Russian Review, No.62, May 2014 (Keston Institute, Oxford)

http://www.keston.org.uk/_russianreview/edition62/01-udy.htm                                                       

    Джайлз Уди 

Лейбористы, Советский Союз, Христианское движение протеста против преследования за веру и лесоповал в ГУЛАГе, 1929 -1931 гг.                          “Ничего не вижу, ничего не слышу”

   

Приходская церковь Св. Троицы в Бромптоне – это ничем не примечательное здание, стоящее в конце усаженной деревьями улицы неподалеку от Найтсбридж в центре Лондона. Она выглядиткак вполне обычная викторианская городская церковь. Но возникшее здесь почти 80 лет назад движение сделало викария этой церкви Альфреда Гофа столь заметной фигурой, что британские коммунисты пытались помешать его выступлениям, а сам он подвергался нападкам даже на страницах «Правды».  Родился Гоф в Стаффордшире в 1862 г. Закончил Оксфорд с ученой степенью по Новой истории, посвятил себя церковному служению, главным образом в приходах на севере Англии. В 1895г. он оказался в лондонском приходе церкви Св. Иоанна ХайбериВейл, и ему удалось за четыре года довести численность ее общины от 150 до 500 членов. При виде такого успеха Лондонский архиепископ попросил Гофа взять на себя приходскуюцерковь Св. Троицы в Бромптоне, к тому времени оказавшейся почти без прихожан. К 1929 г. церковь стала столь популярной,что по воскресеньям утром прихожане выстраивались в очередь, чтобы туда попасть.

Гоф приобрел репутацию одного из лучших проповедников в Лондоне, но ему были не чужды и вопросы политики. В начале своей карьеры он провел в Халле успешную кампанию за сокращение рабочего дня для наемных работников в магазинах, ав Лондоне активно участвовал в Британской рабочей лиге, антисоциалистической организации «лейбористов-патриотов», отколовшейся от основного лейбористского движения в начале Первой мировой войны. Марксизм был основной силой как советского коммунизма, так и британского социализма, и Гоф был столь убедительным критиком и того и другого, что газета Морнинг пост обратилась к нему в конце 1929 г. с предложением провести новую кампанию протеста против религиозных преследований в Советской России.  

На всеобщих выборах в мае 1929 г. лейбористское правительство оказалось правительством меньшинства, и новому премьер-министру Рамсею Макдональду, чтобы остаться у власти, пришлосьпойти на блок с либералами. Лейбористы приветствовали Октябрьскую революцию 1917 г. и все 20-е гг. выступали за дипломатическое признание нового советского правительства и заналаживание с ним более тесных торговых связей. Лейбористы рассматривали большевиков как своих политических собратьев – может быть, несколько грубоватых, но достойных поддержки и восхищения как строителей первого социалистического государства. Если лейбористы в чем-то и расходились с большевиками, то только в средствах проведения социалистической революции (насилием или законом), а не в ее необходимости.  

Атеизм был важнейшей составляющей марксизма-ленинизма, и влияние воинствующего атеизма имело глубокие корни в британском лейбористском движении. Несмотря на утверждения, что лейбористское движение по своему происхождению связано с протестантскими нон-конформистскими церквами (это утверждениеоспаривают два ранних историка партии, Генри Пеллинг (1) и Э.П.Томпсон (2)), многие из членов лейбористской партии рассматривали церковь как реакционную силу, стоящую на пути революции, силу, которую следует так или иначе нейтрализовать. По этому вопросу лейбористы и большевики также были едины. Человеческая цена, заплаченная за русскую революцию, просто огромна. Число погибших во время революции и от ее

последствий превышает число погибших во время военных действий в Первой мировой войне (3). Своей особой мишенью большевики сделали Русскую православную церковь: были убиты, часто после ужасных пыток, тысячи священников, монахов и монахинь. 

Хотя к середине 20-х гг. кровавая бойня пошла на убыль, приход Сталина к власти в конце десятилетия стал началом новой волны террора, набравшего силу уже к зиме 1929 г. За последующие два года было арестовано 1,5 миллиона (4) имущих крестьян (мелких фермеров, «кулаков»), их дома и земли были конфискованы, а они сами депортированы в телячьих вагонах на Крайний Север и в Сибирь. 40 тысяч из них в поезда не попали.(5) Они были просто расстреляны. А у нас в Британии лейбористы восхищенно приветствовали советскую реформу сельского хозяйства, тяжкую, но необходимую для построения новой социалистической утопии. К концу 1932 г. погибли 240000кулаков.  

Большинство этих крестьян были выброшены прямо в лес, под вооруженную охрану, где их заставляли валить лес для продажи на экспорт, значительная часть которого (на сумму 300 млн ф.ст. в год в нынешних ценах) поставлялась в Британию. Так в безлюдных лесах оказалось большое число заключенных. Условия были самые примитивные, многие должны были сами строить себе жилье, иногда по прибытии приходилось устраиваться на ночлег прямо в снегу. Убогое питание, болезни, незащищенность от холода сделали свое дело. Не менее 20000 детей умерли уже в первый год. (6) 

Хотя с февраля 1930 г. телячьи вагоны везли на север тысячи сосланных кулаков, об их судьбе до лета этого года было сведений практически не было. Лесные области на Севере были совершенно безлюдны. Лес валили зимой, когда земля покрыта снегом, и перевозили по мерзлому грунту к реке. Когда в мае лед сходил, лес сплавляли вниз по реке и грузили на океанскиекорабли. Только тогда команды этих иностранных кораблей сталидоставлять хоть какие-то сведения о судьбе этих кулаков. Кампания протеста Морнинг Пост 

Верующие подвергались особому, целенаправленному преследованию. Все «служители культа» лишались продовольственных карточек, их выбрасывали из их домов, они были обречены на нищету и голод. Многие из них были расстреляны как контрреволюционеры. Постановление СНК 1929 г., в котором дается определение кулакам, относит к ним такжеи верующих. И те и другие брошены в лагеря или отправлены в ссылку.(7) Преследования 1917-22 гг. касались главным образомправославного духовенства. Теперь же аресту подвергались, наряду с православными священнослужителями, баптисты, иудаисты, мусульмане и даже шаманы.В декабре 1929 г., когда стало известно о преследованиях верующих, Морнинг пост начала кампанию по привлечению вниманияобщественности к их тяжелому положению и пригласила Гофа возглавить ее. 19 декабря состоялось большое собрание в Королевском Альберт Холле, одном из самых больших и престижных концертных залов Британии, рассчитанного на 8000 зрителей. Это было первое собрание нового «Христианского движения протеста» (ХДП). Левая газета Манчестер Гардиан, которая в тот момент еще не выступала против ХДП, озаглавила свой отчет «Борьба с религией в России – начало всемирного Крестового похода».  

Кампания протеста быстро распространялась по всей стране. К марту 1930 г. у Гофа было уже около 14 выступлений в месяц.(8) За первые три года кампании (1930-1932) ХДП провело более600 собраний. К декабрю 1933 г. его активисты распространили 220000 листовок, статей и буклетов. (9) Эти собрания и вызванная ими широкая огласка создавали определенное общественное настроение по всей стране, и на него пришлось реагировать в парламенте, на Даунинг-стрит, в Ламбетском дворце и в Британском посольстве в Москве. ХДП оказывало давление на правительство, постоянно будируя тему преследований, в то время как министры и их госслужащие старались ее похоронить. Этим ХДП в немалой мере обязано Альфреду Гофу и его неустанной работе, настолько неустанной, что привела к болезни и сердечному приступу, от которого он, в конце концов, скончался. (10)  

Принцип «невмешательства» 

К середине февраля возмущение достигло такого размаха, что правительство было вынуждено поставить вопрос о возможных уступках давлению общественного мнения и парламента. 12 февраля в Кабинете министров состоялось обсуждение этого вопроса. Кабинет решил, что происходящее в России не их дело и вынес следующую резолюцию: «Что касается так называемых религиозных преследований, то Правительство Его Величества неможет вмешиваться во внутренние дела иностранного государства» (11). Однако на следующий день правительство заговорило по-другому. Артур Хендерсон, Секретарь по иностранным делам, заверил Палату общин, что «правительство Его Величества, когда это возможно или совместимо с затронутыми интересами, употребит все свое влияние для поддержки свободы религии и религиозного служения» (12). Это было слабым, ни к чему не обязывающим заявлением. Одновременно Сэр Эсмонд Ови, вновь назначенный посол Британиив Москве, получил задание представить полный отчет о религиозных преследованиях в Советской России, и отчета этогос нетерпением ожидали. 

Отчет посла Составление столь важного документа было делом не только самого Ови, но и его сотрудников. Подразумевалось, что таким образом гарантируется их объективность, но большинство сотрудников Московского посольства объективности не показали.Хью Далтон, государственный министр по иностранным делам, заместитель Хендерсона, уже продемонстрировал, как далеко может заходить вмешательство его министерства. Он отверг четырех кандидатов, первоначально назначенных на работу в новом московском посольстве в декабре 1929 г., под предлогом,что они были недостаточно «беспристрастны» по отношению к большевикам.

На практике это означало, что любой кандидат, чьи взгляды на советский коммунизм были так или иначе отрицательными, будет отвергнут. И Сэр Эсмонд Ови был также далек от объективности.

Его просоветская позиция ни для кого из англичан в Москве не была секретом. Ридер Баллард, консул в Ленинграде, который поначалу относился к советскому коммунизму с некоторым

сочувствием, отмечал в своем дневнике, что Ови был «до отвращения просоветски настроен» (13), а сам «никогда, кажется, не испытывал отвращения или ужаса, что бы русские ниделали» (14). Это же мнение высказывали и другие наблюдатели.(15)

В качестве главы дипломатического представительства Ови был влучшем случае безответственно наивен в отношении Советов. Например, когда МИД Британии запросил у него предварительный отчет по вопросу о преследованиях, Ови телеграфировал, что представление отчета надо отложить, пока советские специалисты не окажут ему необходимой помощи, обещанной ему министром иностранных дел Литвиновым. Окончательный отчет (16) Ови настолько следовал языку советской пропаганды, что по видимости выдавал стиль этих безымянных специалистов. Отвергая исходящие от британцев обвинения в религиозных преследованиях (о которых он никогда не говорит без эпитета «мнимые»), Ови настаивает, что «антиклерикализм и антирелигиозная пропаганда … не означают жестоких методов в физическом смысле слова… К пыточному периоду религиозных преследований возврата быть не может» (17). Он соглашается с тем, что священников расстреливали, но объясняет это их участием в контрреволюции, что неудивительно, поскольку марксисты-ленинисты определяют саму религиозную веру как контрреволюцию. Ови даже предлагает своему министерству новыйаргумент защиты, который, как он признается, он придумал сам:эти преследования нельзя назвать «”жестокими” в том смысле, что всякий исповедующий христианство может быть за это казнен» (19). Ови, как он ясно выразил одному посетившему Москву епископу, не испытывал большой симпатии к религиозной вере (20) и поэтому смягчал оценку гонений в Советской России, сравнив их с тем, что сделал Генрих VIII, когда распустил монастыри. Реакция Кабинета Отчет Ови был принят Кабинетом с воодушевлением. Хью Далтон, министр, отвечающий за обзор текущих дел в России, был в восторге. Он назвал его «первоклассным документом, который покончил со всеми этими баснями о жестокостях» (21). На самомже деле, как показали позднейшие исследования, этот отчет был

набором искаженных фактов, с неверным анализом и очевидной тенденциозностью. 

Далтону надо было не столько убедиться в наличии или отсутствии преследований, сколько получить аргумент для опровержения свидетельств, которые не устраивали Правительство. Когда полк. Уильям Осбалдестон-Митфорд, атташеу Ови, был проездом в Лондоне несколько недель спустя, до Далтона дошли его слова, сказанные им в его клубе, что «вся эта чепуха о религиозных преследованиях – пустая болтовня» (22) и что король был расстроен, когда услышал его мнение, что большевики «очень славные парни». На что Далтон отозвалсязаписью в своем дневнике: «Старый добрый Митфорд!» (23) 

После получения отчета, чье содержание было решено держать в секрете (24), правительство с уверенностью опровергало все дальнейшие свидетельства о преследованиях. Единственной диссонирующей нотой были дипломатические донесения из других источников, из которых следовало, что взгляд Ови на СоветскуюРоссию в целом и на религиозные преследования в частности зависим от посторонних влияний. Далтон дезавуировал все эти донесения. Когда британский посол в Берлине прислал пятистраничный тревожный отчет с показаниями надежных свидетелей о религиозных преследованиях в Советской России, Далтон отказался их признать:

  «Я вижу, что Берлин [т.е., британское посольство] засыпает нас информацией о советских делах и в основном антисоветскоготолка. Мне любопытно ее просматривать, но Сэр Ови и его сотрудники лучше осведомлены, чем кто-либо в Берлине» (25).

Столкновение церкви и государства 

Хотя архиепископ Кентерберийский Космо Гордон Лэнг дистанцировался от кампании ХДП, он весьма скоро полностью убедился в действительности религиозных преследований в России и в нежелании лейбористского правительства выразить хоть сколько-нибудь значимый протест. Он провел свое собственное конфиденциальное расследование с помощью группы экспертов, куда вошли Сэр Бернард Пэрс из Школы славянских и восточноевропейских исследований, может быть, лучший

специалист по России в то время, и лорд Чарнвуд, член комитета ХДП (26). Их доклад, основанный на гораздо более надежных источниках, чем у Ови, включая Русское православное информационное бюро в Париже, самим ХДП и основанное, был убийственным. (27). Он решительно подтверждал масштаб преследований и их жестокость.  

Кроме того, Лэнг призвал церковь к общенациональному дню молитвы 16 марта 1930 г. за всех страдающих от репрессий в Советском Союзе. Военнослужащие все еще были обязаны посещатьцерковные службы по воскресеньям, и Кабинет, будучи не в силах препятствовать общенациональному дню молитвы, запретил всем военным капелланам произносить молитву за гонимых верующих в России. Это привело к самому крупному кризису в церковно-государственных отношениях в период между двумя войнами (28). Англиканский главный военный капеллан, подчинявшийся как архиепископу, так и военному министерству, отказался издавать такой приказ, пока он не будет переформулирован так, чтобы было ясно, что он исходит от правительства, а не от него самого. В воскресный день священнослужители нонконформистской церкви вышли из своих военных баз, чтобы совершить службу в гражданских церквах по соседству. Нонконформистская церковь имела за своими плечами долгий опыт вмешательства государства в ее жизнь, и их пасторы особенно почувствовали себя оскорбленными. Таким образом, правительство усугубило проблему, вызвав напряженнность в отношениях с самым симпатизирующим ему контингентом во всей британской церкви.

Когда Лэнг в Палате лордов осудил правительство за его непродуманные действия, Рамсей Макдональд был в ярости. В частном письме он обвинил Лэнга во вмешательстве в британскуювнешнюю политику и в том, что он позволил манипулировать собой оппозиции, единственной целью которой было сбросить правительство лейбористов (29). Лэнг ответил, что когда он призывает свою церковь к молитве, ему обычно не приходит в голову консультироваться с премьер-министром. Чтобы разрядитьситуацию, понадобились переговоры на Даунинг-стрит между лидерами трех основных парламентских партий.  

День молитвы был, может быть, самым крупным в истории всемирным единичным актом протеста против советского

коммунизма. В нем приняли участие миллионы верующих во всем мире, и не только в англиканских диоцезах британской империи – от Америки до Австралии, и от Южной Африки до Дальнего Востока, - но и многие другие деноминации, например, 80 млн верующих лютеранской церкви. Через три дня в Риме более 50000человек пришли на специальную папскую мессу, чтобы помолитьсяза гонимых в Советской России. Ответная кампания В ответ Советы с помощью своих преданных друзей-лейбористов начали мощную кампанию контр-пропаганды и дезинформации. Москва сделала примиряющие заявления и категорически отрицалапреследования. Сам Сталин для виду подверг критике слишком усердное закрытие церквей (30). Десятки тысяч протестующих демонстрантов были выведены на улицы. Одновременно с днем молитвы Джордж Бернард Шоу, в то время один из самых известных людей Англии и уважаемый политик лейбористской партии, а также один из первых руководителей Фабианского общества, опубликовал письмо в Манчестер Гардиан, в котором повторил советские опровержения и обличил «лживые рассказы о творимых жестокостях и злонамеренные выдумки» (31).

В конечном итоге кампания по дезинформации привела к успеху. В марте Советы пошли на незначительную уступку при распределении хлеба (всем, кому было отказано в продовольственной карточке, разрешили покупать большее количество хлеба на рынках – уступка ничтожная, поскольку цены на хлеб были для них слишком высоки). Но эту «уступку» Министерство иностранных дел в июне 1930 г. представило как великий прорыв и уступку в пользу именно священников. Но это не было ни прорывом, ни уступкой. Морнинг Пост торжественно объявила об этом как о победе в статье под заголовком «Война Советов с религией идет на спад». К тому времени, когда до участников кампании дошло наконец, что их обманули, политический накал протеста был уже потерян. Но новая тема вот-вот должна была придать кампании новый импульс.Кулаки и лесоповал в ГУЛАГе 

Первые составы телячьих вагонов с кулаками начали прибывать вдикие северные леса в феврале 1930 г. в разгар британской

кампании против религиозных преследований. Сами московские власти плохо представляли себе тот хаос, который последовал за прибытием кулаков. Еще дольше сведения о них доходили до Запада. Они начали проникать на Запад не ранее поздней весны,когда первые иностранные суда прибыли в Архангельск для погрузки леса. И когда рассказы сбежавших заключенных и вернувшихся моряков подтвердили ужасы рабского труда в лагерях на лесоповале, ХДП воспрянуло и с новой силой взяло на себя и их защиту.Хотя министры изначально знали, что на Русском Севере что-то происходит, они старались не придавать этому должного значения. 11 июня 1930 г. министр внутренних дел Д. Р. Клайнсдоложил Кабинету о растущем числе сбежавших в Британию русских заключенных, которым удалось спрятаться на груженых лесом судах:  

  «[Они] утверждают, что являются политическими заключенными и просят не отправлять их назад в Архангельск, заявляя, что они тут же будут расстреляны. Один из них сказал, что он скорее покончит с собой, чем вернется в Россию… [Такая] участь, заявляют они, и без сомнения справедливо, ждет их, если они вернутся в Советскую Россию» (32)

Министры отнеслись с достаточным доверием к их словам об ожидающей их участи, чтобы не отсылать беглецов обратно.  

Уильям Странг, заменяющий Ови, который был в отпуске, в течение лета отослал два важных донесения в Министерство иностранных дел с решительными выводами, о которых ни Хендерсон, ни Далтон не могли не знать. 19 августа 1930 г. представитель ведущей британской лесной компании в Архангельске рассказал ему, что «нет ни малейшего сомнения, что работа по погрузке леса в Архангельске делается заключенными, численностью, насколько он может судить, около 10000 человек» (33).

Кин, консул в Ленинграде, в своем донесении сообщал:  

  «Насколько я понимаю, дело может принять серьезный оборот. [Я подтверждаю], что 35000-45000 тысяч человек заняты принудительным трудом в лесах Карелии… в Кеми на Белом море

[часть Соловецких лагерей] сотни каторжников за колючей проволокой грузят лес» (34).

Оставалось мало сомнений, что район Севера (с архангельским портом) и соседней Советской Карелии (район, занятый Соловецкими лагерями) стал огромным концлагерем. 

Осенью 1930 г. было собрано уже достаточно материала о положении дел, чтобы оказать более сильное давление на парламент. Лорд Пармур, лидер лейбористов в Палате лордов, который то ли не знал, то ли притворялся, что не знает о донесениях из России, выразил сомнение, что труд рабочих в русских лагерях может быть в точности описан как принудительный. Зато его помощник лорд Понсонби, с похвалой отозвался о «широком, потрясающем и может быть диком эксперименте», проходящем сейчас в России (35).

Перелом в ходе событий 

После 18 месяцев замалчивания правительством, под предлогом секретности, этой проблемы, она наконец вышла в публичное пространство, когда Таймс опубликовала переписку между Рамсеем Макдональдом и двумя членами парламента от консерваторов Карлионом Белейрзом и Эдвардом Хилтоном Юнгом. Белейрз и Юнг потребовали, чтобы он прекратил торговлю, которая была «позором для цивилизации» (36). Макдональд поначалу отказался отвечать и дал распоряжение своему секретарю направить эти письма в другие министерства.

Когда Таймс их опубликовала, уязвленный Макдональд ответил и в весьма резкой форме, высказав сомнение в их гуманитарных мотивах и обвинив обоих членов парламента в том, что они придумали этот «трюк» с единственной целью сбросить правительство. Таймс опубликовала и это письмо вместе с письмомлидера, обвиняющего Макдональда в грубости. (37) Когда вопрос вышел в публичное пространство, появились новые свидетели. К прессе стали обращаться офицеры торгового флота, побывавшие в Архангельске и Кеми (38). 17 февраля посол Швеции выслал Макдональду копии пяти данных под присягой показаний сбежавшихузников лагерей, подтверждающих широкое применение труда заключенных в поставках леса на экспорт и нечеловеческие

условия, в которых они содержались. Двое из них были людьми образованными: один был лесным инженером, а другой – пастором.Показания пастора подтверждали, что людей арестовывали только за их религиозную веру. (39). Копии уже высылались в Министерство иностранных дел из британского посольства в Гельсингфорсе. 4 февраля Хорас Сеймур, глава Северного департамента, отметил на копии, что документ «вполне убедителен в том, что касается использования [труда] заключенных в этих лагерях». Инициалы Хью Далтона стоят рядом с этим комментарием, с той же датой, что и пометка личного секретаря Хендерсона «Г[осударственный] С[екретарь] информирован» (40).

Таким образом, Рамсей Макдональд, Артур Хендерсон и Хью Далтон были полностью проинформированы о содержании этих показаний: 17, 3 и 4 февраля соответственно. Однако во время дебатов о лесных лагерях в Палате лордов 5 февраля лорд Понсонби от имени правительства сказал следующее:  

  «Нам придется принять к рассмотрению официальные заявления,которые нам представлены, и посол Его величества был проинформирован Советскими властями, что в лесной промышленности [в части производства, предназначенного для экспорта] ни на тюремных работах, ни на каких общих работах труд осужденных не применяется» (41).

Дебаты в Палате лордов

Опровержение Понсонби было ответом на выступление во время дебатов в Палате лордов епископа Даремского, в прошлом активно выступавшего против рабства, который высказался в тотдень наиболее резко. Это, сказал он, «вопрос морали, который мы не можем оставить без ответа». Условия жизни в лагерях сравнимы с «рабством в его худшем виде». Британия не может отвернуться от страданий заключенных в ГУЛАГе «ради выгод торговли». Это - «позор – наше безразличие к этим ужасам и то, что правительство нашей страны чуть ли не оправдывает их.Смотреть на это совершенно невыносимо для всякого уважающего себя человека» (42).В ответ Понсонби обвинил Англиканскую церковь в моральной несостоятельности и повторил, что свидетельские показания, которым придается такое значение, не

соответствуют действительности. А в Палате общин всякая попытка сторонников ХДП поднять вопрос встречалась протестующими выкриками лейбористов. Кабинет допускает наличие принудительного труда В начале февраля 1931 г. требования расследования стали болеенастойчивыми. Кабинет собрался 11 февраля, и на закрытом заседании министры пришли к согласию, что доказательства нарушений прав человека в лагерях были весьма убедительны и что «остается мало сомнений, что расследование покажет, что заготовки леса в России проводятся с применением принудительного труда» (43). Их решением было не допустить расследования. Объяснение состояло в том, что законодательство, по которому следовало запретить импорт русского леса, блокировало также и поставку товаров, произведенных с применением принудительного или кабального труда в самой Британской империи. Правительству придется не раз ссылаться на этот аргумент, пока это дело оставалось актуальным. 

 На самом деле Министерство торговли уже его опровергло. 5 января оно направило в Министерство иностранных дел меморандум о законности и последствиях запрета на импорт советского леса. В нем говорилось, что «едва ли могут быть сомнения, что такой запрет подразумевается Международной конвенцией как необходимый по “моральным или гуманитарным причинам”». В отношении торговли внутри Империи Министерство заявило, что «без сомнения верно, что производство товаров с использованием такого принудительного труда как в Советской России вряд ли имеет место во многих странах, если вообще имеет» и что в случае введения запрета «на практике будут исключены и другие товары» (44).

Шестеро из присутствующих на совещании в Кабинете 11 февраля заседали в 1926 г. в Комитете по потогонному производству товаров, который заявил, что применение принудительного труда«вызывает серьезные возражения как по экономическим, так и поморальным мотивам» и рекомендовал «запрет на товары, произведенные в “потогонных” условиях». К этому стоит

добавить, что правительство также ратифицировало Соглашение Лиги наций(1924), статья 23 которого гласит:  

«Члены Лиги наций… обязаны обеспечить и поддерживать достойные и человечные условия труда для мужчин, женщин и детей, как в своих, так и в других странах, с которыми их связывают торговые ипроизводственные отношения». 

Все призывы к правительству ввести запрет на экспорт леса на основании этого Соглашения были отвергнуты.  В Палате лордов член ХДП виконт Брентфорд потребовал от членов Комитета против потогонного производства – Сиднея Уэбба и лорда Пассфилда – признать, что лес из советских лагерей «добывался в условиях труда, нарушающих мировые стандарты», формулировка, принятая в лейбористском Комитете. Уэбб, один из самых известных лейбористских защитников Советской России, заявил, что он «не уполномочен высказываться» (45). Так интересы торговли были, по всей видимости, поставлены выше страданий заключенных ГУЛАГа. На деле же оказалось, что просоветские симпатии в Лейбористской партии были столь сильны, что об эмбарго не могло быть и речи.

Раскол в рядах функционеров Через две недели после решения Комитета, 24 февраля, Ридер Баллард, новый консул в Ленинграде, проинформировал Хендерсона, что Норвежский консул в Архангельске рассказал ему, что труд заключенных «широко применяется» в районе Севера и в портах для погрузки леса (46). Впервые функционерыМинистерства иностранных дел стали нарушать строй. Постоянныйсекретарь, сэр Роберт Ванситтарт (старший госслужащий в МИДе)сделал первый шаг:  

  «Мы все отлично знаем и понимаем, что хотя бы в чем- то условия работы на лесоповале бесчеловечны… Прошло время иллюзий, пора открыть глаза. Это неверная линия обороны. Она уже давно прорвана».

Далтон не уступил и тут, более того, заявил, что «наши Уилберфорсы из консерваторов должны еще доказать, что нам лгут об условиях работ в Архангельске».  

7 марта Манчестер гардиан , обычно не склонная к негативным репортажам о Советском Союзе, опубликовала показания очевидца, который говорил, что в Соловецком лагере умирало по60-100 человек в день (48). Двумя днями позже Ови сообщил в своем донесении, что в работах на лесоповале предположительнозанято 60000 заключенных (49). В самой Англии профсоюз британских лесорубов продолжал настаивать на советской позиции и заявлял, что тори просто пытаются найти повод для нападок на Россию. Далтон, несмотря на все более убедительныедоказательства, продолжал стоять на своем. 10 апреля, когда Бейтман, еще один сотрудник Северного департамента, написал орепортаже одного журналиста, что «судьба сосланных кулаков – это самое омерзительное и ужасающее, о чем я когда-либо читал», Далтон возразил ему, что условия вероятно «не хуже, чем они были до большевиков» (50).

Палата общин продолжает отрицать:Дебаты по вопросу о консолидированном фонде25 марта 1931 г. Лейбористы не могли бесконечно препятствовать консерваторам вих попытках вынести на обсуждение вопрос о лесных лагерях. 25марта 1931 г. тори сумели втиснуть эту тему в процедурные дебаты по вопросу о консолидированном фонде. Но это была единственная дискуссия в Палате общин о положении в лесных лагерях. Уильям Грэм, министр торговли, восходящая звезда в лейбористской партии, о котором говорили как о будущем партийном лидере, должен был выступать от имени правительства. Тезисы, приготовленные для него Министерством торговли, Министерством иностранных дел и Бюро по труду, ясновыражали ту мысль, что основные обвинения в адрес лагерей ужене могут быть опровергнуты: 

«Не подлежит сомнению, что имели место преувеличения… [но] достоверный факт состоит в том, что, несмотря на неточности и преувеличения, в сумбуре представленных доказательств содержится определенная истина» (51).

  «Советское правительство утверждает, что принудительный труд заключенных на работах по заготовке леса на экспорт не применяется, но представляется почти невероятным, что они могут сортировать лес [по этому принципу] и нет никаких доказательств, кроме их собственных заявлений, что они пытались это сделать» (52).

Они также добавили, что наиболее убедительное свидетельство очевидца, на которое часто ссылались сочувствующие Советской России (в Манчестер гардиан, парламенте и в иных местах) для отрицания существования лагерей,принципиально недостаточно, поскольку свидетеля уже не было в России к началу депортации кулаков. Чтобы ослабить этот пункт Далтон внес свою поправку и добавил примечание, что даже если это так, свидетельством очевидца «не следует полностью пренебрегать». 

Член парламента от консерваторов Эдвард Хилтон Янг выступил на дебатах от имени многих в стране, когда осудил лагерные «условия, в высшей степени чуждые нашему представлению о цивилизации» (53). Энтони Иден, который займет место Далтона в конце года, повторил, не ведая о том, тезисы, подготовленные для Грэма, когда настаивал, что «большая частьпоказаний» неопровержима. Но Иден также добавил, что «никто так не слеп как тот, кто не хочет видеть». Эти слова лейбористам пришлось проглотить. Джордж Стросс, будущий министр от лейбористов и пэр, отверг гуманитарные призывы какприкрытие для нападок на Советы «на политической основе и по политическим мотивам» и заявил, что «условия содержания заключенных в России гораздо лучше, чем в наших английских тюрьмах» (54).Выступление доктора Лесли Бёрджина от имени Либеральной партии, которая поддерживала лейбористское правительство меньшинства, было не лучше. Он заявил, что показания сбежавших заключенных «не более надежны, чем показания уволенного слуги или отставленного служащего» (55). Уильям Грэм был в боевой форме и высказался в том смысле, что «никакие доказательства» не могут подтвердить «экстравагантные» утверждения консерваторов. Он завершил своевыступление самым необычным заявлениям, которое когда-либо было сделано министром Короны в Палате общин: 

  «[Советы] стоят на пути масштабного и весьма замечательногоэксперимента и, как мы всегда говорили, они имеют право по-своему продолжать этот эксперимент без внешнего вмешательства… Так пусть эксперимент продолжается, говорю я. Давайте окажем им все возможное содействие» (56).

Расследование Общества по борьбе с рабством 

 Вмешаться пришлось Обществу по борьбе с рабством и сделать то, что отказывался делать Кабинет. В мае 1931 г. оно выпустило 132-страничный доклад о лесных лагерях на Севере. Доклад полностью опроверг утверждения советских властей и их британских друзей о неприменении принудительного труда и подтвердил, что лес, предназначенный для экспорта, заготовлялся и грузился руками заключенных. Ванситтарт назвалтакую практику «убийственной и возмутительной» и добавил, чтоимеются даже «более свежие сведения о еще худших вещах», которые не упоминаются в докладе.

Поскольку правительству было нечем ответить на этот доклад, оно его просто проигнорировало. Когда в Палате общин Артура Хендерсона спросили, будет ли Кабинет читать этот доклад и какие меры он собирается предпринять, он ответил, что поскольку они не будут его читать, вопрос о мерах не стоит. Нью Стейтсмен была ведущей газетой социалистов в то время, и ее отчет о докладе был написан лордом Сидни Оливером, бывшим министром Кабинета и одним из «Большой Четверки» основателей Фабианского общества (он также был основателем Лейбористской партии, газеты Нью Стейтсмен, Лондонской школы экономики). Любая статья Оливера в Нью Стейтсмен имела по этой причине большой вес. Его попытка объяснить бедственное положение заключенных было столь же шокирующим, как и позиция Грэма:  

«[Авторы] утверждают, что, по их мнению, условия содержания кулаков в лагерях жестоки, поскольку многие из них не привыкли к такому типу работы, которая от них требуется, и их положение как депортированных особенно тяжело. Советское правительство намеренно делает его тяжелым, чтобы наказать кулаков за то, что они вели безнравственную жизнь мелких фермеров или сельскохозяйственных производителей. Они также

утверждают, что условия труда политзаключенных по той же причине бесчеловечны и жестоки… Советское правительство убеждено, что такие условия отбывания наказания являются превентивной мерой» (57).

 Последняя схватка Как участники кампании протеста часто напоминали правительству, закон, запрещающий импорт товаров, произведенных заключенными, уже существовал – это Акт 1897 г.об изготовленных в тюрьмах заграничных товарах. С самого начала правительство приводило множество аргументов, почему этот Акт не может быть применен (включая тот, что гулаговскиелагеря не могут быть названы «тюрьмами» в собственном смысле слова) и игнорировало все предложения консерваторов о сотрудничестве для его переработки. В конце концов лорд Филлимор в Палате лордов предложил свой собственный частный билль, пресекающий возможность всякой отговорки. Во время окончательных дебатов лорд Понсонби, выступая от имени правительства, заявил: 

  «Как нам сообщило Советское правительство, во всем, что относится к экспорту леса, не используется ни труд заключенных, ни принудительный труд. Говорить, что это неправда, что они говорят неправду… Эти заявления полностью заслуживает доверия» (58).

Палата лордов, где у консерваторов было большинство, провела билль Филлимора 15 июля. Он перешел в Палату общин, где, как и предупреждал лорд Пармур, он и был похоронен. В тот же деньначался набег на банки для обмена фунтов на золото. Последовавший за этим финансовый кризис привел к расколу в Кабинете, и 23 августа правительство пало. Когда Макдональд попытался сформировать коалиционное правительство для выхода из кризиса, лейбористы отозвали его и его Канцлера казначейства Филиппа Сноудена. На последовавших за этим всеобщих выборах программа лейбористов стала еще более левой.Такой поворот Сноуден обозвал «свихнувшимся большевизмом», зачто его до сих пор демонизируют, но этим словам не откажешь вточности (59). В феврале во время дебатов в Палате лордов

епископ Дарэмский предостерег правительство, что его «моральная нечувствительность будет наказана» (60). Слова оказались на удивление пророческими. На выборах в октябре 1931 г. лейбористы потерпели самое сокрушительное поражение вбританской электоральной истории. Они вернутся к власти только через 14 лет. В июне Гоф все еще выступал в рамках кампании протеста, когда с ним случился сердечный приступ. Он так от него и не оправился и скончался 8 октября 1931 г. В октябре российские северные порты замерзли, и торговля приостановилась до следующего июня. В начале 1932 г. 100000 заключенных были перенаправлены на строительство нового Беломорканала. Из-за советской пропаганды стало труднее доказывать, что экспортный лес был добыт рабским трудом. А в Англии в декабре 1931 г. Энтони Иден, новый заместитель министра в британском МИДе, стал получать запросы от консерваторов-заднескамеечников сновавынести на рассмотрение билль Филлимора как частный билль члена Палаты. Будучи недавно назначенным на этот пост, он обратился за советом к Хорасу Сеймуру, главе Северного департамента. Сеймур, более склонный к прагматизму, чем принципиальности, высказался в том смысле, что «не подобало быМИДу прямо выступать против билля о рабском труде и т.п., [но]мы, я думаю, не должны ничего делать в его поддержку» (61). Билль был похоронен.  1  По утверждению Пеллинга, «привлечение нонконформистов вообще в ряды партии было лозунгом Либеральнойпартии». The Origins of The Labour Party 1880-1900, Henry Pelling (OUP, Oxford 1965) p.125.2  . «Попытка доказать, что НЛП (Независимая лейбористская партия, одна изтрех организаций, основавших Лейбористскую партию) основана кандидатами из методистских пасторов и местных проповедников, откровенно еще менее точна, чем попытка приписать это исключительно усилиям Энгельса и Авелинг». Цитата из Э.П. Томпсона в Weekly Worker Компартии Великобритании, 649, четверг, 16 ноября 2006. Надо добавить, что как историк-коммунист Томпсон был заинтересован в занижении значения религиив ранней истории Лейбористской партии.3 9 млн (включая умерших от голода), 8 млн в Первой мировой войне.4  По разным оценкам от 1,2 млн до 1,8 млн.5  По инструкции следовало расстрелять 50% из 60000. Но ОГПУ, тайная полиция, усердствовала так, что, по некоторым источникам, общее число расстрелянных составило 40000, а не 30000.6 ‘The Other Archipelago: Kulak Deportations to the North in 1930’, Lynne Viola, Slavic Review, Vol. 60, No. 4 (Winter, 2001), pp. 730-755.

7 «…в том числе служители религиозных культов». О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс Законов о труде, Постановление СНК СССР от21 мая 1929 г.8 Brompton Parish Church Magazine, No 567, April 1930; London Metropolitan Archives, P84/TRI2/200.9 Lambeth Palace Library, The Papers of Cosmo Gordon Lang, (hereafter Lang) Vol. 74, 19 May 1933.10  Гоф писал в сентябре 1930 г., когда у него из-за напряженной работы начались проблемы со здоровьем, что за первые семь месяцев кампании он не взял ни одного выходного.  Brompton Parish Church Magazine, No 572, September 1930; London Metropolitan Archives, P84/TRI2/200.

11 CAB 23/63, 10(30) 12 February 1930.12 Hansard HC February 13 1930 vol 235 col 607, Hansard HL February 13 1930 vol 76 col 588.

13 Bullard Diaries, 12 July 1933.14 Ibid., 18 January 1932.

15  «Я часто слышал, что его обвиняют в пристрастности в пользу Советскогоправительства», Gareth Jones, Western DailyMail, 6 April 1933.16 The National Archives: Public Record Office (PRO) FO 371 (Political Northern Russia)/371/14840-14844,14860 N 1396/23/38.

17 PRO N 1390/23/38.18 PRO N 631/23/38, 1 February 1930. «Я решил попросить [Литвинова] подтвердить некоторые взгляды, которые у меня уже сложились […], которыеможет быть могли опровергнуть мнение о «жестоких преследованиях»»

19 PRO N 1396/23/38.20 Lang Vol. 74, 17 July 1930: меморандум Лэнга о его беседе с епископом Эмблингом, «бывшим викарным епископом в Корее».

21 Dalton Diaries, 3 March 1930.22 Dalton Diaries, 20 March 1930.23 Dalton Diaries, 24 March 1930.24 CAB 23/63, 13(30), 5 March 1931. 25 PRO N 2273/23/38.26 Lang, Vol.73, p.95.

27 Ibid. Vol. 74 p.170ff (С пометкой ‘дата 1930 г.,автор?’, машинопись может быть идентифицирована по чернильным исправлениям, сделанным той жерукой, что и на письмах к Лэнгу, подписанных ‘Charnwood’).

28 CAB 23/63, 11(30) 19 February 1930.29 Lang Vol. 73, 7 March 1930.

30  Это указывает на один до сих пор незамеченный внутренний мотив сталинского комментария на разрушение церковных колоколов в его речи «Головокружение от успехов», опубликованной 2 марта 1930 г., т.е., междуобъявлением о дне молитвы протеста и самим днем.

31 Manchester Guardian, 16 March 1930.32 Memorandum by Rt. Hon. J. R. Clynes, Home Secretary. CAB 23/64 (C.P.237(30)),11 July, 1930. Курсив наш.

33 PRO N 5830/1459/38.34 PRO N 5831/1459/38.

35 Hansard HL November 20, 1930 vol 79 cols 277-313.36 The Times, 2 January 1931.37 The Times, 3 January 1931.38 The Times, 6 January 1931.39 PRO N 1144/1/38.40 PRO N 604/1/38.41 Hansard HL February 5 1931 vol 79 col 876.42 Hansard HL February 5 1931 vol 79 cc 857-860.43 CAB 23/66 13(31), 11 February 1931.44 PRO 105/1/38.45 Hansard HL February 5 1931 vol 79 col 868.46 PRO N 1291/1/38.47 Ibid.48 Manchester Guardian, 7 March 1931.49 PRO N 1635/1/38.50 PRO N 2582/1/38.51 PRO N 2106/1/38.52 PRO N 2085/1/38.53 Hansard HC March 25 1931 vol 250 col 424.54 Ibid., cols 437, 432.55 Ibid., col 449.56 Ibid., col 484.57 New Statesman, 13 June 1931.58 Hansard HL June 24 1931 vol 81 col 348-349.59 BBC Broadcast, 19 October, 1931.60 Hansard HL February 5 1931 vol 79 cc 857-860.61 PRO N 7904/1/38.2 Перевод с английского Владимира Пореша и Ирины Шин