюю камеру в виде длинного (3-3 ,5 м) узко­го (0 ,7 -0 ,9 м) сводчатого коридорчика устраивался посередине юго-восточной стены. С наружной стороны входы в ка­меры после каждого очередного под- захоронения тщательно закладыва­лись пахсой или сырцовым кирпичом, использовались и каменные плиты. В подквадратной погребальной камере вдоль двух-трех стен располагались не­высокие (0,1 5 м) суфы - лежанки. Вну­тренние поверхности стен, суфы и пол тщательно покрывались глиняной шту­катуркой. Отмечен и случай побелки.

Останки погребенных зафиксирова­ны внутри камеры и в коридоре обыч­но в виде перемешанных кучек костей. В разных склепах отмечено разное ко­личество погребенных, от 3 до 25. Сре­ди человеческих костей в склепе № 68 обнаружены черепа трех собак. Скелет одной из них in situ расчищен во вход­ном коридоре.

оОбычай оставлять на могилах керамические сосуды, которые были случайно обнаружены при рытье

могилы, зафиксирован в ряде районов Средней Азии [Грицина А.А., Усманова Е.Л., 1992, с. 195].

126 _________________________________________________________________________________________

Смогу ЛОВ Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

Среди костей в шагинских склепах обнаружена репрезентативная коллек­ция находок, среди которых одна со ­гдийская монета конца VII - пер. пол. VIII вв. с квадратным отверстием. Эта находка, а также аналогии другим ве­щам (керамика, железные наконеч­ники стрел и пр.) позволили А.Г М ак ­симовой датировать склепы концом VII - пер. пол. VIII вв. [Максимова А.Г, 1974, с. 115]. Эту датировку она рас­пространила и на исследованные и опу­

бликованные ранее близкие по набору находок Борижарские погребения.

Таким образом, после исследова­ний шагинского некрополя стало окон­чательно ясно, что вскрывавшиеся на Борижаре так называемые «погребе­ния на площадках» и «погребения в пахсово-сырцовых оградках» есть раз­личной степени сохранности остатки «гробниц типа наусов» или «наземных склепов».

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

Рис. 3. Планы некоторых склепов расчищенных в 2005-2010 гг.

Смогу лов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

Новый этап изучения БМ. Систе­матические исследования на БМ были возобновлены в 1997 г. археологиче­ским отрядом Шымкентского област­ного историко-краеведческого музея и ЮККАЭ. За последнее время накапли­ваются материалы по различным ти­пам погребений, но в большинстве слу­чаях вскрываются остатки наземных по­гребальных построек. Более адекватная методика раскопок позволила исследо­вателям во всех без исключения случа­ях четко фиксировать стены и детали ин­терьеров построек, которые впервые на­званы «склепами» [Байпаков К.М. и др., 2000, с. 225]. До этого наземные по­гребальные постройки назывались ис­ключительно «наусами» [Грищенко А.Н., 1992, с. 93-95]. Из интересных новых данных относительно погребальных по­строек можно отметить открытие двухка - мерных склепов [Грищенко А.Н., 1999]. Авторы новых раскопок принимают да­тировку, предложенную А.Г М аксимо­вой для Борижарских склепов VII-VIII вв., которая, надо отметить, не проти­воречит датировкам предложенным на основе анализа разного рода находокВ.И. Распоповой и Я.М . Левиной. Эту д а ­тировку склепов впоследствии поддер­жал и К.М. Байпаков, также датировав­ший их втор. пол. VII - VIII вв. [Байпаков К.М., 1 9 9 9 ,с. 171].

Установлено, что на БМ склепам (рис. 3) хронологически предшествуют погребения в подкурганных катакомбах (рис. 4) и в простых подкурганных м о ­гильных ямах. Но никаких «промежу­точных» или «переходных форм» меж ­ду этими двумя видами погребальных сооружений пока не обнаружено.

Сидакский погребальный ком­плекс. Вывод о массовости и типично­сти наземных склепов как погребальных

построек в южноказахстанском регио­не, естественно, предполагает их нали­чие на некрополях других раннесред­невековых городов. Начиная с 2001 г., Туркестанской археологической экспе­дицией (ТАЭ, рук. Е.А. Смагулов) ведут­ся работы на городище Сидак, в 30 км на СЗ от аула Шага. При этом на берегу высохшего русла Ашасай в 800 -900 м к СЗ от городища обнаружен некрополь в виде сильно размытых не выразитель­ных курганообразных холмов.

На этом некрополе в 2002 г. нами были расчищены шесть холмиков, и оказалось, что они скрывают плохо со­хранившиеся руины сырцово-пахсовых квадратных в плане склепов [Ержигито- ва А.А., Смагулов Е.А., 2004, с. 81 -89]. Остатки склепов и совершенных в них погребений во многом повторяют ре­зультаты расчистки аналогичных скле­пов шагинского и борижарского некро­полей. В большинстве случаев мы виде­ли хаотично разбросанные по полу и су- фам склепа кости и отдельные мелкие находки. Лишь в одном случае скеле­ты лежали почти в анатомическом по­рядке (склеп 4). Из отдельных инте­ресных находок нужно отметить брон­зовое зеркало, фрагмент керамиче­ской курильницы «ладьевидной» ф ор­мы и серебряную пряжку с инкрустаци­ей гранатами и пластинки от поясно­го ремня (рис. 5, 2). Этот пояс с пряж­кой имеет ближайшие аналогии сре­ди жетыасарских (джетыасарских) м а­териалов III-IV вв. [Левина Л.М., 1996, рис. 133]. Вероятно, что подобные по­яса представляют собой своеобразный локально-хронологический тип поясов Евразии. Их характеризуют металличе­ские пряжки (серебро, бронза) с под­вижным язычком и пластинчатой обой ­мой, зачастую инкрустированной. Вся

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

Рис. 4. Ориентация подкурганных катакомб из расчищенных в 2006-2010 гг.

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

Рис. 5. Некоторые из находок в склепах городища Сидак

поверхность, или большая часть, узкой кожаной основы ремня плотно покры­та вертикально расположенными м е­таллическими обычно фигурными пла­стинками, крепящимися двумя «гвоз­диками». Отсутствуют свисающие ре­мешки и прочие элементы.

Назначение склепов. Теперь нам следует кратко коснуться вопроса о функциональном назначении этих ш и­роко распространенных на раннесред­невековых некрополях Южного Казах­стана погребальных построек. А.Г М ак ­симова определила шагинские скле­пы как «гробницы типа наусов» [М ак­симова А.Г, 1974]. Тем самым, как нам представляется, подчеркнув формаль­ное сходство их внешнего вида с хоро­

шо известными к тому времени средне­азиатскими наусами, но отличие ф ор­мы и сути погребального обряда. Это же обстоятельство было подмечено и Б. Нурмуханбетовым: «..борижарские погребальные сооружения, имея мно­го общего во внешнем строении с нау­сами, не являются ими по назначению» [Нурмуханбетов Б., 1 969, с. 1 20].

В истории культуры Центральной Азии наусами принято именовать по­гребальные постройки, свойственные зороастрийскому (или маздеитскому?) погребальному канону, хотя о степени влияния/распространения зороастриз­ма в Средней Азии среди специалистов нет единого мнения. Одни готовы ви­деть проявление зороастризма в каж­

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3,

Рис. б. Реконструкция наземных склепов (по Нильсену В.А.)

дом факте особого отношения к огню, или в любом погребении очищенных костей. Другие отрицают распростране­ние и влияние зороастризма, государ­ственной религии сасанидского Ирана, в оазисах Средней Азии и Жетысу (Се­миречья) в эпоху древности и в раннем средневековье. Каждый из этих подхо­дов имеет свои слабые и сильные осно­вания. Рассмотрение их не входит в за­дачу нашей публикации. Нам следует лишь отметить, что продвинуться в по­нимании религиозной жизни населе­ния присырдарьинских и среднеазиат­ских оазисов, при отсутствии однознач­но трактуемых письменных источников, можно на основании систематическо­го анализа результатов раскопок погре­бальных памятников.

Сравнительно недавно нами была предложена в целом не противоречи­вая реконструкция погребального об ­ряда как протяженного во времени цик­ла обрядовых действий, в котором на­земные склепы занимают промежуточ­ное/срединное место. При этом обря­де наземные склепы служат местом вы­ставления трупа до его полной есте­

ственной скелетизации. После чего очи­стившиеся кости собираются в бытовой или специально изготовленный сосуд, или в специальную урну/оссуарий, или просто заворачиваются в ткань/кошму и погребаются окончательно в укром­ном месте [Смагулов Е.А., 2004, с. 252- 256; Смагулов Е.А., 2004 а, с. 40-55]. При этом склепы не являются местом погребения, а лишь выставления, т.е. служили сооружениями, за которыми в зороастризме закрепилось название «дахма». А случаи обнаружения одно­временно в склепе скелетов, кучек ко­стей, хумов и урн с костями, трактуются как следствие не завершенного погре­бального обряда, когда некрополь вне­запно забрасывался. При таком подхо­де предлагается рассматривать ситуа­цию, зачастую выявляемую при расчис­тке склепов, не как результат закончен­ного обряда, обычно нарушенного по­следовавшим не санкционированным вторжением-«ограблением», а как ре­зультат неоконченного действия, пре­рванного по какой-то причине (которых в реальной жизни было не мало). Ле­жащий на суфе скелет в анатомическом

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

порядке, собранные в кучку кости ске­лета, кости в урне фиксируемые иногда в одном и том же склепе - это разные стадии, которые проходят человеческие останки внутри склепа, при распростра­ненном здесь «обряде выставления». На следующем этапе кости выносятся и хо­ронятся в укромном месте - так появля­ются погребения по «оссуарному» или «хумному обряду». Такая реконструк­ция действительно на наш взгляд объ ­ясняет многие до сих пор не ясные, но часто встречающиеся при вскрытии на­земных склепов моменты. Т.е. концеп­ция имеет эвристическую составляю­щую. Например, становится ясным, по­чему большинство более-менее пред­ставительных комплексов находок (с монетами, например) в склепах Сред­ней Азии датируются VIII в., т.е. време­нем арабского завоевания и утвержде­ния ислама. И почему в склепах ред­ки закрытые комплексы находок более раннего времени. При этом акцентиру­ется внимание на тех сторонах этого об ­ряда, которые никак не могут быть о б ­условлены зороастрийскими представ­лениями. В этом автор не оригинален. На несоответствие среднеазиатских по­гребений в наусах, оссуариях и пр. зо- роастрийской догматике, как она из­вестна по письменным и этнографиче­ским данным, указывают многие авто­ры, но при этом почему-то продолжают именовать эти обряды зороастрийски­ми [Мейтарчиян М.Б., 2001, с. 71 ].

Согласно нашей реконструкции по­гребального обряда применение на­земных склепов обуславливает захо­

ронения очищенных костей в хумах или керамических урнах-оссуариях.А.А. Грицина считает, что в Уструша- не (Джизакская и Сырдарьинская обл. Узбекистана) захоронения костей в ху­мах стали появляться с IV-111 вв. [Грици­на А.А., 1997, с. 27-28; Грицина А.А.,1999, с. 223-225] Т.е. мы можем пред­полагать, что с этого времени получают распространение и места для выставле­ния трупов, возможно в виде наземных склепов. При этом захоронения очи­щенных костей в бытовых сосудах или в специальных урнах-оссуариях не есть некий особый погребальный обряд, а лишь заключительная фаза все того же обряда. Поэтому в случае обнаружения захоронений в хумах или урн с костя­ми можно предполагать наличие где-то в округе, ближе к поселениям с древ­ними и раннесредневековыми слоями, наземных сырцово-пахсовых склепов, и наоборот. Окончательное захороне­ние костей осуществлялось в особых укромных местах, в которых предпола­галось, что они не будут более потрево­жены, и тем более нарушены. И с этой задачей они справлялись не плохо. По­этому подобные некрополи обнаружи­ваются обычно случайно и в самых не­ожиданных местах. Такое место оконча­тельных захоронений костей из склепов некрополя Жуантобе до сих пор не об ­наружено.

Противоположная точка зрения из­ложена в концепции ГИ. Богомолова, который все расчлененные погребения Средней Азии готов объяснять след­ствием распространения зороастризма [Богомолов Г И., 2007, с. 77 -82 ]9. Им

9 Правда, практически одновременно этот обряд связывается с распространением и укреплением по­зиций маздеизма и называется «оссуарным обрядом» [Богомолов Г И., 2005, с. 187-196; Богомолов Г И., 2006, с. 183-193]. При этом остается не ясным, что имеется в виду, когда говорится: «зороастрийский обряд погребения», «маздеиский обряд погребения», «оссуарный обряд погребения». Если за этими по­нятиями стоит одно и то же содержание, то зачем использовать различные названия?

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

отмечено, что «в эпоху раннего средне­вековья ... для всего Согда, ведущим ти­пом погребальной обрядности стано­вится обряд, состоявший из двух эта­пов: предварительное выставление трупов и затем захоронение очищен­ных от мягких тканей костей. Нередко кости помещались в специальные сосу­ды - оссуарии или однокамерные на­земные сооружения - склепы - нау- сы, реже в грунтовые могилы» [Богомо­лов Г И., 2007, с. 77]. Вероятно, автор имел в виду, что упоминаемые «два эта­па», это этапы, которые оставляют наи­более заметные археологические сле­ды. Вообще же в «зороастрийском по­гребальном обряде» специалисты вы­деляют больше этапов, оставляющих археологические следы, помимо тех, от которых археологических следов не сохраняется. Например, некоторые ис­следователи полагают, что действитель­но первый, подготовительный этап, ко­торый не учтен ГИ. Богомоловым, также может быть связан с археологическими объектами. Имеется в виду помещение с ямой в Зб-ом беркуткалинском зам ­ке Хорезма, наус № 2 пенджикентско- го некрополя и кампыртепинские скле­пы [Мейтарчиян М.Б., 2001, с. 65-67]. В соответствии со взглядами, развива­емыми ГИ. Богомоловым, наусы слу­жили для окончательного помещения в них оссуариев - керамических урн (или просто сосудов) с очищенными от пло­ти костями покойного или же для хра­нения просто кучек очищенных костей. Они являлись как бы завершающими в

ряду канонических погребальных со­оружений10. Как известно, этот ряд по­строек выглядит следующим образом: кед (для временного нахождения тру­па в период обряда оплакивания, про­щания); дахма (сооружение где вы­ставлялся труп для очистки костей от тканей); оссуарий (урна для очищен­ных костей); наус (постройка для по­мещения оссуариев) [Хмельницкий С.,2000, с. 1 99]11. «Типичные наусы», с оссуариями или их обломками внутри, хорошо изучены в ряде регионов Цен­тральной Азии [Пенджикент, Пайкенд, Кафыр-кала, Ток-кала, Красная Реч­ка и т.д.]12. Их устройство, за некото­рыми исключениями, единообразно и сводится к единственному помещению квадратной или прямоугольной формы с низким (около 1 м в высоту) сводча­тым входом. Входы в наусы ориентиро­ваны различно и прорезают обычно по­середине одну из стен, если камера уд­линена - всегда торцовую. Размеры ка­мер разнообразны - от 4 до 10 м. Вну­три под невысоким сводом вдоль стен на сырцовых возвышениях - суфах или просто на полу с песчаной или гравий­ной подсыпкой стояли оссуарии. Суфы иногда занимали почти все помещение, оставляя, для вошедшего, только не­большую продолговатую площадку пе­ред входом. Таково обобщенное описа­ние наиболее археологически изучен­ных наусов Пянджикента. В свое вре­мя В.А. Нильсен, исходя из археологи­ческого материала, предложил рекон­струкцию внешнего облика этих погре-

10 На практике зачастую некоторые функции совмещались в одной постройке [Ртвеладзе Э. В. 1989, с.224-225].

11 НалиМейтарчиян М.Б., 2001, с. 67 и сл]).

134

11 Наличие нескольких обзоров избавляет нас от перечислений (см.напр.: [Хмельницкий С., 2000;

12 Последнюю сводку см.: Хмельницкий С., 2000, с. 199-21 5.

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

Рис. 7. Халцедоновые геммы из «клада» в культовом дворе Сида ка

бальных построек, которую без огово­рок принял и С. Хмельницкий [Хмель­ницкий С., 2000].

Исследования погребальных по­строек в Ташкентском оазисе на средней Сырдарие открыли наусы иного архи­тектурного облика. Они имеют круглый план внешнего контура, внутри неболь­шая квадратная камера с нишами в сте­нах. По реконструкции В. Нильсена, они могли иметь купол в виде эллиптиче­ской полусферы (рис. б) [Нильсен В.Я., 1966, с. 8 7 -100 ]13. Своеобразными

моделями таких погребальных постро­ек принято считать локальный тип оссу­ариев, свойственный этому региону и Жетысу. Интересно что, только в наусах у городищ Кавардан и Киндык-тепа об ­наружены оссуарии, в некоторых ахан- геранских отмечено наряду с наличием оссуариев и трупоположения. Во всех остальных известных случаях, а их по­давляющее большинство (!), в этих на­усах совершались трупоположения. Та­ким образом, ташкентский материал, вроде бы показывает, что в наземных

13 Интересно отметить, что круглые в плане склепы были исследованы и среди жетыасарских погре­бальных построек [Левина Л.М., 1996, с. 68].

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

2

ж

4

*

Рис. 8. 7 - рисунок птицы и рыбы на хуме из Сидака (VII! в.); 2 - тамга на хуме из культового двора Сидака (V в.); 3 - тамга и оттиск геммы на хуме из катакомбы Борижарского могильника; 4 - тамга на хуме

из музея г. Туркестан

погребальных постройках VI-VIII вв. со ­вершались различные по типу погребе­ния (трупоположения и очищенные ко­сти в оссуариях и просто в кучках - все эти ситуации М.И. Майтерчиян, напри­мер, называет разными «типами погре­бений» [Майтерчиян М .И., 2001, с. 70- 71, с. 87]), которые принято связывать с разными религиозными системами, а зороастризм, оказывается, не вырабо­тал единого погребального канона, при

всем его особом отношении к вопросу о воскрешении14. М.И. Филанович счи тает, вслед за F. Grenet, что оссуарньи/ обряд появился в Ташкентском регио­не не ранее VI в., как и в Жетысу, из Со- гда. Но при этом формы и оссуариев, I/ самих наземные построек, в которые их помещали, трансформировались под влиянием форм традиционных мест­ных намогильных сооружений [Фила­нович М .И., 1990, с. 85-96]. ГИ. Бого­молов обосновывает более раннее по­явление осуариев в Чаче и видит их ге­незис в керамических гробах парфян­ского времени [Богомолов ГИ., 2006, с. 183-193]. В трактовке этого «зороа- стрийского обряда погребения» в по­следнее время происходит некое пе­реосмысление известных фактов. Если с заключительным этапом погребаль­ного обряда в трактовке ГИ. Богомоло­ва более-менее ясно - очищенные ко­сти помещались в оссуарии, затем - в наземные склепы или в грунтовые мо­гилы, то, как и где происходил первый этап «зороастрийского обряда погре­бения» не совсем ясно. Если наземные склепы - наусы - заняты оссуариями и кучками костей, то где происходит «вы­ставление», причем такое выставление после которого можно собрать все ко­сти и поместить их в специальный со­суд?

Своеобразие в погребальном обря­де выявляется при исследовании мате­риалов раскопок городища Сидак (Тур­кестанский р-н, ЮКО). Возможно, что здесь после очистки костей в наземных склепах, они собирались в хумы и по­мещались на хранение в специальные комнаты расчищенные на уровне верх-

14 «Способ захоронения не может быть конфессиональным критерием» [Мейтарчиян М.Б., 2001, с. 114].

136 _________________________________________________________________________________________

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

него горизонта (VII-VI11 вв.) и на уров­не горизонта с пятиугольным культовым двором (IV-VI вв.) [Ержигитова А.А., Смагулов Е.А., 2004; Смагулов Е.А., 2008]. При расчистке помещений этих горизонтов найдено до сотни архео­логически целых хумов, зачастую вко­панными в суфы или под пол помеще­ний и закрытых крышками, но совер­шенно пустых. Лишь в редких случаях в них находились некоторые мелкие ар ­тефакты. В одном случае найден рядом с хумом зарытый в суфу кувшин с ко­стюмным комплектом и личными атри­бутами. Если предположить, что в ху­мах, обнаруженных пустыми, храни­лись очищенные естественным обра­зом в склепах костные останки усоп­ших членов данной общины, то тогда этот «клад» украшений и амулетов из кувшина можно истолковать как ком ­плект личных вещей и не истлевших д е ­талей костюма, захороненный вместе (рядом) с останками его хозяйки. Со ­став «клада» свидетельствует о высоком социальном ранге дамы, которой при­надлежали эти аксессуары. В нем при­сутствуют, хотя и символически, изде­лия из драгоценных металлов, и вполне реальные статусные импортные атрибу­ты (рис. 7). Вероятно, они были собра­ны с истлевшего в склепе трупа в специ­альный сосуд, при перемещении кост­ных останков на место стационарного хранения. При такой интерпретации на­ходят объяснение и, отмеченные выше, находки в некоторых хумах отдельных мелких вещичек, и находки отдельных костей скелетов в развалах хумов, и аб ­солютное отсутствие во множестве рас­чищенных целых хумов малейших при­знаков пищевых продуктов...

В таком случае, «культовый двор», частично расчищенный по уровню СГ2- 3 на «цитадели» Сидака можно пони­

мать как поминальный храм предков или всей общины, или какого-то элит­ного клана (рода). Какого? Возможно, на это указывает тамга, прочерченная на одном из хумов, найденном наря­ду 'с отдельными костями скелета (рис. 8, 2). Видимо, этот знак присутству­ет на монетах Чача и Согда в IV - пер. пол. VIII вв. (группа 4 по: [ШагаловВ.Д., Кузнецов А.В., 2006, с. 141]; см.: [Яценко С.А., 2001, рис. 29]). Мы име­ем стратиграфическое основание отне­сти сидакский хум с тамгой к III-V вв. О существовании традиции метить по­гребальные хумы родовыми тамгами и личными знаками свидетельствует не­давняя находка в одной из катакомб Борижарского могильника хума с про­черченной тамгой-свастикой и рядом овальный оттиск геммы с изображе­нием оленя (рис. 8, 3). Тамга-свастика присутствует и на хуме в экспозиции музея истории г. Туркестан (рис. 8, 4). Прочерченные «свастические» там ­ги, с поворотом концов в разные сто­роны, известны и в репертуаре тамго- бразных знаков каунчинской культуры. Здесь же известны оттиски печатей на венчиках хумов [Грицина А.А., Алимов К., 1986, с. 36 -45 , рис. 2, 1, 5, 14-15].

Многие таразские погребальные хумы- оссуарии отмечены оттисками печаток [Сенигова Т.Н., 1968, с. 59, рис. 2].

Жизнь храмового комплекса на Си ­да ке прекращается тотальным пожа­ром, разрушением и длительным за­пустением. Однако пожар не был вне­запным для обитателей цитадели. Они смогли предварительно вынести из по­мещений все вещи и инвентарь. И глав­ное, костные останки своих предков. Об этом свидетельствуют пустые хумы в хранилищах; на полах в слое пожара практический нет оставленных в спеш­

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

ке бытовых принадлежностей и пр. Произошло это, если опираться на на­ходки монет, где-то ближе к середи­не VIII в. и, вероятно, было следствием завоевания края арабами [Смагулов, 2004а]. В таком специфичном пись­менном памятнике как «родословия южно-казахстанских ходжей» упоми­наются 718 (или 767) гг. как годы при­хода арабских войск под командова­нием потомков Ханафии в среднесыр- дариинский регион [Муминов, 2005, с. 119]. Вполне вероятно, что в этой ча­сти родословия опирались на некую письменную традицию, памятники ко­торой пока не выявлены, или утрачены безвозвратно.

По мнению специалистов, с перио­дом арабского завоевания Чача связа­на самая трагическая страница его исто­рии. «В результате ряда карательных по­ходов в Чач с 71 3 г., его города и, в пер­вую очередь, столица подверглись раз­рушению и опустошению. Урон был не­поправим. Ат-Табари недаром лаконич­но отмечает: «Все селения Шаша были сожжены». Археологические раскопки в самом Ташкенте выявили наглядную трагическую картину разрушений и по­жаров» [Филанович М., 2005, с. 180].

В историографии традиционно почему-то считается, что только оссу­арии являются единственным и безу­словным признаком (свидетельством) зороастрийской погребальной обряд­ности15, как бы забывая существование, например, древней еврейской погре­бальной традиции, так же связанной с оссуариями. В этой связи академик Э.В. Ртвеладзе отмечает, что специалистами

установлено, «что широко распростра­ненная на раннесредневековых оссу- ариях Согда схема декора в виде двух или четырех многолепестковых розе­ток, помещенных между стилизован­ными колонками, совпадает с традици­онным декором еврейских оссуариев.

На этом основании они считают, что оссуарии с таким декором могли при­надлежать еврейским общинам в Со- где во время становления здесь оссу- арного обряда захоронения (IV-V вв.), но подчеркивают, тем не менее, что та­ких оссуариев единицы и что пока нет полной уверенности в их еврейской атрибутике. Между тем находки оссу­ариев с древнееврейскими надписями из Старого Мерва убедительно свиде­тельствуют о том, что евреи, по крайней мере в Маргиане, использовали оссуа­рии для захоронения» [Ртвеладзе Э.В., 2004, с. 11 ]. К тому же новые исследо­вания показывают, что в отдельных об­ластях доисламской Средней Азии не только «оссуарный обряд» погребения связан с зороастризмом. Об этом го­ворят, например, исследования ран­несредневековой Бактрии. «Характер­ной чертой бактрийского зороастризма было массовое распространение захо­ронений иных видов, не предусматри­вавших предварительного выставле­ния; при этом к числу зороастрийских могли относиться и трупоположения с подогнутыми ногами» [Литвинский Б.А., Седов А.В., 1984, с. 170]. К таким же выводам приходит и ГИ. Богомолов на основе авестийских текстов, в кото­рых упоминается и ингумация, и кре­мация наряду с выставлением. В то же

1 ЧНапример, обычно символика изображений на оссуариях трактуется однозначно в контексте «зоро­

астрийских представлений» [Минасянц B.C., 1990, с. 71-85].

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

время наличие оссуариев не обязатель­но связано с зороастризмом (Ток-кала) [Гудкова В.А., 1 964].

В этой связи интересно, что на не­крополе города Джамуката (городище Костобе (VI- IX вв.) под Таразом, воз­никновение которого исследователи связывают с переселением в VI в. в д о ­лину Таласа части бухарцев под пред­водительством Джамука, в погребаль­ных наземных постройках, названных наусами, нет следов оссуарных погре­бений [Байпаков К.М., 1998, с. 100]. Они, также как наусы Пянджикента, прямоугольной или квадратной в плане формы. На некрополе они стояли, как и на некрополе Краснореченского горо­дища, рядами вплотную друг к другу. Погребальные камеры внутри не име­ли суф, пол просто был выложен кир­пичом и покрыт обмазкой. Служили эти постройки для многократных захоро­нений/выставлений, при помещении в склеп следующего трупа, кости преды­дущих покойников сдвигались в сторо­ну. Выставляли в одежде, со всеми не­обходимыми атрибутами.

Религия основателей Джамуката ис­следователями называется «авестий­ской религией (митраизм)» (!) [Байпа­ков К.М., Терновая ГА., 2002, с. 237 ]16.С. Хмельницкий вслед за Б.Я. Ставис- ким, Б.Г Гафуровым, ГА. Кошеленко и др. называет доисламскую религию Средней Азии «маздеизмом», мест­

ной версией зороастризма [Хмельниц­кий С., 2000, с. 1 99]. При этом в другом месте он признает, что о местных сред­неазиатских религиях «мало или почти ничего не известно». То, что известно о среднеазиатским маздеизме, выглядит как конгломерат общих представлений о борьбе добра и зла, культов природ- ныхстихий, предков и пр. [ХмельницкийС., 2000, с. 254]. Из него вырос импер­ский зороастризм сасанидского Ира­на, но в Средней Азии, похоже, строгой догматики выработано не было, как не было и общих канонизированных риту­алов, в том числе, и погребальных. От­части, наверное, и поэтому, в толкова­нии местной домусульманской религии в историографии имеется множество противоречивых мнений. Б.Я. Стави- ский склонен считать, что даже термин/ понятие «маздеизм» не прижился в на­уке, и заменяет его, на наш взгляд, еще более бесперспективным термином/ понятием - религии «авестийского кру­га» [Ставиский Б.Я., Яценко С.А., 2002, с. 292]. Даже уникальные по объему и комплексности материалы раскопок Пенджикента, и уникальный по интел­лектуальной мощи научный коллектив, работавший многие годы с этим мате­риалом, не смогли окончательно и не двусмысленно охарактеризовать тра­диционную религию раннесредневеко­вого доисламского Согда. И до сих пор, как и более полвека назад, эта рели-

16 Правда, при этом для «реконструкции» обрядовых действий применительно к определенным архе­ологическим реалиям без каких-либо оговорок привлекаются сведения, относящиеся к зороастризму, а хронологически и этнокультурно они связываются с согдийцам, мигрировавшим в Семиречье под давле­нием арабов в пер. пол VIII в. В то время как под митраизмом принято понимать своеобразную религию, получившую широкое распространение в Римской империи. Особо ревнивыми последователями этой религии в последние века до н.э. в первые века н.э. по всему Средиземноморью были римские легионе­ры, чьи гарнизоны были размещены по окраинам Империи. Храмы митраизма - митреумы - имеют ка­ноническое устройство и структура их хорошо изучена.

Вопросы археологии Казахстана. Выпуск 3.

гия характеризуется преимущественно как некий набор «культов» (огня, воды, предков, дерева и т.д.) «авестийского круга». Или же как «согдийский зоро­астризм», но отличный от сасанидско- го зороастризма (?). При этом верно от­мечается, что при работе с археологи­ческим материалом нельзя подменять его анализ толкованием теологических текстов, тем более созданных за тысячи километров и в иной среде, а из архе­ологических материалов в нашем рас­поряжении лишь изображения богов и реконструируемый обряд погребения [Шкода В.Г, 2009, с. 10-24].

Очевидно, что в каждом отдельном оазисе, городе с тяготеющими к нему поселениями, общность социума обе­спечивалась какой-то идеологией, ко­торая по определению должна была на фоне неких всеобщих форм иметь и специфически местную составляющую. Вероятно, и на время вплоть до массо­вого распространения ислама (?), при­менимо определение Б.А. Литвинским «сакской религии». Он писал: «Осно­ву их религии составляли верования, близкородственные дозороастрийским верованиям оседлых иранских племен и народов Средней Азии. Саки прожи­вали в обширном регионе, образуя не­сколько крупных группировок племен. По-видимому, не существовало единой «сакской религии», а имелись сходные в основном, но различающиеся в част­ностях религии отдельных конфедера­ций и даже племен. И погребальный ритуал, и комплексы ритуальных пред­метов подсказывают именно такое ре­шение вопроса. На религию тех сакских племен, которые находились в тесном контакте с оседло-земледельческими

областями, оказала определенное воз­действие религия Авесты, в том числе учение Заратуштры» [Литвинский Б.А., 1972, 154; Литвинский Б.А., 1991, с.69].

Полученные материалы из БМ и по­гребальных памятников присырдари- инского региона эпохи древности и раннего средневековья, на наш взгляд, достаточно наглядно демонстрируют общие дозороастрийские языческие по сути свойства и признаки. Нет ника­ких оснований говорить об участии в их формировании религии сасанидско- го Ирана, так же как подозревать древ­нее население Присырдарии в чтении Авесты. При этом, языческие дозоро­астрийские верования оставались тра­диционными верованиями местных среднеазиатских племен и народов, на которые могли оказывать то или иное влияние как зороастризм, так и буд­дизм, манихейство или несторианство.

Эти выводы базируются как на новых материалах, так и на ретроспективном анализе предшествующего опыта иссле­дований. А этот бесценный опыт на БМ был получен Б. Нурмуханбетовым.

140

Смагулов Е.А. Н а з е м н ы е с к л е п ы Б о р и ж а р с к о г о м о г и л ь н и к а

ТУЙ1Н

Е.0. CMAFVAOB Б0Р1ЖАР КОРЫМЫНЫЦ ЖЕР YCTI

CAfAHAAAPbl

Мак,алада Арыс озеынщ соя жак, терасса- сында орналаск,ан, 13 шак,ырыг^а созылган Bepixap к,орымыныц зерттелу мэселер1 к,арастырылады.

Б.Нурмуханбетовтын, еткен facbipflbin 60- 70-ж. жумыстары барысында осы к,орымда 61рк,атар обалар к,азылды, oлapFa байла- нысты к,ызык,ты да тын, п1к1рлер айтылды. Сол кездеп шлымнын, дамуы децгейЫде Б.Нурмуханбетовтын, i3fleHicrepi мацызды болды, сонымен к,атар, оньй тюрлер! кейЫп кезендерде де езекллИн жойган жок,.

Автор макдпада XIX F. соцынан 6epi жиналган мэл1меттерд| жинак,тай келе, б1рнеше жана дерекнамалык, к,орытындыларын усынады. Жуантобе кдпасына K,apafaH те- рассасында орналаск,ан 700 - дей оба­лар осы кдланын, зиратына жататындыгы жен1нде к,орытынды жасайды. К,орымнын, осы бел1пнде тек к,ана жер ya i саганалары ашыл- ды. Олардыц жалпы саны жузден астам. Беткей жонында жэне терасса успнде Бер1жар обалы к,орымы орналаск,ан, обалар уй1ндтер1 астын- да катакомбалар жэне жерлеу шун,к,ырлары анык,талган. Осы оба астындага жерлеулер жер белне салынган caFaнaлapfa к,араганда ертерек мерз1мделед1, 6ipaK, жерлеу к,урылыстарынын аралык, турлер1 aнык,тaлмafaн. Бер1жар к,орымынык жерлеу к,урылыстарынын непзп турлер1н1к алмасу мерз1м1н анык,тау K,a3ipri кунде Сырдария аумагы археологиясындаш езект1 мэселелерд1н 6 ip i болып табылады.

SUMMARY

ERBULAT A. SMAGULOV GROUND-BASED SEPULCHERS FROM

BORIZHAR BARROW

The article is concerned with the scientific study of Borizhar necropolis, which is stretching for more than 13 km on the left side terrace of the Arys River starting from Karaultobe hill up to the mouth of the Badam River. The works carried out by Nurmukhanbetov B. at the end of the 60-s and in the 70-s of last century have made a great contribution into the studies of this cultural property site in respect of a number of exposed objects as well as the issues raised. He was the first to discover some new designs of burial structures at the necropolis and have them classified.

However, the author, having collected and integrated the data and observations made at the end of the XXth century, arrives at the new conclusions based on the source studies of 700 hills stretching over along one kilometer long terrace of the Arys River, where the site of an ancient city of Zhuantobe is located, providing a proof that they may be referred to the necropolis of this ancient city. Only surface sepulchers have been exposed at this site of the burial mound. Over one hundred sepulchers have already been excavated. An extended Borizhar burial mound, under which both catacombs and ordinary sepulchers were discovered, is located at the edge of the hills and on the surface of the river terrace. Chronologically these sepulchers found under the grave mound predate the above - ground sepulchers, but transitional forms of burial structures have not been discovered yet. The author gives sound principles for classification of various types of sepulchral structures. In archeological studies of Syr-Darya river basin problem number one at present is to give a more precise dating of the major types of Borizhar barrow sepulchral structures and their content.