ББК 66.3 + 72.4(2) В58

УДК 342.5 (47 + 57) : 001

B.laCTL и наука, ученые и власть: 1880-е--иачало 1920-х годов : Материалы МеждунаРОДflОI'О

н аучного коллоквиума. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин» , 2003. - 530 с.

ISB N 5-86007-307-0 В книге представлены матеРl1алы 5-го Международного научного коллоквиума «Власть 11 на)­

ка. ученые и власть: 1880-е-начало 1920-х годов», состоявшегося 6-9 июня 2001 года в Санкт-Пе­тербурге. Публикуются доклады и дискуссия ведуших историков Италии , России. США. ФранUlНI.

ФРГ. посвяшенные взаимоотношениям власти и HaYКI1 , ученых и власти. В центре внимаНIIЯ -проблемы государственного воздействия на организацию науки и практическую деятельность уче­

ных. ПОЛИТl1Зации научных учреждений и организаций. влияния ПОЛИТl1К11 и идеологии на научные

11сследования. распространения науки в обшестве в конце ХIХ-начале ХХ вв.

Издание рассчитано на специалистов и широкий круг читателей , интересуюшихся историей

России .

ББК 66.3 + 72.4 (2) This volume iпсludеs the mаtегiаls of the fifth international colloquium «The Po\ver and the Seience,

the Scholars and the Power, 1880s-1920s», whieh took place in Saint Petersb urg between the 6th and the 9th of June. 2001. It presents the reports and discussions of the leading historians from Italy. Russ ia . tlle

SA. Germany, France, devoted [о the vital aspects of mutual relations between the po\ver and the sci­епее, the eholars and the power. In the limeIight аге rhe probIems ofthe state impact upon organization of the sciences and practical activities of the scientists, оС politicizing of scientific institutions and organi­za tions, of iпПuепсе of politics and ideology Llpon scienrific research , upon the spread of the science in !11(~

society in the late 19th-early 20th cen!uries. The volume is destined for specialists and а larger circle of readers who is interested in the Russian his­

tory.

Р едакционная коллегия:

н. н. СllИРIlПR (Россия) - отв. ред .. Ф. ВЧJlСЛО (США), З. Галили (США).

Б. И. Ко.1ОIIИЦh'IIU (Россия) . Н. В. МlIхаЙ,708 (Россия). Д. Op.70R(h'IIIi (США), С JJ. ПпmО.]ОR (Россия).

В. Ю. Чер"яеR (Россия)

Editorial board:

N. N. Smirmi1' (Rus ia) - chief editor, F. Vchblo (USA), Z. Galili (USA), В. 1. Knlnnitskii (Russia). N. V. Mikhai!ov (Russia), D. OrI01'.fky (USA). S. 1. P()tnIOl' (Russia).

1/ У. Chernyae\' (Russia)

ISB 5-86007-307-0 ~ Санкт-Петербургский Институт истории РАН . 2003 © Издательство «Дмитрий Буланин», 2003

и. В. Герасимов

ВСЕ ВЛИЯНИЕ «ЗНАЮЩИМ ЛЮДЯМ»: НОВАЯ ГЕНЕРАЦИЯ россИйСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ КАК МОДЕРНИЗАТОРЫ

Power 1) сила; 2) могущество. власть (mж. государственная): влияние.

(Мю.нер В. К. АНГЛО-РУССКI1Й словарь.

С . 576).

к черту политику! Пуришкевич, Дум­

бадзе .. . Думбадзе, Пуришкевич -этак

можно с ума сойти и в больнице Нико­

лая очутиться. Я решил заняться агри­

культурой. Я всегда чувствовал склон­

ность к сельскому хозяйству и задумал

осуществить склонность эту на деле.

(Бараllцевuч К. Мой помидор 11 Студенческая

ЖИЗнь. 1910. N114-15. 18 апр. С. 13).

Классический диктум «Knowledge is power» в традиционном переводе на русский теряет важную коннотацию социального доминирования: «знание -силю> звучит как закон физики, описывающий механический мир неживой

природы. Однако замена «power» другим основным словарным эквивалентом (<<власть») также искажает многозначительное высказывание Бэкона: «знание­

это власть» как нельзя лучше подходит для перевода провокационных работ

Мишеля Фуко и для сторонников теории заговора, но слишком категорически

априори политизирует обладателей и производителей знания - ученых. Воп­

рос перевода не является в данном случае сугубо филологическим. От того или

иного прочтения формулы «knowledge is power» во многом зависит формирова­ние определенной матрицы представлений и исследовательских парадигм изу­

чения проблемы «ученый и власть» и шире - «ученый и общество» в России.

«Знание - сила» ориентирует на «естественно-научное» прочтение этой

коллизии, когда история ученых совпадает с историей науки. Общественная

значимость ученого оценивается при таком подходе, который был особенно

популярным в СССР, по весомости его вклада в науку (желательно мировую),

приносящего пользу народу и прославляющего родину. Лишь таким, косвен-

278

ным, образом утверждается и оправдывается высокий социальный статус ученого. «Знание - власть» подразумевает исследование в области политиче­

ской истории и истории политических институтов. Изучение отношений уче­ных и власти заменяется исследованием политических партий или целых соци­

альных слоев, если ученые рассматриваются как часть интеллигенции.

«Ученый» оказывается просто профессиональной принадлежностью больше­вика, эсера или кадета.

В предлагаемом докладе мне хотелось бы обосновать менее конвенционный

перевод на русский язык формулы «knowledge is power», а соответственно и не­сколько отличающийся от доминирующих подходов взгляд на взаимодействие

ученых и власти в российском социально-политическом контексте. «Знание­

<предоставляет> влияние», эта трактовка позволяет преодолеть тенденцию к

асоциальности истории науки и институциональному подходу к политической

истории. Как я постараюсь показать, самое специфическое знание (экспертиза),

например в области сельского хозяйства, может при определенной констелля­

ции социальных групп создавать основу для серьезного влияния на общество,

формируя новые локусы влияния и каналы распространения.

Проблема «новой генерации российской интеллигенции»

Темпы трансформации российского общества в период между революциями 1905-1907 и 1917 гг. были столь стремительными, что историки до сих пор спорят о наиболее подходящей модели социальной композиции межреволюци­

онной России , о терминологии и концепциях для характеристики возникавших

социальных групп. Более того , даже российская интеллигенция , обычно столь

быстро реагировавшая на изменения в расстановке социальных сил и появле­

ние нового «общественного типа», не успела создать всеобъемлющий мета­

нарратив , описывающий характер происходивших перемен. Таким образом ,

современный историк не может обнаружить некую общепринятую историогра­

фическую модель или освященную десятилетиями традицию самоописания

(подобную той , что придала статус исторического термина и даже модели по­

нятию «разночинец») .

В этой чрезвычайно динамичной и пластичной социальной среде межрево­

люционного периода выделяется заметная группа образованных людей, ко­

торая не может быть детально описана ни в рамках традиционной российской

оппозиции «интеллигенты - чиновники», ни в терминах современной истории

профессионализации или развития гражданского общества. А между тем имен­

но эти тысячи людей не только создали особую «культуру модернизации» (по

удачному выражению Эстер Кингстон-Манн), I но сознательно приняли на себя

миссию модернизаторов , которая прежде была прерогативой горстки высших

сановников и немногочисленных революционных групп. И если бюрократы и

революционеры могли лишь регулировать процесс модернизации (ускоряя или

замедляя ее ход) , то именно инженеры , юристы , врачи , учителя , эксперты в об-

I Кingston-Mann Е . ln Search оС the Тгие West: Cultuгe , Economics and PгobIems оС Russian Ое­

velopment. New leгsey: Princeton University. 1999. Р. 4.

279

ласти сельского хозяйства и т. п. являлись «субъектами» развивающегося руди­

ментарного гражданского общества и рыночной экономики. Опираясь на

известную идею Александра Гершенкрона о факторах - «заместителях отсут­

ствующих экономических предпосылою>,2 можно охарактеризовать роль «об­

щественных модернизаторов» как одного из таких заместителей отсутст­

вующей экономической инициативы национальных производителей (прежде

всего, крестьян).

Источники сохранили многочисленные свидетельства сознательных усилий

образованных носителей «культуры модернизации» по улучшению социально­

экономической ситуации без применения административных или политических

мер, а путем согласованных действий «общественности». Причем традицион­

ное самоназвание сообщества интеллигентов - «общественность» после Рево­

люции 1905--1907 гг. приобретает новые коннотации профессиональной и эко­номической деятельности вне государственных структур. Таким образом, на

уровне эмпирического материала очевидно появление некоего нового социаль­

ного феномена в межреволюционной России. Гораздо труднее концептуали­

зировать его в рамках какой-то одной объясняющей модели. По словам Лео­

польда Хаймсона, «the presumed attitudes and patterns of collective behaviol' of various groups in postreform Russia сап at best Ье correlated with complexes -syndromes - of social characteristics. N о single characteristic provides апу adequate objective indices for them, but they frequently assume significance as guides to соllес­tive behavior jointly with others».3

Признавая незавершенность процесса кристаллизации особой социальной

группы «общественных модернизаторов», мне кажется корректным вместо

произвольного синтеза традиционных историографических моделей взять за

основу исследования совершенно новую, которая отражала бы начальный

уровень институциализации, достигнутой этой группой к концу старого режи­

ма. Уже будучи описанной в рамках такой новой, а потому нейтральной по от­

ношению к сложившимся историографическим подходам модели, интересую­

щая нас социальная группа может быть рассмотрена в контексте процессов

профессионализации, модернизации, замены традиционной интеллигенции

слоем интеллектуалов и т. д.

Более аморфная, чем «социальный слой», но конкретнее, чем «идейное тече­

ние», модель социального поколения представляется мне плодотворной для

концептуализации движения «общественных модернизаторов» . В этом убежда­ет и анализ биографических данных более тысячи экспертов в области сельско­

го хозяйства (профессоров, агрономов, ветеринаров, кооператоров и т. д.), а также публикаций в десятках профессиональных периодических изданий. Меж­ду 1905 и 1914 гг. происходят синхронные изменения в политическом климате и структуре рынка занятости для образованных людей, общественном дискурсе о

роли специалистов в разных сферах экономики и желательном характере

преобразованиЙ. Становятся публично заметными люди среднего возраста с

~ Ger.schellkГOIl А . Economic Back\vardness in Historical Perspective. Massachusetts: Cambridge Uni­\"ersity. 1966. Р. 123-I24etal.

3 Haim.\'oll L. Н. The РгоЫеm of Social Identities in Еагlу Twentieth Century Russia 11 Slavic Revie\\·. 1988. N!! 2. Р. 3.

280

похожим социальным происхождением, разделяющие общую программу соци­

ально-экономического реформизма. Возможность датировать, пусть условно.

начало и завершение этого периода также указывает на релевантность модели

социального поколения. (Интересно, что «поколенческая» парадигма уже дав­

но присутствует в работах историков этого периода. Так, Р. Маннинг приписы­

вает «поворот к земле» поколению дворян , сформировывавшемуся в 1890-х гг.;

Д. Мэсей пишет о «новой генерации просвещенных или либеральных бюрокра­

тов», а в исследовании В. В. Шелохаева фигурируют «либералы новой гене­

раЦИИ»).4

Опирающаяся на традицию, заложенную классической работой К. Манн­

гейма, современная социология «социальных поколений (когорт)>> подчеркива­

ет важность изучения исторического контекста и даже демонстрирует близость

истории ментальности, поэтому может быть с успехом положена в основу ис­

торического исследования. Современная социология настаивает на четком

терминологическом разграничении: «поколение» объединяет сверстников, а

«социальное поколение», спаянное общим историческим опытом, ценностями

и сплоченное воздействием одних и тех же социальных институтов (школа,

армия), должно называться «когорта». К сожалению, слово «когорта» оказа­

лось уж слишком сильно скомпрометировано в русском языке советским обще­

ствоведением, поэтому я буду использовать в качестве компромиссного терми­

на понятие «генерация» для обозначения феномена социального поколения.

Носителей новой «культуры модернизации» межреволюционного периода я

буду называть «новой генерацией российской интеллигенции», совмещая в на­

звании новую объясняющую модель с традиционной и достаточно общей соци­

альной категорией.

Это сочетание кажется допустимым, поскольку российская интеллигенция

традиционно делилась на поколения (<<шестидесятников», «семидесятников» и

т. д.). До первой русской Революции 1905-1907 гг. образованный человек, стремящийся к достижению прогрессивного общественного идеала, автомати­

чески был бы при числен к рядам интеллигенции. Он мог быть при этом за­

мечательным врачом или талантливым военным, но высокие профессиональ­

ные качества оставались фактом его личной биографии, не становясь ключевой

характеристикой особого социального типа. В хрестоматийном рассказе

А. П. Чехова «Ионыч» высокий профессионализм оказывается даже антипо­

дом истинно интеллигентского этоса. Эта ситуация меняется в период «безвре­

менья» (в межреволюционный период), когда на основе теории «малых дел»

возникают различные интеллигентские проекты социальной инженерии. Впер­

вые значительная часть некогда монолитной интеллигенции попыталась дос­

тичь своих общественных идеалов путем квалифицированной профессиональ­

ной деятельности, тем самым переходя в новое качество. Возникает новый тип

образованного человека или даже несколько типов, переходных от интеллиген-

'Manning R. Т. The Crisis оС the Old Order in Russia . Gentry and Government. Prince!on, 1982. Р. 17- 18; Масеу D. А . Agricultural Reform and Political Change: The Case оС Stolypin 11 Theodore Taranovski. ed . Reform in Modern Russian His!ory: ProgTess ог Cycle? Woodrow Wilson Center Press and Cambridge University Press. 1995. Р. 168; Шелохаев В. В . Либеральная модель переустройства

России. М. о 1996. С. 13.

281

ции к интеллектуалам современного общества (при всей условности и идеаль­

ном характере этих типов), - новая генерация российской интеллигенции .

Необходимо еще раз подчеркнуть, что для характеристики социального по­

коления (когорты) биологический возраст членов не имеет значения , но важно

примерное равенство занимаемого профессионального лоложения. Социаль­

ное поколение формируется благодаря некоему выдающемуся историческому

событию или серией событий , которые поражают воображение тех , кто ничего

подобного прежде не испытывал, как правило - людей молодых или среднего

возраста. Поэтому традиционно подчеркивается молодость представителей

«поколения 1812 года» или «поколения Гражданской войны». Для новой гене­рации российской интеллигенции объединяющим импульсом послужила пер­

вая русская Революция 1905-1907 ГГ., которая продемонстрировала банкрот­ство традиционного интеллигентского (идеологического и политического)

идеала, предложив выработать «новые "буржуазные" формы интеллигентско­

го служения»5 народу и стране. Модель социального поколения эксклюзивна,

она не включает всех современников главного события, но лишь тех, кто отреа­

гировал на него определенным образом и разделяет идеалы и самую общую

программу поколения.

Перечисленные конспективно основные элементы модели новой генерации

российской интеллигенции (далее - НГ) характеризуют ее как открытую и ди­

намичную систему: вне конкретного исторического контекста невозможно

провести однозначную и четкую границу, отделяющую представителей НГ от

социально или культурно близких им современников; чем глобальнее подход к

анализу НГ, тем более абстрактны возможные результаты. Поэтому в этом

докладе речь пойдет лишь о тех представителях НГ, которые были связаны с

сельским хозяйством и пытались найти альтернативу бюрократическому и

революционному путям решения основной проблемы межреволюционного

периода - аграрной.

Структура «новой генерации российской интеллигенции»

Итак, для исследования крайне динамичной группы образованных «мо­

дернизаторов» из среды общественности была предложена модель социально­

го поколения, условно названного новой генерацией российской интеллиген­

ции. Дальнейший анализ структуры НГ должен определить важные аспекты

истории этих людей, которые не были включены в традиционные объясняю­

щие модели.

1. «Взрыв» агрожурналистики, или формирование общественной сферы ин­тересующихся проблемами сельского хозяйства.

Для возникновения социального поколения необходимо, чтобы в обществе

сформировалась для него особая ниша и интерес к тому кругу вопросов и

проблем, которые станут полем притяжения для людей, вовлекаемых в ряды

«социальной когорты». До первой русской Революции 1905-1 907 гг. такая ни-

, ГРll20ровСКlIЙ А. На распутьи: к современному земскому кризису // Агрономический журнал .

1913. Кн . 3. С. 10.

282

ша для тех, КТО профессионально занимался «аграрной политикой», была край­

не мала, а интерес в обществе к неполитическим аспектам проблем сельского

хозяйства ничтожен. Мы можем судить об этом по динамике развития двух ле­

гальных общественных институтов, формировавших и отражавших обществен­

ный дискурс о сельском хозяйстве: общества сельского хозяйства (далее -ОСХ) и специальной сельскохозяйственной прессы.

К 1861 году в разных уголках России возникло около 30 обществ сельского хозяйства, некоторые из них просуществовали весьма непроДолжительное

время. Они носили элитарный характер и почти не имели практического влия­

ния. В пореформенный период деятельность этих обществ начинает меняться. и

после принятия в 1897 г. Нормального устава ОСХ окончательно трансформи­руются в разновидность сельскохозяйственных кооперативов, а их число резко

увеличивается: с 269 - в 1897 г. до почти 4000 - к 1914 г. Этот стремительный успех ОСХ свидетельствует в большей степени о росте интереса общественно­

сти и государства к проблемам сельского хозяйства (выражавшемся в том числе

в многомиллионных ежегодных субсидиях), чем об эффективности этих об­

ществ, которые в среднем тратили не менее 20% своих бюджетов на содержание штата сотрудников.

Еще более эффективным и наглядным инструментом измерения интереса

общества к проблемам сельского хозяйства является количество специальных

периодических изданий и даже статей, посвященных различным аспектам сель­

ского хозяйства, публиковавшихся ежегодно начиная с царствования Екатери­

ны 11 и до наших дней. Динамика этих публикаций позволяет судить о масшта­бе общественного интереса к сельской проблематике, о социальном составе

читателей сельскохозяйственной периодики и даже о политических силах, сто­

явших за «агрожурналистикоЙ». Именно массовое печатное слово повлияло на

изменение общественного климата в стране, подготовив почву для появления

нового типа общественных деятелей.

Динамика развития сельскохозяйственной периодики во многом повторяет

динамику распространения ОСХ. ДО конца XIX в. агрожурналистика была ориентирована на ограниченный круг читателей, интересующихся теоретиче­

скими проблемами земледелия. К началу хх в . во всей Империи издается не­

сколько десятков газет и журналов. Настоящий взрыв агрожурналистики про­

исходит после Революции 1905-1907 гг. (см. табл. 1).

Таблица

Число сельскохозяйственных периодических изданий в России в период ]907-]914 гг. 6

Год

Количество изданий

Точные цифры могут не совпадать с приведенными (это зависит от критери­

ев, принятых разными статистиками), но общая тенденция подтверждается все-

6 Вит-ъ. Сельскохозяйственная периодическая печать в России: к ее пятидесятилетию 11 Агроно­мический журнал. 1915. N.! 7-8. С. 76; Агрономическая помощь в России 1 Под ред. В. В. Морачев­ского. Пг. , 1914. С. 344.

283

ми доступными источниками: 75% существовавших к 1917 г. сельскохозяйст­венных изданий были основаны после 1905 г.

Если рассматривать количество специальных периодических изданий как показатель популярности их проблематики, можно реконструировать струк­

туру интересов российской читательской публики. К 1911 г. сельскому хозяйст­ву были посвящены 5,5% всех газет и журналов, издававшихся в России, что со­ответствовало почетному третьему месту по популярности среди 28 других тем. К 1912 году доля агрожурналистики выросла до 6,8% (см. рис. 1).

31%

о Ilо .. IIIТlIIGl,l1у6.lltШ 1 ("тltК<I. ,.1IП('I:МТУра;

• ОФIЩН<L1Ыlые II;цаIШЯ:

rn &))'1)(",Ю8I1(1, ре.Д IIПI(),JIЮ-

11 рат:1 lк,'lIl1ые н Ш·'IЖUНIIЫ(.'

uollfxX:bl;

111 Ct~.'IЫ'Koe хо.1яikтuо. l~'('() IЮЛГТUО, p, .. 6oJ(tll1t'U() 11

OXOT,I:

• B C:('()(' l iL'l lJIllJilC

Рис. 1. Распределение российской периодики по основным темам в 1911 г . 7

Несмотря на то что «политика, публицистика и литераТура» по-прежнему

занимали господствующее место в списке интересовавших образованную пуб­

лику тем (31%), агрожурналистика твердо занимала четвертое место, создав свою особую нишу и, очевидно, круг читателей. С ней не могли соревноваться

даже рекламные и юмористические издания , контролировавшие менее 1,5°/0 читательского рынка.

Таким образом, к 1910-м гг. общественная сфера (public sphere) распростра­няется и на область интересов, связанных с доселе чуждым ей сельскохозяйст­

венным производством. Сельскохозяйственные общества и агрожурналистика

выступают в роли «салонов» и «мира письменности», которые, согласно

Ю. Хабермасу, создают фундамент буржуазной общественной сферы. R

Необходимо перечислить, хотя бы кратко, основные свойства этой новой

области общественной сферы России. Прежде всего, в отличие от формирова­

ния в столицах традиционной интеллигентской культуры, эта сфера развива­

ется на периферии. Если подавляющее большинство классических интеллигент­

ских <<Толстых журналов» издавались в Москве или Петербурге, большинство

влиятельных сельскохозяйственных изданий выходили в провинции: в Харько­

ве (<<Агрономический журнал», «Южно-русская сельскохозяйственная газета») ,

' Газетный мир: Адресная и справочная книга I Под ред. И . В . Вольфсона . СПб.(?) , 1912. Кол . 525-526.

8 HabermllS J. The Structural Transfoгmation оС the Public Sphere. Ап Inquiry into а Category оС Bourgeois Society. Massachusetts: Cambridge, 1989. Р. 30.

284

Перми (<<Пермская земская неделя»), Самаре (<<Журнал общественной агроно­

мии», «Самарский земледелец») и т. п. Как видно из рис. 2, абсолютное ли­дерство в развитии агрожурналистики принадлежало губернским городам,

чуть более трети изданий приходилось на СТОЛИЦbl, и почти каждое пятое изда­

ние ВblХОДИЛО в уеЗДНblХ городах (считая вместе с КРУПНblМИ селами). Таким

образом, несмотря на большую диверсификацию и демократизацию нового

пласта общественной сфеРbl (по сравнению с ее интеллигентским слоем , фор­

мировавшимся в XIX в.), ей все еще не хватало ресурсов и социалЬНblХ струк­тур, чтобbl уравнять шаНСbI «глубинки» и основных КУЛЬТУРНblХ центров.

~·бсРIIСКlIС города 16'.

Yt':=t.111bIC гороnа 1800

J\1(КOKIJ:1 11

Il rтроград

З5~!о

~ J\locкoa 11 ПСТРОll>а.l

ш rУбt'РIIСКlIС '"О(ХJ,'Щ

~ УсаДIt ые ГnРО.1а

18* Села

l'IIC. '1.. l'аспределение сельскохозяйственной пеРИОДIIК~i по месту пуЬликации к сентяЬрю I У I Ь г. у

Следующим ваЖНblМ свойством общественной сфеРbl, которая сформирова­

ла НГ и затем сама ИСПblтала ее влияние, бblЛ плюрализм социалЬНbIХ сил, сто­

явших у ее истоков. Глядя через призму агрожурналистики, Мь! можем «взве­

сить)) влияние каждого общественного института на этот пласт общественной

сфеРbl по количеству издаваеМblХ ими газет и журналов. К 1916 г. правительст­венные учреждения, земства и чаСТНbIе издатели контролировали примерно по

15% периодических изданий сельскохозяйственной тематики (45% вместе взя­тые). ОсталЬНblе 55% делил между собой конгломерат всеВОЗМОЖНblХ общест­венных организаций: коопераТИВbI, сельскохозяйствеННbIе и профессиональ­

вые общества и т. п.

Наконец, тиражи сельскохозяйственной периодики косвенно свидетельст­

вуют о примервой численности читательской аудитории, а значит, и размерах

нового пласта общественной сфеРbl, КОТОРblЙ сформировал НГ. Несмотря на

трудности таких расчетов (отсутствие регулярной и полной статистики, частое

изменение тиража изданий и пр.), Мь! можем установить некоторые примеРНblе

цифРbl. Средний тираж номера сельскохозяйственного периодического изда­

ния составлял 2000-2500 экземпляров. ОСНОВbIваясь на данных, имеющихся по

~ Справочник по сельскохозяйственной периодической печати (1916) I Под ред. В . В. Морачев­

ского. Пг. , [916. С. ХУ.

285

302 из 31 О периодических изданий сельскохозяйственной тематики, выходив­ших в 1916 г., мы можем определить общее количество вышедших номеров. В 1916 г. было отпечатано около 6872 номеров (в основном, журналов). Умно­жив это количество на средний тираж номера (возьмем его минимальное значе­

ние- 2000 экземпляров), получим общий тираж приблизительно в 13744 000 эк­земпляров в год. Это - громадный тираж, особенно в условиях военного

времени и дефицита бумаги. По моим подсчетам 90--95°'0 тиража попадало в руки читателей, в то же время в деревнях каждый номер читали несколько чело­

век. В любом случае можно говорить о сотнях тысяч активных читателей.

Основными читателями агрожурналистики были специалисты, и это лишь

косвенно свидетельствует о степени интереса всего российского общества к

проблемам сельского хозяйства. Благодаря колоссальному таксономическому

проекту по выявлению всех публикаций, посвященных аграрной проблематике

во всех видах изданий, который на протяжении 35 лет до своей смерти в 1925 г. , осуществлял Александр Педашенко, мы можем реконструировать масш­

таб вовлеченности всей образованной публики в обсуждение некогда узкоспе­

циальных вопросов (см. рис. 3).

о КО.IIIЧl'Ствостатеil ll k:lllIr

(t'ОТIIИ)

[] t..:Q.lI1Чество

Щ:РIIOДllчесЮIХ 11:1.101111\11

Рис. 3. Ежегодное количество российских периодических изданий , публиковавших материалы на сельскохозяйственные темы , и публикаций по этой проблематике (1901-1916) , о

'11 Расчеты сделаны на основе данных . опубликованных в ежегодниках: Указатель КНIIГ, жур­

н а..1 ЬНЫХ и газетных статей по сельскому хозяйству за <1889- 1917, 1918- 1922- 1926> ... гг. / Сост.

А . Д . Педашенко . СПб. ; Пг .. 1901- 1916. Несмотря на всеохватывающий характер этого источ-ни­

ка. в нем отсутствуют некоторые блоки информации за отдел ьные периоды . Поэтому схема учи-ты­

вает лишь динамику за 1907-1916 ГГ., и недостающие сведения за 1914 г. заменены косметиче-ско й

вставкой , чтобы не создавалось ложного впечатления о резком падении числа периодических изда­

ний в этом году.

286

Согласно данным А. д. Педашенко, пик общественного интереса к сельско­

му хозяйству приходится на 1913 г., когда в России было издано более 23,5 ты­сяч статей, брошюр и книг по этой теме, т. е. каждые 22 минуты выходил новый материал , посвященный тому или иному аспекту аграрной политики .

Итак, к 1910-м гг. В России достигает пика совершенно беспрецедентный ин­

терес общества к сельскому хозяйству. Специфические знания, некогда бывшие

уделом узкого круга ученых, становятся достоянием многочисленных специа­

листов-практиков и даже, в популярной форме, широкой общественности . Со­

здается канал влияния сельскохозяйственной экспертизы на формирование

общественного мнения в стране. В общественной сфере формируется значи­

тельная ниша, зарезервированная для тех, кто профессионально занимался

сельским хозяйством. Эта ниша характеризовалась параллельными процесса­

ми децентрализации и институциональной диверсификации, что предоставля­

ло людям, занимавшим ее, значительное пространство для маневра и самостоя­

тельной деятельности.

Образование новой генерации российской интеллигенции

Несмотря на сложившийся к 191 О-м гг. благоприятный интеллектуальный климат, новая социальная группа не могла появиться неожиданно. Важнейшим

фактором , сформировавшим новую генерацию, стала учеба в специальных

сельскохозяйственных институтах и училищах. Поражение Революции 1905-1907 гг. привело на студенческую скамью четырех старейших сельскохозяйст­венных институтов, а также в средние специальные учебные заведения и на

частные курсы новых людей. Многие студенты уже успели до этого проучиться

на филологических или юридических факультетах, что было типичным вы­

бором для дореволюционного прогрессивного юношества. Столь радикальная

смена специализации была символичной сама по себе, но еще важнее для нас

изменение социального состава студенчества (см. рис. 4).

IfХI"

R()'.

61f .

411" .

2(1"',

11". 11(95

[] 'lOTO~ICТn('IIIILoI(' ~IВОРЯllе

[] Д(.'Jl! 1 11'111 Ы\. .lftОРЯI I . IЮ("ШlOсн'жаши'\ 11

~IIIЮВllltt«)8

• IIЗ .IУХОВIЮI"t' .ш~tttIfЯ

[] Ж'Н I I IOЧl'ТlIЫХ ГР'lЖД311 11 h:УГЩО!]

Q меIЩ1 11 /..'

D КJX'СТЬЯII('

1901 190R 1915 EI !lIIfXllklllllbl(' rЮ.l..13IfНЫЕ'

Рис . 4. Социальное происхожден!!е студентов четырех старейших сельскохозяйственных институтов в Росси!! В 1895-1915 ГГ. 11

11 Ива1l0В А. Е. Высшая школа России в конце ХJХ-начале ХХ вв. М. , 1991 . С. 274. Эти данные отражают ситуацию в Московском сельскохозяйственном институте , Институте сельского хозяйст­

ва и лесоводства в Новой Александрии , Лесном институте и Межевом институте.

287

Стабильность структуры 1890-х гг. нарушается после Революции 1905-1907 гг . К 1915 году социальный состав студенчества зеркально повторяет дореволюционное соотношение : доля дворян сокращается в 2,4 раза, а число выходцев из крестьянского сословия вырастает почти в 4 раза (в 3,8). Если в ] 895 г. большинство студентов (54,б%) составляли дети служилой элиты, то спустя 20 лет примерно эта же доля (58,2°'0) приходится на крестьян и мещан .

Новые люди принесли с собой новый профессиональный этос . Старейший

профессор Московской сельскохозяйственной академии (МСХА, основанной

в 1 8б5 г. под названием Петровская сельскохозяйственная и лечебная акаде­мия) , Алексей Федорович Фортунатов, собирал данные о последующем трудо­

устройстве выпускников академии первых 28 лет ее существования. Согласно этой статистике , учитывающей карьеры примерно 3/4 всех выпускников ,

менее БО,о выпускников с дипломом «ученого агронома» впоследствии работа­

ли по специальности - агрономами . Почти столько же выпускников назвали

своей профессией «искусство и литературу» . Едва ли десятая часть всех

выпускников академии в дальнейшем выбрали службу в земстве, что счи­

талось наиболее прямой формой служения интересам всего общества

(см . рис. 5).

11%

ffi) L.'Yi,"JI,," чilt ТIlЫХ ШН'ЮI}l\

• :\о.НllkrIlОI1;lIIllt' I Ш СО(К'lВl'lIlfоi, 11_111

i1J~:11.1C)oaIIlIOlt ."'\111('

о 1 11);'lBll1l·.II.c.-ТfЧ·JIII.tJ.t(·1~ж6.1

о : ~('\lt· ... ,,:1.Я сJiщt't'IНt'IIIЫЯ c.'.lpKQa

rm I I Jх·rю.l'lll.IlIllt

m ') :lPYIII\ .J;.IJI1.ПIIII

Рис. 5. Распределение выпускников Петровской сельскохозяйственной и лечебной академии по OCHOBHblM сферам занятости в 1865-1893 ГГ. "

После серии студенческих беспорядков академию закрыли и открыли вновь в 1894 г . как МСХИ. Профессор К. А. Вернер собрал данные, касающиеся 43,5°0 выпускников , которые учились в МСХИ в предреволюционное десятиле­тие (см. рис. б) .

Несмотря на меньшую репрезентативность данных К. А. Вернера, заслужи­вает внимание совпадение числа управляющих имениями в его выборке и в ста­

тистике А. К. Фортунатова (19 и 17'Jo соответственно) .

Из 125 мужчин и женщин , которые окончили МСХИ в ] 91 О году (большин­ство поступило в институт в 190б году, после Революции 1905-1907 гг.). по меньшей мере 77 человек (б1 ,БО/о) заняли впоследствии агрономические должно­

сти. Фигура же управляющего частного имения практически исчезает из списка

11 ФортУllатов А . К стаТИСТl1ке результатов агрономического образования. СПб .. 1984. С. 4--5.

288

..

профессий выпускников послереволюционного периода, которые исповедова­

ли экономическое служение народу и стране как путь к ее обновлению .

EI ХС}.JмiКГВOI~IIIШ· 11.1 t'lil»e11 ..к:\'.IL'

11 C1\;;+.:iiJ U 'lilCJl I .... X It\lt IЩ.wх

о 11J)(>I1I,.1~tШltlll('

Рис . 6. Распределение ВЫПУСКflИКОВ П етровской сельскохозяйствеllН ОЙ и лечебной академии

по основным сферам занятости в 1894--1904 ГГ . 1)

в 19 14 г. были опрошены 229 студентов МСХИ (15°'0 от общего числа), что­бы выяснить их профессиональные пристрастия. Результаты этого анкетирова­

ния представлены на рис. 7.

l' :1'

о чаСlllа}l .lrlМIIНI\III·lt~-".ам c.IYJt;ua

• 11O'-1\"'t'IIШ: .11111.10\1<1

о 1It' OIlil'ПI.ll1

о r()l!\Н:Щt:III'" 1I.1~'IIHJlI :lt"(Ю I IIЩII'Н'( МIII.lt.'ЯIl'lbtЮСТII

Рис . 7. Профессиональная ориентация студентов МСХИ 110 анкете 191~ г . "

в 1914 г. подавляющее большинство студентов были заинтересованы в про­фессиональной карьере сельскохозяйственных специалистов ; чуть более чет­

верти хотели посвятить себя исследовательской деятельности (27°'0 по сравне­нию с 29°"0 - по данным К. А. Вернера и 13°'0 - по данным А. Ф. Фортунато­

ва) . более половины чувствовали ПРl1звание к работе на ниве «общественной»

" Земский агроном . 1915. N2 10. С. 620. " Моско вская сельскохозяйственная академия имеНII К. А. Тим ирязева: к 100-летию основа НII Я.

1865-1965. М .. 1969. С. 107.

19 3а""1 .\;' 39 1 289

.-

(земской и кооперативной) агрономии и лишь двое мечтали о службе в частном

имении.

Результаты анкентирования показывают, что профессиональная ориента­

ция студенчества дореволюционного периода и 1914 г. сильно различаются. Во многом это связано с изменившимся социальным составом студентов-аграри­

ев, о котором говорилось выше. В МСХИ этот процесс был особенно дина­

мичным. Статистика показывает, что примерно в 1910 г. происходит важная трансформация в социальном составе студенчества, его дальнейшая демокра­

тизация (см. рис. 8).

1111900,'.; 35 l1li 1906 Г.; т------------------------------- Ю 19 11 Г.;

О 1 9 1 5г 30 ~;i~~----------------------------=~----

25 +fшl---------------------------~};}_-----

20

15

10

О Дворяне Ч IIНОВ- ДУХО8С II СТВО П очетllые Купечество МtщаllСТВО Ka.JaKII .

ШIЧССТВО 1-Р3ЖД3 11е Н1 I АШIIС (IIIIIЫ

11 ра.1110-

Ч II Нl LЫ

Рис. 8. Чис.ло студентов МСХИ (в процентах)

Крестьяне И щм:тра tll(Ы

и их социальное происхождеЮ1е в 1900. 1906, 1911 и 1915 гг. 15

Выпуск 1910 г., к которому, в частности, принадлежал Александр Чаянов ,

оказался во многих отношениях примечательным. Это было последнее поколе­

ние петровцев, живших вместе в пансионе при академии. Для выпускников

1914 г. МСХИ являлся уже просто местом учебы, лишенным того духа братст­ва, который воспевали студенты прежних выпусков. Студенты, поступившие в

МСХИ позже, унаследовали практически готовую программу профессиональ­

ной деятельности на ниве социально-экономического реформизма. Но именно

выпускники 1910 г. внесли основной вклад в разработку этой программы. По­ступая в институт в 1906 г. (многие прямо со школьной скамьи), они находи­лись под впечатлением поражения Революции 1905--1907 П. и захлестнувшего страну бессмысленного красного и белого террора. Всего четыре года разделя­

ли эти два выпуска студентов, но даже возрастной ценз петровцев 191 О г. резко отличался от состава студенчества института в 1914 г. (см. рис. 9).

15 Речь и отчет, читанные в годичном собрании Московского сельскохозяйственного института

26 сентября 1900 г. М ., 1900. С. 59; Речь и отчет , читанные в годичном собрании Московского сель­

скохозяйственного института 26 сентября 1906 г. М. , 1906. С. 24-25; Отчет о состоянии Москов­ского сельскохозяйственного института за 1910 г. М. , 1911. С. 35; Отчет о состоянии Московского сельскохозяйственного института за 1914 г. М ., 1915. С. 96.

290

18От---------------------------------------------------------о 1 9 1 1г; g 19\0 г,

160+------------------------------------------n---------------------

140+----------------------------------------fl~j---------------------

120+-------------------------------------~~~~,~--~--~----------

100 t--------------t),.lН;t-fН~гч/ \\-----

80 t--------------f:/-t'Н \\-----

60 -t------------,,L---f/:'HH '\ '\\-------

:: +-------I-J~-----I, ! 11\ \-.-/ .. ~t1~-i ~IJ~ . ~ O~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

,'b.J'

Рис. 9. Риспределение студентов МСХИ по возрастному uензу ни декабрь 191 О 11 1914 гг. l'

Очень важен здесь не естественный «дрейф» возрастного «айсберга» вправо,

а изменение его формы. Если наложить контур графика 1914 г. на кривую

191 О Г., становится видно, что кривая 191 О г. гораздо более крутая и эксклюзив­ная. При почти равном количество студентов (1166 -- в 1910 г. и 1186 -в 1914 г.), концентрация петровцев-ровесников была выше в 191 О г. Почти 60% всех студентов в 1910 г. родились в пятилетний интервал с 1884 по 1888 г .. на каждый год приходится более сотни студентов (115-133--143-159-131). Лишь три года, 1890--1893 ГГ., имели столь же большое значение в 1914 г.

(и с менее высокой концентрацией ровесников: 117-120-120). Таким обра­зом, наибольшая концентрация ровесников в 1914 г. не превышала 30,1 00.

Эта статис'):ика подтверждает предположение о том, что учеба в МСХИ в

годы Революции 1905- 1907 гг. являлась важным фактором форм ирования со­циального поколения: даже по возрасту две трети студентов были ровесника­

ми. Молодые люди, родившиеся между 1884 и 1888 гг. и достигшие зрелости в годы революции, более сознательно, чем любая другая возрастная группа,

стремились к роли сельскохозяйственных экспертов, в руках которых была мо­

дернизация аграрной России.

«Третий элемент»; знание как источник влияния

Вплоть до начала ХХ в. российское образованное общество безуспешно пы­

талось добиться положения , при котором «знающие люди» имели бы хоть

сколько-нибудь существенное влияние на государственную политику. Колли­

зия «лишних людей» заключалась в том, что знания и сами их носители БЫЛI1

невостребованы обществом: блестящее образование часто не предполагало его

прикладного применения, а емкость рынка занятости высокообразованных

1. Отчет о состоянии Московского сельскохозяйственного института за 1910 г. М. О 1911. С. 35: Отчет о состоянии Московского сельскохозяйственного института за 1914 г, М .. 1915. С. 97,

291

людей была невелика. Когда же к началу :ХХ в. , с развитием земств и ростом

спроса на квалифицированный умственный труд рынок занятости стал рас­

ширяться и диверсифицироваться , появился слой людей , вполне типичных ин­

теллигентов, способных зарабатывать на жизнь благодаря своему образова­

нию , не являясь при этом государственными чиновниками. Эта трансформация

традиционного типа интеллигента-маргинала в интегрированного в общество

(но по-прежнему не в государственную службу!) «специалиста» показалась

современникам столь значительной, что специалистов на земской службе выде­

лили в отдельное сословие - «третий элеменТ». В неофициальной, но очень

широко распространенной схеме градации цензовых элементов на три «сосло­

вия» «первым элементом» называли государственных администраторов , «вто­

рым элементом» - выборных земских деятелей , а «третьим элементом», с лег­

кой руки самарского вице-губернатора В. Г. Кондоиди , начали называть

земских специалистов , работающих по найму: «В земской жизни усматривается

участие нового фактора , не принадлежащего ни к администрации , ни к числу

представителей местных сословий . Нельзя не отдать должное справедЛИВОСТИ

этому фактору , он состоит из особей <sic!>, обладающих большим запасом научных теоретических познаний, которые поднимают и завоевывают им ав­

торитет в местном обществе, нередко доставляя торжество отвлеченному ПрИН­

ципу над практическими данными. Случается, что представители без доста­

точно проверенных оснований внемлют слову интеллигентов, хотя бы то были

не более как вольнонаемные служащие в управе, лишь вследствие ссылки на

науку или на поучения газетных и журнальных писателей». 17

Несмотря на враждебный и даже оскорбительный тон реплики В . Г. Кондои­

ди , эксперты-интеллигенты приняли звание «третьего элемента» безоговорочно ,

очевидно благодаря исключительной точности данного определения. Действи­

тельно , оно словно списано с определения профессионалов из учебника социо­

логии, в котором их социальный статус связывается с эксклюзивным обладани­

ем специальными знаниями , предоставляемыми наукой. '~ «Третий элемент» с его

традицией самоорганизации и коллективных действий (кассы взаимопомощи,

профессиональные издания , периодические съезды и т. п.) предоставил новой

генерации российской интеллигенции политическую форму, так же как «про­

фессионалы» стали воплощением основного рода деятельности НГ, а «интелли­

генция» - моделью общественно-политического темперамента НГ. Надо под­

черкнуть , что понятия «НГ» и «третьего элемента» тождественны лишь частично :

НГ включает в себя лишь тех представителей «третьего элемента», которые объ­единяли профессиональную экспертизу со стремлением к преобразованию об­

щества. В то же время, «третий элемент» включает лишь тех членов НГ, которые

находились на негосударственной (земской или кооперативной) службе, ис­

ключая служащих правительственных учреждений , невзирая на их убеждения.

Те представители «третьего элемента», которые начали свою деятельность

до 1905 года, вспоминали потом об унижениях со стороны надменных помещи-

17 Цит. по : Ачадов. Третий элемент: его значение и организаuия 11 Служащие по найму в город­ских и земских учреждениях. М .. 1906. С. 3.

18 См . классический пример : Ршsоn.5 Т. The Proressions and Social Structure 11 Parson.5 Т. Essays in Socio1ogical Theory. Revised edition . New York, 1954. Р. 34-49.

292

ков из <<Второго элемента» и политических преследованиях со стороны админи­

страции (<<первого элемента»). Но к 1908 году численность «третьего элемента» достигла 65-70 тысяч человек, сделав его крупной и влиятельной силой. Со­гласно полицейским отчетам, ежегодные заседания Общества взаимопомощи

русских агрономов, которое насчитывало в 1911 г. 750 человек, в шутку назы­вали «агрономическим парламентом». В начале 1910-х П. от защиты «третий

элемент» переходит к нападению: в 1911-1912 гг. появляются статьи, в ко­торых утверждается, что именно наемный персонал земств, «третий элемент»,

выражает подлинную суть земских учреждений, а не выборные депутаты и чле­

ны управ - «второй элемент».i9 В 1913 г. даже стали раздаваться претензии со стороны специалистов сельского хозяйства из числа «третьего элемента» на то,

что именно они, а не помещики, которым-де не доставало необходимых знаний

и подготовки, выражают «подлинные интересы» землевладельческого класса. 20

И действительно, в обстановке столыпинской аграрной реформы, а позже в хо­

де продовольственных заготовок военной поры «второй элемент» оказался ед­

ва ли не зависимым от экспертов.

Таким образом, хотя модель НГ является историческим конструктом, а не

«реальным общественным институтом», она позволяет объяснить динамизм

трансформации российского общества в межреволюционный период при неэф­

фективной деятельности основных институтов. Действительно, справедливо

указывая на косность самодержавия, недостаточное влияние Государственной

думы и отсутствие программы действий правительства, многие историки при­

ходят к выводу о невозможности модернизации царской России. Между тем ,

если не идентифицировать модернизацию и институциональные реформы и учитывать процессы самоорганизации, развивавшиеся в обществе, перспекти­

ва существенно меняется. НГ позволяет объединить отдельные истории про­

фессионализации, специализации и развития гражданского общества в общую историю модернизации силами самого общества и показать, каким образом

научное знание могло стать источником влияния на общественное мнение, по­

литику земства (в определенной степени - и государства) и даже мобилизацию

крестьянства.

Чтобы продемонстрировать на конкретном примере работу упомянутых со­

циальных механизмов. вернемся к истории выпускников МСХИ 1910 г. Учите­ля студентов, принятых в институт В 1906 г. представляли два основных типа. Некоторые из них, такие как профессор А. Ф. Фортунатов (в меньшей степе­

ни - ассистент А. Г. Дояренко), подчеркивали социальную миссию будущих агрономов и вторичность специальных знаний. А. Ф. Фортунтов даже привет­

ствовал первокурсников следующим стихотворным напутствием:

Когда к какой-нибудь научной школе

Подходит вновь вступаюший студент,

Пусть помнит он , что в новой его доле

'9 В-ев. О положении и роли третьего элемента в нынешнем земстве 11 Земское дело. 1912. N2 9.

5 мая. С. 613. 20 ГРllгоровСКlIIi А. На распутьи: к современному земскому кризису 11 Агрономический журнал.

1913. Кн. 3. С. 6, 9.

293

Типичная черта - интеIШигент.

Не приобретенье полезной суммы знанья

На первый план он должен выставлять ... 21

Этот тип ученого-аграрника XIX в. ориентировался на традиционные ин­теллигентские ценности идейного служения народу. Знания, которыми они об­

ладали и которыми делились со студентами, в их глазах являлись скорее сред­

ством легализации политически ангажированного интеллигента в обществе,

где относительная свобода действий была возможна лишь при достижении

определенного образовательного ценза и служебного положения. Ученых, по­

добных А. Ф. Фортунатову, терпели либеральные ректоры или увольняло

реакционное начальство, они пользовались высоким моральным авторитетом,

но почти не имели практического влияния.

Большая часть профессоров МСХИ представляли другой тип. Это были

ученые-позитивисты XIX в., посвятившие себя науке ради науки и ориен­

тировавшие студентов на теоретические аспекты агрохимии и физиологии рас­

тений. Знания в этой системе ценностей также не предназначались для широко­

го распространения, а были уделом узкого круга «посвященных». Ученых

этого типа, зачастую мало интересующихся социальными вопросами, акаде­

мическое начальство ценило, студенты уважали, но они были неизвестны

широким кругам общественности. Лучшие российские ректоры происходили

из этой категории ученых, поэтому определенным влиянием они пользовались,

но лишь в академической среде.

Выпуск студентов МСХИ 191 О г. интегрировал в себе обе научные тради­ции, которые привели к революционным последствиям в первой половине

1910-х гг. В первые годы их учебы в МСХИ, совпавшими с началом проведения

столыпинских реформ, российские эксперты в области сельского хозяйства

разработали концепцию участковой агрономии, которая должна была решить

«аграрный вопрос» безо всяких политических или административных мер, а

лишь путем обучения крестьянства современным интенсивным технологиям

земледелия. Страну предполагалось покрыть сетью агрономических участков,

принадлежащих земствам, наподобие существовавших сетей медицинских, ве­

теринарных (и полицейских!) участков. В отличие от уездных агрономов, живу­

щих в городе, участковый агроном должен был жить в деревне, среди крестьян.

и в постоянном общении преодолевать их традиционную косность и недоверие

к городскому знанию. Это был своеобразный синтез интеллигентского хожде­

ния в народ 1870-х ГГ., но не политического, а научно-практического, и опыта

итальянских «странствующих кафедр» - Cattedra Ambulant, только в отличие от итальянских сельскохозяйственные эксперты не передвигались по стране, а

жили в участках постоянно. У истоков этого проекта стояли два профессора

МСХИ, А. Ф. Фортунатов иД. Н. Прянишников. Различные методы организа­ции работы участковых агрономов горячо обсуждались в многочисленных сту­

денческих кружках при институте, в том числе кружке общественной агроно­

мии.

~I Алексей Федорович Фортунатов : к тридцатилетию его профессорской деятелЬНОСТII // Зем­ский агроном. 1916. N! 7-8. С. 502.

294

,

Первоначально проект участковой агрономии был принят с подозрением

правительственным сельскохозяйственным ведомством но позже положен в

основу сети государственной агрономической помощи и всячески поддержи­

вался. Число участковых агрономов, а значит, и рабочих мест для некогда

безработных выпускников сельскохозяйственных учебных заведений , росло

колоссальными темпами, за несколько лет жалование участковых агрономов

выросло в 2-3 раза - беспрецедентный рост для довоенной России.

Т абл иц а 2

Количecrво агрономических участков в России в 1906-1913 гг. 22

Год

Количество участков

Забегая вперед, можно сказать, что проект участковой агрономии был реа­

лизован почти полностью . Он не смог решить в короткий срок проблем кресть­

янского хозяйства, как надеялись многие его сторонники (в духе традиционно­

го интеллигентского милленаризма). При самой плотной сети агрономических

участков на агронома приходилось около 100 деревень. Самым же активным участковым агрономам удавалось за год объехать не более двух десятков

деревень с чтениями , на которых присутствовало, согласно отчетам , не более

1,5-2 тысяч крестьян . Непосредственно же агрономическую помощь агроном

мог оказать лишь нескольким десяткам жителей своего участка . И тем не менее

был создан канал распространения сельскохозяйственных знаний не только в

пределах образованного общества (о чем говорилось выше, при анализе агро­

журналистики) , но и среди массы крестьянского населения.

К сожалению , рамки доклада позволяют лишь поверхностно коснуться

проблемы «нового крестьянства», которое формировалось одновременно с но­

вой генерацией российской интеллигенции и являлось его партнером , а не толь­

ко пассивным реципиентом модернизаторских знаний. Согласно статистике,

в 1909 г. только 14 старейших губернских земства обладали сетью из 17000 по­стоянных деревенских «добровольных респондентов», которые несколько раз

в год заполняли брошюры-вопросники об урожае, ценах на продукты и их

транспортировку, порой даже о динамике местных рынков. Вознаграждением

респондентам чаще всего служила специальная сельскохозяйственная литера­

тура, стимулирующая их роль передового отряда деревенских модернизаторов.

Около 64% этих респондентов были крестьянами , что означает наличие в де­

ревне к началу активной деятельности НГ нескольких десятков тысяч крестьян -потенциальных проводников знаний и влияния академических ученых и сель­

скохозяйственных специалистов.

Численность нового крестьянства росла по мере роста масштаба деятельно­

сти НГ . За пять лет, с 1909 по 1913 г ., численность сельскохозяйственных

старост , помощников участковых агрономов из крестьян с начальным сельско­

хозяйственным образованием , выросла в 10 раз. В 1913 г. 1 580782 крестьянина

11 Заре.lIба Е. Участковая агрономия в России // Агрономический журнал. 1914. Кн . 1. С . 143; Агроном ическая помощь в России / Под ред. В . В . Морачевского . Пг., 1914. С . 168.

295

посетили 43763 однодневных лекций в 11 762 деревнях по всей Р<;>ссии. ~3

Одновременно почти 100000 крестьян обучались на 1657 краткосрочных (обыч­но - двухнедельных) курсах, на 2500 курсах должны были обучаться крестьяне в 1914 г., но из-за начавшейся войны удалось провести лишь половину. ~4 Эти достаточно внушительные цифры отражают масштаб взаимодействия с кресть­

янством полутора десятка тысяч сельскохозяйственных специалистов и их по­

мощников. (К началу Первой мировой войны в деревне работали примерно

4402 человека агрономами, специалистами и инструкторами на земской служ­бе, 2369 - на государственной, а также 1982 - сельскохозяйственными старос­

тами, 1374 - земскими и 2900 - государственными ветеринарами и 2638 -земскими ветеринарными фельдшерами.)25 Сельскохозяйственные профессии

принадлежали к наиболее высокооплачиваемым в России: эти специалисты по­

лучали большее вознаграждение, чем их европейские коллеги, и не меньшее,

чем американские.

Итак, НГ создала каналы распространения и адаптации к нуждам практики

академических знаний, полученных в стенах учебных заведений, а также локу­

сы влияния знания и его носителей на земство, «второй элемент» российского

общества, и даже на крестьянство. Действительно, все революционные органи­

зации вместе взятые не оказали и десятой части того влияния на крестьянство,

которое оказывали на регулярной основе представители НГ из числа сельско­

хозяйственных экспертов. Вводя новые севообороты, сельскохозяйственные

орудия, организуя кооперативы, «общественные модернизаторы» способство­

вали мобилизации и росту самосознания деревенского населения. Вероятно,

деятельность НГ косвенно способствовала небывалой мобилизации деревни в

1917 г., помогая многим крестьянам преодолеть сковывающее влияние тради­ций и быть готовыми к самостоятельным действиям.

Лишь государство обладало более значительным присутствием, точнее воз­

можностями для такого присутствия, в деревне. Но 11 государственные учреж­

дения начали испытывать на себе все возрастающее влияние НГ. Если один ос­

новной канал распространения и адаптации знаний и влияния действовал

«сверху вниз» - от академической науки, через специалистов разного уровня,

через их помощников из числа «нового крестьянства» - в деревенские массы,

то другой канал был направлен «снизу вверх», следуя служебной иерархии.

Рис. 1 О иллюстрирует совершенно невероятные темпы служебного роста пред­ставителей НГ.

Из общего числа в 150 человек треть руководителей сельскохозяйственной помощью населению губернского уровня (и в земской и в государственной сис­темах) закончили учебу после Революции 1905-1907 гг. Подавляющему боль­шинству было едва за тридцать. Карьера сельскохозяйственного специалиста

была гораздо более успешной, чем традиционная академическая. В то время

!3 ЛазареllJ;О А. Распространение сельскохозяйственных знаний внешкольным путем 11 Сельско­хозяйственное образование. 1915. NQ 10. С. 487.

!'Там же. С. 490. 493. !.I Местный агрономический персонал , состоявший на правительственной и общественной служ­

бе 1 января 1915 Г.: СпраВОЧЮ1К 1 Сост. М. М. Глухов , В . В . Зарецкий : Под ред. В. Н. Штейна. Пг .. 1915. С. 556-559; КОРОПО8 8.8. История ветеринарии в СССР. М. , 1954. С. 172, 184.

296

rn ; l"IMI,".

111 I8!!S 1891".

о 1895 190111 .•

О 1905 191:1 .....

Рис. 10. СоотношеНllе сельскохозяйственных специалистов высшего ранга в зависимости от года окончания высшего учебного заведения на 1 ЯНВ<lРЯ 1914 г. ,.

как Александр Чаянов, выпускник МСХИ 1910 г. , после защиты в 1912 г. ма­гистерской диссертации и получает скромную должность ассистента в родном

институте, его однокашник Иван Бархатов, всего через 17 месяцев после окон­чания института, занял должность губернского агронома при Казанской гу­бернской землеустроительной комиссии с окладом, в несколько раз превы­

шающим чаяновский, и с несравненно более высоким социальным статусом и

влиянием. Одновременно близкий друг А. В. Чаянова, Александр Минин, ко­торый окончил МСХИ годом позже, в 1911 г., становится черниговским гу­

бернским земским агрономом. Через несколько лет А. В. Чаянов по своему ста­тусу и влиянию догонит своих ровесников, но не как кабинетный ученый, а как создатель колоссального кооперативного предприятия, еще одного важнейше­го направления деятельности НГ.

Так, создавая новые структуры и реформируя старые, новая генерация рос­

сийской интеллигенции сумела за короткий срок повлиять на изменение рос­

сийских реалий, объединяя общественные идеалы интеллигенции с навыками

профессионалов и знаниями ученых. Она заменила собой отсутствующий инс­титуциональный механизм обновления общества усилиями самого общества . То, что НГ стала серьезной модернизаторской силой, в значительной мере объ­ясняется успешностью ее проекта по апроприации академического знания и его

адаптации к нуждам экономики и общества. Обладание современным научным

знанием и наличие рецептов практического воплощения этого знания на поль­

зу самого последнего неграмотного крестьянина и национальной экономики в целом стали источником огромного влияния НГ. Влияния, но не власти, что во многом объясняет толерантную позицию НГ по отношению к советскому

режиму в будущем. Но это, как говорится, уже другая история.

,. Местный агрономический персонал , состоявший на правительственной и общественной служ­бе 1 января 1914 г. : Справочник I Сост. Н. А. Александровский , М. М. Глухов, Н. Ф . Щербаков : Под ред. В . Н . Штейна. Пг., 1914. 576 с.